Зов крови

Я осталась стоять одна на поляне, тело било мелкой дрожью, словно я была осиновым листом на осеннем ветру. Воздух снова стал холодным и безжизненным. Сердце бешено колотилось, в ушах стоял звон. Его слова эхом отдавались в моей голове. «Убирайся». «Я не буду тебя защищать».

И сквозь весь этот ужас, сквозь леденящий душу страх, пробивалось одно ясное, неоспоримое чувство – он лгал. Не во всем, возможно. Угроза была реальной. Но в его глазах, в том мгновенном проблеске боли, была история куда более сложная, чем простая неприязнь к незваной гостье.

Я медленно, на слабеющих ногах, побрела обратно к огням общежития. Туман сгущался, цепляясь за одежду холодными пальцами. И я знала одно – что бы ни скрывалось в этом лесу, какую бы опасность ни представлял этот человек, я не могла уехать. Потому что сейчас, после этой встречи, Блэквуд и его тайны стали для меня не просто бегством. Они стали навязчивой идеей. И его лицо, жестокое и прекрасное, стало центром этой идеи.

Он сказал, чтобы я забыла. Но как можно забыть бурю, которая только что едва не снесла тебя с ног?

4. Элиас

Она вошла в «Заброшенную Страницу» с таким видом, будто за ней гнались призраки. Дверь за ней закрылась с тихим звоном колокольчика, но она не слышала его, стояла на пороге, вся напряженная, с широко раскрытыми глазами, в которых плескалась тень недавнего ужаса. Воздух вокруг нее вибрировал испуганными волнами, и я почувствовал их еще до того, как поднял взгляд от старого фолианта с картами Блэквуда XVIII века.

Лия.

Мое сердце, это холодное и расчетливое устройство, обычно бесшумное в своей работе, сделало нечто странное – оно сжалось. Небольшой, но отчетливый спазм боли и… гнева. Кто посмел? Кто посмел напугать ее до такой степени?

Она выглядела хрупкой, как фарфоровая кукла, которую бросили в паутину этого проклятого города. Ее каштановые волосы были растрепаны ветром, а на щеках горел лихорадочный румянец. Она дышала прерывисто, словно бежала сюда, и ее пальцы судорожно сжимали ремешок сумки.

– Лия? – мой голос прозвучал тихо, спокойно, как я и планировал. Я встал, отодвигая стул, давая ей пространство, но в то же время создавая ощущение надежного укрытия. – Что случилось? Ты вся дрожишь.

Она посмотрела на меня, и в ее зеленых глазах, обычно таких ясных, было смятение. Она искала спасения. И она нашла его во мне. Эта мысль согрела меня изнутри, как глоток выдержанного виски.

– Элиас… – ее голос сорвался на шепот. Она сделала шаг вперед, и я почувствовал запах холодного воздуха, который она принесла с собой, и под ним – сладковатый, едва уловимый аромат ее страха. Он был пьянящим. – Я… я только что… в парке…

Я жестом пригласил ее к своему столику в углу, заваленному книгами. – Садись. Я закажу тебе горячего чая. С медом, да? Он успокаивает.

Она послушно опустилась на стул, словно ее ноги подкосились. Я поймал на себе взгляд Морганы Блэквуд за стойкой – старуха смотрела на нас с тем пронзительным, всевидящим взглядом, который всегда заставлял меня чувствовать себя слегка обнаженным. Я вежливо кивнул ей, и она, хмыкнув, отвернулась. Ничего. Она ничего не знает. Никто не знает.

Пока я заказывал чай, я наблюдал за Лией краем глаза. Она сидела, сгорбившись, обхватив себя за плечи, и беззвучно плакала. Ее плечи мелко вздрагивали. Какое великолепное, чистое существо. Совершенно не приспособленное для выживания в нашем мире. Ее нужно было беречь. Защищать. Хранить.

Я вернулся с чашкой дымящегося чая и поставил ее перед ней.

– Выпей. Медленно. И расскажи мне все.

Она взяла чашку дрожащими руками, и ее пальцы ненадолго коснулись моих. Электрический разряд, слабый, но приятный, пробежал по моей коже. Она потупила взгляд, смущенная.

– Я гуляла в парке… у леса, – начала она, и ее голос был хриплым от сдерживаемых слез. – И он… он был там.

Мое тело напряглось, но лицо сохранило выражение мягкого участия.

– Он?

Я позволил себе нахмуриться, изобразив легкую озабоченность.

– Кто он? Что он сделал, Лия? Он тебя тронул? – в моем голосе слышались стальные ноты, обещание защиты, и я увидел, как она цепляется за нее – безопасность.

– Нет… Не тронул. Но он… он был так груб. Глаза… у него глаза, как у волка, Элиас. Он сказал… сказал, чтобы я убиралась из Блэквуда. Что здесь опасно. Что водятся волки… что они не будут церемониться с… с такой добычей, как я. – Она сглотнула, и по ее щеке скатилась слеза. – Он сказал, что не будет меня защищать.

Внутри меня все похолодело. Я понял, кого встретила Лия в парке. Глупый, непредсказуемый зверь. Кай Варг. Он всегда действовал напролом, силой, страхом. Он не понимал тонкостей, не понимал, что такой подход только подстегнет ее любопытство, привяжет ее к этому месту еще сильнее. И он упомянул волков. Намекнул. Идиот. Он мог все испортить.

Но внешне я лишь вздохнул с облегчением, что она не пострадала физически.

– Лия, слушай меня, – я наклонился вперед, сокращая дистанцию между нами, позволяя ей чувствовать мое тепло, мое спокойствие. – Кай Варг… он нестабилен. У него и его… компании… репутация отшельников, людей, недолюбливающих чужаков. Я слышал истории. Они не причиняли никому серьезного вреда, но их угрозы не стоит игнорировать.

– Кто такой этот Кай? Почему он меня ненавидит? Мы даже не знакомы! – в ее голосе звучала искренняя боль, и мне снова захотелось найти этого дикаря и заставить его заплатить за каждую ее слезинку.

– Он не ненавидит тебя лично, – сказал я мягко, протягивая руку и накрывая ее ладонью свою. Ее ручка была ледяной. Я осторожно сжал ее, передавая свое тепло. – Он ненавидит все новое, все чужое. Ты – лучший свет, который этот город видел за долгое время. А такие, как он, боятся света. Он прячется в своей тьме.

Она смотрела на наши соединенные руки, а потом на мое лицо. Ее взгляд был полон доверия и благодарности. Это было приятно.

– Ты действительно думаешь, что мне стоит уехать? – спросила она тихо.

Нет. Ни за что на свете. Ты останешься здесь. Со мной. В безопасности.

– Я думаю, что тебе стоит быть осторожной, – поправил я ее, мягко проводя большим пальцем по ее костяшкам. Ее кожа была невероятно мягкой. – Но бегство… это не ответ. Ты сильнее, чем кажешься, Лия Картер. И ты не одна.

Я посмотрел ей прямо в глаза, вкладывая в свой взгляд всю искренность, на которую был способен.

– Я здесь. Я не позволю никому причинить тебе вред.

Она замерла, и я увидел, как по ее щекам разливается румянец. Ее губы, такие полные и беззащитные, приоткрылись. Она не отнимала свою руку.

– Спасибо, Элиас, – прошептала она. – Я… я не знаю, что бы я делала без тебя здесь.

– Не думай об этом, я буду рядом, когда буду нужен тебе, – пообещал я. Мой голос звучал как клятва. И для нее это ею и было. Для меня – констатация факта. Она была под моей защитой. Моим самым ценным активом. Моим ключом.

Мы сидели так еще несколько минут, пока она допивала чай, и ее дрожь постепенно утихла. Я рассказывал ей забавные истории из университетской жизни, отвлекал ее, и вскоре она улыбнулась. Слабенько, несмело, но это была победа. Ее улыбка была подобна восходу солнца после долгой штормовой ночи.

Когда мы вышли из «Заброшенной Страницы», вечер окончательно вступил в свои права. Туман сгустился, превратив улицы в лабиринт из полупрозрачных пелен. Я предложил проводить ее до общежития, и она с готовностью согласилась.

Мы шли медленно, и наши плечи иногда соприкасались. Каждый раз при касании она слегка вздрагивала, но не отстранялась. Я чувствовал исходящее от нее тепло, слышал ее ровное дыхание. Она была так близко. Так уязвима.

На подступах к ее общежитию, в самом сердце густого тумана, я остановился.

– Лия, – сказал я тихо.

Она обернулась ко мне, ее лицо было бледным пятном в молочной пелене лунного света.

– Да?

– То, что сказал Кай… о волках, – я сделал паузу, выбирая слова. – Это не просто метафора. В лесах вокруг Блэквуда действительно водятся… хищники. Большие. Опасные. Пожалуйста, обещай мне, что не будешь ходить туда одна. Особенно ночью. Особенно в полнолуние.

Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами, и в них читалась не детская вера каждому моему слову.

– Я обещаю, – кивнула она.

Я поднял руку и, дав ей время отстраниться, медленно, очень осторожно, отодвинул прядь ее волос, прилипшую к ее влажной от тумана щеке. Коснулся ее кожи. Она замерла, не дыша. Ее глаза потемнели.

– Хорошая девочка, – прошептал я, и мои пальцы на мгновение задержались у ее виска, чувствуя быстрый пульс под кожей. Он бился в такт моему. – Спи спокойно. Ты в безопасности.

Я не стал пытаться поцеловать ее. Это было бы слишком грубо, слишком очевидно. Тактильный контакт, забота, защита – вот что было нужно сейчас. Семена доверия уже были посажены. Теперь им нужно было дать прорасти.

Я дождался, пока она скроется за дверью, и только тогда позволил своей маске упасть. Лицо вытянулось, глаза стали холодными. Я повернулся и зашагал прочь, в туман. Мне нужно было связаться с капитаном Рейном. Усилить наблюдение за стаей Кая. Этот дикарь вышел из-под контроля. Его грубость могла спугнуть ее, заставить бежать. А я не мог допустить этого.

Лия была моей. Моим ключом к власти. Моим трофеем. И самой очаровательной игрушкой, что у меня когда-либо была. И я, в отличие от того зверя, знал, как обращаться с хрупкими вещами. Осторожно. Нежно. И до тех пор, пока они не станут абсолютно, безоговорочно твоими.

5. Лия

Обещание, данное Элиасу, продержалось ровно два дня. Два дня, в течение которых я старательно обходила парк широкой дугой, ходила только по освещенным улицам и вздрагивала от каждого шороха, слишком громкого для тихого городка. Но с каждым часом стены моего общежития начинали давить сильнее, а окно, за которым темнел лес, манило, как запретный плод. Оно было похоже на живое существо, которое дышало, шептало и звало меня по имени в такт биению моего сердца.

Элиас был прав, конечно же. Лес был опасен. Но эта опасность была похожа на магнит, который притягивал меня к себе с необъяснимой силой, и сопротивляться ему было все тяжелее и тяжелее. После той встречи с Каем страх никуда не ушел, он сидел глубоко внутри, холодный и липкий, но теперь к нему добавилось жгучее, нездоровое любопытство. Что скрывалось за его угрозами? Почему он смотрел на меня с такой болью, сквозь всю свою ярость? И что за волки обитали в этой чаще, которых он упомянул с таким странным напряжением?

На третий день я не выдержала. После лекции по ботанике, где мы разбирали способы распространения семян, я почувствовала особенно сильный зов. Солнце только начало клониться к горизонту, заливая золотом верхушки елей, и я, почти не отдавая себе отчета в своих действиях, направилась не к общежитию, а к той самой опушке, где стояла старая каменная ограда.

Я не заходила глубоко, только подошла к самому краю, где последние сосны упирались в ухоженный газон парка. Воздух здесь был другим – густым, насыщенным ароматами хвои, влажной земли и чего-то цветущего, сладкого и терпкого одновременно. Я закрыла глаза, вдыхая полной грудью, и на мгновение мне показалось, что я вернулась домой. Это чувство было таким же сильным и таким же обманчивым, как и в первый день.

Именно тогда я почувствовала это. Наблюдение.

Это было не просто ощущение, что на тебя смотрят. Это было физическое давление на затылок, тяжелый, неотрывный взгляд, который, казалось, прожигал мне спину. Я резко обернулась, сердце заколотилось в груди, готовое вырваться наружу. Парк за моей спиной был пуст. Несколько студентов вдали, пара воркующих голубей. Но из темноты леса, из-за стволов вековых сосен, на меня смотрели они. Глаза. Те самые, холодные, как сталь, и горящие, как угли. Я не видела его, но знала – это был он. Кай.

Страх парализовал меня на мгновение, заставив кровь стынуть в жилах. Но на этот раз, сквозь страх, пробилось что-то еще. Не злость, нет. Что-то вроде вызова. Он снова пытался меня запугать. Выгнать. И какая-то часть меня, та самая, что привела меня сюда вопреки всем предостережениям, возмутилась.

Я не побежала. Я просто стояла и смотрела в ту точку, откуда, как мне казалось, исходил этот взгляд. Я впитывала его, чувствуя, как по моей коже бегут мурашки, а в животе зарождается странное, тревожное тепло. Это было похоже на игру в молчаливого преследователя, где я была и охотником, и добычей одновременно. Я не видела его, но чувствовала каждую его эмоцию – ярость, напряжение, и снова эту непонятную, дикую боль, которая, казалось, висела в воздухе, между нами.

И тогда раздался вой.

Он послышался не из чащи, а откуда-то сбоку, может быть, с дальнего холма. Это был не просто волчий вой из фильмов – долгий, тоскливый. Нет. Это был короткий, отрывистый звук, полный такой первобытной тоски и ярости, что у меня перехватило дыхание. В этом кличе было столько отчаяния, что он буквально резанул по душе. Звук эхом прокатился по лесу, замер на мгновение и стих, оставив после себя гнетущую, звенящую тишину.

Я невольно прижала руку к груди, пытаясь унять бешеный стук сердца. Это был он. Я была в этом уверена. Этот вой был продолжением его взгляда – таким же грубым, полным боли и предупреждения.

И тут я заметила нечто странное. Пока я стояла, завороженная этим звуком, моя рука бессознательно опустилась и коснулась листьев папоротника, росшего у моих ног. И тогда я увидела – листья, медленно, почти лениво, изогнулись и потянулись к моим пальцам, словно живые существа, ищущие ласки. Я отдернула руку, и они так же медленно вернулись в свое прежнее положение.

Галлюцинация. Усталость. Стресс. Мозг тут же предложил логичные объяснения. Но я снова, очень осторожно, протянула руку, не касаясь растения. И снова – тонкие, резные листья папоротника качнулись в мою сторону, следуя за движением ладони. Похожее произошло и с веткой молодой березы рядом – она наклонилась ко мне, ее листья зашелестели, словно приветствуя меня.

Меня охватила паника. Это было ненормально. Это было невозможно. Я отступила на шаг, потом на другой, и растения, словно попрощавшись, замерли на своих местах. Я окинула взглядом опушку – все было, как всегда, тихо, спокойно, ничто не выдавало только что случившегося чуда. Кроме того воя. И того ощущения тяжелого взгляда, который все еще был на мне.

Мне нужно было бежать. Бежать отсюда, пока я не сошла с ума окончательно. Я резко развернулась и почти выбежала из парка, натыкаясь на кого-то на тропинке.

– Ой! Простите! – послышался жизнерадостный голос.

Передо мной стояла девушка с волнистыми каштановыми волосами, веснушками по всему лицу и большими, добрыми карими глазами. Она улыбалась, и ее улыбка была такой открытой и беззаботной, что моя паника на мгновение отступила.

– Это я виновата, – пролепетала я, все еще пытаясь отдышаться. – Я не смотрела куда бегу.

– Ничего страшного! – девушка рассмеялась. – Ты же новенькая, да? Лия? Я Сара, мы на одном потоке, биология.

Мы пошли рядом, и ее болтовня, такая обыденная и земная, стала тем якорем, который вернул меня в реальность. Она говорила о лекциях, о строгих преподавателях, о предстоящей сессии. Я слушала ее вполуха, все еще чувствуя на своей спине тот тяжелый взгляд и слыша эхо того тоскливого воя.

– …и конечно, Элиас Торн! – имя заставило меня вздрогнуть и вернуться к разговору.

– Элиас? – переспросила я.

– Да! – глаза Сары загорелись восторгом. – Он просто идеал, не правда ли? Такой умный, галантный, красивый… Все девчонки с нашего факультета без ума от него. А он, кажется, вообще ни на кого не смотрит. Ну, кроме тебя, конечно, – она подмигнула мне.

Меня будто обожгло.

– Что? Нет, что ты… Мы просто несколько раз выпили кофе.

– О, не скромничай! – Сара толкнула меня локтем в бок. – Я видела вас вместе в «Заброшенной Странице». Он наклонился к тебе, смотрел так… заинтересованно. Он никогда ни с кем так себя не ведет. Обычно он вежливый, но отстраненный. А с тобой… он другой.

Ее слова вызвали во мне странную смесь удовольствия и тревоги. Приятно было слышать, что я кому-то небезразлична, особенно такому человеку, как Элиас. Но в то же время мысль о том, что за нами наблюдают, обсуждают, заставляла меня чувствовать себя неловко. И где-то глубоко внутри, в самом потаенном уголке души, шевельнулось крошечное, уродливое чувство. Ревность? Нет, не может быть. Но мысль о том, что другие девушки вздыхают по Элиасу, смотрят на него с таким же обожанием, как Сара, почему-то задела меня.

– Он просто хороший человек, – пожала я плечами, стараясь говорить как можно более безразлично. – Помог мне освоиться.

– Хороший человек! – Сара фыркнула. – Да он принц! Настоящий принц из сказки. Тебе невероятно повезло, что он обратил на тебя внимание. Держись за него, Лия. Такие, как он, встречаются раз в жизни.

Мы дошли до моего общежития, и Сара, напоследок еще раз восторженно вздохнув об Элиасе, попрощалась и побежала по своим делам. Я осталась стоять на ступеньках, в голове у меня был полный хаос.

Элиас. Принц. Добрый, галантный, безопасный. Рядом с ним я чувствовала себя спокойно, защищенно. Он был тем светом, который отгонял тени этого странного города. И да, возможно, мои чувства к нему начали выходить за рамки простой благодарности. Когда он смотрел на меня своими ясными голубыми глазами, когда его пальцы касались моей руки, по моей коже разливалось приятное тепло, а сердце начинало биться чуть быстрее. Это было приятно. Предсказуемо. Правильно.

А потом был Кай. Грубый, опасный, непредсказуемый. Его взгляд вызывал дрожь от страха, но также и какую-то темную, запретную дрожь возбуждения. Его присутствие будоражило кровь, заставляло чувствовать себя живой, как никогда прежде. Он был той самой тьмой, которая пугала и манила одновременно. И сегодня, когда я почувствовала его наблюдение, услышала его вой, увидела странное поведение растений… это только усилило ту невидимую нить, что связывала меня с ним.

Я подняла голову и посмотрела в сторону леса. Он был уже скрыт вечерними сумерками, темным безмолвным великаном. Где-то там был он. Со своей яростью, своей болью и своими тайнами.

Элиас предлагал безопасность и свет. Кай – опасность и тьму. И я, стоя на пороге своего убежища, с ужасом понимала, что меня тянет к обоим. Но если бы мне пришлось выбирать прямо сейчас… я бы выбрала свет. Я бы выбрала Элиаса. Потому что тьма обещала только боль и безумие. А моя душа, измученная страхами и необъяснимыми явлениями, так нуждалась в покое.

Только вот почему же тогда, засыпая в тот вечер, я снова услышала эхо того волчьего воя и почувствовала на своей коже прикосновение невидимых листьев папоротника?

6. Лия

Идея вечеринки у озера казалась мне сомнительной с самого начала. Сара, сияя от восторга, вломилась ко мне в комнату и объявила, что это «священная традиция всех первокурсников» и что «отказываться просто неприлично». После странных событий на опушке мне хотелось только одного – забиться в угол и разобраться в своих мыслях, но ее энтузиазм был заразителен, а перспектива провести вечер в компании обычных, неотягощенных тайнами людей, манила своей простотой.

Озеро Блэквуда находилось в получасе ходьбы от города, в живописной ложбине, окруженной соснами. К тому времени, как мы с Сарой добрались туда, уже стемнело, и берег был освещен десятками факелов и гирлянд, растянутых между деревьями. Где-то играла музыка, пахло жареным мясом, дымом и дешевым пивом. Сотни студентов смеялись, танцевали, кричали – обычная картина веселья, которая так контрастировала с гнетущей атмосферой самого Блэквуда.

Я старалась расслабиться. Выпила немного вина, которое Сара сунула мне в руку, слушала ее болтовню и кивала. Но мои нервы были натянуты, как струны. Я постоянно оглядывалась, вглядываясь в темноту за кольцом огней. Лес здесь был еще ближе, еще плотнее, и мне казалось, что из-за каждого ствола на меня смотрят чьи-то глаза.

Именно там, на границе света и тени, я увидела его. Элиаса. Он стоял, прислонившись к сосне, в темных брюках и простой белой рубашке, расстегнутой на пару пуговиц. Он не суетился, не пытался присоединиться к веселью, он просто наблюдал. И его взгляд был прикован ко мне. Когда наши глаза встретились, он не отвел взгляда, а лишь слегка улыбнулся, поднял свою кружку в молчаливом приветствии и отпил. Мое сердце сделало странный толчок – тревожный и приятный одновременно. Он был здесь. И он следил за мной. Мысль о том, что он пришел сюда из-за меня, заставила кровь прилить к щекам.

Сара, заметив мой взгляд, взвизгнула от восторга.

– Видишь! Я же говорила! Он пришел! Ради тебя! – она тут же схватила меня за руку и потащила в его сторону, но я вырвалась.

– Нет, Сара, подожди… – взмолилась я. Мне вдруг до смерти захотелось побыть одной, пройтись, прийти в себя.

Я отступила от шумной толпы, направившись к дальнему концу озера, где факелов было меньше, а деревья подступали почти к самой воде. Воздух здесь был прохладнее, пахло влажным песком и водорослями. Я зашла за большой валун, скрываясь от посторонних глаз, и глубоко вздохнула, глядя на отражение луны в черной, неподвижной воде. Здесь, в относительной тишине, мои тревоги снова начали поднимать голову.

Именно тогда я почувствовала запах. Резкий, животный, отдающий потом, грязью и чем-то кислым, перегаром. Он был настолько осязаемым и отталкивающим, что я чуть не задохнулась. Я обернулась.

Из тени деревьев вышел мужчина. Высокий, плечистый, но с каким-то неопрятным, одичавшим видом. Его одежда была грязной, волосы спутанными, а глаза… они блестели в темноте неестественным, желтоватым светом.

– Ну, привет, красотка, – его голос был хриплым, слова заплетались. – Что одна тут крутишься? Скучно?

Он сделал шаг ко мне, и запах усилился. Меня охватила паника. Это был не просто пьяный хулиган. В его движениях была дикая, нечеловеческая уверенность, а взгляд был голодным, хищным.

– Отстаньте от меня, – сказала я, пытаясь выдать в голосе твердость, но он дрожал.

– А я что, плохой? – он ухмыльнулся, обнажив желтые зубы. – Просто поболтать хочу. Ты пахнешь… интересно. По-особенному.

Он был уже совсем близко. Я отступила, натыкаясь спиной на холодный камень. Бежать было некуда. Сзади – озеро, по бокам – валун и лес. Кричать? На фоне музыки и криков с вечеринки меня вряд ли бы услышали.

– Уходите, – прошептала я, сердце колотилось где-то в горле. – Я не одна.

– Да? А по-моему, одна, – он протянул руку, чтобы коснуться моих волос, и я зажмурилась, готовясь к его прикосновению.

Но его так и не последовало.

Вместо этого воздух взорвался низким, яростным рыком. Он был настолько громким и полным такой чистой, неконтролируемой ярости, что земля, казалось, содрогнулась. Я открыла глаза.

Кай.

Он стоял между мной и незнакомцем, и я впервые видела его таким. Казалось, он вырос в размерах, его плечи напряглись, а спина изогнулась, готовясь к прыжку. Он не смотрел на меня, его все внимание было приковано к незнакомцу. Лицо Кая было искажено гримасой такого первобытного гнева, что стало по-настоящему страшно.

– Тронь ее, и я вырву тебе глотку, – прорычал Кай. Его голос был густым, хриплым, почти звериным. В нем не было ни капли человеческого.

Незнакомец отпрянул, его пьяная самоуверенность мгновенно испарилась, сменившись животным страхом.

– Варг… Я не знал, что она твоя… Я просто…

– Убирайся, – Кай не повышал голоса, но каждое слово било словно молот по наковальне. – Пока я не решил, что твое мясо можно скормить рыбам. И передай остальным шакалам – она под моей защитой. Кто подойдет к ней – умрет.

Оборотень, не говоря ни слова, развернулся и буквально побежал в лес, растворившись в темноте.

Кай не двигался еще несколько секунд, его спину вздымало от тяжелого дыхания. Потом он медленно, очень медленно повернулся ко мне.

В его глазах все еще бушевала буря. Ярость, едва сдерживаемая, делала его серые глаза почти черными. Он был прекрасен в своем гневе. Ужасающе, первобытно прекрасен. И так же ужасающе опасен. Я прижалась к камню, не в силах пошевелиться, парализованная страхом и этим странным, порочным восхищением.

– Я… я сказал тебе держаться подальше от леса, – его голос все еще был грубым, но теперь в нем слышалась усталость. – Что ты вообще здесь делаешь, дура? Ищешь приключений? Их здесь хватит, чтобы тебя разорвали на куски.

Его слова обожгли меня, вернув к реальности.

– Я… он подошел ко мне… – попыталась я оправдаться.

– А ты что, не могла остаться там, с людьми? – он сделал шаг ко мне, и я почувствовала его запах – дым, холодный ветер, дикость. Он был таким же сильным, как запах того незнакомца, но чистым, честным, первозданным. – Тебе обязательно соваться в самые темные углы? Ты не понимаешь, что здесь происходит?