Под тяжестью крыльев

– Пока мало что конкретного. Прочесываем его связи – клиентов, поставщиков, конкурентов, но это кропотливая работа. В его галерее сотни контактов. Вчера связался с Интерполом.

– Интерполом? – удивился Леонардо.

– Я отправил им данные о наших убийствах. Подумал, мало ли, в других странах были похожие дела. Серийные убийцы не всегда ограничиваются одной страной. Они обещали проверить базы данных и связаться, если что-то найдут.

Такси петляло по лабиринту вечернего Рима. Булыжные мостовые, отполированные миллионами шагов, отражали свет уличных фонарей. Старинные здания, чьи стены помнили шепот заговорщиков и громкие голоса императоров, теперь мирно соседствовали с туристическими кафе и сувенирными лавочками. Леонардо не был в столице много лет и с легкой ностальгией узнавал знакомые очертания. Колизей, где когда-то решались судьбы гладиаторов, теперь красовался на открытках. Римские форумы, где некогда гремели речи Цицерона, стали декорацией для туристических фотографий. Базилики и церкви, хранящие бесценные полотна и фрески, – город, где каждый камень дышал историей, где прошлое и настоящее сплелись в неразрывный узел.

– Удивительное место, – заметил Леонардо, глядя на проплывающие за окном древние стены. – Здесь физически ощущаешь связь времен. Может быть, поэтому наш убийца так одержим прошлым? Может быть, он чувствует себя наследником великих мастеров?

– Вполне возможно, – согласился Рицци. – Кстати, нас поселили в одной гостинице. Так удобнее координировать работу. Да и экономнее для бюджета.

– Отлично. Что за заведение?

– Небольшая, семейная. Хозяева – пожилые супруги, очень радушные. Номера без роскоши, но чистые и уютные. И главное – рукой подать до управления полиции.

Гостиница «Виа дель Корсо» приютилась в старинном трехэтажном здании XVIII века, неподалеку от Ватикана. Узкий фасад с изумрудными ставнями, скромная вывеска, почти затерявшаяся среди соседних домов. Леонардо поднялся по крутой лестнице с резными деревянными перилами на третий этаж. Ступени мелодично скрипели под ногами, а в воздухе витал аромат старого дерева, смешанный с запахом лимонного масла для полировки.

Комната оказалась небольшой, но пронизанной особым уютом. Мебель – старинный комод, письменный стол с изящно изогнутыми ножками, кровать с кованой спинкой – все дышало историей, словно этот дом был свидетелем многих поколений. Но больше всего поражал вид из окна.

Перед ним раскинулся потрясающий вид на купол собора Святого Петра. Он сиял в лучах заходящего солнца, словно огромная жемчужина в золотой оправе. Внизу неторопливо прогуливались туристы в ярких куртках, римляне с продуктовыми сумками, священники в строгих черных сутанах.

«Интересно, что подумал бы дед, узнав, что его внук работает в Риме над делом серийного убийцы?» – размышлял Леонардо, любуясь панорамой. Сальваторе Казанова всю жизнь прослужил в маленьком сицилийском городке, где самым серьезным происшествием была контрабанда табака с Мальты. Дед часто рассказывал внуку истории о том, как выслеживал контрабандистов, как знал в лицо каждого жителя своего района.

«А теперь я охочусь за маньяком, который превращает людей в картины», – подумал Леонардо с горькой усмешкой.

Он не торопясь распаковал вещи, аккуратно развесив рубашки, разложил на столе папку с делом. Затем принял душ и спустился в небольшой ресторанчик при гостинице.

Ресторан занимал почти весь первый этаж здания. За стойкой хозяйничал пожилой мужчина – видимо, хозяин заведения. Он что-то напевал себе под нос, полируя бокалы, и дружелюбно кивнул Леонардо.

Рицци уже сидел за столиком у окна, изучая какие-то документы. Перед ним стояла чашка давно остывшего кофе и тарелка с нетронутым сандвичем.

– Ужинаешь? – поинтересовался Леонардо, подходя к столику.

– Скорее работаю, – ответил Рицци, не отрывая взгляда от бумаг. – Аппетит пропал. Когда глубоко погружаюсь в дело, забываю обо всем остальном. Но присоединяйся.

Леонардо заказал у молодого официанта спагетти и бокал белого вина из Фраскати. Еда в римских остериях всегда славилась качеством. К тому же завтра предстоял тяжелый день, возможно, первый из длинной череды.

– Что изучаешь? – спросил он, кивнув на разложенные документы.

– Профили серийных убийц. Ищу похожие случаи, пытаюсь выявить закономерности. Читаю о маньяках, которые тоже использовали искусство как форму самовыражения.

– Какие планы на завтра?

– Встреча в управлении в десять утра. Комиссар Ди Сантис будет представлять группу, знакомить с экспертами. Затем планерка, распределение обязанностей.

– Кого еще привлекли?

– Доктор Карла Дестерра – психолог из университета Ла Сапиенца, специалист по серийным убийствам. Она автор нескольких книг по теме, консультировала даже Интерпол. Профессор Джулио Мартини – историк искусства, эксперт по эпохе Возрождения. Старший лейтенант Антонио Беллуччи – техник-криминалист с огромным стажем. Плюс мы с тобой. Еще планируют привлечь консультанта из Ватиканских музеев – там есть знатоки старинных техник живописи.

– Серьезно. Видно, что дело получило высший приоритет.

– Более чем серьезно. Если мы не остановим его, жертв будет больше. А учитывая, что он перемещается по стране, паника может охватить всю Италию. СМИ уже начинают что-то вынюхивать.

Рицци разложил фотографии на столе.

– Смотри, – он придвинул портреты ближе, – кисть одна, палитра та же, а лица… Будто он каждый раз смотрит в разные зеркала. Или в одно, но видит там совсем разных людей.

Леонардо наклонился над снимками.

– А что если это действительно он сам? – тихо произнес Леонардо. – Автопортреты, но написанные в разном состоянии духа. Представь: человек, который днем преподает в университете или реставрирует шедевры, а ночью превращается в убийцу.

– Джекил и Хайд с кистью в руках, – мрачно усмехнулся Рицци.

– Или еще хуже… – Леонардо замолчал, обдумывая мысль. – Что если для него убийство и есть высшая форма искусства? Холст – это место преступления, краски – кровь жертвы, а сама смерть – момент творческого экстаза.

Слова повисли в воздухе. Мысль о том, что кто-то может превратить убийство в эстетическое переживание, была слишком чудовищной.

Утром Леонардо разбудил не будильник, а торжественный перезвон колоколов с десятка римских церквей. Солнце заливало комнату медовым светом, играя на паркете и старинных обоях. Он принял душ, надел форму и спустился в ресторан.

Рицци сидел за вчерашним столиком, изучая утреннюю прессу.

– Как спалось? – поприветствовал он Леонардо.

– Беспокойно. Все время думал о наших портретах. А у тебя?

– Так же. Зато в новостях пока тишина – никаких сообщений о новых жертвах. Может, у нас еще есть время.

Они позавтракали не торопясь – корнетти с джемом таяли во рту, а кофе бодрил лучше любого будильника. В половине десятого они поймали такси и поехали в управление полиции.