Тени Карфагена

За окном вороны взмыли в небо, рассыпаясь на чёрные точки. Их тени на асфальте ещё долго шевелились, складываясь в новые буквы: «СКОРО».

Глава 2: «Серебряная маска»

Лира вжала ключ-«Шин» в ладонь так, что металл впился в кожу, оставляя отпечаток спирали. Полуденное солнце плавило асфальт у входа в участок, воздух дрожал, словно завеса из раскалённого шёлка. Запах жжёной резины от проехавшего грузовика смешивался со сладковатой вонью перезрелых фиников, валявшихся в сточной канаве. «Доктор Шторм?» – голос прозвучал сзади, обдав её шею влажным дыханием с примесью мятного табака. Лира обернулась: офицер в потёртой форме, с лицом, изрезанным морщинами глубже, чем каньоны Сахары, жестом позвал её под навес. «Капитан Хассан. Ваш коллега Вальтер… – он вытащил из-под плаща свёрток, обмотанный тканью с вышитыми золотыми скорпионами, – оставил дневник. Сказал: „Отдайте только ей, когда тени начнут шептать“».

Лира потянулась к свёртку. Ткань скользнула, обнажив потрёпанную кожаную обложку. Прикосновение к ней заставило дёрнуться – поверхность была липкой, словно пропитана не мёдом, а смолой из древних гробниц. «Почему вы не передали это раньше?» – её голос звучал резче, чем планировалось. Хассан отступил в тень, где его лицо стало напоминать высохшую глиняную маску. «Те, кто читал его… – он мотнул головой в сторону здания, где за решётчатым окном метнулась тень с неестественно длинными руками, – исчезали. Как мальчик-курьер. Нашли его феску в песке… с зубами внутри».

Лира приоткрыла дневник. Страницы зашелестели, выпуская облачко красной пыли. В воздухе запахло миррой и разложением. «А вы? – она уловила, как капитан нервно перебирает чётки в кармане. – Читали?»

«Я… – он резко обернулся на крик осла за углом. Животное билось в упряжи, выкатив белки глаз, пока торговец хлебом хлестал его палкой. – Видел только последнюю страницу». Его палец, обрубленный на фаланге, ткнул в разворот. Лира прочла вслух: «Они выходят через зеркала. Не давайте теням дотронуться до вашего отражения».

Внезапно дневник дёрнулся в руках, страницы сами перелистнулись, обнажив фотографию: Вальтер в разорванной рубашке стоял у каменной арки, за спиной – силуэты с двойными тенями. Лира коснулась снимка, и изображение поползло, как мокрая акварель. Вальтер повернул голову, его рот растянулся в немом крике, а из груди вырвалась чёрная струя, сложившаяся в буквы: «БЕГИ».

«Капитан! – Лира рванула Хассана за рукав, но ткань расползлась под пальцами, как гнилая паутина. – Что это…» Офицер отпрянул, прижимая руку к груди, где под мундиром что-то шевелилось, выпирая контур «Шин». «Они уже здесь, – прошипел он, пятясь к двери участка. – Идут по следу дневника. Спасайтесь, доктор, пока не…»

Грохот сорвал фразу. Стая воронов ударила в жестяную крышу, их тени на земле сплелись в сеть, опутав ноги Лиры. Она рванулась к такси, сжимая дневник, но свёрток вдруг стал тяжёлым, как головастик. Ткань развернулась, и вышитые скорпионы ожили, заползая под рубашку.

«Нет! – Лира сбросила ткань на раскалённый асфальт. Золотые нити задымились, а насекомые с визгом свернулись в шарики, превратившись в песок. – Чёртов театр ужасов…»

Таксист, старик с лицом, похожим на высохший инжир, щёлкнул счётчиком: «Куда, синьора?». Лира втолкнула дневник в сумку, где он заурчал, как голодный зверь. «В старый город, – она выдохнула, глядя в зеркало заднего вида. Её отражение улыбнулось, подняв палец к губам, хотя сава она молчала. – И побыстрее. Меня ждут у последней колонны».

Лира перелистывала страницы дневника, и каждый раз её пальцы скользили по липким следам, будто Вальтер писал, обмакивая перо в патоку. «Лира поймёт… Лира должна остановить…» – фразы обрывались кляксами, напоминавшими отпечатки пальцев, обугленных до чёрной корки. Одна из капель упала на её запястье, оставив ожог в форме полумесяца. «Где его нашли? – она не отрывала взгляда от строк, где её имя повторялось, как заклинание. – Где тело?»

Капитан Хассан молча открыл сейф, ржавые петли взвизгнули, будто взывая о пощаде. Оттуда он извлёк предмет, завёрнутый в полотно, пропитанное ладаном. «У саркофага. – Он развернул ткань, и воздух наполнился запахом гниющих водорослей. – Рядом лежала… эта маска».

Серебряная маска сверкнула под лучом света, просочившегося через ставни. Символ «Шин» на её лбу не был выгравирован – он будто рос изнутри, пульсируя голубоватыми прожилками, словно под металлом билось сердце. Лира потянулась к артефакту, заворожённая мерцанием. «Не трогайте! – Хассан шлёпнул её по руке, и звук удара эхом отозвался в пустом коридоре. – Она… реагирует на страх. – Его голос дрогнул, когда он указал на шкаф в углу. – Видите царапины? Это Самир, мой помощник, примерил её. Через час он…»

Лира не слушала. Её палец уже коснулся холодного металла. Серебро внезапно стало мягким, как воск, обвивая фалангу, и в ушах зазвучал голос Вальтера, но искажённый, словно пропущенный через воду: «Они в зеркалах… Они ждут, когда ты уснёшь…»

«Доктор! – Хассан рванул её за плечо. Маска с глухим чмоком отпустила палец, оставив на коже красный рубец в виде спирали. – Вы что, не слышите? Она питается!»

Лира отступила, прижимая окровавленный палец к груди. «Что она сделала с Самиром?»

Капитан накрыл маску тряпкой, но ткань тут же почернела, будто прожжённая. «Он начал видеть… их. Везде. – Он провёл рукой по лицу, стирая пот, смешанный с песком. – Говорил, что тени шепчут ему координаты. Потом… – он щёлкнул пальцами, – исчез. Оставил только зубы. В фонтане».

Внезапно маска задрожала под тканью. Символ «Шин» просвечивал сквозь материю, пульсируя в такт её сердцебиению. Лира схватила дневник, раскрыв его на случайной странице. Чернила поползли, образуя рисунок: она сама в серебряной маске стояла перед саркофагом, из которого вырывались сотни рук с глазами вместо ладоней.

«Капитан, – она захлопнула дневник, но изображение проступило на обложке, – где именно нашли Вальтера? Покажите мне место».

Хассан замер, его тень на стене медленно подняла руки к горлу. «Вы не поняли? – Он расстегнул воротник, обнажив шрам – точную копию символа на маске. – Это не ловушка для них. Это ловушка для вас. Они хотят, чтобы вы пришли. Чтобы вы… – его голос сорвался, – дорисовали карту».

За окном завыл ветер, ворвавшись в комнату с порывом раскалённого воздуха. Ткань с маски слетела, и артефакт засветился изнутри, проецируя на стену движущиеся тени: фигуры в плащах склонились над картой, а их пальцы впивались в точку с координатами храма Тиннита.

«Слишком поздно, – прошептала Лира, замечая, как символ на её обожжённом пальце совпадает с отметкой на карте. – Они уже нарисовали меня».

Маска засмеялась. Звук, похожий на лязг цепей, заполнил комнату. Хассан выхватил револьвер, но тень от оружия на стене изогнулась, превратившись в петлю.

«Уходите! – закричал он, нажимая на курок. Выстрел прогремел, но пуля прошла сквозь маску, не оставив следа. – Пока она не…»

Лира уже бежала по коридору, прижимая дневник к груди. В ушах звенело от смеха маски, а на ладони, где секунду назад был шрам, теперь сиял ключ – настоящий, ржавый, тёплый, как живой.

Комната для допросов пахла затхлостью заброшенного подвала и едким дымом от перегоревших ламп. Лира щёлкнула выключателем проектора, и луч света, густой от пыли, прорезал темноту, словно нож, разрезающий чёрный бархат. «Смотрите», – прошептал Хассан, сжимая в руке чётки, чьи бусины поскрипывали, будто крошечные черепа. На экране замигали кадры: Вальтер в запылённом шляпе-панаме склонился над мумией, его пальцы дрожали, снимая серебряную маску с её лица. «Это не человек, – его голос звучал надтреснуто, словно запись вели через слой песка. – Это…»

Звук исказился – хриплый визг, будто кто-то сдавил горло плёнки. Тени на стенах храма позади Вальтера дёрнулись, сплетаясь в рогатую фигуру с глазами из щелей между камнями. Лира впилась ногтями в подлокотник кресла, оставляя борозды на потёртой коже. «Перемотайте назад, – она бросила взгляд на Хассана, чьё лицо в синем свете экрана стало похоже на маску. – Здесь, за его криком… вы слышите?»

Капитан кивнул, облизнув потрескавшиеся губы. «Смех. – Его пальцы сжали чётки так, что дерево треснуло. – Как у шакала. Но это не в записи…»

Лира приблизила изображение. Плёнка затрещала, и на экране мелькнули кадры, которых раньше не было: Вальтер лежал на камнях, его рука вцепилась в маску, а изо рта вырывались не звуки, а чёрные жуки. Тени рогатой фигуры протянули к нему когтистые лапы, и в этот момент проектор захлебнулся, выплюнув ленту. «Нет! – Лира схватила дымящуюся катушку, обжигая пальцы. – Что это за чертовщина?»

Хассан встал, его тень на стене вытянулась до потолка, обретая рога. «Они всегда здесь. – Он указал на экран, где теперь мерцало статичное изображение саркофага. – Смотрите внимательнее…»

Лира прищурилась. В чёрной щели между крышкой и основанием саркофага шевелилось что-то белое. Пальцы. Её собственные пальцы, царапающие камень изнутри. «Это… невозможно, – она отпрянула, ударившись о стену. Штукатурка осыпалась, обнажив кирпичи с выцарапанными символами „Шин“. – Когда вы успели…»

«Не мы, – Хассан распахнул дверь, впуская запах горелого кофе и страха. – Они пишут историю здесь. А мы лишь страницы».

Проектор внезапно взорвался, ошметки стекла впились в стену, выложив фразу: «ПРИДИ И ВОЗЬМИ СВОЁ». Лира вытерла кровь с царапины на щеке, её отражение в осколке зеркала на полу улыбнулось и помахало, прежде чем растаять, как дым.

«Капитан, – она наступила на осколок, раздавив его каблуком. – Где этот храм? Покажите мне на карте».

Хассан развернул пожелтевший пергамент на столе. Карта Туниса была испещрена красными метками, как раны. «Здесь. – Его палец дрожал над точкой в пустыне. – Но дорогу укажет только маска. Она… – он замолчал, услышав скрежет за окном.

Лира подошла к подоконнику. На песке, засыпавшем улицу, чьи-то невидимые пальцы выводили: «ОНА ЖДЁТ».

Хассан поставил перед ней стакан с мятным чаем, но пар, поднимавшийся к потолку, клубился странно – густой и сизый, будто дым от погребального костра. Лира отодвинула стакан, наблюдая, как жидкость внутри пузырится, выпуская чёрные змейки испарений. «Почему вы не эвакуировали группу? – она пригвоздила капитана взглядом, пока тот прятал дрожащие руки под столом. – Вы же видели, что происходит!»

«Они отказались. – Хассан провёл ладонью по столешнице, оставляя влажный след. Дерево под пальцами почернело, словно гнилью. – Говорили, должны „запечатать дыру“. Последние слова Вальтера по рации были… – он замолчал, глотая ком в горле, – „Они вылезают через наши тени“».

Лира сжала край стола, ощущая под ногтями липкую смолу, сочащуюся из трещин. «Какую дыру? – её голос зазвучал резко, и маска на полке дёрнулась, задев серебром стеклянную витрину. – Говорите ясно, капитан! Или вы тоже уже наполовину их?»

Хассан вскочил, опрокинув стул. Его тень на стене осталась сидеть, склонив голову. «Место, где тени… – он закашлялся, выплёвывая на платок комок песка с крошечным зубом. – …становятся тяжелее тел. Вальтер называл это вратами. Но когда мы прибыли, там был только песок. И… – он указал на маску, – она лежала на вершине дюны. Как будто её вынесло из глубин».

Ветер ударил в ставни, и маска зазвенела тонко, словно колокольчик на шее жертвенного животного. Лира встала, подойдя к окну. За стеклом, в вихре песка, метались силуэты – слишком высокие, слишком худые, с руками до колен. «Они здесь, – прошептала она, ощущая, как символ на обожжённой ладони начинает пульсировать в такт звону маски. – С самого начала здесь».

Хассан схватил её за локоть, его пальцы впились в плоть, холодные как лёд. «Уезжайте. Пока можете. – Его глаза метнулись к двери, где тень от вешалки медленно превращалась в крюк. – Они хотят не вас… – он пригнулся, когда маска вдруг взлетела с полки, зависнув в воздухе. – …а того, что вы несёте».

Лира рванулась к сумке, где лежал дневник. Страницы сами раскрылись, и на пол выпала засохшая скорпионья лапка. «Что я несу, капитан? – она развернула дневник, показывая ему рисунок: существо с рогами, выходящее из её собственной тени. – Объясните!»

Хассан не успел ответить. Маска с рёвом врезалась в стену, и штукатурка осыпалась, открывая скрытую нишу. Внутри лежал свёрток, перевязанный человеческим волосом. Лира развязала его дрожащими пальцами – внутри была карта, начертанная кровью, с пометкой: «Дыра – 36° 51′ с.ш. 10° 19′ в. д. Глубина – ваша тень».

«Они играют с нами, – прошипел Хассан, отступая к выходу. Его тень теперь держала пистолет, направленный в спину. – Это ловушка…»

Лира сунула карту в сумку, игнорируя, как дневник внутри заурчал, словно голодный пёс. «Все ловушки имеют обратный ход, – она подняла маску, игнорируя, как серебро обжигает кожу. – Если они хотят мою тень, пусть попробуют её удержать».

Маска засмеялась. Звук заполнил комнату, и стёкла в окнах лопнули, впуская вихрь песка. Ветер принёс шепот: «Скоро… скоро…» – и Лира, прикрывая лицо платком, шагнула в бурю, оставив капитана с его тенью-предателем. На столе стакан с чаем взорвался, и жидкость, смешавшись с песком, сложилась в слово: «ВХОД».

Лира захлопнула дверь номера, прислонившись спиной к дребезжащему стеклу, сквозь которое пробивался вой пустынного ветра. Абажур из верблюжьей шерсти бросал на стены прыгающие тени, превращая карту в её руках в живой организм. «Гадир… Подземный город, – она развернула пергамент, и сухие края крошились, как обугленная кожа. – Ты там был, Вальтер? Или они тебя затянули?» Чернила, выцветшие до ржавого оттенка, внезапно зашевелились, сползая к центру карты. Лира прижала ладонью край пергамента, но бумага вздулась пузырём, обнажив под верхним слоем другой – испещрённый кровавыми прожилками. «Нет, это невозможно… – она втянула воздух, полный металлической горечи. – Ты же мёртв. Ты не мог…»

Голос из дневника, лежавшего на кровати, прорезал тишину, словно нож по шёлку: «Они переписывают карты, Лира. Каждый раз, когда ты моргаешь». Страницы сами перелистнулись, открыв рисунок: она стояла в центре лабиринта, а её тень, прикованная цепями к стене, рвалась в противоположную сторону. Лира рванула штору, чтобы впустить лунный свет, но за окном вместо улицы зияла каменная стена с высеченным символом «Шин».

«Вальтер, – она ударила кулаком по стеклу, и трещина поползла, повторяя контуры туннелей на карте. – Если ты здесь… покажись!»

Тени от абажура сгустились в уголке, приняв форму человека. «Ты близко, – прошептал силуэт, и голос звучал так, будто доносился из колодца. – Но чтобы войти, ты должна потерять то, что тяжелее тени».

Лира схватила лампу, направив свет в угол. Тень растаяла, оставив на полу лужу чёрной смолы. «Игры… – она вытерла лоб рукавом, оставляя на ткани полосы от песка и пота. – Всё это детские игры!»

Но карта на столе жила своей жизнью. Координаты Гадира поползли, как муравьи, образуя новые линии. Туннели на пергаменте сужались, превращаясь в петли, а в их центре замигал красный крест – отметка, которой раньше не было. Лира ткнула в неё пальцем, и бумага прогнулась, словно мембрана. Из дыры вырвался запах гниющих зубов и ладана.

«Ты уже внутри, – засмеялся дневник. – Посмотри на свои ноги».

Лира взглянула вниз. Пол под её ботинками покрывался сетью трещин, сквозь которые просвечивали каменные ступени. Тень от её тела тянулась вниз, в разлом, будто верёвка, ведущая в колодец. «Нет… – она попятилась, но тень осталась на месте, приросшая к полу. – Нет, нет, нет!»

Стены номера затрещали, штукатурка осыпалась, открывая кирпичи с выцарапанными письменами. Воздух наполнился шепотом: «Тень тяжелеет… Тень тяжелеет…» – и Лира, хватая сумку, выбежала в коридор. Захлопывая дверь, она услышала, как карта на столе вспыхнула, и пепел, вырвавшийся из щели, сложился в слово: «СПУСК».

Лира вытирала пыль с фонаря, когда в дверь постучали трижды – сухо, словко костяшками по грому. «Вам письмо», – пропищал за порогом мальчик-слуга, протягивая конверт, от которого пахло плесенью и миндалём. Восковая печать, цвета запёкшейся крови, изображала переплетённые змей. «Кто передал?» – схватила она конверт, но ребёнок уже пятился в коридор, его босые ноги шуршали по плитке, как крысиные хвосты. «Человек… с лицом под вуалью. Сказал, вы узнаете по тому дню».

Лира вскрыла конверт ножом для бумаг, и лезвие зашипело, будто коснулось кислоты. Фотография выскользнула на стол: она, девятилетняя, в чёрном платьице, стояла у могилы отца. Камень за её спиной был свежевысеченным, но на снимке трещины уже оплетали имя, как корни. «Он не боялся теней. Пока ты не научила его», – гласила надпись на обороте, выведенная почерком, который пульсировал, словно живой.

«Ложь… – Лира сжала фото, но края впились в ладонь, сочась тёплой смолой. – Он умер от лихорадки. От случайности!» Внезапно дневник на полке захлопал страницами, выкрикивая голосом Вальтера: «Случайности – их любимое оружие!»

Рука дрогнула, и снимок упал в таз с водой для умывания. Вода забурлила, выпуская пузыри с красноватым дымком. Лира потянулась вытащить фото, но изображение уже расползалось, как трупная плоть в кислоте. На поверхности заиграла радужная плёнка, собираясь в символ «Шин», а со дна таза донёсся стон – низкий, гортанный, словно из горла отца в последние минуты.

«Довольно! – она опрокинула таз, и вода растеклась по полу, рисуя контуры двери. – Я не ваша марионетка!»

Тень от фонаря на стене дёрнулась, приняв форму высокого мужчины в шляпе. «Ты была ею с рождения, – прошипела тень, указывая на мокрый символ. – Он умер, потому что увидел твою тень. Ту, что ты прячешь».

Лира рванула штору, но за окном, вместо ночной улицы, зияла каменная стена с той самой могильной плитой. На ней теперь сидела маска, свесив серебряные ноги. «Приди, – прозвенела она, – и я покажу, как он кричал».

В коридоре завыли шаги – тяжёлые, мокрые, будто кто-то тащил по полу мешок с костями. Лира схватила фонарь и дневник, сунув в карман нож с чёрным лезвием. «Хотите мою тень? – она плюнула на символ, и слюна зашипела. – Придётся отгрызть её у меня из-под пят».

Перед тем как выбежать, она заметила: вода у порога свернулась в капли, повисшие в воздухе. В каждой – её отражение, но с рогами и горящими глазами.

Луна висела над храмом, как серебряная монета с выщербленным краем, бросая синеватый свет на саркофаг, чьи трещины сочились чёрным песком. Лира прижалась спиной к колонне, чувствуя, как древний камень впитывает пот её ладоней. «Спекшийся прах, – прошептала она, растирая песок между пальцами. Зёрна жгли кожу, словно крошечные угольки. – Или чьи-то кости?» Ключ-«Шин» в её руке пульсировал, как второе сердце, а тень от колонны дёрнулась, будто пытаясь ухватить её за косу.

«Ты уверена, что хочешь это видеть? – зашипел голос из дневника в её сумке. – Даже Вальтер не смог вынести…»

Лира проигнорировала предупреждение, вставив ключ в отверстие на крышке саркофага. Металл заскрипел, будто от боли, и щель совпала с идеальной точностью. «Что ты скрываешь? – она надавила на рычаг, и механизм щёлкнул, выпуская облако чёрной пыли. – Покажись!»

Крышка с грохотом откинулась, и изнутри хлынул свет – нездоровый, зеленоватый, как гниение в глубине пещеры. Маска лежала на груди мумии, её символ «Шин» теперь горел, прожигая ткань погребальных пелен. «Нет… – Лира шагнула назад, наступив на собственную тень. – Это же…»

Тень на стене дёрнулась, отделившись от пола. Длинные пальцы с когтями из тьмы впились ей в плечи, пригвоздив к месту. «Ты разбудила нас, – заскрипел голос, похожий на скрежет камней. – Теперь стань мостом».

Лира рванулась, но тень копировала каждое движение, усиливая хватку. «Вальтер! – крикнула она, хватая маску из саркофага. Серебро обожгло руку, и кровь закапала на песок, шипя, как вода на раскалённой сковороде. – Если ты здесь… помоги!»

Мумия под маской внезапно села, её высохшие пальцы сжали запястье ЛирЫ. «Он стал частью нас, – прошелестели пелены, расползаясь, как паутина. – Как и ты сейчас».

Тень за спиной Лиры начала расти, сливаясь с тьмой саркофага. Её собственные ноги онемели, будто корни вросли в каменный пол. «Нет… – она ударила маской по руке мумии, и та рассыпалась в прах. – Я не ваш мост! Я ваша могила!»

Символ «Шин» на маске вспыхнул алым, осветив стены храма. Всплыли фрески: люди с тенями-чудовищами, пожирающими их с ног до головы. Лира, задыхаясь, надела маску на лицо. Холод металла сменился жаром тысячи игл, вонзающихся в кожу. «Видишь? – засмеялись хором голоса. – Теперь ты видишь».

Её тень на стене выгнулась дугой, превратившись в арку, а за ней открылся тоннель, полный движущихся силуэтов. Лира сорвала маску, но видение не исчезло. «Врата… – она упала на колени, царапая пол ключом. – Так вот что вырыл Вальтер».

Тень-арка заколебалась, и из неё вытянулась рука, обёрнутая бинтами. Лира отползла, натыкаясь на саркофаг. Внутри теперь лежал Вальтер – его лицо покрывал символ «Шин», а изо рта вытекал чёрный песок, шепчущий: «Беги… пока не просочилась…»

Но бежать было некуда. Стены храма сомкнулись, оставив только тоннель в её тени, а маска на полу завыла, призывая тех, кто ждал тысячелетия.

Хассан ворвался в храм, фонарь в его дрожащей руке выхватывал из мрака клубы пыли, кружащие, как обезумевшие мошки. Свет упёрся в Лиру, пригвождённую к полу щупальцами собственной тени. «Доктор Шторм! – капитан рванулся к ней, но его собственная тень застыла у порога, будто вросла в камень. – Вы… вы выпустили их!»

Лира, стиснув зубы, вырвала руку из чёрных пут. Кожа на запястье покрылась волдырями, будто от ожогов незримым пламенем. «Не я, – она плюнула на пол, и слюна зашипела, растворяя тень в дымящейся яме. – Они всегда были здесь. Вальтер лишь… приоткрыл дверь».

Фонарь Хассана дрогнул, отбросив тень маски на стену – рогатый силуэт вытянулся до свода, его пальцы-спицы впились в каменную кладку. «Смотрите! – Лира, спотыкаясь, подтащила капитана к аппаратуре. Экран мигнул, показывая археологов, чьи тела бежали, а тени, словно приклеенные, оставались у саркофага. – Они не убегали. Их вышвырнули наружу!»

На плёнке Вальтер упал на колени, его тень медленно поднялась, обретая плоть. «Нет… – прошептал Хассан, вытирая пот со лба. Пальцы оставили кровавые полосы – символ „Шин“ проступил под кожей, как ожог. – Это проклятие. Мы все умрём…»

«Уже умерли, – Лира схватила его за рукав, втягивая воздух, пропахший горелой шерстью и железом. – Они кормятся нашими тенями. А потом…» Она ткнула пальцем в экран, где тени археологов теперь копошились в саркофаге, как личинки.

Капитан вырвался, споткнувшись о каменную плиту. Его фонарь разбился, и пламя лизало маслянистую лужу, вытекавшую из трещины в полу. Огонь взметнулся, вырисовав в воздухе рогатую морду. «Закройте это! – он замахал руками, но тени пальцев задушили его крик. – Закройте, пока…»

Лира встала перед саркофагом, её тень слилась с силуэтом на стене. «Слишком поздно, – она подняла маску, и та завыла, как ветер в пустой раковине. – Они уже здесь».

Свод храма затрещал. Камни посыпались, открывая чёрные щели, из которых выползли тени – длинные, скользкие, с глазами, как у глубоководных рыб. Хассан выстрелил, но пули проходили сквозь них, оставляя дыры в стенах, откуда хлестал песок, пахнущий разложением.

«Бегите! – закричала Лира, надевая маску. Серебро впилось в лицо, кровь заструилась по шее. – Я задержу их…»

Капитан, спотыкаясь о собственные ноги, бросился к выходу. За спиной он услышал рёв – не человеческий, не звериный, а словно скрежет тысячелетних плит, сдвигающихся в вечность. Последнее, что он увидел, обернувшись: Лира, стоящая в кольце теней, маска на её лице плавилась, обнажая череп, а из саркофага поднималась фигура с рогами, держащая в руке ключ-«Шин».

На рассвете, когда Хассан вернулся с солдатами, храм был пуст. Лишь на песке у входа лежала маска, а внутри, на стене, углём было выведено: «ОНА СТАЛА МОСТОМ».

Хассан вцепился в её запястье, пальцы холодные и липкие, будто обмазанные смолой. «Уезжайте. Завтра будет песчаная буря, – он дёрнул её к двери, но Лира впилась каблуком в трещину пола, где уже копошились чёрные жуки с глазами-бусинами. – Или вы хотите стать добычей?»

«Вы знали! – она рванулась, и кожа на руке порвалась, оставив на его ладони клочья, пахнущие медью. – Маска живая. Вы дали её Вальтеру, чтобы он стал приманкой!»