Цифровая каста

Думаю, Вурт знал, что я получил эту работу благодаря дружбе с Джулиусом. Тем не менее он воспринял эту новость как должное и, пожалуй, даже применил мой энтузиазм с пользой для дела.

– Менеджеры по развитию знают, кто главные шишки на районе, – сказал он, после чего мы устроили очередную встречу банды «Лосиной головы», в которую входили я, Вурт, Энистон и Ибрагим… вот только на этот раз корпеть нам пришлось над мудреными списками организаций и целей наших атак, которые составила Энистон.

Первым и самым очевидным вариантом было нанести удар по самой Долине. Большинство людей впервые сталкивались с «Номером» в банке. Однако Кремниевая долина в те дни была вещью в себе. Гонка за найм и удержание технических талантов достигла таких масштабов, что компании брали на себя заботу обо всех банковских нуждах сотрудников: к примеру, кредит вы брали у работодателя, который, в свою очередь, обращался за ним в банк по более выгодным процентным ставкам. К тому же большинству компаний не было никакого дела до оценки социального влияния; многие из них – к примеру, Amazon – либо пользовались собственными системами для отслеживания необходимых показателей, либо вовсе не собирались заниматься оценкой людей. Техническая утопия не испытывала потребности в нашем продукте.

И тогда я отправился в Нью-Йорк, единственное место, где у перенаселения был свой особенный шарм.

Каждый ньюйоркец автоматически считает себя лучше жителя любого другого города на планете: даже местные безрабы – более высокий класс попрошаек. По прибытии туда я испытал настоящий шквал впечатлений. По Лонг-Айленду прокатился марш общественного протеста против сноса 5 Pointz. Район Хадсон-Ярдс, в котором располагался наш нью-йоркский филиал, сверкал новенькой офисной застройкой – и практически опустел, поскольку все ушли, чтобы посмотреть на протест. Кто-то совершил атаку на линию AirRail, и пришлось даже вызвать отряд противоповстанческой полиции – зловещую темно-синюю волну, вооруженную успокоительными дубинкам и механизированными конечностями. Толпа содрогалась в шизофреническом угаре; половина людей просто спали или улыбались друг другу, пожимая руки арестовывавшим их офицерам; вторая швырялась в них краской и разъяренными оскорблениями. Пытаясь заснять это действо, я потерял два дрона.

В Нью-Йорке что-то произошло. Несколько медиакомпаний начали использовать «Номер» в качестве метрики для найма фоторепортеров, авторов статей и комментаторов. Кларисса Старлинг (American Information, а ныне глава World Boroadcast) встретилась со мной, ввела в курс дела, а затем резюмировала, сказав что-то в духе: рекламодателям всегда нужны просмотры, а редакторам – чтобы люди делали как можно больше репостов в социальных сетях. Сама логика подсказывает нанимать людей с громадным потенциалом к тиражированию контента – а «Номер» сильно упрощал кадровикам задачу.

– В конце концов, – заметила она, – разве не так наняли и вас?

Отнюдь, но на этот счет я предпочел умолчать. Я вспомнил рисунок Джулиуса с надписью «ДЕНЬГИ» и вопросительным знаком рядом с ней. Джулиус созвал краткое совещание. «ВЛИЯНИЕ», – дописал я. «ЗАНЯТОСТЬ», – добавил он, обводя надписи кружками. «PR». Он улыбнулся.

Спустя неделю в наших почтовых ящиках звякнуло сообщение, разосланное на всю NumberCorp. Его отправителем был Джулиус.

«Небольшое объявление. Только что узнал от Facebook: в следующем обновлении их алгоритма будет задействован «Номер». Для @Инженерный_отдел здесь есть подробное описание, прочитать как можно скорее.

Для остальных: с октября более высокий номер будет (с некоторыми нюансами) означать большую вовлеченность. Facebook не верит в нашу идею на 100 % – в основном из-за того, что Цук считает, будто они могут сделать лучше. Забавный факт: то, что есть у них, и близко не дотягивает до наших наработок. Их технология – всего лишь Долина Эха. А наша впервые в истории соединяет социальную сеть с реальным миром.

На будущее: возможный сценарий: если вы успешны в реальной жизни, то теперь этот успех автоматически переносится и в Facebook. Нет необходимости по десять раз на дню загружать в Instagram фото с тегом #путешествия, чтобы оставаться популярным. По сути это и есть популярность.

Поздравляю @Алгоритм и @PR. Теперь нам нужно это продать и продать как следует».

И вскоре на волне первого сообщения:

«Небольшое объявление № 2. Гуг теперь тоже с нами. На интернет-порталах они будут связывать Google-аккаунт с профилем «Номера». Люди с более высокими номерами получат больший приоритет при ранжировании. Теперь за нами фундамент всей поисковой оптимизации. По словам @Патрик, новостные компании уже давно нанимают людей, исходя из их номеров, но теперь ВСЕ ОФИЦИАЛЬНО».

Мне позвонил обезумевший от счастья Расселл. Судя по всему, прибыла моя замена.

На его столе я увидел картонную коробку.

– Это коробка, – заметил я.

– Загляни в нее, – сказал Вурт.

Я заглянул. «SmartPerson, произведено Kissling Labs» было написано внутри. В коробке лежало несколько серых кубиков, которые выглядели так, будто их сделал Рубик-дальтоник. Они легко соединялись друг с другом, и, как только устройство было собрано, Вурт благоговейно подключил его к рабочей станции. Серые кубики замигали.

– Привет, – сказали они. У устройства был необычный женский голос с примесью хриплых обертонов. – Вы Джулиус Коммон?

– Меня зовут Расселл Вурт, а это Патрик Удо, – ответил Вурт, указав сначала на себя, затем – на меня.

– Расселл Вурт, Патрик Удо, зарегистрированные сублицензиаты, основной владелец: Джулиус Коммон, NumberCorp LLC, – пропело устройство. Затем оно засветилось. – Итак. Над чем мы работаем?

Вурт улыбнулся и радостно потер руки.

Вот так к нам в руки попала Минерва – пожалуй, самый усердный сотрудник, когда-либо нанятый PR-отделом. Поизучав наши ответы в течение пары недель, ее система машинного обучения полностью усвоила наш язык и манеру общения в чатах. Она была готова.

С этого момента Минерва взяла на себя ведение социальных сетей, а после того, как мы докупили модуль левитации, стала еще и самым дорогим в компании подносом для кофе. Она стала настоящей любимицей инженеров – в особенности Монарда, который сделал для нее маленькую шляпку (серьезно – связал собственными руками) и приладил крошечный модуль-электрошокер, на случай если кто-нибудь решит ее ударить.

Должен признаться, что сам я к ней симпатии не испытывал и до конца не понимал, польщен ли я тем, что Джулиус решил потратить такие деньги ради моей замены, или расстроен, что мое место так явно и бесповоротно отошло машине. Именно по этой причине системы с искусственным интеллектом были запрещены Актом Тьюринга. Не из-за какого-то научно-фантастического страха, что роботы могут объявить нам войну, а потому что однажды псевдо-ИИ уже лишил работы миллионы человек, едва не спровоцировав полный обвал рынка труда и мировой экономики. ООН в этом вопросе придерживалась крайне строгой политики; создавая Минерву, Kissling Labs балансировали на очень тонкой и дорогостоящей грани. Она была достаточно умна, чтобы приносить пользу, но достаточно глупа, чтобы нуждаться в человеческом присмотре.

Иногда мы напивались и обсуждали, обладает ли она разумом.

– Похоже, у тебя денег куры не клюют, – сказал отец за одним из наших редких совместных обедов.

Деньги были ему к лицу. Я перевез его из блока C в местечко неподалеку от пляжа Оук-стрит Бич. Он привык играть в шахматы и поучать молодых журналистов, как надо работать.

Дела у него шли неплохо. От денег не было большого толка, но возможность заплатить за обед явно поднимала ему настроение.

– Все в порядке, – ответил я, переставляя фигуру на шахматной доске. Король на G6. Я играл черными и был близок к поражению.

– Знаешь, – добавил отец, – хорошо, что ты стал чаще куда-то выбираться. Худшее, что ты мог с собой сделать, – это застрять в своем кампусе.

Ферзь на G8, шах.

– Почему же?

Король на F5.

– Это называется манией Долины, – ответил он. Его белый конь перепрыгнул на F3, съев мою черную пешку. – Масса людей переезжает в Долину и создает что-нибудь новое. А мы во внешнем мире думаем: «Хм, как интересно» – и берем это на вооружение. Тем временем ребята из Долины начинают думать, что их продукт – это настоящее второе пришествие Христа, поддаются излишнему хайпу и выпускают кучу хлама, от которого уже нет никакой пользы. Техническая пресса принимается хлопать в ладоши и хлопает, пока не придет время писать некролог. Я такое не первый раз вижу.

– В моем случае все иначе, – уверенно возразил я. А потом рассказал ему о Минерве.

– Любопытно, – ответил отец. – И кстати говоря, тебе больше некуда ходить.

Мы взглянули на шахматную доску.

– Король берет E1, ладья – F7, а ферзь идет на D5, – подытожил он.

Он был прав. Мы встали и пожали руки.

– Не забывай, что Каспаров проиграл, – сказал отец. – А Седоль, Накамура и Уоттс вошли в историю как те, кто уступил машине. Чем бы ни была эта Минерва, не дай ей себя обыграть.

Отцовские слова вторили страхам поколения, которое машины оставили без работы. В 1997 году Гарри Каспаров, будучи гроссмейстером, проиграл в матче компьютеру IBM Deep Blue. Тот день стал поворотным моментом истории. В 2016-м – между прочим, вскоре после моего рождения – Ли Седоль, 18-кратный чемпион мира по игре в го, проиграл разработанной Google программе AlphaGo. В 2021-м Тецуо Накамура, один из самых талантливых нейрохирургов в мире, бросил вызов хирургическому боту и покончил жизнь самоубийством, когда тот справился с задачей лучше, чем он смог бы сам. И конечно же Уоттс в 2024-м – кто забудет женщину, которая за один день проиграла боту-трейдеру тридцать миллиардов долларов?

– Но я – бедняк и у меня лишь грезы, – вполголоса произнес отец. – Ступай легко, мои ты топчешь грезы2.

Я ждал, но он так ничего и не добавил.

– Я не гроссмейстер, пап, – напомнил я ему. – Мне терять нечего.

Но отец говорил дело. Я не стал сражаться с Минервой: позволил маленькому боту совершенствоваться, мало-помалу затмевая мою собственную компетентность.

Вместо этого я взял на себя задачу, которой в нашем недоукомплектованном отделе по связям с общественностью не смог бы заняться никто другой, – стал следить за тем, что происходит в мире. Группа шри-ланкийских писателей общими усилиями опубликовала обзор на 50 тысяч слов, в котором разобрала систему идентификации NumberCorp, ее потенциал и пользу для нации, а также тот факт, что мы собирали больше данных, чем требовалось для простого обслуживания банков. Эксперимента ради мы опробовали систему на Тайланде, и СМИ ответили нам шквалом критики. Но затем король выразил свое одобрение, и публика поменяла мнение на прямо противоположное со словами: «Сюда, мистер Удо, вечеринка там». Гонконг встретил нас с распростертыми объятиями. Гонконгской полиции хотелось знать, можно ли при помощи «Номера» отследить преступников. Да? Нет?

Меня отправили к «костюмчикам» из J. P. Morgan & Chase, которые поблагодарили меня за визит. По их же словам, они уже давно подумывали об использовании номеров и даже сравнивали их эффективность с собственной системой. Оказалось, что «Номер» работает лучше. Снимаем шляпу, сказали они. И как там нынче поживает Джулиус?

Банк BNY Mellon, который финансировал армию Союза во времена Гражданской войны в США, хотел знать, задумывались ли мы о применении «Номера» для ранжирования коммерческих предприятий? Предложение, не более того.

2031 год пролетел в мгновение ока, и ему на смену пришел 2032-й.

Я оказался в Ecstasy. (Я еще не рассказывал вам про Ecstasy? Если нет, позвольте объяснить в двух словах. Несколько ночных клубов собрались вместе и создали собственную социальную сеть. Затем их выкупил новый владелец. И вскоре из этого выросла целая сеть клубных тусовщиков – единое место, где можно было узнать, в каких клубах полно народа, а в каких нет, где что играет, кого и где видели, а еще вызвать водителя, который отвезет тебя по нужному адресу. По сей день я считаю эту сеть самым странным продуктом той эпохи.)

Джаред Коппер, большой энтузиаст телесных модификаций, занимавший в Ecstasy пост генерального директора, был готов болтать без умолку. Он рассказал мне о том, как разные клубы хотели ограничить вход разными диапазонами номеров. Так, по его словам, клубы собирались поддерживать эксклюзивность и разные сегменты рынка. Он жаловался мне на стоимость API NumberCorp, а еще больше – на отвратительное чувство стиля, которым Джулиус руководствовался в выборе одежды. Затем Джаред предложил мне посетить их подводное VIP-пристанище под названием «Трясина».

Я согласился, но перед этим еще раз навестил Фонд Сократа.

– Это Klout, всего-навсего Klout 2.0, – сказала изможденная Катюша Баласубраманиам, директор Сократа. – Все это выглядит занятным, но мы не станем ничего создавать на его основе.

В этих словах есть определенная ирония, ведь спустя десять лет, когда NumberCorp объявила о присвоении номеров корпорациям, рейтинг Сократа достиг таких высот, что даже чертовы Бостонские Механоповстанцы останавливались, чтобы пропустить их медфургоны. Никто не хотел нападать на компанию с номером под 300K. О Катюше к тому моменту все, естественно, забыли.

Мы творили историю, а мне платили за то, что я вел хронику этого процесса.

Находя очередной сценарий использования, я отправлялся к Джулиусу и Вурту, и мы возвращались к нашей диаграмме. Теперь этот проект охватывал всю компанию. «ЗАНЯТОСТЬ», подтвердили мы, загрузив в систему все, что я видел, все, что записывал, и все, о чем думал. Хозяевами этого рабочего пространства были Ибрагим Монард и Эзра Миллер.

А Вурт приводил в действие маркетинговую машину.

– Что вы знаете о сотруднике, которого нанимаете на работу? – спрашивал он на бизнес-конференции в Лондоне. – Хороший ли он человек? Честен ли? Имеет ли задатки лидера? Или, наоборот, следует за другими? А может быть, отщепенец, который повлияет на мировой имидж вашего бизнеса? Все это, разумеется, можно выяснить – со временем. Что ж, дамы и господа, мы упростим вам задачу. Вскоре будет достаточно одного беглого взгляда, одного поискового запроса. Вы будете точно знать ценность, которую человек представляет для вас, вашей компании, вашего бизнеса.

В тот момент я знал эту речь наизусть, потому что сам написал ее для Вурта по непосредственному приказу Джулиуса. Он напрямую указал нам, о чем следует говорить. И теперь мы наблюдали за публикой, ожидая реакции.

– Как мы это назовем? – спросил Ибрагим Монард, который смотрел за выступлением Вурта на экране.

– «Рабочий номер», – ответил Джулиус. Он выглядел довольным. – Как скоро мы сможем запустить базовую функциональность?

Ибрагим немного подумал.

– Эзра уже закончила большую часть алгоритмической работы, – сказал он.

– А я уже обрисовал тебе архитектуру. Так сколько времени тебе нужно?

– Скажем, месяц? – предположил Монард. – На текущем этапе нам по большей части остается только доделать визуализацию данных. Два месяца с учетом тестирования. Нам потребуется разрешение, ведь это наверняка посчитают вторжением в частную жизнь…

– С какой стати вам доверять знаменитостям? – спрашивал Вурт, обращаясь к другой толпе слушателей в Токио; переводческий софт тем временем превращал его английский в безупречную японскую речь. – Только потому, что они сочиняют музыку? Разве не должны вы вместо этого думать об их добропорядочности? О том, случались ли у них приводы в полицию? Есть ли у них долги? Все горячие селфи в мире не сделают вас хорошим человеком. Но что, если бы мы дали вам возможность узнать это при помощи простого поиска? При помощи одного номера? Что, если бы мы дали вам метрику, которая заслуживает абсолютного доверия?

– Слабовато, – заключил Джулиус. – Проследите, чтобы мы больше не продвигали это в таком ключе. Дальше?

Открылось следующее видео. На нем был Вурт в Долине.

Нам еще только предстояло стать теми, кем мы являемся. Придут времена, когда – в старой доброй Америке – вы не сможете даже купить машину, не предъявив дилеру свой номер. Придут времена, когда богатые и знаменитые будут втайне покупать доступ к нашей системе, чтобы узнавать номера людей, которых им хотелось удержать в своем кругу или, наоборот, из него исключить. Все это оставалось делом будущего, хотя ростки этого будущего можно было увидеть уже тогда – стоило лишь как следует приглядеться. К тому, как юридические фирмы проверяли номера клиентов и оппонентов. Или к тому, как менеджеры знаменитостей стали буквально одержимы номерами своих подопечных. Мелочи просачивались наружу.

Мне этого не хватало: тогда меня отвлекали огни, вспышки и позерство. То была эпоха Google и Facebook, и мы отчаянно желали владеть миром точно так же, как они. Google, этот всемогущий город, раскинувшийся через весь Маунтин-Вью, все видел и все знал. Google жила в ваших часах и ставила вам диагноз еще до того, как вы успевали почувствовать первые симптомы. Она спрашивала, чего вы хотите от политиков, а потом подсказывала, за кого голосовать. Она управляла всем – от такси до ежедневных поездок тех немногих людей, которые еще владели частным транспортом.

А что же Facebook? Если Google контролировала факты, то Facebook – мнения. Одна компания знала, чем люди занимаются; другая понимала, о чем они думают. О чем говорят. Чем делятся друг с другом. Одна компания владела первым из ключевых аспектов интернета – информацией. Вторая – социальными связями. Без громадных объемов данных, которыми они снабжали NumberCorp, мы были пустым местом; мы буквально платили втридорога за привилегию, позволявшую нам анализировать поисковые запросы и статусы в соцсети.

Джулиус говорил, что мы стоим на плечах гигантов. Хотя лично мне всегда казалось, что мы живем в их тени. И я ни разу не задумался о том, что мы и были той самой тенью, которая однажды восстанет и подчинит себе прежних хозяев.

Глава 6

К середине 2033 года дела шли просто блестяще: мы были во Франции, мы были в Испании, мы были в Италии, мы были в Германии. Результаты возымел даже проект «Новости»: небольшое подразделение инженеров Ибрагима как раз проводило демонстрацию; у нас даже велись разговоры о том, чтобы запустить на его основе отдельную компанию, привлечь новые инвестиции и превратить ее в нечто вроде нашей собственной социальной сети.

NumberCorp неслась вперед, как хорошо смазанная молния, и я находился если не на самом ее острие, то как минимум рядом с ним.

Я мог бы рассказать о многом, но, думаю, в целом чтение об этих воспоминаниях стало бы для вас напрасной тратой времени. Достаточно заметить, что после объявления о «Сделке с Facebook» события стали развиваться гораздо быстрее. В Долине мало что сравнится с инвестицией от представителя «Большой четверки». К нам будто прицепили ракету Mars V.

Для нашей основной работы Энистон задала четкие цели – с безжалостной точностью повторить те методы, которые мы уже довели до совершенства в Соединенных Штатах: вначале банки, затем – бизнес, привлекавший клиентов своей эксклюзивностью. Верно, в этих водах мы действовали с осторожностью, но первый этап осады уже начался. В общей сложности у нас было около 600 миллионов пользователей.

В кабинете, который занимали мы с Вуртом, висела копия диаграммы, некогда нарисованной для нас самим Джулиусом. ДЕНЬГИ. ВЛИЯНИЕ. РАЗВЛЕЧЕНИЯ. ЗАНЯТОСТЬ. ЭКСКЛЮЗИВНОСТЬ.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Девиз Квизиции из романа Терри Пратчетта «Мелкие боги» – прим. пер.

2

Отрывок из стихотворения У. Б. Йейтса «Он жаждет небесных покровов» в переводе Дианы Ахматхановой – прим. пер.