Полная версия
Цифровая каста
Юдханджая Виджератне
Цифровая каста
Данная книга представляет собой художественное произведение. Все места, имена и названия – включая упоминания социальных сетей Facebook и Instagram, принадлежащих компании Meta Platforms, деятельность которой с 2022 года запрещена на территории Российской Федерации, – являются плодом воображения автора либо используются в вымышленном контексте. Любые сходства с реально существующими людьми, организациями, местами или событиями абсолютно случайны.
Книга содержит упоминание наркотических или психотропных веществ, употребление которых опасно для здоровья, а их незаконный оборот влечет уголовную ответственность. Обращаем внимание, что информация о подобных веществах и связанной с ними незаконной деятельности используется лишь в художественных целях.
Часть I
Мне всегда нравилось находиться за объективом камеры. Нравилось, как это выделяет тебя из толпы и дает возможность парить где-то на периферии, лишь время от времени спускаясь на землю, чтобы запечатлеть очередной момент.
В каком-то смысле это проще, чем писать. Как писателю, мне приходится разбираться в людях, разговаривать с ними, вторгаться в тишину, вооружившись дюжиной непринужденных острот, которые помогают завязать разговор. И даже после этого люди продолжают держаться настороже. Никто не хочет, чтобы где-то был записан его пьяный разговор.
Быть фотографом – совсем другое дело. Люди приходят к тебе сами. Они улыбаются. Они флиртуют. Стараются показать себя с лучшей стороны. Ведь никто не хочет огорчать камеру.
Стоп.
Меня уводит в сторону. Препараты. Шум. Судя по будильнику у кровати, у меня осталось всего несколько часов, прежде чем они найдут это место.
Я хочу рассказать вам одну историю. Правдивую историю. И сделать это по старинке. Не хочу выкладывать ее на Facebook, YouTube или Anagram; не хочу, чтобы мой голос и мой текст принадлежали какой-нибудь безликой компании-монолиту. Я хочу написать о Джулиусе Коммоне и компании NumberCorp.
ПАТРИК ОДОМИР УДО
Марракеш, 3 мая 2071 года
Глава 1
Моя мать скончалась 3 февраля 2030. Это стало плохим началом хорошего года.
Служба здравоохранения пришла к нам, чтобы забрать тело. Двое человек в белых костюмах сконфуженно постучались в дверь нашей крохотной квартирки; прямо у них на глазах отец коснулся губами ее руки. Я вышел на балкон, куда свет проникал лишь после того, как солнцу удавалось пробиться сквозь бетонный лес Чикаго. Когда я вернулся, ни их, ни матери уже не было.
У отца, старого журналиста, было лекарство на случай смерти; он достал из шкафчика бутылку виски и налил себе рюмку. Особых причин для поминок у нас не было, но мы их все равно устроили.
– Поминки нужны живым, а не покойникам, – сказал отец, открывая двери всем, кто жил в блоке С.
Так я и встретился с Джулиусом Коммоном.
Я все еще помню его так, будто это было вчера. Он был лысым и грузным – почти тучным. Одет целиком в черное – в костюм обманчиво простого вида, по которому сразу понимаешь, что стоит он больше твоей месячной зарплаты. Люди расступались, чтобы дать ему пройти, а их кружки разворачивались к нему, будто цветы навстречу солнцу. Когда он проходил мимо, разговоры затихали, а затем разгорались с удвоенной силой ему вслед.
Вблизи я понял, что он не такой уж толстяк: то, что я принял за жир, на деле было слегка заплывшими жирком мышцами. Человек такой комплекции кажется безобидным, пока не наденет смокинг или не ввяжется в кулачный бой.
– Джулиус Коммон, – со всей серьезностью представился он, протягивая мне руку. На ней яростными черными росчерками была выведена надпись «MEMENTO MORI». – Твой отец – мой старый друг.
Чепуха – у отца не было друзей. Люди вспоминали о нем, только если хотели, чтобы он что-то для них написал.
Тем не менее.
– Патрик Удо.
– Патрик ищет работу, – сказал отец. – Он тоже писатель. И ему надо чем-то зарабатывать на жизнь.
– Как и тебе, – заметил Коммон. – Watchman Press тебе хоть что-то платит?
– Я слишком стар для твоих стартапных штучек, – ответил отец. Он устал. Это было видно по его лицу. – Поговори с моим сыном.
Лишь много лет спустя я осознал всю значимость того факта, что Джулиус Коммон решил разыскать моего отца. Джулиус никогда никого не искал. Наоборот, люди сами искали с ним встречи.
Коммон протянул мне визитную карточку. Толстую. Тяжелую. Из настоящего картона. С мерцающим символом «=», сотканным из удивительно филигранных рисунков людей и городов. «NUMBERCORP» – значилось на ней. Там же был указан адрес в Калифорнии.
Он сказал, что ему нужен писатель. Я спросил, какого рода. Не помню точно, что мне тогда ответил Джулиус, но с его слов выходила какая-то работенка в духе корпоративного копирайтера. Меня это не впечатлило. В мире и без того хватает ферм контента, и мне не хотелось погрязнуть в написании текстов вроде «Десять вещей, которые вам следует делать перед завтраком» или «Почему вы должны голосовать за политика X». Так и чокнуться недолго.
– Дайте мне время подумать, – ответил я. – Нам нужно дождаться, пока разойдутся гости.
Коммон огляделся по сторонам. Он будто только сейчас заметил людей, заполнявших нашу мрачную квартиру. Людей, которые смотрели на него в ответ, недоумевая, кто он такой и что делает здесь в своем дорогом костюме.
– Эти люди никуда не денутся, – сказал он. – В отличие от меня.
Спустя несколько месяцев я открыл вебсайт своего банка. Обычно у меня не было причин туда заходить, но я нашел работу в качестве ассистента преподавателя, так что на моем счете скопилось немного денег. Работа была скучной и требовала просто исправлять недочеты, которые не заметил компьютер, но благодаря ей у меня появился шанс выбить студенческий кредит для учебы по магистерской программе. Я решил, что дополнительное образование может положительно сказаться на моем заработке. Не так уж много людей имеют степень магистра.
– Сэр, вы должны выдать нам доступ к вашему «Номеру», – сообщил льстивый чат-бот, выскочивший на экране моего ноутбука.
– К чему?
– К «Номеру», сэр. Скачайте приложение «Номер»…
– Постойте-ка, – перебил я.
– …а теперь войдите в систему с вашим удостоверением личности ООН…
– Скачиваю…
Бот постучал по экрану.
– Войдите в систему с вашим удостоверением личности ООН, – повторил он. Я так и сделал.
– Теперь введите номер банковского счета и этот одноразовый пароль, сэр. Мы перешлем им вашу банковскую выписку за последние пять лет. Пожалуйста, ознакомьтесь с условиями предоставления услуг и подтвердите, что согласны с ними.
На экране появилось число: 3480.
– Вам также нужно предоставить данные аккаунтов в Facebook и других социальных сетях, сэр. Наличие связей повышает ваш рейтинг.
Я так и сделал. Facebook. Instagram. Visual.ice, где у меня хранились фотографии и была горстка подписчиков.
6032.
– Отлично, сэр! – отозвался банк, голос которого теперь звучал куда дружелюбнее. – Перед вами совокупная величина, которая дополняет традиционный кредитный рейтинг вашими социальными связями и другой доступной о вас информацией.
– Например?
– Что ж, сэр, вижу, вы закончили колледж Уитон, – ответил бот. – Как правило, посещение университета такого калибра заметно увеличивает ваш рейтинг. Не говоря уже о подписчиках в Facebook. Как мы уже говорили, номер 6032 дает вам право на кредит третьей категории для личных, профессиональных или образовательных целей…
«Любопытно», – подумалось мне. Я закрыл чат-бот и начал наводить справки о компании, стоящей за этим самым «Номером».
«НОВЫЙ ФИНАНСОВО-ТЕХНИЧЕСКИЙ СЕРВИС ЗАДАЕТСЯ ЦЕЛЬЮ ОБЪЕДИНИТЬ КРЕДИТНЫЕ ПРОВЕРКИ С СОЦИАЛЬНЫМИ СЕТЯМИ».
«”ВЫ БОЛЬШЕ, ЧЕМ СЧЕТ В БАНКЕ”, – УТВЕРЖДАЕТ NUMBERCORP, И МЫ С ЭТИМ АБСОЛЮТНО СОГЛАСНЫ».
«СНАЧАЛА ООН, А ТЕПЕРЬ И БАНКОВСКИЕ СЧЕТА: НОВАЯ АВАНТЮРА КОММОНА».
Когда отец вернулся домой, в моем браузере было открыто штук двадцать вкладок. Большинство из них относились к NumberCorp, которая оказалась финансово-технологической компанией стоимостью в шесть миллиардов долларов. Главные технологические СМИ по большей части обходили корпорацию стороной, упоминая лишь о ее финансировании.
Оставшиеся вкладки касались Джулиуса Коммона. Социолог. Бизнес-магнат. Родился в 2000 году, на заре нового тысячелетия. Обучался в одном из самых хардкорных технических университетов Китая. Вернувшись к цивилизации в возрасте двадцати одного года, он создает «удостоверение ООН» – глобальную блокчейновую систему идентификации, которая перевернула с ног на голову всю паспортно-визовую индустрию. Затем использует вырученные деньги для создания инвестиционного фонда и, действуя с опорой на рынки предсказаний, вкладывает средства в масштабах всего рынка ценных бумаг. Исчезает на несколько лет, предположительно выйдя на раннюю пенсию, а затем появляется из ниоткуда в Кремниевой долине с NumberCorp, финансированием на миллиарды долларов, а ваш банковский счет вдруг начинает требовать «Номер».
«ДЖУЛИУС КОММОН И NUMBERCORP: ПЛАНОМЕРНОЕ ПРЕОБРАЗОВАНИЕ ОБЩЕСТВА»
Некоторым достается вся удача.
Отец, не сводя с меня глаз, подошел и вручил мне приглашение. Оно напоминало визитку и было сделано из старомодного картона – настоящая роскошь по нашим временам. «NUMBERCORP ПРИГЛАШАЕТ ВАС В КРЕМНИЕВУЮ ДОЛИНУ, – гласила надпись, сделанная элегантными буквами из чеканного золота. – АМБЕР-ТАУЭР, АТЕРТОН, КАЛИФОРНИЯ, 94027».
– Они дают нам целую пачку таких карточек, – объяснил отец. – И даже не берут на себя труд указать в них имена; кому есть дело до журналистов? Впиши свое и съезди посмотри, на что это похоже. Сможешь бесплатно прокатиться с кем-нибудь из сотрудников.
Вот так я и оказался в Кремниевой долине, перед сияющей башней Амбер-Тауэр.
Это был настоящий бал – бал в архаичном смысле этого слова, когда люди, облеченные властью, собираются вместе, чтобы напомнить друг другу о своем существовании. Он длился три дня и стал настоящим раем для фотографов. Я смог заснять, как Марк Цукерберг ударяется кулаками с Канье Уэстом (Получил ли он в итоге те деньги? Этого мы уже не узнаем). Запечатлеть Джона Оливера за ужином с Ларри Пейджем из Alphabet. Сделать снимки братьев-основателей Rocket Internet. Вино текло рекой, а еда и вовсе не заканчивалась. Актеры и активисты, технические магнаты, стартап-акулы и выпускники Гарварда; мой новообретенный номер взлетел уже после регистрации на приеме. Нас впустили через черный ход; я держал в руках увесистую камеру Nikon, которую Марек всюду носил с собой.
Много лет спустя я спросил Джулиуса, как ему удалось собрать такой список гостей. В ответ он просто улыбнулся и показал мне номера всех участников. Как и его собственный, они стремились к бесконечности. А это означало неограниченную сферу влияния. Лучшая сделка, которую ему удавалось провернуть за всю свою жизнь.
Но это было потом. А тогда Джулиус даже не подозревал о моем существовании. Под конец он вышел к остальным, одетый в неизменный черный костюм, с немного перекошенным ртом, который будто застыл между улыбкой и хмурой миной. Все тут же повернулись к нему. Я рефлекторно поднял камеру Марека. Но прежде, чем меня успели оттеснить в сторону, Коммон взглянул прямо в мой объектив.
Я сделал снимок.
Вышло просто идеально. Человек, который однажды станет самым влиятельным из всех ныне живущих, в окружении армии фотоаппаратов и восторженных, голодных лиц. Он буквально нависал над всеми своим грузным телом. Он выглядел как двуногая акула, хищник высшего порядка в костюме.
Один кадр. Один идеальный момент.
Той ночью, все еще находясь в пьяном ступоре, я выложил снимок в Facebook и Visual.ice. Когда я проснулся на следующий день, фото успели просмотреть больше миллиарда раз. Им поделились целые легионы знаменитостей. Мой номер достиг умопомрачительной величины в 12000. А на моем столе в дешевом номере отеля, куда я ввалился после приема, лежала пачка таблеток от похмелья и смутно знакомая визитка.
«ДЖУЛИУС КОММОН, – было написано на лицевой стороне. – NUMBERCORP, ОСНОВАТЕЛЬ, ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ДИРЕКТОР».
На обороте: «приезжай ко мне на встречу».
Америка – странное место; здесь легко жить обычной жизнью, но сложно жить своей мечтой. За два поколения до меня миру требовались юристы, врачи и инженеры-программисты. Наши родители стремились в компании из списка Fortune-100, переезжали в Кремниевую долину, открывали частную практику – и срывали куш. К 2030 году система ввергла нас в мир тупых ботов-адвокатов, робохирургов и программных экосистем, которые писали сами себя. К примеру, моя степень MBA, по сути, гарантировала лишь место на бирже труда. Мои друзья примкнули к коллективу фермеров.
То был 2030 год. Выбирать мне особо не приходилось: или NumberCorp, или нищета.
Я поступил, как полагается любому здравомыслящему человеку: собрал вещи и отправился в Калифорнию.
Сегодня, спустя без малого сорок лет, Джулиус Коммон – настоящая легенда. Многие его обожают. Многие ненавидят. Некоторые даже поклоняются, как божеству. NumberCorp стала крупнейшей организацией со времен священной четверки: Facebook, Anagram, Google и Amazon.
На момент написания этой книги «Номер» обязателен для граждан Америки, Канады, Великобритании и половины Еврозоны. Это количественное выражение социальных связей. Он буквально повсюду.
Возьмем, к примеру, ваш банковский счет. Каждый месяц на него поступают деньги. И списываются кругленькие суммы. Одежда. Случайные покупки. Обувь. Машины. Как и у любого успешного человека, ваша покупательная способность балансирует на острие импульсивности.
Раньше оценкой вашей финансовой состоятельности занимались скоринговые компании. Теперь эту роль играет «Номер». NumberCorp принимает во внимание ценности страны и региона, в которых вы живете. Свойственна ли людям бережливость? Ценят ли они накопления? Уважают ли человека без долгов? Или им больше по душе те, кто живет на широкую ногу и не жалеет денег? Исходя из этого вам и присваивается определенный номер.
Но разве деньги – это окончательное мерило человека? Что насчет социального охвата? Много ли мнений способно изменить ваше влияние? Много ли людей произносят или печатают ваше имя? Каков ваш вклад в этот мир? Есть ли на вашем счету патенты, музыкальные произведения, выступления на TED, колонка в серьезном издании? Сколько человек вы способны охватить своим словом? NumberCorp учитывает и это. Путешествуете ли вы? В каких гостиницах живете? Какую одежду покупаете? Какие концерты посещаете? С какими людьми проводите время? Насколько они влиятельны?
Но погодите-ка. Хороший ли вы работник? Следуете ли принятым на работе правилам? Есть ли на вашем счету преступления или приводы в полицию? Драки, которые попали в сеть, пусть о них и не сообщали органам правопорядка? Угрожали ли вы другим людям? Сохранились ли эти угрозы в сети?
Все это и есть «Номер». Он присутствует в том, что мы делаем, в людях, которых мы встречаем, в удостоверениях, которые мы носим с собой. Это часть нашей идентичности, наших кредитных карт, наших социальных взаимодействий. Он впитывает наше влияние, наши предрассудки, моральные принципы и стили жизни и превращает их в колоссальную альтернативную реальность, из которой невозможно сбежать. Он живет в наших телефонах, в наших телевизорах, в карточках, которыми мы открываем дверь в офис. В своем лучшем проявлении «Номер» служит зеркалом, идеально отражающим реальный механизм работы общества: наше величие, наша мелочность, наши светские разговоры и социальные контакты в сводной, кодифицированной и легкой для восприятия форме. А в худшем – ровно то же самое. Мера бедности и богатства, известности и желанности. Кулуарные связи, которым дали название и выставили на всеобщее обозрение.
Джордж Оруэлл был бы готов убить ради возможности взглянуть на такое общество.
Вот почему сейчас в руках Джулиуса Коммона сосредоточено больше политической власти, чем у любого из когда-либо живших на Земле президентов и императоров. Парламенты, которые пытаются обходить его мнение стороной, терпят фиаско. Кто-то назовет его Марком Цукербергом и Илоном Маском в одном лице, кто-то – новым Гитлером. Но все так или иначе сходятся в одном: Джулиус Коммон – человек, который изменил мир.
Много лет тому назад судьба – если она вообще существует – подарила мне шанс понаблюдать изнутри за жизнью Джулиуса Коммона и его удивительной империи. Я следовал за ним по всему миру. А этим могут похвастаться немногие. Я буквально пленен его персоной. Его гениальностью, его безграничными амбициями и даже, в непростые времена, его одиночеством, его подавленностью и любопытными моральными дилеммами, перед которыми его ставит жизнь.
О технологической составляющей NumberCorp писали и до меня – взять хотя бы веб-сериал Евы Лавлейс «Внутри “Номера”» или «Шестеренки, управляющие нашей жизнью» за авторством Шивы Каннилингема. Но мало кто писал о самой компании, потому что именно так угодно Джулиусу Коммону.
Эта книга, опубликованная после десятилетий изгнания, представляет собой мою летопись случившегося. Должен вас предупредить: пишу я исключительно по памяти. Кое-что из сказанного здесь недоказуемо, так что вам придется поверить мне на слово. В конце концов, книга – лишь история, и к ней, как и к любой истории, нужно относиться с долей скепсиса.
Глава 2
У NumberCorp, как и у большинства технологических компаний тех лет, был собственный кампус. Не слишком большой и уж точно не ровня Facebook с ее Менло-Виллидж; пожалуй, около сотни человек, заселивших квартиры Tercel в радиусе одного километра. Но даже при таком размере территория кампуса явно была рассчитана на гораздо большую рабочую силу. «КАКОЙ У ТЕБЯ НОМЕР?» – кричала стена, отделявшая Сан-Франциско от территории NumberCorp.
– Вы прибыли в место назначения, – сообщило такси. Это была древняя, видавшая виды «Тойота» с интерфейсом, озвученным голосом Моргана Фримана. – Стоимость поездки. Триста. Сорок. Два. Доллара.
«КАКОЙ У ТЕБЯ НОМЕР?» – кричала надпись на стене.
Я расплатился и вышел из машины.
Такси уехало, напевая металлическую песню, и женщина-охранник с угрожающего вида механической рукой проводила меня внутрь. Она заметила, как я пялюсь. В Чикаго дополненные люди встречаются редко и в основной массе довольно богаты.
– Отслужила два срока – в Ираке и Мексике, – пояснила она.
Маршрутка загудела и доставила нас к человеку весьма молодого вида. «Без паники!» – гласила аляповатая, похожая на золотистые кляксы надпись на его черной футболке. Его лицо было гладко выбрито и увенчано аккуратным рядом кудрей вкупе со слегка великоватыми очками.
– Расселл Вурт, – представился он, протягивая мне руку. – Значит, ты Патрик Удо?
Он говорил насыщенным тенором, что делало его на несколько лет старше моей первоначальной прикидки.
Я пожал ему руку.
– Меня пригласили, чтобы встретиться с Джулиусом?
Он оглядел меня и широко улыбнулся. Одна из его линз сверкнула.
– Боюсь, прямо сейчас он немного занят, – ответил он. – А вообще, работать ты будешь на меня. Так что, понравилось тебе приглашение? Карточка в комнате, загадочная формулировка? Моего подчиненного едва не арестовали за то, что он вломился в твой номер.
– Так это были вы?
– Ну да, мы думали, тебе понравится такой стиль, в духе старых шпионских фильмов. «Миссия невыполнима», а? Когда герой всегда получает инструкции со всеми возможными намеками на то, что «мы за тобой следим»?
Представление о жизни Вурта я составил довольно быстро. Богатые родители. Выпускник Лиги плюща. Раньше большинство таких буржуа выбирали своей специальностью международные отношения, политику и прочую дребедень и в итоге устраивались работать в ООН, но Вурт решил получить двойную степень в области журналистики и цифровой криминалистики. В итоге мать Вурта, которой как раз удалось заполучить работу в ООН, познакомила сына со своим боссом, а тот представил его Специальному советнику ООН в проекте Глобальной идентификации граждан. Тем Специальным советником, естественно, оказался Джулиус Коммон. Как выяснилось, ООН-команде Джулиуса нужно было продать эту идею куче правительственных чиновников. А для этого им требовался хороший рекламист. Дальше история ясна как день: Вурт получил работу, трудился под началом Джулиуса, поддерживая все его авантюры, и в итоге оказался здесь, в NumberCorp.
Пока мы беседовали, Вурт – мысленно я всегда называл его Вуртом, не Расселлом – повел меня дальше. Комната выходила в огромный, похожий на пещеру зал. Из центра, наподобие лабиринта, змеились стены разной высоты; они образовывали крошечные отсеки, создавая впечатление недостроенных кабинок. В отдалении я увидел сотню человек – беседующих, печатающих, занятых делом. На общем фоне до меня доносились едва слышные обрывки классической музыки. Потолок, напоминавший купол кафедрального собора, представлял собой экран, на котором в идеальном разрешении – пожалуй, даже слишком идеальном – было выведено изображение звездного неба, поверх которого красовались две строки простого текста:
В СРЕДНЕМ ПО США: 4043
МАКСИМУМ: 19552
Пара роботов-уборщиков стояли, глядя на экран, будто их цифровой разум был загипнотизирован этими числами. Я и сам застыл как вкопанный. Из этого могло бы выйти отличное фото; но сейчас оно существует лишь в моей памяти.
Вурт спросил, знаю ли я, как работает «Номер».
– Нет, – ответил я, отворачиваясь от сцены с роботами.
Он отвел меня к кабинету со стеклянным фасадом, внутри – сплошь кирпич и ковры; на одной стене висели черно-белые фотографии мужчин и женщин.
– Сто самых влиятельных людей по версии журнала Time, – прокомментировал Вурт. – А теперь представь, что можешь рассчитать их связи. Люди, с которыми они чаще всего говорят; люди, с которыми они проводят больше всего времени. Это второй уровень. Теперь примени ту же логику снова, ведь те люди тоже с кем-то общаются и с кем-то проводят время. Это уже третий уровень. Верно?
Звучало вполне логично.
– А такое возможно?
– О, запросто, – ответил Вурт. – Во многом это похоже на алгоритм PageRank, которым пользовалась Google, только в применении к людям. Слышал о таком? Не страшно, они отказались от него несколько десятилетий тому назад. Хорошая новость в том, что в силу тесной взаимосвязи степень разделения двух конкретных людей не превышает тройки. Извини, я здесь слишком давно работаю. По большей части все это довольно очевидно. Ты знаешь кого-то, кто знает кого-то, кто знает кого-то. Ты и английский король: вас разделяют всего два человека. Раньше это число было равно шести, но году в две тысячи шестнадцатом Facebook провела исследование, которое показало, насколько тесно интегрировано наше общество… Короче. Количество уровней, разделяющих двух произвольно взятых людей, довольно мало, а значит, мы можем проследить связи между любым человеком на планете и той сотней из рейтинга Time, а затем просчитать его ранг. И вуаля – номер. Социальная ценность любого человека по отношению ко всем остальным. PageRank для людей.
Я был впечатлен.
– На деле все сложнее, – добавил Вурт. – Многое происходит под капотом. Но как первое приближение сгодится. По большому счету, NumberCorp делает то же, чем мы, люди, занимаемся уже на протяжении многих веков. Как и Facebook. Как и компании, которые выпускают кредитные карты. Даже мы с тобой – когда садимся поговорить и начинаем выяснять, к каким людям мы имеем отношение и кого знаем, чтобы расположить друг друга на своеобразной ментальной шкале. Суть «Номера» в том, чтобы делать это правильно.
– И он настолько точен?
– Точнее всего остального – в этом можно не сомневаться.
Я взглянул на сотню самых влиятельных. Они смотрели на меня сверху вниз с легкой надменностью черно-белой славы.
– Любопытно, – заметил я.
После этого мы сели и завели разговор о делах.
– Лучшее медицинское обслуживание, – сказал Вурт. – У тебя будет собственная квартира на территории кампуса, полный пансион, бесплатное трехразовое питание; если хочешь что-то сверх этого – есть кафетерий и ресторан, где можно поесть за деньги. Если захочешь, можем предложить тебе ограниченные варианты биодополнения: ну, знаешь, большинство людей выбирают фотооптику, пластику лица и все в таком духе. Это наш бонус за подписание рабочего контракта.
Я прочел предложение о зарплате. Она была вшестеро больше той, что получал мой отец.