Бег с препятствиями или как воспитать дракона

Затем меня осенило.

– А где ваши родители?

Вот родители таких «милых» созданий вполне могли внушить ужас.

– А у нас нет родителей! – тоненьким голоском пропел мальчик, радостно подпрыгивая на месте. – А почему ты в одной туфле?

– Виарель! – предостерегающе прорычала зелёная девочка, хватая его за руку и отодвигая подальше от меня. – Мы тебя развяжем, только когда убедимся, что ты не ведьма.

– И как это доказать? – приподняла бровь я.

– У нас на доме защита стоит, – важно пояснила она. – Отец мой ещё ставил. Если в течение часа тебе не станет плохо и не появится желание скорее уйти – значит, зла не замышляешь.

– А ведьма или нет – это Мирелия скажет, – добавила она, указывая на ушастую девочку, выступившую вперёд.

Страшненькая, но удивительно симпатичная, она присела рядом со мной на пол, выдернула волосок из своих жиденьких волос и ловко обвила им моё запястье.

Я скосила взгляд, ожидая чего-то жуткого – вспышки, дыма, хотя бы покалывания…

Но ничего не происходило.

– Ну и? – нетерпеливо спросила зелёная девочка.

Мирелия надула щёки.

– Ничего не понятно.

– И что дальше? – не удержалась я от вопроса. Лежать на не самом тёплом деревянном полу было некомфортно – сквозь щели в досках поддувало холодом. Конечно, я могла бы встать и сама снять эти верёвки (они уже натирали запястье), но… Пугать детей – последнее дело.

– Странная ты, – фыркнула зелёненькая девочка, скрестив руки на груди. – Кто ж не знает, что волос эльфа сущность показывает?

"Эльфа?!"

Я едва сдержала возглас изумления. Мои глаза непроизвольно расширились, пока я разглядывала Мирелию – эту маленькую ушастую, больше похожую на Чебурашку, чем на благородных эльфов из прочитанных мною некогда сказазок. Так вот как выглядят эльфы в этом мире?

Пока я размышляла о превратностях судьбы (ещё вчера утром я доделывала отчёт, а сегодня связана в доме, полном странных существ), волосок на моём запястье вдруг дрогнул.

Сначала он едва заметно засветился бледно-голубым, затем вспыхнул, как уголёк, и через секунду уже переливался всеми цветами радуги – от нежно-розового до глубокого индиго.

– Элири… – прошептали дети хором, и в их голосах смешались благоговение и детский восторг.

Самая старшая девочка бросилась развязывать меня, её пальцы дрожали так сильно, что она то и дело застревала в узлах.

– Это дар духов! – наперебой говорили они, перебивая друг друга. – Ты можешь дать счастье! И удачу! И… и…

– И конфеты? – серьёзно уточнил Виарель, уцепившись за край моего платья.

Я невольно рассмеялась, но сразу же закусила губу – малыш смотрел на меня с такой трогательной надеждой, что даже моё заледеневшее сердце дрогнуло.

– Ты теперь останешься с нами? – дёрнул он снова, привлекая к себе внимание.

Горло внезапно сжалось. Вернуться домой… Но как? И… хочу ли я этого на самом деле? В моём мире меня ждали лишь кипы непроверенных работ и пустая квартира, где даже чайник гудел как-то одиноко.

– Как вас зовут? – перебила мои мысли Гара, укладывая в кучу снятые верёвки.

– Серафима. А вас?

– Я Гара, – кивнула она, гордо выпрямляясь. – Это Мирелия и Виарель.

– Мы братья, – сообщил мальчик, становясь рядом с сестрой.

– Не братья, а брат и сестра, – поучительно поправила Мирелия.

Сил продолжать разговор не было – холод, стресс и странные события, в эпицентре которых я оказалась, вымотали.

Дети, уж не знаю, по какому решению, уложили меня на огромную двуспальную кровать – единственный приличный предмет мебели в этой полупустой комнате с потрескавшимися стенами. Потом устроились рядом – Виарель сразу прижался ко мне, как котёнок к тёплой печке, Мирелия осторожно пристроилась рядом с братом, а Гара села на краешек, сжавшись в комок, но украдкой положила руку на моё плечо.

Даже несколько толстых одеял, пахнущих травой и чем-то застарелым, не могли прогнать холод – он исходил от самого дома, от этих стен, от чего-то глубже…

Но маленькие тёплые комочки рядом грели лучше любого огня.

Несмотря на то, что за окном ночь была в самом разгаре, сон бежал от меня, как преступник от стражи. Я ворочалась на широкой кровати, то и дело натыкаясь на тёплые детские бока, и безуспешно пыталась убедить себя, что всё это – бред воспалённого сознания.

"Может, я всё же сошла с ума? Или впала в кому после того злополучного удара головой о руль?"

Но тут Виарель во сне уютно причмокнул и уткнулся носом мне в бок, а Мирелия бессознательно обвила мою ногу своими длинными пальцами. Слишком уж реальными были эти ощущения – и холод сквозняков, ползущих по полу, и тепло маленьких тел, прижавшихся ко мне в поисках защиты.

Когда за мутными, покрытыми морозными узорами стёклами появились первые бледные лучи солнца, я наконец провалилась в беспокойный сон – лишь для того, чтобы проснуться, кажется, через секунду от оглушительного грохота.

Всё вокруг дрожало: кровать, стены, даже воздух. Над нами с треском посыпалась штукатурка.

Я резко открыла глаза. Трое испуганных детей сидели на кровати, уставившись на меня с немой мольбой. В их взглядах читалась странная смесь страха и надежды – того самого выражения, которое появляется у людей, когда они смотрят на последнего, кто может их спасти.

– Что происходит? – мой голос звучал хрипло от недосыпа.

– Стража требует открыть. – Её зелёные пальцы нервно комкали ткань. – А раз они не могут войти сами… значит, не с добром пришли.Гара, сжимая в пальцах какую-то серую тряпицу, ответила шёпотом:

– Они хотят забрать дом! – испуганно высказалась Мирелия.

У меня же на этот счёт были куда менее оптимистичные предположения. Если вспомнить, что я натворила вчера и с кем именно – ведь это был настоящий князь! То волосы на голове могли поседеть во второй раз.

Я вскочила с кровати и начала метаться по комнате, лихорадочно соображая. По словам Гары, защита дома долго не продержится против…

– Драконов, – прошептала она, и у меня похолодело в животе.

Чёрт возьми, здесь ещё и драконы есть!

Спускаться на первый этаж было равносильно самоубийству. Но и второй этаж не предлагал спасения – кроме этой комнаты здесь были ещё пять: крохотная кладовка, заваленная хламом, каморка с единственным окном, выходящим в узкий задний дворик, две пустые спальни и комната омовений, как её назвала Гара, и ни в одном не было запасного выхода, опять же по словам детей, но бежать самой и проверять бессмысленно, я могу просто не успеть этого сделать.

Я подбежала к окну и распахнула ставни. Картина, открывшаяся мне, выбила последнюю надежду: дворик был зажат между высокой городской стеной и глухим фасадом соседнего дома, как пойманный в капкан зверёк. Даже мышь не проскользнула бы в эту щель.

Где-то внизу раздался оглушительный удар, и весь дом содрогнулся.

– Они ломают барьер, – прошептала Гара, и её глаза наполнились слезами.

– Элири может помочь! Ты же Элири!В этот момент Виарель вдруг потянул меня за рукав:

"Чёрт, что значит Элири и как я могу помочь?!"Трое пар глаз уставились на меня с внезапно вспыхнувшей надеждой. А я стояла, чувствуя, как по спине ползут мурашки, и думала только одно:

Шансы избежать знакомства со стражей таяли с каждой секундой, но сдаваться я не собиралась.

Когда дом затрясло с новой силой, мы втроём рванули обратно в спальню. Я лихорадочно соображала, куда можно спрятать детей, я всё же не была уверена, что эти люди пришли именно за мной.

Голова слегка закружилась. Сначала я списала это на стресс и перепады давления, но потом перед глазами заплясали золотистые искры – маленький квадрат у окна мерцал, словно зовя меня.

Никто, кроме меня, этого не видел.

– Подождите здесь, – бросила я детям и, не понимая, зачем это делаю, опустилась на колени у стены.

Руки будто жили своей жизнью. Пальцы сами нашли едва заметную щель, подцепили дощечку – и она неожиданно легко поддалась, открыв тайник.

Внутри лежал свёрток, обёрнутый в пыльную ткань. Развернув его, я замерла: в ладонях сверкало ожерелье из чернёного серебра.

Оно было широким, искусно сплетённым из множества тонких нитей, без камней, но от этого не менее прекрасным. Металл казался тёплым, почти живым.

– Элири? – позвала Гара, но я не могла оторваться.

И тогда ожерелье вспыхнуло.

Я вскрикнула от неожиданности, но оно уже тянуло меня к себе, словно обладая собственной волей. Пальцы сами нашли застёжку, и в тот же миг мягкий свет окутал шею.

На мгновение я ослепла. А когда зрение вернулось, в глаза бросилась чёрная прядь волос, спадающая на грудь – моих волос, которые ещё секунду назад были абсолютно седыми и коротко стриженными.

Дверь с грохотом распахнулась.

В комнату ворвались двое мужчин в тёмно-бордовых мундирах – высокие, широкоплечие, с холодными глазами.

– Почему не открывали? – проскрежетал первый, окидывая нас подозрительным взглядом.

Гара мгновенно сориентировалась.

– Тётя только проснулась! – бодро ответила она, невзначай прикрывая порванный рукав, под которым мелькнула странная татуировка и о которой я успела подзабыть.

Стража обыскала весь дом, заглянув в каждый угол, но, кажется, так и не нашла того, что искала.

– Мы разыскиваем ведьму, – сухо пояснил один из них. – Лет двухсот пятидесяти, седые волосы, зелёные глаза. – Дальше шло описание, которое я как женщина ни за что не повторю. – Если увидите – немедленно сообщите.

Мы кивнули с наигранной серьёзностью, и они, наконец, удалились.

Дверь захлопнулась.

Я медленно выдохнула и коснулась ожерелья.

Что, чёрт возьми, только что произошло?

Глава 3

Как только дверь захлопнулась за стражниками, в комнате воцарилась гнетущая тишина, нарушаемая лишь завыванием ветра, гулявшего на первом этаже. Я стояла, прижавшись спиной к холодной каменной стене, и медленно поднесла дрожащие руки к лицу.

Кожа…

Совершенно гладкая. Ни морщинки, ни тени усталости – лишь мягкое юное тепло под пальцами. Я провела ладонями по щекам, по шее, ниже – всё было упругим, свежим, будто годы стёрлись одним взмахом невидимой кисти.

– Неужели мне снова двадцать? – прошептала я, и голос прозвучал непривычно звонко.

Гара, прислонившись к стене, наблюдала за мной с любопытством.

– Не знала, что в нашем доме хранился чёрный вивиарн, – протянула она, кивнув на моё ожерелье. Её голос звучал непринуждённо, но в глазах мелькнула тень чего-то… настороженного.

– Это мы спрятали, – сказала Мирелия, открыто улыбаясь.

Только сейчас до меня дошло с пугающей ясностью: эта штука сама набросилась на меня – и после этого мир перевернулся.

– Что это такое? – резко спросила я, снова и снова нащупывая застёжку. Но металл, холодный и живой, будто дразнил меня – никаких зазоров, никаких щелей, только идеально гладкая поверхность, плотно облегающая шею, словно вторая кожа.

Мирелия вздохнула и дёрнула острыми ушами – точно кошка.

– Вивиарн, – терпеливо пояснила она, словно объясняла ребёнку, почему небо синее. – Эльфийский металл. Из него делали артефакты и накопители. Папа говорил, что после исчезновения Шейссера он стал дороже королевской короны.

– Вы вроде объясняете, но почему-то не становится понятнее! – фыркнула я, сжимая кулаки от досады. – Я не знаю, кто такой Шейссер! Лучше помогите снять эту штуку, пока она меня не задушила!

Мирелия склонила голову набок, уши её дёрнулись ещё раз – теперь уже с оттенком раздражения.

– Откуда ты, если не знаешь простых вещей?

– Мирелия! – вздохнула Гара, закатив глаза так выразительно, что, казалось, они вот-вот останутся смотреть в потолок навсегда. – Она же Элири. А духи всегда приводят дар из других миров.

Она ловко подошла ко мне, пальцы её скользнули по моей шее, нащупывая что-то у самого основания ожерелья.

– Мама перед сном часто рассказывала мне сказки, – тихо проговорила она. – О духах и светлых душах, способных зажечь свет даже в самых тёмных сердцах.

Ожерелье дрогнуло, на мгновение вспыхнув тусклым синим светом, но не расстегнулось.

– Но когда-то давно такие дары перестали ценить, – продолжила Гара, отводя взгляд. – На них начали охотиться. Если удавалось поймать Элири – её забирали. И тогда… светлая душа погибала. Потому что жадность, злоба и чернота сердца убивали её.

По спине пробежал ледяной холод.

– Прекрасная сказка, – ответила я, стараясь, чтобы голос не дрогнул. – Прямо перед сном – самое то.

Что-то мне не нравились такие «сказочки».

И ещё больше не нравилось, что я, похоже, и есть этот самый «дар».

А стать чьим-то трофеем я совершенно не планировала.

Особенно если трофей – это я.

– Гара, а как вернуться назад? – голос мой звучал неестественно тонко, словно не мой собственный. Я сжала кулаки, ногти впивались в ладони – эта слабая надежда была последним якорем, связывающим меня с привычным миром.

– Никак.

Она произнесла это так просто, будто сообщала о погоде, и в последний раз нажала на украшение. Ожерелье соскользнуло с моей шеи, звякнув ей в ладони, как капля воды в пустом колодце.

– Все знают, что для Элири пути назад нет. – Гара перевернула вивиарн на свет, и синие прожилки в металле вспыхнули, осветив её серьёзное лицо. – По легендам, Элири становятся частью нашего мира.

Пока она рассказывала, я разглядывала свои пальцы – обычные, знакомые, но… чужие. Может, Гара просто ребёнок, пересказывающий сказки, в которых правды – на пару слов? Или всё это кошмар, от которого я вот-вот проснусь?

Нет. Нужен достоверный источник.

– Дети, а в городе есть общественная библиотека? – спросила я, стараясь звучать спокойно.

– Какая? – спросила Мирелия, наморщив нос.

– Место, где можно книги бесплатно читать. – Моё сердце бешено колотилось – неужели в этом мире даже этого нет?

– Таких нет. Можно только купить. Ну или… – Гара бросила на меня взгляд. – Пропуск в княжескую библиотеку добыть.

С этими словами она вышла в коридор, оставив меня наедине с ледяным ветром, пробивающимся сквозь щели. Я медленно спустилась за детьми на первый этаж, и картина открылась удручающая: горы мусора, смешанного с обломками когда-то дорогой мебели; сугробы снега в углах – ветер заносил его через разбитые окна, образуя причудливые узоры на полу; холод, пробирающий до костей, заставляющий зубы стучать в такт шагам.

Дети свернули налево, проведя меня на кухню – если это можно было так назвать. Она выглядела не лучше: две треснувшие деревянные тарелки, тщательно выскобленные до блеска; закопчённый чугунный котёл на литра два, висящий над потухшим очагом; следы плесени по стенам, образующие странные узоры, напоминающие лица.

Я не стала вмешиваться – видно было, что они привыкли к такому, как привыкают к хронической боли.

Осталось только одно – крепко подумать, как мне быть.

Пока дети ловко разводили огонь из обломков старого стула, я размышляла: стоит ли оставаться с ними?

На столе задымился котелок с кашей голубоватого оттенка. Пока дети ели, шумно причмокивая, я прикидывала в уме варианты, как белка перед зимой.

Когда они доели, я сделала глубокий вдох:

– Дети. У меня к вам серьёзный разговор.

Решила говорить на равных – они уже самостоятельные не по годам, как все, кого жизнь пнула сапогом в детстве.

– Я хочу вернуться домой. Но пока буду искать способ, хотела бы пожить у вас. Взамен – помощь, забота, всё необходимое.

Гара отставила тарелку и встала, выпрямившись с неожиданной важностью, как генерал перед битвой:

– Для Элири в любом доме найдётся место. Для нас честь, что выбрали именно наш. Но Элири нет пути назад, это все знают.

Я не стала ничего отвечать на последнее утверждение, хотя бы попытаться вернуться в привычную жизнь я была обязана.

– Отлично. Тогда второй вопрос…

Я сняла золотые серьги с бриллиантами – последнее, что осталось от прежней жизни, кроме растерянности и пары крепких слов, и положила на стол.

– Где в городе можно продать драгоценности?

Гара нахмурилась, переглянулась с Мирелией, затем аккуратно пододвинула серьги ко мне:

– Серафима… Два совета, если позволите.

Я кивнула, чувствуя, как нарастает тревога.

– Первое: смените имя. Хотя бы на время. Укоротите на наш манер – меньше вопросов.

– Второе: без чёрного вивиарна вам в город нельзя. Ваша аура… её разве что слепой не заметит.

Я дотронулась до шеи – ожерелья там уже не было, осталось лишь странное ощущение пустоты, как после снятия гипса.

– Оно… маскирует меня? Делает «своей»?

– Да. – Гара вытащила то самое чёрное ожерелье и положила передо мной. – Без него тебя сразу вычислят.

– Поняла. Насчёт имени…

Я перебрала варианты, если уж зваться иначе, то хотя бы не чужим именем, так что я решила укоротить своё:

– Сима, Фима, Сера, Рафи…

– Сера! У меня так бабушку по папе звали! – оживилась Мирелия.

Гара одобрительно кивнула, словно ставила печать на документе.

– Значит, решено. Сера. – Я вздохнула. – А теперь расскажите, как выжить в этом… гостеприимном мире.

Мы поднялись на второй этаж, где скрипучие половицы пели под ногами грустную песню о былой роскоши. Гара, ловко присев на корточки, нырнула под кровать и вытащила небольшой деревянный сундук, обитый потрёпанной кожей с потускневшим тиснением. Когда она со скрипом открыла крышку, внутри обнаружились: тонкое серое платье – поношенное, но тщательно отглаженное, будто готовилось для особого случая; тёплое шерстяное тёмно-синего цвета, с вышитыми серебряными нитями звёздами по вороту – работа явно кропотливая, не детских рук дело.

– Это вам. – Гара протянула мне шерстяное платье с торжественностью жрицы, а следом извлекла меховые сапоги, уже изрядно потрёпанные, но крепкие, с аккуратно подшитыми подмётками.

Я примерила – сапоги болтались на ноге, как лодки в бурю, но это всё равно было лучше, чем щеголять в одной туфле на тонком каблуке, словно Золушка после полуночи.

– Пойдёмте все вместе. – твёрдо сказала я, сжимая пальцы на груди, хотя дети уверяли, что мне достаточно взять только Гару.

Не могла оставить их одних – этот дом с проваленными потолками казался ловушкой, а не убежищем.

Хоть до моего появления они, видимо, справлялись… Но теперь-то я здесь.

Ломбард оказался в двух шагах от рынка, сам рынок расположился, по словам детей, в нескольких кварталах от центра. Мы остановились возле небольшого здания, вывеска которого переливалась золотыми буквами: «Лавка Пинкуса Каменного».

Я сжала в кармане золотые серьги – холодные, чужие, последний мост в прошлую жизнь, который вот-вот рухнет.

«Хоть бы дали за них достаточно… Хотя бы на еду и дрова».

Лавка Пинкуса Каменного представляла собой настоящую сокровищницу всякой всячины. Казалось, здесь можно найти что угодно – от древних амулетов до сковородок с дырявым дном. Воздух пах пылью, металлом и чем-то сладковато-пряным. На полках в хаотичном порядке были расставлены: загадочные склянки с мутными жидкостями; стопки пожелтевших книг, перевязанных бечёвкой; коллекция странных часов, показывающих разное время.

– Не трогай! – я схватила её за руку. – Последнее, что нам нужно – это случайно выпустить на волю какую-нибудь древнюю бурю.Гара, заглядевшаяся на витрину, вдруг ахнула: – Сера, смотри! – она тыкала пальцем в стеклянный шар с застывшим внутри миниатюрным ураганом. – Это же…

– Рад приветствовать в лучшей лавке города.В этот момент раздался хриплый голос:

Из-за стойки появился… нет, вынырнул гном. Не просто гном, а эталонный представитель своего народа. Его борода, напоминающая спутавшийся куст ежевики, была перехвачена несколькими замысловатыми заколками. Я невольно задумалась – сколько времени уходит у него по утрам на приведение её в порядок?

– Мы пришли продать украшения, – сказала я, стараясь не пялиться на его лысину, в которой, как в зеркале, отражался весь магазин.

– О-о-о! – Гном потирал руки так энергично, что, казалось, вот-вот высечет искры. – Люблю красивые вещицы. Особенно когда их приносят такие… интересные клиенты. – Его взгляд скользнул по моей фигуре с явным одобрением.

Я достала серьги, и его маленькие глазки сразу загорелись жадным огоньком.

– Хм-м-м… – Он водрузил на нос целую систему линз, напоминающую миниатюрный телескоп. – Камешки… камешки ничего… но вот оправа… – Он сделал скорбное лицо. – Видите эту царапинку?

– Вижу, – кивнула я. – Ровно там, где её нет.

– Для вас, красавица, специальная цена – семьдесят шинтов!Гном фыркнул, но не сдавался:

– Гара, – вздохнула я, – кажется, мы ошиблись дверью. Пойдём к тому, кто понимает толк в настоящих драгоценностях.

– Сто пятьдесят! – выпалил гном, когда моя рука уже тянулась к дверной ручке.

– Один зинт и двадцать пять, – невозмутимо повторила цену, которую мне шепнула Гара.

– Да вы грабитель в юбке! – завопил он, но в его глазах читалось уважение.

После ещё десяти минут жарких дебатов, во время которых гном: клялся, что разоряется; вспоминал всех своих предков; предлагал мне выйти за него замуж.

– У меня есть домик в горах и коллекция из 347 видов эля!

Мы наконец сошлись в цене. Когда монеты перешли в мои руки, гном вдруг стал удивительно сентиментальным:

– Возвращайтесь, красавица! Особенно если найдёте ещё такие… э-э-э… «семейные реликвии».

– Сера, ты… ты как будто родилась торговаться! С гномами боятся торговаться, и обычно они сдирают с новых клиентов три шкуры, а тут…На улице Гара не выдержала:

– Секрет прост, – улыбнулась я. – Когда-то я торговалась с преподавателями за каждую оценку. После этого любой гном – просто милый дилетант.

– А правда, что у него в подвале живёт тролль-бухгалтер?Мирелия, до этого молчавшая, вдруг спросила:

Мы замерли, переглянулись, а затем дружно рассмеялись. Впереди нас ждал рынок, полный новых приключений… и, надеюсь, нормальной еды.

Глава 4

Как только мы вышли из лавки гнома, звон монет в моем кошельке приятно отдавался в такт шагам. Виарель то и дело подпрыгивал, пытаясь заглянуть в мой поясной мешочек, которым щедро поделилась Гара.

– Сера, Сера! – не унимался он. – Сколько он тебе дал? Хватит на пирожки? А на мясо? А на…

– Хватит на все, – рассмеялась я, – и даже на сладкие булочки с корицей, если найдем.

Гара шла чуть позади, ее зеленые пальцы нервно перебирали край платья. Когда я обернулась, она быстро опустила глаза, но я уже заметила тревогу в ее взгляде.

– Что-то не так? – спросила я, замедляя шаг.

– Нет… – она покачала головой. – Просто… обычно мы покупаем еду на рынке и готовим дома.

Я хотела возразить, но в этот момент мы вышли на рыночную площадь, и мое внимание переключилось на странное зрелище. Несмотря на обилие лоточников с едой – от дымящихся пирогов до жареных на вертеле птиц – ни одного приличного заведения не было видно.

– Как же так? – удивилась я вслух. – В таком оживленном месте и нет ни одного заведения, в котором можно спокойно поесть?

Гара, шагавшая рядом, объяснила:

– После инцидента с пьяным магом три года назад князь запретил таверны рядом с рынком. Говорят, тогда полквартала в розовый цвет покрасилось.

Мы уже собирались возвращаться, когда на углу следующего квартала я заметила яркую вывеску «Розовый гоблин» с изображением ухмыляющегося зеленокожего человечка. Заведение выглядело вполне прилично: резные ставни, цветы на подоконниках, доносящиеся оттуда аппетитные запахи.

– Вот же отличное место! – обрадовалась я и уже сделала шаг к двери, как вдруг Гара резко схватила меня за руку.

– Сера, нам туда нельзя! – ее щеки приобрели странный салатовый оттенок, что у людей с зеленой кожей, видимо, означало румянец.

– Почему? Выглядит вполне прилично.

– Это заведение для мужчин.Мирелия фыркнула:

Моя первая мысль – бордель – оказалась неверна, когда Гара, запинаясь, объяснила:

– Хозяин – гоблин Рирра. У него правило: каждый входящий должен выпить «гоблинский фырс». А его могут осилить только настоящие гоблины… или очень-очень пьяные орки.

– И что в нем такого? – не понимала я.

– Дядя Торбин пробовал. Потом три дня квакал и чихал радугой.Виарель, до этого молчавший, вдруг серьезно сказал:

– После этого напитка люди… меняются. В прошлом месяце один купец уверял, что он – чайник, и пытался залезть на печь.Гара кивнула:

Я еще раз взглянула на веселое заведение, откуда как раз вываливалась группа хохочущих гномов, один из которых пытался… поцеловать собственные сапоги?

– Пожалуй, поищем что-то другое, – поспешно согласилась я. – Может, есть места с менее… экстремальной кухней?

– Через улицу есть «Серебряный лист». Там кормят хорошо, и самое крепкое, что подают, – это травяной чай.Гара облегченно выдохнула:

– МЯСА! – хором прокричали дети, и мы дружно зашагали к более подходящему месту, оставив «Розового гоблина» и его опасные напитки позади.– Идеально! – воскликнула я. – А потом зайдем в лавку и купим…