Неоконченный маршрут

Лана добрела до дороги, пошла по краю обочины куда-то в темноту. Ни звука лишнего, лишь грозный лай собак. Раздались звуки подъезжающих машин, скрипнули шины. Лана вдруг споткнулась, выронила Машу, и села сама прямо на пыльную землю. Поднялась и сделала несколько шагов в темноте.

Новая вспышка молнии разрезала черное небо, и на миг стало видно – там впереди вода. Совсем близко.

– Пошли, – потянула Лана дочку за руку. – Пошли со мной.

Кто ждет ее на этом свете? Теперь никто.

Вспомнила про рюкзак и деньги. Остановилась. Порылась в кармашке и зарыдала. Денег, что оставил ей Максим, не оказалось. Когда?! Да где она успела их потерять?! Или вытащили сразу? Кто? Мать? Встречавшие ее?

Мысли заполошно метались в голове. Да как же так! Что делать ей?

Пошла вперед и вдруг пораненная нога еще и подвернулась. Машка вскрикнула, соскользнула с рук, Лана дернулась за ней и заскользила вниз по склону.

***

Максиму пришлось постараться. Придумал на ходу, что попутчица забрала сумку.

– Нет. Не думаю, что она специально украла, – объяснял он. – У нее много сумок разных было, – добавил. – Я помог ей вещи вынести на остановку.

– Когда заметили пропажу?

Полицейский записывал показания.

– Я остановился чуть позже и заметил, что сумки на заднем сиденье нет.

Наконец, всё записав и несколько раз уточнив моменты, ему подсунули бумагу для подписи.

Полицейских Максим не любил. С органами сейчас его ничто не связывало, но сейчас Максим старался вспомнить, кто из его знакомых сможет, в случае чего, ему помочь. Так сразу никто, кроме Игоря Рытникова, не вспоминался. Давний друг работал в органах дознания, а точнее в Следственном комитете, расследовал уже заведенные уголовные дела.

Сейчас же Максим видел с какой неохотой полицейские берут показания. Понятно, возиться под вечер с его желанием найти попутчицу блюстителю порядка не хотелось. Но что поделать! Максим не собирался уходить.

Полицейский вышел из кабинета. Максим огляделся. Казенное помещение было плохо убрано, стулья расшатаны, стол качался, а в окне темнела ночь. Раз за разом вспыхивало небо. Гроза идет?

Прошло уже много времени, а он все сидел в кабинете один. Поглядывал все чаще на часы. Позвонить Игорю? Уже почти решил, как дверь открылась. Полицейский вернулся и плюхнулся на стул, вытянув ноги. Посмотрел на Максима.

– Адрес есть. Поедем?

– Да.

Приехавшие с Максимом по адресу полицейские зажгли фонарик. Забегал неясный лучик. Один пошел к воротам, начал что-то кричать, поправляя на поясе оружие. Из-за ворот матерились.

Максим подошел ко второму стражу местного правопорядка.

– Вот этот дом! – указал кивком на ворота полицейский.

Громкий лай не прекращался.

– Чьи собаки? – поинтересовался.

– Соседей. Без псов никак – обнесут иначе.

– Точно этот адрес?

– Точно. Водитель этот указал. Да знают тут их все, – добавил полицейский. – Квасят вторую неделю, по два вызова за сутки.

Оглянулся на стоявшего Максима.

– Так кто она вам?

– Попутчица.

– Стойте здесь, – остановил Максима второй. – Мы сами пойдем.

Скоро, по крикам и отборной матерщине, Рокин понял, что двор прошли. И тут зажегся свет уличного фонаря чуть в стороне. Макс повернул голову, приглядываясь к мраку. Похоже, датчик срабатывал на движение.

И тут прямо из темноты на него выскочила собака. Большая. Молча прыгнула на плечи. Максим только и успел, что руку выставить, как зверь вцепился в локоть зубами.

– Сорвалась! – крикнул кто-то. Макс уже боролся со зверем на земле, стараясь высвободить руку. Псина сомкнула свои челюсти, трепала головой и самое поганое – не отпускала.

Кто-то подбежал.

– Не дергайся! – рыкнул ему мужчина внушительной комплекции, выросший из мрака. Максим замер, и собака перестала злобствовать. – Рекс! Фу! Ко мне! Фу! – человек шагнул и вдруг накинул ей на голову ремень. Потом начал оттаскивать псину. А собаке, видно, понравилась конечность, она не отпускала. Максим из последних сил терпел. Хотелось в голос заорать, так больно было.

Собака, наконец, подчинилась командам, отпустила руку, села у ног хозяина в метре от Рокина, лежащего на земле, угрюмо рыча.

– Ох! Ну как же так, – произнес Максим, ощупывая руку. – Вызовите кто-нибудь врача, – попробовал подняться.

– Нет! Лежи, как лежал, – ответил человек и потащил пса прочь, ласково ему выговаривая что-то.

Макс рухнул навзничь и уставился взглядом в темное небо. Как долго ему лежать? Посмотрел, где полицейские. Один как стоял в сторонке, так и продолжил там стоять. Курил, поглядывая то на ворота дома, то на лежащего Рокина.

– Вашу мать. – Впервые, кажется, в жизни выругался Максим, поднимаясь.

Собака и ее хозяин пропали в темноте. В стороне таки горел одинокий уличный фонарь.

***

Полицейские сейчас были заняты тем, что общались с кем-то по рации.

Максим устало растер лоб. Попробовал сообразить, зачем он здесь. Ага! Попутчицу ищет. Зачем? Вопрос поставлен некорректно. Не зачем, а для чего?

– Вы как? Сильно она вас? – обратился к нему полицейский. Скоро подкатила машина скорой помощи – буханка с красным наполовину стертым крестом на боку и дворниками, о таких еще говорят – рожденный в СССР.

Сколько времени – стало совершенно неважно. Рокин уже садился в машину к фельдшеру, как вспомнил, зачем он здесь.

– Вы девушку нашли?

– Нет, – подошел полицейский. – В доме сказали, ее нет.

– Вы входили?

– Нет. Во двор пустили, дальше грамотные все.

– Черт. Входите.

– Не имеем права. Хозяйка сказала, что она ушла.

Максим вылез обратно из машины.

Рука висела плетью.

– Я сюда приехал, чтобы девушку найти. Ищите девушку.

– Молодой человек, – привлекла его внимание фельдшер. – Вам надо в травмпункт. Полезайте в машину и поедем.

– У меня своя.

Максим поправил повязку на руке. Конечность обработали, перевязали укушенную рану, соорудили даже косыночную повязку, но рука от плеча и все, что было ниже – не слушалась.

– Вам нельзя за руль. Мы укол еще вам сделаем, садитесь, – не обращая ни на кого внимания, вещала на своей волне, как радио, фельдшер.

Все верно – у нее работа, вызов, пострадавший. Что ищет он в этом доме, не волнует никого, кроме него.

– Нет. Я приехал сюда по делу и пока не решу вопрос не уеду.

Врач скорой пожала плечами. Села в машину и стала куда-то названивать.

Максим подошел к полицейским.

– Войдите в дом. Есть вероятность, что ее удерживают.

– Не имеем права. А эти, – полицейский кивнул в темноту. – Прекрасно знают о своих правах. Семья такая, неблагополучная. С ними одни проблемы соседям.

– Ага! Заметил по собакам.

– Собак травят, они заводят новых. Без собак с такими соседями не сладко жить.

Максим глянул в сторону забора.

– Что я должен сделать, чтобы вы нашли ее?

Полицейский посмотрел на Максима и пошел разговаривать со вторым. Наконец, видя, что полицейские медлят, подошел сам.

– Назовите ваш номер мобильного, привязка к банку есть?

Полицейский глянул на Максима и кивнул. Продиктовал номер.

– Если мало, то скажите.

Отошел чуть в сторону и ввел сообщение.

***

Скоро к ним подъехала еще одна машина. Из нее выскочила девушка следователь и еще двое с автоматами. Постановление привезли.

Дом проверили, перетрясли все и весь двор по периметру обошли, выволокли на улицу всех, кого нашли. Попутчицы среди них не было. Дело принимало совершенно непонятный оборот. Навестили соседей. Вышли обратно на улицу. Как ни странно, соседи проявили дружное единодушие, и сославшись на занятость, к ним никто не вышел. Погрузив обитателей дома в подъехавший третьим автозак, полицейские уехали. Скорая все также ждала Максима, он же медлил. Какая-то заторможенность не давала шанса принять какое-то решение. Небо вспыхивало, слышно было все отчетливее, что приближается гроза.

– Молодой человек! Идите, подписывайте отказ от госпитализации. У нас новый вызов, – позвала его фельдшер.

И тут к Максиму подошел хозяин собаки.

– Я без претензий, – произнес Рокин, поглядывая на злобную псину, которую тот зачем-то привел с собой. Дружелюбием кавказская овчарка, а это была именно она, явно не отличалась, не теряла надежду достать Рокина и сейчас, раз за разом дергаясь в его сторону, но хозяин ее сдерживал, на толстой шее красовался строгач. – Я сейчас поеду в травмпункт. Принесите утром паспорт на собаку. Принесите справку, что сделаны прививки, и я от вас отстану.

– Хорошо, – кивнул человек и, уставившись в темноту, произнес: – Собака рвется в сторону реки. Там кто-то есть.

Максим с минуту соображал.

– Ну так пойдемте к реке, раз рвется, надо глянуть.

***

Лана стояла по щиколотки в воде, держала за руку Машу. На пораненную ногу опираться было больно. Малышка трепала подол блузки, привлекая внимание, а мама зависала. Идти топиться? Ерунда и глупость. Так проблемы не решают. Лана пригляделась к обрыву, по которому она сползла сюда, в воду. Надо выбираться. Куда потом? Без денег совершенно. Наверное, в полицию идти. Может ей там что-то подскажут.

Мама. Сейчас Лана остро жалела, что выбрала такой путь. Надо было оставаться в Москве. Уговорить Ольгу не продавать свое жилье, одну из двух квартир сдавать – так некоторые делали, и как-то вместе жить. Что толку об этом сейчас думать?! Квартиры ей полгода еще не видать. Она все деньги промотала. Ну не она, на самом деле, но какая разница? Вот, верно. Для нее никакой!

Лана совершенно не умела жить. Она боялась жизни, и вот сейчас боялась даже на берег выйти. Собаки там. И куда ей идти? Она продолжила стоять в воде и скоро принялась рыдать – не плакать, а рыдать, беззвучно, безнадежно, прижимать к боку Машу. Сил подтянуть ребенка на руки не осталось. Рюкзак и Маша – все добро.

За спиной гавкали псы, ругались люди, шуршали шины, хлопали двери. Как фон апокалипсиса, сверкали молнии в небе. Гремело раз за разом в стороне. Куда-то шла гроза по небу.

И тут Лана услышала шаги, вдруг поняла – собака рядом. Послышался всплеск у самого берега. Запахло остро мокрой шерстью совсем рядом, и Лана замерла испуганно. Пес рыкнул, дергая поводок и плюхаясь в воде где-то совсем рядом.

– Кто здесь?! – раздался вдруг громко голос.

– Я.

И неожиданно знакомый:

– Лана? Где вы?!

Сказать Максиму, что она в воде стоит в каком-то метре от берега, не получилось. И тут Маша голос подала:

– Там Масим! – коряво произнесла малышка, и уже громче. – Масим!

Он бросился к ним в воду. Подхватил на руки ребенка.

– Лана! Вы можете идти?

Максим оглядывался по сторонам. Стоят в воде. Почему они здесь? Лана вцепилась в руку, хотела уже сказать, что там собака, как Максим взвыл.

– У, боже!

Расцепила пальцы, отстранилась резко, чуть не сев в воду. Максим не дал, удержал, дернул плечом:

– Идите к берегу сами, я Машу понесу.

Лана вскарабкалась на берег с большим трудом. Максим зажег фонарик в телефоне. Она рассмотрела перевязанную руку и мужчину с собакой, которая рвалась к ним навстречу, а хозяин ее не пускал. Огромный пес выглядел устрашающе.

– Испугались? Лана?! Чего вы все молчите?

– Вы ранены? – Руслана подняла глаза, и Максим чуть скривился.

– Покусан, – усмехнулся. – А вот, – кивнул на мужика, – виновник инцидента, – и улыбнулся так открыто, аж глаза сверкнули, Лана зависла, разглядывая его.

Потом, как вспомнила, попятилась и чуть опять не свалилась с откоса в воду. Максим шагнул навстречу, удержал и вдруг, тронул спутанную прядь, упавшую на плечо. Заколка окончательно съехала.

У нее удивительно мягкие волосы и такие невероятные глаза.

– Зачем вы в реку пошли? Топиться?

Так хотелось все перевести в шутку, мужик еще этот рядом, никак не уходит, не оставит их одних. Но шутить Максим не умел. Совершенно.

Лана грустно улыбнулась. Видеть рядом Максима было до безумия приятно. Что это с ней? Она себя не узнавала. Уже распрощалась и с ним, и с его очарованием еще вечером. Навеки! И вот, как в чудесном сне – он здесь, держит ее, не отпускает, гладит по спине, а Маша толкается рядом, тоже просит ласки.

– Нет. Так вышло, – пробормотала. – Я ногу подвернула и скатилась.

Максим сделал какое-то неуловимое движение, шаг навстречу и уложил голову ей на плечо, следом тихо, в самое ухо проговорил, осторожно поглаживая спину:

– Я волновался. Искать вот начал, – и замолк.

Его дыхание внезапно опалило Лане щеку.

– Дочка у вас замечательная, – рассмеялся тихо. – Имя мое назвала. Запомнила? Когда? Удивительно, скажите? Пойдемте. Я милиции нагнал много, аж три машины.

– Зачем?

Лана подняла глаза. Они стояли так близко, как только можно. Рассматривали друг друга. Максиму не видно было ее синяков, лишь огромные глаза блестели во мраке. Только сейчас понял – у нее глаза на пол-лица. Худая, хрупкая такая. Под мокрой блузкой все ребра можно пересчитать.

Отстранился, поправил на руке повязку.

– Пошли?

– Куд-д-да? – голосу попутчицы вновь задрожал и сорвался. Она смутилась и опять спрятала свой невероятный взгляд испуганной, загнанной лани. Точное сравнение. Максим ни разу не был романтиком, но сейчас такое сравнение с дикой ланью показалось ему самым уместным. Не девушка, а тень, не человек – испуганный зверек.

Погас фонарик на мобильном, и Макс неловко дернул головой. Малышка произнесла:

– Хочу в машину дяди, там тепо.

«Три года, – напомнил себе Максим, не больше. – И чья-то дочь».

Стало грустно. Ситуация тому только способствовала.

– Пойдемте, Лана, – придержал за руку.

Но девушка попробовала высвободиться. Максим ее пугал, потому что манил, как магнит, и светом, и вниманием. Ему что-то от нее нужно. Но что?! Елизарова, ты такая наивная. Только это, не больше.

Сомнения не отпускали. У такого великолепного образчика мужской красоты должно быть много женщин на выбор. Не таких убогих неудачниц, как она. Захотелось метнуться в спасительную темноту и там же спрятаться, но Максим не дал сбежать.

Лана издала громкий вздох, высвободила руку и растерла слезы по лицу.

– Можно я пойду? – всхлипнула судорожно, стараясь не разреветься сильнее.

– Куда?

Промолчала. Идти ей было совершенно некуда.

– Зачем я вам?

– Ну, мы посмотрим, что с этим можно сделать? – развесело заявил он. – Пока давайте к машине.

Притянул опять к себе поближе, да так, что это скорее походило на объятия. Опять это горячее дыхание. Она сейчас сознание потеряет.

***

Жизненная позиция сделала крутой поворот, сменив привычную навигацию на какие-то непролазные дерби. Логика оптимальный маршрут не строила. Мозг зависал, сознание гуляло. Еще укус этот. Приоритеты по жизни поменялись. Максим это понимал сейчас, как никогда прежде. Как ветер подул и спутал мысли. В армии, например, ему был понятен алгоритм дальнейших действий. Легче было соображать, даже когда он ушел в свободное плавание, не взяв у родителей ни рубля подъемных. Но сейчас, шагая к машине, неся на руках Машу, он улыбался счастливо, раз за разом поглядывая в небо.

ГЛАВА 4. ГОСПИТАЛЬНАЯ ТЕМА

– Все будет хорошо. Мы едем сейчас в больницу. Мне руку надо показать врачам, а вам согреться.

– Я деньги пот-т-теряла, – всхлипнула Руслана и принялась опять рыдать.

Напряжение последних часов нахлынуло стремительной рекой, потопило чуть-чуть выплывшее наружу самообладание, лишая последних мыслей вконец растерявшуюся Лану. Ну как же так? Что делать ей теперь?

Елизарова – ты неудачница и сирота убогая. Ни слова поперек, ни шанса на надежду. Как жить с таким настроем?! Только помирать и лучше сразу, чтоб не мучить окружающих своими бедами.

Максим дал отмашку Скорой, чтобы ехали.

– Мы сами до больницы доберемся.

– Подписывайте отказ.

– Не стану ничего подписывать, – уперся Рокин. – В больнице закроете наряд. Там встретимся.

– У нас еще вызовы.

– Ну так езжайте, – спорить не хотелось.

Фельдшер подумала, глядя на укушенного, что сегодня она устала больше, чем в прежнюю смену, да и то, куда ехать, если не к больнице?! Там станция. Эти трое выглядели странной компанией. Покачав головой и только, фельдшер загрузилась в свою «буханку»:

– Поехали, – дала отмашку шоферу. – В районную сначала, закроем вызов.

Максим распахнул пассажирскую дверь:

– Садитесь Лана.

Попутчица, не споря, полезла в салон. Уткнувшись носом в обшивку двери, продолжила рыдать, давясь слезами.

Максим, устроив рядом с ней Машу, пробрался на водительское сиденье.

– И что я делаю? – решил сам с собой пообщаться. Усмехнулся только.

«Вытаскиваю непонятно кого из жизненных неурядиц – вот что делаю!»

Глянул с сомнением на рычаг переключения скоростей. Он правша. Кое-как пристроил правую, покусанную руку в обмотке из совершенно мокрых бинтов на груди. Хорошо хоть зажигание включается кнопкой, не надо ключ ворочать левой. Переключил здоровой рукой рычаг, осторожно тронулся.

***

Ехали совсем недолго, за светом габаритов, следовавшей впереди машины. Ухабов не было, был асфальт и светофоры, в общем, чужой город сейчас производил вполне благоприятное впечатление. Начал накрапывать, давно собиравшийся, дождик. Максим устал, хотелось уже закончить этот день в какой-нибудь кровати. Даже поесть не тянуло. Только спать. Что ждало его впереди, Максим опасался думать. На заднем сиденье попутчица притихла.

– Приехали, – произнес, привлекая внимание.

Из будки вышел охранник. Максим устал безмерно. На выяснение сути и причин, сил не осталось. Порылся в бардачке, выудил бумажку в двести рублей.

– Пусти на территорию. Мы раненые.

– Оба? – Охранник заглядывал в салон через окно. Тонировки не было, была непроглядная темнота на улице, так что шанс разглядеть второго раненного, был равен нулю.

– Скорая, что въехала, наша. Мы просто на своих колесах. На вот, держи! – всадил в грудь охранника купюру. – Открывай! Машина дорогая, как бы чего с ней не случилось у твоих ворот.

Поднялся шлагбаум. Максим въехал, подрулил к боку Скорой. Заглушил мотор.

– Ну и день! Вчерашний, тоже ничего, – хмыкнул. – Лана! Вылезайте. Машу я достану.

***

А Лана никак не могла успокоиться. Холодно, аж зубы сводит, нога не слушается, босоножки жмут. Маша как маленький испуганный зверек, прибилась к боку.

– Выходите! – повторил Максим, выбираясь сам. – Вам помочь? Лана!

С последним словом пришла икота. Наконец куда-то приехали. Лана полезла из салона сама и потащила следом Машу.

– Не хочу, не буду, тут хочу, – капризничал ребенок.

Спорить и уговаривать сил не осталось. Лана вытянула на улицу дочь и замерла.

– Куда нам?

– Поднимайтесь по ступенькам. Я машину должен отогнать. Сказали переставить.

Когда вернулся, Лана с Машей так и стояли у ступеней. Сверху лестницы на них глядела из распахнутых дверей доктор в белом халате.

– Так. Я вам помогу, – подставил Лане левое плечо Максим. – Хватайтесь и прыгайте скорей.

Взобрались кое-как. Врач дверь им придержала и только.

Макс даже не стал возмущаться.

В приемном покое устроились все втроем на одной кушетке.

– Вот они! – кивнула в их сторону фельдшер Скорой. – Один укушенный. Девушка с ногой. Насчет ребенка непонятно.

– Ребенок с нами.

– Документы дайте на оформление.

Лана дернулась, тревожно посмотрела на Максима.

– Сидите. Я сам все сделаю.

***

Его увели в кабинет, размотали руку. Начали осмотр. Когда вкололи, наконец, обезболивающее, Максим испытал истинное облегчение.

– Есть что-то успокоительное? – кивнул на дверь в коридор. – Ей, не мне.

– Ею занимаются, не переживайте, – сообщила врач.

– Так в чем там проблема? – не отступал Максим. – Нога? Ребенок как?

– Не знаю, ими занимаются другие. Мне вас хватает.

Когда с ним закончили, Максим вышел в вестибюль приемного покоя. Ланы и Маши не наблюдалось, но тут распахнулась входная дверь, и вошел полицейский.

– Нашли? Она?

– Ну да, – согласился.

– Тогда сейчас мы побеседуем, – подытожил полицейский.

***

Лана не смотрела по сторонам. Ей было просто плохо. Голова горела и кружилась. Она не понимала ничего. В какой-то момент из рук осторожно высвободили Машу и куда-то унесли сонного ребенка. Затем спросили имя, имя дочки, паспорт и откуда она. Лана, как во сне, отвечала на вопросы. В какой-то момент разглядела напротив себя не врача, а полицейского.

– Где паспорт? – задал он вопрос.

– Потеряла.

– Хорошо. Кто может вашу личность подтвердить?

Лана молчала.

Полицейский, имя его она не запомнила, разглядывал ее лицо, хмурился, качал головой, и что-то писал на бумаге.

– Как нога? – задал вдруг вопрос.

Лана встрепенулась. Нога болела. Очень.

– Скорее всего, перелом лодыжки. Наступать не может. Утром сделаем рентген и там решим – за нее ответила сидящая на стуле рядом врач.

Все плохо, Елизарова! Все плохо. С тобой всегда так!

Туман стремительно нахлынул, и Лана уронила голову на стол.

– Ты смотри! – задумчиво произнесла врач, прощупывая пульс на шее. – Сознание потеряла.

***

Максим видел, как забегали врачи. Вышел из комнаты полицейский. Уточнил:

– Елизарова вам кто?

– Лана?

– Нет. Руслана Алексеевна Елизарова вам кто?

– Попутчица. По дороге подобрал.

– Ага! Она вашу сумку взяла?

– Я заберу заявление, – решил ничего не объяснять Максим.

– Утром тогда в отдел. Там разберемся. К двум подъезжайте. Я выспаться должен.

И ушел.

– У вашей Елизаровой, скорее всего, перелом со смещением, – сообщила врач. – Еще и жар. Нога воспалена. Оставляем в стационаре. Дочку тоже. Наблюдать надо.

Подождала, пока Максим кивнул.

– Документы принесите. На них, – уточнила врач.

– Хорошо. Вот, – схватил чистый лист бумаги, сложил вдвое, внутрь засунул деньги, протянул врачу. – Я еще заеду.

Вышел на крыльцо.

Укушенную рану зашили. Поставили два укола. Тянуло очень закурить, но сигареты намокли.

– Где тут у вас ближайшая гостиница? – задал вопрос охраннику, выезжая со двора.

***

Руслане казалось сейчас, что все вокруг ее не видят, не замечают, как и прежде. Все время, пока она росла, ее не замечали. А если замечали, то становилось только хуже.

– Лана?

Как сквозь вату послышался голос. Голос тревожил, а Лана металась в горячке. Ощущение тяжелого клубка, который наматывался вокруг нее. Клубок из тряпок душил, лишал сознания.

Этот голос был чужим, откликаться не хотелось. Хотелось провалиться в забытье.

– Она в бреду. Порвала простыню, чуть не задохнулась, засунула ее зачем-то в рот себе, – объясняла медсестра санитару. Тот стягивал бинты, фиксируя конечности на койке. – Привязывай надежнее. Софья Александровна сказала, крепче надо.

– Вот, сделал, – отошел санитар.

Пациентка дернулась, попробовала что-то прокричать. Не вышло.

***

Максим снял номер в гостинице. Отмылся в душе, обмотав прокушенную конечность целлофановым пакетом. Переоделся в чистое и взял в руки телефон.

Куча пропущенных вызовов от мамы. Звонил кто-то еще, неизвестный номер, три раза звонила Клюкина Анна Сергеевна. Максим открыл папку «сообщения».

Из Ростовского филиала писали ему, что завтра ждут и спрашивали, в какой гостинице он остановился. В какой? Максим рассмеялся. Набил текст, отправил. Подождал. Сотрудники отправили сообщение вечером, и в данный момент они, вероятно, видели десятый сон. Прочтут чуть позже.

Но неожиданно пришел ответ. Видимо никто не спал. А следом раздался звонок.

– Да, мама! Все в порядке. Я немного загулял. Прости, пожалуйста.

Трубка верещала, мама психовала. Сильно. Максим с усмешкой слушал, в непрерывный поток упреков и стенаний прорывалось отцовское: «бывает, ну перестань, он взрослый.»

– Мама! Я спать хочу. Давай я завтра позвоню.

– Максим, – жалобно позвала мама. – Ты один у меня! Максим!!!

Вздохнул. И вдруг:

– А если я женюсь? Полюбишь ты невестку?

Мама зависла.

– Ты где? – тревожно вопросила.

– Я в городе далеком, – и рассмеялся. – Спать пойду.

– Один? – тревожно задала вопрос.

– Один. Совсем один и очень грустно. Мама! Давай до завтра. Папе привет. Целую.

– Максим, – и следом взволнованно: – А кто она?

– Я потом все расскажу, мам. Пока. – И отключился.

Глянул на экран и выключил совсем.

ГЛАВА 5. КАК ОТОБРАТЬ РЕБЕНКА

Рокин вышел на крыльцо городской больницы и набрал номер Игоря Рытникова.

Собственная травма отошла на второй, и даже третий план. Он не поехал ни в какой Ростов. Видел, как приехало такси, из него вышел мужчина, и вскоре вернулся, держа на руках Машу.