Контракт с дьяволом

– И вы не разочаровались? – спросил я, глядя ей в глаза.

Она задумалась.

– Иногда бывает тяжело. Когда видишь, как высокие идеи разбиваются о реальность. Как приходится идти на компромиссы, выбирать меньшее из зол. Но в целом… нет, не разочаровалась.

Мы помолчали, каждый думая о своем.

– Знаете, что меня удивляет в вас, Максим? – наконец сказала она. – То, как быстро вы адаптировались к этому миру. Большинство людей, попадая в высшие эшелоны власти, либо теряются от страха, либо сходят с ума от открывшихся возможностей. А вы… вы словно всегда были частью этой системы.

– Может, я просто хороший актер? – я улыбнулся.

– Нет, – она покачала головой. – Это не игра. Это что-то глубже.

Она встала и подошла к окну, глядя на ночную Москву.

– Иногда мне кажется, что мы все просто марионетки в чьих-то руках. Степанов, Рубин, даже Валерий Петрович… все мы играем отведенные нам роли в спектакле, сценарий которого написан не нами.

– А вы? – спросил я. – Какую роль играете вы?

Анна повернулась ко мне.

– Я не знаю. Иногда мне кажется, что я просто наблюдатель. Иногда – что я могу что-то изменить. А иногда… – она не закончила фразу.

Я подошел к ней, и мы стояли рядом, глядя на город, раскинувшийся внизу.

– Знаете, что самое страшное? – тихо сказала она. – Что в какой-то момент ты привыкаешь к этому. К власти, к деньгам, к возможности решать судьбы людей одним росчерком пера. Это затягивает, как наркотик. И ты уже не можешь без этого.

– Это случилось с вами? – спросил я, глядя на ее профиль.

– Я борюсь с этим каждый день, – она повернулась ко мне, и наши лица оказались очень близко. – А вы готовы бороться, Максим?

В ее глазах было что-то, чего я не видел раньше – уязвимость, может быть? Или надежда?

Я не ответил словами. Вместо этого я сделал то, о чем думал уже несколько недель – наклонился и поцеловал ее. И она ответила, обнимая меня, прижимаясь всем телом.

Это был момент, который изменил все. Не только наши отношения, но и мое восприятие всей ситуации. Теперь у меня был не просто профессиональный интерес к проекту "Аврора" – у меня была личная связь с человеком внутри системы. С человеком, который, возможно, так же, как и я, искал свой путь в этом сложном переплетении интересов и амбиций.

А может быть, это была просто еще одна игра. Еще один способ контроля. Я не знал. Но хотел верить, что между нами было что-то настоящее.

В конце третьей недели кампании, когда до предполагаемого назначения Захарова оставалось всего несколько дней, я получил странное сообщение от анонимного отправителя: "Проверьте документы по проекту 'Феникс' от 2018 года. Вы найдете много интересного".

Проект "Феникс"? Я никогда не слышал о нем. Но сообщение было слишком конкретным, чтобы его игнорировать.

Я решил проверить это. Но кому я мог доверить такой запрос? Захарову? Анне? Степанову? Все они могли быть заинтересованы в сокрытии информации.

В итоге я обратился к своему старому другу Мите, у которого были связи в хакерских кругах. Он не задавал лишних вопросов, только назвал цену – достаточно высокую, чтобы понять серьезность запроса.

Через два дня у меня на руках были документы. И они действительно оказались интересными. Проект "Феникс" был ранней версией "Авроры" – с тем же Захаровым в качестве ключевой фигуры, но с совершенно другими финансовыми схемами. И, что самое важное, с другими бенефициарами.

Если "Аврора" должна была усилить позиции силового блока в экономике, то "Феникс" предполагал передачу контроля группе олигархов, связанных с западным капиталом. Проект был свернут после того, как его основной лоббист в правительстве потерял свой пост в результате коррупционного скандала.

Но Захаров остался. Просто сменил покровителей и скорректировал план под новые реалии. Это многое объясняло – и его связи с Рубиным, и недоверие Степанова, и некоторые противоречия в экономической программе "Авроры".

Я не знал, что делать с этой информацией. Использовать как страховку? Поделиться с Анной? Шантажировать Захарова? Ни один из вариантов не казался правильным.

Пока я размышлял, события ускорились. В четверг вечером Захаров позвонил мне и сообщил, что завтра в 11 утра в Кремле состоится встреча с президентом, на которой будет официально объявлено о его назначении.

– Все готово, Максим, – голос Захарова звучал возбужденно. – Мы сделали это. Завтра начинается новая глава.

– Поздравляю, Валерий Петрович, – я старался звучать искренне, хотя внутри все переворачивалось от противоречивых эмоций.

– Жду вас завтра в 9 утра в моем офисе. Обсудим последние детали перед церемонией.

Когда я положил трубку, мне пришло сообщение от Анны: "Нам нужно срочно поговорить. Не в офисе. Встретимся в 22:00 в нашем месте?"

"Нашим местом" мы называли небольшое кафе на Чистых прудах, где впервые поцеловались после одного из рабочих совещаний.

"Буду", – ответил я.

Когда я приехал, Анна уже ждала – непривычно нервная, без обычной невозмутимости.

– Что случилось? – спросил я, садясь напротив.

– У меня есть информация, – она говорила быстро, тихим голосом. – О реальных планах Степанова относительно "Авроры". И о том, что он собирается делать с Валерием после назначения.

– Что именно?

– Использовать его как таран для проведения первого этапа реформ, а затем… убрать. Как только будет создана система цифрового контроля за финансовыми потоками, Захаров станет помехой. Слишком независимый, слишком амбициозный.

– Убрать? – я напрягся. – В каком смысле?

– Компромат, уголовное дело, отставка в лучшем случае, – Анна говорила, нервно перебирая пальцами. – В худшем… несчастный случай или внезапная болезнь. Степанов не из тех, кто оставляет свидетелей.

– Ты уверена? – я перешел на "ты", как мы делали в личных разговорах.

– Абсолютно. У меня есть запись разговора Степанова с одним из силовиков. Они обсуждали детали операции.

Она достала из сумочки флешку.

– Здесь копия. Оригинал в надежном месте.

Я взял флешку, чувствуя, как холодеет внутри.

– Что ты предлагаешь?

– Предупредить Валерия. Показать ему доказательства. У нас еще есть время изменить ситуацию.

– А если он не поверит? Или что хуже – поверит, но решит, что сможет переиграть Степанова?

Анна покачала головой.

– Я не знаю. Но мы должны попытаться. Иначе… – она не закончила фразу.

Мы еще долго говорили, обсуждая варианты действий. В конце концов решили встретиться с Захаровым перед его поездкой в Кремль и показать ему запись.

Когда мы прощались у входа в метро, Анна крепко обняла меня.

– Будь осторожен, – прошептала она. – И не доверяй никому. Даже мне.

– Даже тебе? – я удивленно посмотрел на нее.

– Даже мне, – серьезно ответила она. – В этой игре все носят маски, Максим. И я не исключение.

С этими загадочными словами она ушла, оставив меня в полном смятении. Что она имела в виду? Предупреждала о возможном предательстве с ее стороны? Или это была проверка моей реакции?

Дома я включил ноутбук и вставил флешку. На ней действительно была аудиозапись – разговор Степанова с мужчиной, которого он называл "генералом". Они обсуждали, как использовать Захарова для легализации системы контроля, а затем избавиться от него, когда он выполнит свою роль.

План был жестоким и продуманным. Никаких явных угроз или приказов убить – только намеки, иносказания, эвфемизмы. Но смысл был ясен: Захаров был расходным материалом в большой игре.

Я выключил запись и долго сидел в темноте, размышляя о своих следующих шагах. Предупредить Захарова? Обратиться к Рубину? Исчезнуть, пока не стало слишком поздно?

В конце концов я решил довериться Анне и действовать по плану. Утром мы встретимся с Захаровым и покажем ему запись. А дальше – будь что будет.

Но судьба распорядилась иначе.

ГЛАВА 4: МАНИПУЛЯЦИЯ

Утром, когда я подъезжал к башне "Москва-Сити", где находился офис Захарова, мне позвонила Анна.

– Максим, – ее голос звучал напряженно, – не приезжай в офис. Встретимся в кофейне напротив. У меня плохие новости.

– Что случилось? – я почувствовал, как внутри все сжалось.

– Не по телефону. Жду тебя через десять минут.

Я развернул машину и поехал к указанному месту. Анна уже была там – бледная, с кругами под глазами, словно не спала всю ночь.

– Степанов знает, – сказала она без предисловий, когда я сел за столик. – О записи. О наших планах. Обо всем.

– Черт, – я выругался. – Как?

– Не знаю. Может, прослушка, может, кто-то из его людей следил за нами. Но это уже неважно. Важно то, что сегодняшняя встреча с президентом отменена. Официально – из-за срочных международных переговоров. На самом деле идет закулисная борьба. Степанов против Рубина и его группы.

– А Захаров?

– В безопасности. Пока, – Анна нервно постукивала пальцами по столу. – Он сейчас на даче под охраной своих людей. Ждет развития ситуации.

– И что нам делать?

– У меня есть план, – она наклонилась ближе. – Но он рискованный. И потребует от тебя… определенных действий, которые могут показаться сомнительными.

– Я слушаю.

– Степанов считает, что запись у меня. Он не знает о копии, которую я тебе дала. Это наш козырь. Мы можем использовать ее, чтобы… создать проблемы для него.

– Как именно?

– Опубликовать запись. Не напрямую – через сеть анонимных телеграм-каналов, которые мы создали для кампании Захарова. Устроить информационный взрыв. Пусть общественность узнает, какие игры ведутся на самом верху.

Я задумался. Это был смелый ход. Очень смелый. И очень опасный.

– Степанов уничтожит нас, – сказал я.

– Не если мы сделаем все правильно, – Анна покачала головой. – У меня есть контакты в западных СМИ. Как только информация появится в российском сегменте, они подхватят ее. Международный резонанс защитит нас… до определенной степени.

– А Захаров? Он согласен с этим планом?

Анна помедлила.

– Он… не знает деталей. Знает только, что мы готовим контрудар по Степанову.

– То есть, мы действуем на свой страх и риск?

– Да, – она посмотрела мне прямо в глаза. – И именно поэтому я спрашиваю тебя, Максим. Ты готов? Потому что обратного пути не будет.

Я смотрел на эту женщину, которая за несколько недель стала для меня чем-то большим, чем просто коллега или любовница. Она была… соучастницей. Союзницей в игре, где ставки были выше, чем жизнь одного человека.

– Я готов, – ответил я, понимая, что это может быть самое важное решение в моей жизни. – Что нужно делать?

– Для начала – активировать нашу сеть, – Анна сразу перешла к делу. – Все те "независимые" блогеры, эксперты, аналитики, которых мы создали для кампании Захарова. Они должны быть готовы к массированной информационной атаке.

Я кивнул. За последние недели мы действительно построили впечатляющую сеть влияния – десятки аккаунтов в социальных сетях, телеграм-каналы, псевдо-независимые эксперты. Все они управлялись из нашего офиса, создавая иллюзию широкой общественной поддержки Захарова.

– Затем нужно подготовить материалы, – продолжила Анна. – Не только запись, но и аналитические статьи, инфографику, все, что поможет людям понять контекст. Мы должны показать, что речь идет не просто о борьбе за власть, а о будущем страны.

– И когда запускаем?

– Завтра в 9 утра. Сразу после того, как должно было состояться назначение Захарова. Это будет символично.

Мы провели весь день в подготовке. Я мобилизовал свою команду, не раскрывая всех деталей – только то, что готовится масштабная информационная кампания в поддержку Захарова против атак конкурентов. Анна работала над аналитическими материалами, готовила информацию для западных журналистов.

Вечером я получил короткое сообщение от Захарова: "Действуйте по плану Анны. Я поддерживаю. Будьте осторожны".

Это было похоже на благословение. Или на прощание.

Ночь прошла в лихорадочной подготовке. К утру у нас было все готово – материалы, сеть распространения, план информационной кампании. Я сидел в своем кабинете, глядя на часы и ожидая сигнала от Анны.

В 8:45 пришло сообщение: "Запускай".

И я нажал кнопку.

В течение следующего часа десятки телеграм-каналов, твиттер-аккаунтов, сайтов выпустили материалы о "заговоре в верхах" с аудиозаписью разговора Степанова. Мы не называли имен прямо, используя прозрачные намеки и эвфемизмы, чтобы избежать юридических проблем. Но контекст был ясен каждому, кто следил за политической ситуацией.

К полудню новость подхватили крупные оппозиционные СМИ. К вечеру – западные издания. На следующий день даже официальные российские медиа были вынуждены упомянуть о скандале, хотя и в формате опровержения "фейковых новостей".

Это был информационный взрыв, которого Россия не видела уже давно. Хэштег #СтепановГейт вышел в мировые тренды Twitter. Аналитики обсуждали, что это может означать для баланса сил в Кремле. Политологи строили прогнозы о возможных перестановках.

А я ждал ответного удара. Он не заставил себя долго ждать.

На третий день после публикации, когда я был в офисе, обсуждая с командой дальнейшие шаги, в дверь постучали. Без приглашения вошли четверо в штатском.

– Максим Андреевич Савельев? – спросил старший, показывая удостоверение ФСБ. – Пройдемте с нами. У нас есть вопросы относительно вашей деятельности.

Это было неожиданно. Не то чтобы я не предполагал такого развития событий, но все равно оказался не готов. Я посмотрел на свою команду, на их испуганные лица, и понял, что должен сохранять спокойствие.

– Конечно, – я кивнул. – Позвольте только взять пальто и телефон.

– Телефон можете оставить, – сказал офицер с неприятной улыбкой. – Он вам не понадобится.

Меня привезли в неприметное серое здание на окраине Москвы. Не Лубянка – что-то менее официальное. Провели по длинным коридорам в маленькую комнату с голыми стенами, столом и двумя стульями. Классический допросный кабинет из фильмов про шпионов.

Я просидел там около часа в полном одиночестве. Никакого общения, никаких вопросов. Просто ожидание, призванное вызвать тревогу и неуверенность.

Наконец дверь открылась, и вошел он – Олег Витальевич Степанов. Как всегда, в идеально сидящем костюме, с прямой спиной и холодным взглядом.

– Максим Андреевич, – он сел напротив, положив на стол тонкую папку. – Какая неприятная ситуация.

Я молчал. Лучшая стратегия в таких случаях – не давать информации, пока не поймешь, что именно им известно.

– Вы знаете, почему вы здесь? – спросил Степанов после паузы.

– Могу предположить, – ответил я нейтрально.

– Информационная атака на высокопоставленных государственных лиц. Распространение заведомо ложных сведений. Попытка дестабилизации политической ситуации. Все это тянет на статью о государственной измене, Максим Андреевич. А это, как вы понимаете, очень серьезно.

Он раскрыл папку и показал мне распечатки телеграм-каналов с публикациями о "заговоре".

– Мы знаем, что это ваша работа. У нас есть доказательства – IP-адреса, банковские переводы, показания свидетелей. Вопрос лишь в том, действовали ли вы по собственной инициативе или выполняли чей-то заказ.

Я продолжал молчать, лихорадочно обдумывая ситуацию. Блефует ли он? Есть ли у них реальные доказательства? И где сейчас Анна? В безопасности ли Захаров?

– Ваше молчание не поможет, – Степанов закрыл папку. – Но сотрудничество может значительно улучшить ваше положение. Я предлагаю сделку. Вы рассказываете все – кто заказал атаку, кто предоставил аудиозапись, кто еще был вовлечен. А я гарантирую, что вы отделаетесь минимальным наказанием. Может быть, даже избежите тюрьмы.

– А если я откажусь? – спросил я, глядя ему прямо в глаза.

– Тогда вы поедете в Лефортово. По статье о госизмене. И будете ждать суда, который состоится… когда-нибудь. Может, через год, может, через пять лет. А может, и никогда.

Он говорил спокойно, без угрозы в голосе – просто констатировал факты. И от этого становилось еще страшнее.

– Я хочу поговорить с адвокатом, – сказал я.

– Конечно, это ваше право, – Степанов кивнул. – Но подумайте вот о чем. Сейчас вы находитесь не в официальном следственном изоляторе. Вас сюда не привозили. Вы здесь… не существуете. Понимаете, о чем я?

Я понимал. Слишком хорошо понимал.

– Сколько у меня времени на размышления? – спросил я.

– Я вернусь через час, – Степанов встал. – Надеюсь, к тому времени вы примете правильное решение.

Когда дверь за ним закрылась, я откинулся на стуле и закрыл глаза. Ситуация была хуже некуда. Я находился полностью во власти человека, против которого организовал информационную атаку. Человека, которого я сам не так давно назвал "серым кардиналом" Кремля.

Что я мог противопоставить его власти? Что я мог предложить в обмен на свободу?

И тут меня осенило. Проект "Феникс". Документы, которые я получил через Митю. Они могли быть моей страховкой.

Когда Степанов вернулся, я был готов к разговору.

– Ну что, Максим Андреевич, к каким выводам вы пришли?

– Я готов сотрудничать, – сказал я. – Но на моих условиях.

– Вы не в том положении, чтобы диктовать условия, – он слегка улыбнулся.

– А вот тут вы ошибаетесь, Олег Витальевич, – я подался вперед. – Скажите, вам знаком проект "Феникс" от 2018 года?

Его лицо на мгновение изменилось – почти незаметно, но я уловил эту микроэкспрессию удивления и беспокойства.

– Что вы знаете о "Фениксе"? – спросил он осторожно.

– Все, – я блефовал, но старался звучать уверенно. – Включая роль Захарова. И вашу роль, Олег Витальевич. И то, как вы использовали компромат на Павла Аркадьевича, чтобы вытеснить его из проекта и заменить на своего человека.

Павел Аркадьевич – я помнил это имя из документов. Бывший заместитель министра финансов, ушедший в отставку после коррупционного скандала. Я не знал деталей его связи со Степановым, но решил рискнуть.

– Продолжайте, – Степанов не подтвердил и не опроверг мои слова.

– У меня есть копии всех документов. В надежном месте. С инструкцией опубликовать их, если со мной что-то случится.

Это была стандартная схема страховки, но я действительно позаботился об этом – передал запечатанный конверт с флешкой своему адвокату с инструкцией вскрыть его и действовать по приложенному плану в случае моего исчезновения.

– И что вы предлагаете? – Степанов смотрел на меня с новым интересом.

– Обмен. Я забываю о "Фениксе" и обо всем, что знаю. Вы забываете о моей причастности к публикациям. Я исчезаю из Москвы, уезжаю куда-нибудь подальше, не лезу в политику. Вы получаете свободу действий без риска новых утечек.

– А Захаров? Анна Сорокина? – спросил он.

– Это не моя проблема, – я старался говорить убедительно. – Они использовали меня так же, как и вы. Я не испытываю к ним никакой лояльности.

Степанов долго смотрел на меня, словно пытаясь прочитать мысли.

– Знаете, Максим, – наконец сказал он, – я всегда считал вас умным человеком. Но не думал, что вы настолько предусмотрительны. Это… впечатляет.

Он встал и прошелся по комнате.

– Я обдумаю ваше предложение. Но сначала мне нужно убедиться, что вы действительно обладаете той информацией, о которой говорите. Расскажите мне что-нибудь из "Феникса", чего не может знать посторонний.

Я напрягся. Это был критический момент. Я действительно знал немало из документов, но хватит ли этого?

– Например, что первоначальный бюджет проекта составлял 37,8 миллиарда рублей, из которых 12,3 миллиарда предназначались для "консалтинговых услуг" через офшорные компании на Кипре и Британских Виргинских островах, – я процитировал цифры из документов, которые запомнил.

– Продолжайте, – Степанов не подал виду, впечатлен ли он.

– Или то, что после скандала с Павлом Аркадьевичем часть активов была переведена на компанию "Оникс Инвестментс", зарегистрированную на вашего племянника? – я снова блефовал, основываясь на фрагментарных данных из документов.

Степанов помолчал, затем кивнул.

– Достаточно. Я вижу, что вы действительно обладаете информацией. Хотя и не всей.

Он сел обратно за стол.

– Ваше предложение разумно, Максим. Но у меня есть встречное условие. Я хочу знать, кто предоставил вам аудиозапись, которая была опубликована. Это не обсуждается.

Я знал, что к этому все придет. Он хотел Анну. И здесь я не мог блефовать – он наверняка уже знал, что запись получена от нее.

– Анна Сорокина, – сказал я, чувствуя себя предателем. – Она передала мне флешку с записью вашего разговора с неким "генералом". И предложила план информационной атаки.

– А Захаров?

– Он знал. Не в деталях, но одобрил план.

Степанов кивнул, словно я подтвердил его догадки.

– Что ж, это соответствует нашей информации. Хорошо, Максим, я согласен на ваши условия. Вы исчезаете из Москвы, забываете все, что знаете. В обмен я гарантирую вашу безопасность. Но если хоть одно слово из "Феникса" или "Авроры" появится где-либо…

– Я понимаю, – перебил я. – Поверьте, у меня нет никакого желания связываться с вами снова.

– Разумное решение, – Степанов встал. – Вас отвезут домой. У вас будет 24 часа, чтобы покинуть Москву. Советую уехать подальше. Сочи, Владивосток… или вообще за границу, если есть такая возможность.

– А мое агентство? Мой бизнес?

– Можете управлять им дистанционно. Или продать. Это ваше дело. Но в Москве вам лучше не появляться. По крайней мере, ближайший год или два.

Он протянул мне руку для пожатия. Я помедлил, затем пожал ее – сухую, крепкую руку человека, который только что решил мою судьбу.

– И еще, Максим, – сказал он на прощание. – Я ценю ваш интеллект и способность выживать в сложных ситуациях. Возможно, когда эта история забудется, у меня найдется для вас работа. Где-нибудь подальше от столицы, разумеется.

Меня отвезли домой в черном внедорожнике с тонированными стеклами. По дороге я пытался осмыслить произошедшее. Я предал Анну. Я бросил Захарова. Я сдался Степанову. И все это ради спасения собственной шкуры.

Был ли у меня выбор? Возможно. Но я его не видел. Или не хотел видеть.

Дома я первым делом проверил, нет ли следов обыска. Все выглядело нетронутым, но я не сомневался, что здесь побывали люди Степанова. Скорее всего, они установили прослушку. Нужно было действовать с учетом этого.

Я собрал самое необходимое – документы, немного одежды, ноутбук, наличные. Все это время я размышлял, что делать дальше. Бежать, как приказал Степанов? Или попытаться исправить ситуацию, спасти Анну, предупредить Захарова?

Я не знал, где они сейчас. Не знал, что с ними произошло после моего задержания. Не знал, кому можно доверять.

В итоге я решил обратиться к единственному человеку, в лояльности которого не сомневался – к Мите. Но не по телефону – наверняка прослушивается. Я послал ему сообщение в нашем старом мессенджере, который мы использовали еще в университете для обмена шпаргалками: "Встретимся там, где праздновали мой 30-й ДР. Срочно. Жизненно важно".

Мы встретились в небольшом баре на окраине Москвы, где три года назад отмечали мой юбилей. Митя пришел встревоженный.

– Что за срочность? – спросил он, садясь напротив. – Ты выглядишь как дерьмо, кстати.

– Меня похищали сегодня, – я говорил тихо, хотя мы сидели в самом дальнем углу полупустого бара. – Люди Степанова.

– Твою мать, – Митя побледнел. – Из-за этих публикаций? Это же ты сделал, да?

– Долго объяснять. Но да, я был причастен. И теперь мне нужно исчезнуть из Москвы. Как можно быстрее.

– Куда ты собираешься?

– Не знаю. Может, в Сочи для начала. Потом посмотрим.

– Я могу чем-то помочь? – Митя выглядел искренне обеспокоенным.

– Да. Мне нужно узнать, что происходит с Захаровым и Анной Сорокиной. Они в безопасности? Их арестовали? Что вообще творится?

Митя задумался.

– Про Захарова ничего не слышал. Наверное, залег на дно. А вот Сорокину… – он помолчал. – Ходят слухи, что ее видели сегодня в офисе Степанова. Живую и здоровую.

Я замер.

– Что? В офисе Степанова? Добровольно?

– Не знаю подробностей, – Митя пожал плечами. – Информация из третьих рук. Но да, вроде бы она была там и выглядела… нормально. Не как заключенная.

В моей голове начали складываться кусочки головоломки. Анна в офисе Степанова. Живая, здоровая, не под конвоем. После того, как я назвал ее как источник утечки.

– Твою мать, – прошептал я. – Она работала на него. С самого начала.

– Что? – не понял Митя.

– Анна. Она была человеком Степанова в команде Захарова. А потом использовала меня, чтобы… что? Скомпрометировать Захарова? Проверить его лояльность? Избавиться от него руками Степанова?