Сытые игры

Эдуард Сероусов

Сытые игры

ЧАСТЬ I: ЗАКУСКА

Глава 1: "Инвентаризация"

Пять часов утра – время, когда нормальные люди видят третий сон. Но в мире высокой кухни понятие нормальности давно стёрлось, как надпись на старой разделочной доске. Я выхожу из такси на углу Даниловского рынка, когда над Москвой только начинает сереть небо. Холодный октябрьский ветер забирается под воротник кожаной куртки, заставляя поёжиться и ускорить шаг.

Ранние торговцы уже раскладывают товар. Они узнают меня – ещё бы, шеф-повар «Эмпирея» Максим Шумов лично закупает продукты три раза в неделю. Не доверяю поставщикам, даже проверенным. Хочешь сделать хорошо – сделай сам. Истина, которую я усвоил ещё в кулинарном техникуме и которая не подводила меня ни разу.

– Максим Андреич! Для вас только что привезли перепёлочек! – окликает меня Рустам, чей мясной павильон я никогда не обхожу стороной. – Тепленькие ещё!

– Показывай, – киваю я, подходя к прилавку.

Рустам театральным жестом вытаскивает из-под прилавка деревянный ящик. Перепела мелкие, упитанные, с нежно-серым оперением – именно то, что нужно для нового блюда в осеннем меню.

– Беру двадцать штук. Только проследи, чтобы обработали как надо.

– Обижаешь, Максим Андреич! Всё будет в лучшем виде, как для своей матери сделаю!

Я киваю и перехожу к следующей точке. За сорок минут я обхожу весь рынок, собирая ингредиенты для сегодняшнего меню. Молочный ягнёнок для основного блюда, свежая зелень, редкие грибы, несколько видов сыров для закусок. В моём мире каждый ингредиент – как нота в симфонии, каждый вкус должен звучать чисто и гармонично вплетаться в общую композицию.

Загрузив всё в багажник вызванного через приложение автомобиля, отправляюсь в ресторан. Москва просыпается, на дорогах появляется всё больше машин, но в шесть утра пробки ещё не успели парализовать город.

Когда мы подъезжаем к «Эмпирею», я замечаю, что свет на кухне уже горит. Кто-то опередил меня. Лёгкое раздражение шевелится внутри – я привык быть первым.

Пройдя через заднюю дверь и миновав тесный коридор с сервировочными шкафами, я оказываюсь на своей кухне. На рабочем столе, ловко орудуя ножом, стоит Алина – мой су-шеф и по совместительству правая рука. Её тонкие пальцы молниеносно нарезают травы, а сосредоточенный взгляд направлен на разделочную доску.

– Доброе утро, шеф, – не отрываясь от процесса, произносит она. – Решила подготовить базу для соусов заранее.

– Доброе, – отвечаю я, снимая куртку. – Как вчерашняя выручка?

– Восемьсот тридцать семь тысяч. Плюс два стола заказали коллекционное вино, так что по алкоголю тоже неплохо вышло.

Я киваю – неплохой результат для вторника. Впрочем, в «Эмпирее» даже вторники приносят выручку, о которой большинство московских ресторанов может только мечтать. Средний чек в тридцать тысяч на персону, плюс винная карта с позициями от пятидесяти тысяч за бутылку – и вот уже бюджет небольшого провинциального городка за месяц проедается-пропивается столичной элитой.

Надевая белоснежный китель с монограммой «MS» на груди, я ловлю себя на мысли, что всё чаще задумываюсь о цифрах и всё реже – о кулинарии. Когда-то я мечтал изменить представление людей о русской кухне, открыть им новые вкусовые сочетания, удивить и порадовать. Теперь же всё чаще думаю о рентабельности, коэффициентах наценки и затратах на персонал.

– У тебя телефон звонил, пока ты был на рынке, – прерывает мои мысли Алина. – Администратор трижды пыталась дозвониться.

– И что она хотела? – спрашиваю я, доставая из внутреннего кармана куртки телефон.

– Сегодня вечером VIP в малом зале. Сам Береговой с какими-то особо важными гостями.

Я замираю. Леонид Арсеньевич Береговой – владелец холдинга «Империя вкуса», в который входит и наш ресторан. Человек-легенда, акула ресторанного бизнеса, начинавший с одной кофейни в девяностых и выстроивший империю, в которой сейчас работает больше трёх тысяч человек.

– Береговой? Лично? – я чувствую, как учащается пульс. – Он здесь не появлялся с прошлогоднего корпоратива.

– Ага. И просил, чтобы ты лично составил дегустационное меню.

Это шанс. Тот самый, которого я ждал два года, работая в «Эмпирее». Возможность произвести впечатление на человека, который одним словом может изменить мою карьеру, открыть двери в мир высокой гастрономии, приблизить к заветной звезде Мишлен.

– Сколько персон?

– Шесть. И ещё два охранника, но они обычно не едят. Время – восемь вечера.

Я подхожу к доске и начинаю быстро набрасывать меню. Мозг работает как хорошо отлаженный механизм – я мгновенно прикидываю, что можно приготовить из имеющихся продуктов, какие фирменные блюда включить, чем удивить искушённую публику.

– Карпаччо из оленины с можжевеловыми ягодами и муссом из белых грибов, – бормочу я, выписывая названия блюд. – Тартар из мраморной говядины с перепелиным желтком и чёрным трюфелем. Крем-суп из тыквы с крабом и облаком из пармезана. Пельмени из молочного ягнёнка в бульоне из лисичек. Голубь с пюре из сельдерея и соусом из портвейна…

– Не многовато? – осторожно замечает Алина, глядя на разрастающийся список.

– В самый раз. Порции дегустационные, – отвечаю я, не отрываясь от доски. – Главное – произвести впечатление. Береговой должен понять, что «Эмпирей» – не просто ещё один ресторан в его коллекции, а заведение, способное конкурировать с лучшими мировыми образцами.

Мой первый серьезный ресторан после техникума назывался «Тесто». Дешёвая пиццерия в спальном районе, где я работал за пятнадцать тысяч в месяц и бесплатный обед. Хозяин – грузин Мераб – взял меня исключительно потому, что предыдущий повар спился и был уволен после того, как уснул прямо на разделочном столе. Но именно там, среди запаха дрожжевого теста и недорогих колбас, я понял, что еда – это не просто способ утолить голод, а искусство, способное приносить людям радость.

– Слющай, Максим, – говорил мне Мераб, подкручивая пышные усы, – талант у тебя есть, это факт. Но талант без амбиций – что жена без сиськи: вроде есть, а радости мало.

Я улыбаюсь, вспоминая эти слова. Мераб был прав – мне не хватало амбиций. Или наглости. Я варился в своём соку, пока однажды не решился отправить резюме на стажировку в Италию. И, к моему удивлению, меня взяли.

Флоренция встретила меня жарким летом, узкими улочками и ресторанчиком «Da Vittorio», где шеф-повар Марко Росси терроризировал персонал, круглосуточно кричал и швырял кастрюли, но умел готовить так, что дух захватывало.

– La perfezione non è un'opzione, è una necessità! – орал он, проверяя очередное блюдо. – Совершенство – не вариант, а необходимость!

Именно Росси научил меня, что в высокой кухне мелочей не бывает. Что разница между хорошим поваром и великим шефом заключается в деталях: температуре подачи, времени приготовления, идеальном сочетании вкусов и текстур.

После Италии была Франция, потом Испания, и везде я впитывал опыт, техники, философию кухни. А потом вернулся в Россию с чёткой целью – стать лучшим шеф-поваром Москвы. «Эмпирей» стал важным шагом на этом пути.

К семи часам вечера кухня работает как единый механизм. Десять поваров молча выполняют свои задачи, лишь изредка обмениваясь короткими фразами: «Огонь!», «Нож!», «Время!». В этом мире нет места длинным диалогам и лирическим отступлениям – только чёткие команды и моментальные реакции.

– Шеф, ВИП-стол готов, – докладывает метрдотель, заглядывая на кухню.

Я киваю и в последний раз проверяю подготовку к сервировке дегустационного меню. Всё идеально: продукты наивысшего качества, команда отработала каждое блюдо до автоматизма, сервировка продумана до мелочей.

В 19:55 администратор сообщает по внутренней связи: – Гости прибыли. Береговой с сопровождением направляются в малый зал.

Я выдыхаю, поправляю китель и даю последние указания: – Алина, на тебе горячие блюда. Виталий – холодные закуски. Десерты контролирует Инна. Я буду подавать лично.

И вот он – момент истины. Я выхожу из кухни, чтобы встретить гостей. Малый зал «Эмпирея» – отдельное помещение с видом на Москва-реку, рассчитанное максимум на восемь персон. Акустика настроена так, что разговоры не выходят за пределы помещения, а система вентиляции позволяет мгновенно удалять сигаретный дым, несмотря на официальный запрет курения в ресторанах.

У входа в зал меня встречают двое широкоплечих мужчин в тёмных костюмах. Один из них останавливает меня жестом и профессиональным движением проводит портативным металлоискателем.

– Чисто, – коротко бросает он коллеге и только после этого открывает дверь.

За круглым столом из массива дуба сидят шесть человек. В центре – Леонид Арсеньевич Береговой, которого я узнаю по фотографиям в прессе: крупный мужчина с седеющими висками, в костюме, стоимость которого, вероятно, равна моей полугодовой зарплате. По правую руку от него – мужчина лет сорока, в очках с тонкой оправой и нервным тиком левого века. По левую – двое, явно подчиненные: с папками и планшетами, готовые записывать каждое слово. Напротив Берегового – ещё двое: пожилой мужчина с военной выправкой и молодой человек с цепким взглядом и планшетом iPad Pro.

– А вот и наш кудесник кулинарии! – громко произносит Береговой, заметив меня. – Господа, познакомьтесь – Максим Шумов, шеф-повар «Эмпирея» и, не побоюсь этого слова, восходящая звезда московской гастрономии.

Я вежливо улыбаюсь и киваю, отмечая про себя, что Береговой, похоже, хорошо осведомлён обо мне.

– Добрый вечер. Для меня большая честь лично приветствовать вас в нашем ресторане, – говорю я, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. – Сегодня я подготовил для вас особое дегустационное меню, которое, надеюсь, подарит вам незабываемые вкусовые впечатления.

– Давайте без лишних церемоний, – отвечает Береговой. – У нас тут важная деловая встреча, так что просто делайте своё дело хорошо.

Я киваю и возвращаюсь на кухню, чтобы через минуту вернуться с первой подачей: амюз-бушами – миниатюрными закусками, призванными пробудить аппетит и дать представление о стиле шефа.

– Перед вами канапе из копчёного лосося с икрой форели и кремом из маскарпоне, – объявляю я, расставляя тарелки. – И тартар из тунца с авокадо и имбирём. Рекомендую начать с лосося.

Мужчина с нервным тиком, сидящий справа от Берегового, первым пробует закуску и одобрительно кивает:

– Неплохо, очень неплохо. Вы используете дикий лосось?

– Да, с Дальнего Востока. Коптим сами, на ольховой щепе.

– Чувствуется, – кивает он. – А как вас…

– Максим Андреевич, – подсказываю я.

– Максим Андреевич, а что скажете насчёт санкционных продуктов? Заменяете импортные аналоги нашими?

– Где возможно – да, – отвечаю я, понимая, что разговор уходит в политическую плоскость. – Но в некоторых позициях пока нечем заменить. Например, определённые сорта сыров или трюфели.

– Вадим Николаевич у нас большой патриот импортозамещения, – с усмешкой комментирует Береговой. – В министерстве строительства за это отвечает, так что тема больная.

Так вот оно что. Нервный мужчина – чиновник из министерства. Я делаю мысленную заметку быть аккуратнее в высказываниях.

– Следующая подача через семь минут, – говорю я и возвращаюсь на кухню.

Вечер продолжается в том же духе: я подаю блюда, кратко рассказываю о них, отвечаю на вопросы и улавливаю обрывки разговоров. Постепенно атмосфера за столом становится менее формальной – видимо, сказывается алкоголь. Я замечаю, что чиновник Вадим Николаевич выпил уже три бокала красного вина и начал говорить громче.

– …это же федеральный бюджет, Леонид Арсеньевич, – доносится до меня, когда я расставляю тарелки с основным блюдом. – Там всё строго, проверяющие инстанции, Счётная палата…

– Вадим Николаевич, – прерывает его Береговой, бросая на меня быстрый взгляд, – давайте наслаждаться ужином. Деловые вопросы обсудим чуть позже, в более спокойной обстановке.

Чиновник осекается, кивает и принимается за еду. Я понимаю намёк и поспешно покидаю зал, но любопытство уже разгорелось. О каком федеральном бюджете идёт речь? И почему разговор прервали при мне?

Вернувшись на кухню, я ловлю вопросительный взгляд Алины.

– Как там? – тихо спрашивает она.

– Пока нормально, – отвечаю я. – Едят всё, комплименты делают. Но разговор какой-то напряжённый, связанный с бюджетными деньгами.

– Ну так Береговой же не только ресторатор, – пожимает плечами Алина. – У него строительный бизнес, логистика, что-то ещё. Наверняка обсуждают какой-нибудь тендер.

Я киваю, хотя что-то в тоне разговора за столом заставляет меня думать, что дело не просто в тендере.

К десерту – карамелизированной груше с мороженым из козьего сыра и соусом из красного вина – гости уже порядком выпили. Даже охранники у двери слегка расслабились, перебрасываясь короткими фразами.

– Максим, – обращается ко мне Береговой, когда я подаю кофе, – должен признать, вы превзошли мои ожидания. Давно не ел таких интересных блюд. Особенно впечатлили пельмени из ягнёнка – казалось бы, простое блюдо, но какое исполнение!

– Спасибо, Леонид Арсеньевич, – я чувствую, как от похвалы по телу разливается тепло. – Стараюсь соединять классические техники с современными подходами.

– И получается отлично. Надеюсь, вы никуда не собираетесь в ближайшее время? У меня на вас большие планы.

Сердце пропускает удар. Большие планы? Что это может значить? Собственный ресторан? Должность бренд-шефа всего холдинга?

– Я полностью сосредоточен на работе в «Эмпирее», – отвечаю я, стараясь скрыть волнение.

– Вот и отлично, – кивает Береговой. – А теперь, с вашего позволения, нам нужно обсудить несколько рабочих вопросов. Вы же не обидитесь, если мы попросим вас оставить нас?

– Конечно, нет. Спасибо за высокую оценку.

Я кланяюсь и выхожу из зала. За дверью один из охранников уже активно говорит по телефону, а второй внимательно осматривает помещение вокруг малого зала, словно проверяя, нет ли здесь посторонних.

Вернувшись на кухню, я чувствую прилив энергии. Ужин прошёл идеально, Береговой доволен, у него на меня «большие планы». Кажется, карьера наконец-то сдвинулась с мёртвой точки.

– Шеф, всё в порядке? – спрашивает Алина, заметив мою довольную улыбку.

– Более чем, – киваю я. – Береговой остался доволен. Сказал, что у него на меня какие-то планы.

– Поздравляю! – искренне радуется она. – Это же прорыв!

Я киваю, но вдруг вспоминаю, что оставил в малом зале свой именной нож – подарок от итальянского шефа Марко Росси, с которым мы до сих пор поддерживаем отношения. Нож с рукоятью из оливкового дерева и гравировкой «Per aspera ad astra» – «Через тернии к звёздам». Своего рода талисман, который я использую только для особых случаев.

– Чёрт, забыл нож, – говорю я Алине. – Сбегаю заберу.

– Давай я схожу, – предлагает она.

– Нет, сам. Он в футляре на сервировочном столике.

Я направляюсь обратно к малому залу, но вдруг замечаю, что основной вход туда перекрыт – охранники о чём-то серьёзно беседуют с метрдотелем. Решаю зайти через служебный коридор – узкий проход, используемый персоналом для незаметного обслуживания VIP-гостей. Он огибает малый зал и выходит прямо к сервировочному столику.

Я тихо открываю дверь и проскальзываю в коридор. Узкое пространство с приглушённым светом пустует – весь персонал уже занят обслуживанием других гостей. Двигаясь максимально бесшумно, я приближаюсь к выходу в зал, но вдруг замираю, услышав громкий голос Берегового:

– Вадим Николаевич, давайте начистоту. Четыре с половиной миллиарда рублей – это смешная сумма за объект такого масштаба. Инфраструктура, логистические центры, жилые комплексы – это всё требует гораздо больших вложений.

– Леонид Арсеньевич, поймите мою позицию, – отвечает чиновник. – Выше я прыгнуть не могу. Министр лично контролирует этот проект, документация проходит тройную проверку.

– Министр? – В голосе Берегового слышится усмешка. – Не смешите меня. Ваш министр в прошлом месяце на яхте у меня был, осетров на Волге ловил. И что-то не вспоминал про тройные проверки.

– Это другое…

– Ничего другого. Пять с половиной миллиардов – и ни копейкой меньше. Из них миллиард, как договаривались, на технические нужды. Вы же понимаете, что у нас расходы: проектировщики, эксперты, согласования…

Я замираю, боясь пошевелиться. Кажется, я случайно стал свидетелем обсуждения коррупционной схемы. «Технические нужды» – прозрачный эвфемизм для отката.

– Хорошо, – после паузы отвечает чиновник. – Думаю, мы сможем пересмотреть смету. Но нам нужны гарантии, что всё пройдёт гладко. Никаких скандалов, никаких утечек в прессу.

– Обижаете, Вадим Николаевич, – смеётся Береговой. – Когда у меня были утечки? Всё будет чисто и красиво. Проект реализуем в срок, перерезаем ленточку, получаем благодарность от правительства. Все довольны, все при своём.

– А что с Саблиным? Он же вроде тоже претендовал на этот тендер?

– Саблин в пролёте, – отрезает Береговой. – Я с ним уже переговорил. Получит субподряд и успокоится.

Я стою, не дыша. Инстинктивно достаю телефон и включаю диктофон. Не знаю зачем – просто на автомате, повинуясь какому-то внутреннему импульсу.

– Тогда предлагаю выпить, – говорит чиновник. – За взаимовыгодное сотрудничество.

– И за то, чтобы никто никогда не узнал деталей этого сотрудничества, – добавляет Береговой, и все смеются.

Я слышу звук наполняемых бокалов и понимаю, что пора уходить. Мой нож подождёт – сейчас главное выбраться отсюда незамеченным. Медленно, стараясь не издавать ни звука, я пячусь назад по коридору.

Добравшись до двери, я осторожно открываю её и выскальзываю в основное помещение ресторана. Сердце колотится так, будто я пробежал марафон. В голове пульсирует одна мысль: я только что стал свидетелем сговора на миллиард рублей. Миллиард. Сумма, которую я не заработаю за всю жизнь, даже если буду трудиться без выходных.

Вернувшись на кухню, я пытаюсь сделать вид, что ничего не произошло. Но руки предательски дрожат, а в висках стучит.

– Ты в порядке? – спрашивает Алина, заметив моё состояние. – На тебе лица нет.

– Всё нормально, – отвечаю я, стараясь говорить спокойно. – Просто устал. День был напряжённый.

– А нож забрал?

Чёрт, совсем забыл про нож.

– Нет, там ещё гости. Не хотел мешать.

Алина кивает, но я вижу, что она не до конца верит. Впрочем, сейчас мне не до этого. Я должен обдумать то, что услышал, и решить, что делать дальше.

Остаток вечера проходит как в тумане. Я механически выполняю свои обязанности, проверяю блюда, отдаю распоряжения, но мысли постоянно возвращаются к подслушанному разговору. Когда гости наконец покидают малый зал, я под предлогом уборки захожу туда и забираю свой нож.

Домой я возвращаюсь за полночь. Маленькая квартира в ЖК бизнес-класса, которую я снимаю, встречает меня холодным молчанием. Я никогда не тратился на дизайнерский ремонт – зачем, если я здесь только сплю? Единственное место, где я чувствую себя по-настоящему комфортно – это кухня с профессиональным оборудованием, которое я собирал по частям.

Бросив сумку в прихожей, я иду прямиком на кухню, достаю бутылку виски и делаю глоток прямо из горла. Горячая волна прокатывается по пищеводу, немного притупляя тревогу. Потом достаю телефон и прослушиваю запись.

Качество не идеальное – всё-таки я записывал из коридора – но основная суть разговора прослушивается чётко. Особенно фраза про «миллиард на технические нужды» и комментарий про министра на яхте.

Что мне делать с этой информацией? Первая мысль – удалить и забыть. Не моё дело. Я повар, а не борец с коррупцией. У меня карьера только начинает идти вверх, есть шанс получить повышение от самого Берегового. Зачем всё это рушить?

Но что-то внутри сопротивляется. Возможно, остатки совести или просто здравый смысл. Миллиард рублей из бюджета – это школы, больницы, дороги, которых не будет. Это чьи-то жизни, здоровье, благополучие.

А может, дело в другом? В детстве в Саратове я жил в районе, где не было ни нормальной поликлиники, ни приличной школы. Где мама, учительница русского языка, работала на полторы ставки, чтобы хватало на еду и одежду. Где папа, инженер с двумя высшими образованиями, спился от безысходности и невостребованности. Где такие, как Береговой и его чиновничьи друзья, казались небожителями из параллельной вселенной.

И вот я – шеф-повар престижного ресторана, на пороге большой карьеры. Почти пробился в их мир. Почти стал своим. И что теперь? Рискнуть всем ради какой-то абстрактной справедливости?

Делаю ещё глоток виски и пытаюсь рассуждать прагматично. Допустим, я отнесу запись в полицию или ФСБ. Что произойдёт? Учитывая связи Берегового, скорее всего, ничего. В лучшем случае запись «потеряется» в недрах бюрократического аппарата. В худшем – меня найдут и объяснят, что совать нос в чужие дела опасно для здоровья.

А что, если слить запись журналистам? Анонимно, через защищённые каналы связи? Возможно, это вызовет некоторый резонанс. Но опять же – с учётом влияния Берегового, скандал скорее всего быстро замнут.

Я хожу кругами по кухне, лихорадочно перебирая варианты. И вдруг в голову приходит мысль, от которой становится одновременно страшно и… интересно.

А что, если использовать запись для шантажа?

Нет-нет-нет, о чём я думаю? Это же преступление. Я же не какой-нибудь бандит из девяностых. Я приличный человек, шеф-повар с международным опытом, с амбициями, с…

С арендой, которую нечем платить через три месяца, если не будет повышения. С мечтами о собственном ресторане, на который никогда не накопить честным путём. С желанием вырваться из замкнутого круга вечной экономии и подсчёта денег до зарплаты.

А тут – миллиард. Из которого мне нужна лишь малая часть. Процент от процента. Сумма, которая для них мелочь, а для меня – билет в новую жизнь.

Я делаю ещё один глоток виски, потом ещё и ещё, пока бутылка не пустеет наполовину. В голове шумит, но мысли становятся на удивление чёткими.

Я не буду шантажировать Берегового напрямую – слишком опасно. Начну с чиновника, с этого Вадима Николаевича. Он выглядел нервным, дёрганым – такой скорее заплатит, чем пойдёт на конфронтацию. К тому же, судя по разговору, для него это не первая подобная сделка. Наверняка у него есть заначка на чёрный день.

Я требую не так уж много – скажем, десять миллионов рублей. Для человека, привыкшего оперировать миллиардами, это не слишком большая сумма. Но для меня это значит финансовую независимость, возможность накопить на собственное дело.

Внезапно я ловлю себя на том, что уже планирую преступление. И что самое страшное – не испытываю угрызений совести. Лишь лёгкий страх и… возбуждение. Как будто я разрабатываю рецепт нового, рискованного блюда, которое может стать либо шедевром, либо катастрофой.

– Так, стоп, – говорю я вслух самому себе. – Давай-ка протрезвей и подумай нормально.

Я делаю себе крепкий кофе и выпиваю залпом, обжигая горло. Потом включаю ноутбук и начинаю искать информацию о Вадиме Николаевиче. Фамилию я не расслышал, но должность и имя-отчество – хорошая отправная точка.

Спустя полчаса поисков я уже знаю всё, что нужно. Вадим Николаевич Степанов, заместитель министра строительства, курирует крупные инфраструктурные проекты. Женат, двое детей. Живёт в элитном ЖК на Пресненской набережной. В соцсетях не активен, но иногда мелькает на фото с официальных мероприятий.

Я создаю новый электронный адрес через анонимный сервис ProtonMail и начинаю составлять письмо. Несколько раз переписываю, стараясь найти правильный тон – не слишком агрессивный, но и не просящий. Деловой, конкретный, без лишних эмоций.

«Уважаемый Вадим Николаевич!

В моём распоряжении оказалась аудиозапись Вашего разговора с Л.А. Береговым от 11.10.2023, в ресторане «Эмпирей», относительно проекта стоимостью 5,5 миллиардов рублей, с упоминанием «технических нужд» на сумму 1 миллиард.

Я не заинтересован в предании этой информации огласке и не имею намерений обращаться в правоохранительные органы или СМИ. Моя цель – единоразовое деловое взаимодействие с Вами.

Предлагаю следующие условия: 10 миллионов рублей в обмен на оригинал записи и все копии. Способ передачи денег – на Ваше усмотрение, но предпочтительно криптовалюта.

Для обсуждения деталей предлагаю встретиться лично 14.10.2023 в ТЦ «Метрополис», фуд-корт, столик в дальнем левом углу, в 14:00. Приходите один. Я буду ждать 15 минут.

С уважением, Доброжелатель»

Перечитываю письмо несколько раз, убеждаясь, что не оставил никаких следов, которые могли бы привести ко мне. Затем указываю официальный email Степанова, найденный на сайте министерства, и нажимаю «отправить».