Волчья стая

Максим Калинин

Волчья стая

Глава 1 Пашка

Обстоятельно вытирая ветошью уже, итак, натёртые до блеска руки, мастер перечислял, что подлежит замене, а что ещё можно отремонтировать. Всё это давно превратилось для меня в слитный и монотонный бубнёж. Денег нет. Да и были бы, ну не стоит колымага таких вложений.

– Ну стучит и стучит, едет же. Какого чёрта я вообще сюда припёрся? Теперь ещё и за бесполезную диагностику придётся платить!

Я забрал машину и поехал в сторону дома.

За последнее время все новости в моей жизни были с пометкой «да почему так-то», разве что жена больше не выносит мозг, напоминая о моей никчёмности – всё-таки ушла к другому, оставив квартиру в моё полное и безраздельное пользование.

На этом везение закончилось.

Почти голый оклад тренера по фехтованию и полное отсутствие подработок намекали, что из автосервиса мою праворукую япошку только на разбор отвезти. Хорошо хоть солнышко ярко светит. Если бы сейчас там, в небесной канцелярии решили, что дождик с ветром самое то, я бы точно приплыл в депрессию и к мысли о суициде. Может это он и есть – обещанный кризис среднего возраста пришёл вместе с сорокалетием, пузом и нестабильным давлением?

– Следующая полоса в жизни обязательно будет белая – с этой мажорной мыслью я покинул автосервис.

Пару раз заглох на светофоре, как оказалось, второй раз фатально. Сильный удар в корму многострадального японца опять родил в мозгу риторический вопрос «да почему сегодня…».

К левой двери, где, как правило, во всех европейских машинах располагается водитель, нетвердой походкой подошёл молодой парень, и сейчас он пытался понять, где тут собственно руль с человеком. Сделав глубокий вдох и выдох, собрав в кулак остатки своего самообладания, я вышел из машины и постарался привлечь к себе внимание:

– Здравствуйте, вы в меня врезались, давайте номер своей страховки и права, я пока евро протокол заполню – сказал я, старательно проговаривая все слова для наибольшей понятности.

Глядя на виновника ДТП, я как-то сразу сообразил, что у него самого не получиться написать.

Парнишка всё-таки перестал терзать пассажирскую дверь, уловив присутствие собеседника, как только его глаза сфокусировались на мне, он зашевелил губами, а потом бросился на меня же с кулаками и криками – «ах ты сука, тебе пиз…!».

Чисто на автомате, перехватил его руку и ответным хуком в челюсть вырубил агрессора.

– Ну зашибись, и как теперь с этим не согласным…? Придётся ментов вызывать, бумаги до вечера оформлять.

Под эти мои раздумья, из БМВ дебошира, вылезло две очень юных и не совсем одетых девицы и принялись визжать отборным матом на всю улицу, обвинять меня в убийстве сына, пиз… какого важного человека и то, что мне точно кранты, хана, вообще нигде больше не скрыться и пора ползти самому в сторону кладбища. К приезду гаишников они устали и заперлись в машине, водитель БМВ уже пришёл в себя и сейчас бешено вращал глазами, сидя рядом со своей Бэхой на поребрике.

После заполнения протокола и попытки опроса свидетелей, один из гаишников приватно поведал мне, что в меня врезалось единственное и очень избалованное чадо заместителя прокурора города. Каждый месяц, он стабильно, раза по два попадает в ДТП и ни разу его не лишили прав, а все потерпевшие всегда забирают заявления. Вот и сейчас гаишник, усталым и полным безысходности голосом, порекомендовал мне свалить, хотя бы на месяц, а лучше на год и, если получится, как можно дальше, а за это время либо отпрыск прокурорский, на радость всем, убьётся, либо его папаше станет сильно не до меня.

С трудом подавил в себе желание ударить прокурорского отпрыска сильней.

Добрался домой под вечер. Мой старый двор приветливо встретил меня свободным местом на парковке, и сейчас я просто сижу в машине, собираясь с силами. Надо совершить восхождение на четвёртый этаж в пустую квартиру, заставленную пыльными кубками и подванивающим плотно утрамбованным в ведре мусором, который давно пора вынести.

А может некуда просто спешить и можно пока наслаждаться хорошей погодой?

Мастер спорта, стабильно в призах на всех соревнованиях. Куда всё растерялось? Стоило поругаться из-за призовых с федерацией, и сразу не включили в сборную на Европу – обиделся на весь мир и забухал. Хорошо, что вспомнили старые заслуги и взяли тренером в родной клуб. Что теперь делать-то? Идти в офис, чтобы продавать какую-нибудь дичь, или напялив униформу охранять шлагбаум? Деньги сами себя не заработают, а я вроде как ничего больше и не умею. Продолжая мысленно рефлексировать, я всё-таки добрался в свою холостяцкую берлогу.

Твердо решил начать с малого и постепенно перейти к глобальному, ради этого совершил настоящий поступок, вынес спрессованный за неделю мусор и сел на диван с твёрдым намереньем позвонить другу.

Набрал Паше – однокласснику, у него жизнь в полном порядке, он как-то сразу после школы начал хорошо зарабатывать, да и вообще… завёл невероятные для простых обывателей, знакомства и связи.

– Сейчас наверно расскажет, где опять отдохнул и как от этого устал. Может хоть он посоветует, как капиталы приобрести, чтоб сразу много и не посадили? – гонял я в голове слушая гудки.

– Алее – послышалось в трубке.

– Привет, как жизнь? – всё, что сгенерировал мой измученный обстоятельствами мозг.

Общие темы сложно подобрать, разве что друзей школьных вспоминать, да спрашивать друг у друга, кто кого видел. Зато Пашка никогда не отказывал мне в общении, он всегда человек лёгкий на потрепаться.

– О, привет, спортсмен, не поверишь, вот тока-тока про тебя вспоминал. Слушай, Андрюха, со вчера на фестиваль реконструкторский собираюсь, под Ярославлем будем Викингов побеждать или Тевтонцев, короче не важно. Погнали вместе, у меня партнёр по бизнесу собирался полгода, готовились, все приблуды заказали, а он взял и слился, вот только что. За деньги не парься – всё давно оплачено, чё зря взносу пропадать. Сгоняем, мечами помашем, комаров покормим, лопухами задницу подтирать будем, жирок разгоним. Ты же как раз по этому делу чемпион, в смысле железом воевать, моих потренируешь за денежку малую – не затыкаясь, Пашка вывалил на меня хорошее, в принципе, предложение.

Ночью во дворе нарисовалось сразу два больших автомобиля, приехавшие люди несколько минут с фонариками изучали мою машину, а потом уехали и я утвердился с мыслью, что мне очень надо с другом уехать на реконструкцию.

Рано утром, я катил в пригород, домой к Пашке, примерять шмотки, по историческим канонам приготовленные от слившегося Пашиного партнёра. Как нельзя кстати нарисовался повод свалить на какое-то время из города, да ещё за чужой счёт. Машина продолжала бесить стуком клапанов, цепи распредвала и чем-то в подвеске и вообще я готов был её уже в овраг саморучно отправить.

****

Что касается реконструкторства, друг и раньше ко мне с этой темой приставал, научить его на мечах сражаться, топорами да ножами пользоваться. Только он как приставал, так и отставал, постоянно ссылаясь на занятость. Я же книжек в своё время набрал, весь Интернет пересмотрел, видео накачал, забив им всю память ноутбука, даже сам на занятия ходил к товарищу чтобы отработать приёмы с копьём и мечом, японскими техниками боя заморочился. Так и не дождавшись, к себе на тренировки, обещанных Пашкой богатеньких любителей старины, попытался свою группу набрать, месяц объявление на остановках развешивал. В итоге пришёл один очкарик с лишним весом и астмой, хватило его на две недели. На этом клуб «Стали и пламени», как говориться, почил Бозе.

****

Меня долго не хотели запускать в Пашкин коттеджный посёлок, уж очень не вписывалась моя машина в красивый ландшафт элитного Подмосковья. Зато сам друг детства встречал хлебосольно в воротах своего особняка, демонстрируя намерения непременно заключить меня в объятия. Вид он имел помятый, человека, бухающего не первый и не второй день.

– Андрюха, как я по тебе соскучился! Хорошо, что ты набрал меня вовремя. Давай, заходи, сейчас накатим немного. Я тут один, мои в Европу неделю как свалили – говорил Пашка еле ворочая языком.

Приняв по чуть-чуть, мы занялись серьёзным делом, подготовкой.

Теперь уже он выступал для меня учителем, объясняя, как напяливать кольчугу, поддоспешник и вообще, как всё надо и на какие верёвочки привязывать, чтобы штаны не потерять и нужду справить по надобности. Пока наряжались, сильно устали потому и решили ехать следующим утром, а оставшийся день посветили переходу на средневековый рацион – мясо на гриле и пива побольше. Вот так, под благотворным порывом, напитаться рыцарским духом славя богов славянских, слушая песни группы «Король и шут» мы и нажрались до полного беспамятства. Проснулись тут же, между беседкой и бассейном, прямо на траве в окружении пустых бутылок и остатков еды.

Голова болела невыносимо, даже быстрорастворимая таблетка аспирина не выручила.

Пашкина семья сейчас где-то в Италии, вот он и отрывался, не имея тормозов, а я-то хорош, завязывал же с синькой и вот тоже дорвался, остановиться не смог, как ехать теперь полдня на машине с таким выхлопом, да и внутри организма состояние «как бы сдохнуть, и чтобы никто не трогал». Тем временем Пашка добрался до пузатой бутылки и опохмелился остатками вискаря прямо из горла. Его лицо на глазах приобретало жизненную розовость и осмысленный взгляд.

Подозрительно, но мне этот ушлый делец выпить не предложил.

– Андрюха, я выпивши, так что давай сейчас тебе специальную таблетку дам, очень дорогую, и ты за руль сядешь. Сегодня обязательно надо в Ярик приехать, меня там очень ждут, кое с кем по делам переговорить и начало у нас уже завтра утром какого-то сражения, вроде бы ради него собирались – сыпал Паша доводами, а мой мозг не мог придумать как сопротивляться.

Специальная таблетка антипохмелина мне не сильно помогла, вот уже час я пытаюсь устроится поудобнее за рулём Пашиного Гелендвагена. Сильно мешается меч на поясе и попутные грузовики на дороге, которые постоянно приходится обгонять. В голове набатом бьётся о стенки черепной коробки, единственная мысль «почему мы доспехи не сняли, и как я вообще с мечом за руль влез?». Пашка дрыхнет, развалившись на заднем сиденье в обнимку с щитом и секирой, его опасно подбрасывает.

– А погодка то… шепчет – подумал я, и мысли мои понеслись далеко в беззаботное детство.

От сильного удара открылись глаза.

– Уснул!

Табун немецких лошадей, заключённых в сталь, походя, пробил ограждение моста и воспарил над водной гладью. – Какая хрень в голову лезет? – успел подумать я, прежде чем моё лицо прилипло к лобовому стеклу, по которому медленно расползаются трещинки, и оно превращается в непрозрачную поверхность.

Лечу вместе с лобовухой, за мной мерседес с Пашей, а впереди чёрная гладь водоёма, и сейчас придёт боль.

– Почему я до сих пор её не почувствовал? Не ясно. Но я жду. Вместо неё пришла кромешная темнота, а потом я почувствовал, как меня трясут и кричат прямо в ухо.

Глава 2 Дражко

– Дражко, очнись, ну, Дражко! Что матушке-то твоей сказывать буду? Ну, Дражко, родненький, ну пожалуйста – жалобно повторял голос девочки.

Легкие сжались в спазме и вытолкнули из себя воду, я сделал болезненный вздох и закашлялся. Меня всего, стискивала в объятьях какая-то рыжая малолетка, в слезах и улыбке во все зубы:

– Дражко, глупенький, напужал совсем.

Рядом толпилась стайка мальчишек, веселящихся и тыкающих в мою сторону пальцем

– «Златка с Мымром любится, ой не сдохни, ой, Дражко.» – орали на разные голоса.

Неожиданно в лоб мне прилетел и больно ударил, разлетаясь противными ошмётками, какой-то подгнивший плод. Собравшись немедленно всем больно надрать уши, я попробовал освободиться от захвата девочки и понял, что сил на это у меня гораздо меньше, а ещё я просто помычал вместо того, чтобы попросить отпустить меня. Тем временем девочка сама поставила меня на ноги и деловито потопала в сторону от речки, таща меня за руку: – Дражко, не слушай олухов, сами они негораздки – также торопливо, как и топала, говорила малолетняя пигалица.

На мне мешковина мокрая, а я сам шлёпаю маленькими голыми пятками за девчушкой лет десяти и росту невеликого, как и я сам. Крики мальчишек остались позади. Мы топали мимо хаотично расставленных, примитивных избушек, покрытых земляными крышами, в сторону кузницы. Характерный звон удара металла по металлу разносился и не оставлял вариантов. Я молча, как бычок на верёвочке, быстро перебирал голыми пятками стараясь успеть за девочкой. Двигались мы по какой то, очень аутентичной деревне, нас окружали срубы низеньких домов, крыши которых были покрыты травой. Обстановка вокруг, отсутствие последствий аварии в виде многочисленных переломов и порезов, меня сейчас не заботили настолько, как мой маленький размер и явно юный возраст.

– Я маленький мальчик? Может так выглядит смерть? Где тогда Пашка и мерседес? – неслись галопом мысли.

У кузницы нас встретила женщина с очень добрыми глазами в сарафане из неокрашенной ткани, и здоровущий мужик, своей волосатостью и статью походивший скорее на медведя, зачем-то надевшего штаны с фартуком. Златка, доведя меня и отвесив поклон в пояс каждому взрослому, затараторила:

– Вот, дядьку Любомир, ваш Дражко с мостков в воду свалился и потоп, думали совсем, а он просто чутка сомлевши был. Я его уж трясла-трясла, да вода вся и вышла с него.

Женщина вскинула руки и запричитав, прижала меня и заодно спасительницу к себе. Медведеподобный мужик остался безучастным, его эта новость нисколько не взволновала, он повернулся и зашагал под навес с горном и наковальней. Запах обнявшей меня женщины наполнил сердце спокойствием и чувством защищенности, губы невольно расползлись в улыбке, а в голову потекли чужие воспоминания о страхах и добрых людях, рядом с которыми можно чувствовать себя защищённым.

Я оказался в теле мальчика, не простого, а умственно отсталого с рождения, не умевшего говорить, всегда боящегося смотреть на людей, потому и уводил глаза в сторону. Вспомнилось, кто эта добрая женщина – она лекарка, мамочка моя Милава, а неприветливый мужик – то батьку мой, кузнец Любомир.

По воле кого-то непостижимого, два далёких сознания и памяти столкнулись в одной маленькой голове, застопорив сорокалетнего Андрея и десятилетнего Дражко, заставив друг друга растерянно наблюдать. Предстояло определиться, кто всё-таки возьмётся за управление жизнью. Постепенно всё происходившее ранее я начал воспринимать, как своё собственное, а вторая часть меня, уютно устроилась и начала изучать память о будущем.

Может потому, что Дражко отсталый, я не знаю какое точно, но это очень далёкое прошлое, а может тут никто не знает. Златка – соседская девочка, по доброте своей приглядывающая за беззащитным мной. Всё, что от меня требовалось – выполнять нехитрые задания матушки и сидеть тихо, не попадаясь на глаза отцу. Поэтому весь день я и проводил возле подола своей матери, держась одной рукой за него, а во второй зажимая варёную репу. За то и прозвали в деревне «Мымром», раз из дома никуда не отлучался. Когда в избе появлялась громадина кузнеца, мать скоро пристраивала меня в углу и начинала суетиться вокруг мужа. В эти минуты я неосознанно испытывал нарастающий страх, грудь сковывало невидимыми обручами, мешая дышать, сердце начинало колотиться, я падал на пол, подвывая, руки сами сжимались в кулачки, больно ударяя по голове. Отцу было неприятно от мысли, что боги наказали его бесполезным дитём. Он часто предлагал:

– Может удавить его? – зная, что никогда не получит ответ.

Приходила помогать по хозяйству соседская девочка Злата, от рук которой мне становилось спокойней. Она вроде, как в работницах была у лекарки и кузнеца за снедь и учение.

Вот уже несколько дней я старался свыкнуться с новым миром и не привлекать к себе особое внимание, чётко выполняя просьбы мамы. Отыгрывать панические атаки и аутизм, посчитал лишним, просто смотрел в сторону. Дни в селении не слишком отличались друг от друга, как правило меня таскали за собой, по очереди Мама и Златка. Иногда мне выпадала простая работа, держать или подавать, а главное – это не мешаться и не попадать под горячую руку родителя. Больше всего доставалось от деревенских мальчишек, в такие минуты хотелось плюнуть на конспирацию и обложить их трёхэтажным матом, а ещё больно врезать каждому если бы ещё и силы откуда-то взялись в тщедушном тельце.

Сейчас сижу напротив мамы, исполняя роль подставки для корзины, в которую она складывала холщовые мешочки с травами. На какую-то минуту весь процесс застопорился. Я поднял глаза и увидел уставившуюся на меня маму. У меня невольно вырвалось:

– Что случилось, ма? – сказал и осёкся.

Мама Милава расплакалась:

– Ты поправился, Дражко, я знала, столько даров богам поднесла. Сыночка мой, пойдём к отцу скорее, обрадуем его. Любомир, смотри, слава Морене заступнице, исцелился Дражко наш. Кричать это мама начала ещё из дома, благо до кузни было не далече.

Таиться дальше было бессмысленно. Кланяясь в пояс, как подобает хорошему отроку, я обратился к отцу:

– Разреши мне, батюшка, трудиться возле тебя в кузне, знания перенять! – мне показалось, что именно так надо обращаться к родичам в средневековье.

Кузнец наверно впервые посмотрел на меня, не испытывая отвращение.

– Сын, да ещё и здоровый – это очень хорошо, обрадовался Любомир.

Я попытался развить успех своего божественного исцеления, но удалось лишь всех повеселить – безуспешно схватился поднять отцовый молот. На шум прибежала любопытная Златка и уже на пару с матушкой принялась обнимать меня здорового, попутно измазав слезами и соплями. С того дня я и кушать стал больше. Если раньше мясо на тарелке появлялось украдкой, в тайне от отца, то теперь он сам подкладывал мне куски пожирней:

– Кушай, Дражко, силы набирайся, чтобы молот большой у меня перенять – говорил отец с гордостью.

Я уплетал с большим аппетитом. А ещё до работы в кузне и когда заканчивалась крица пробовал тренироваться, как мог, вспоминая и адаптируя под детское тельце упражнения из спорта будущего для настоящего времени. Вот такой выверт получился, а я всегда считал, что родители меня не в ту секцию отвели. В моём средневековом спортзале появилась лавка и жердь с поломанными колёсами от телеги, пара прутьев, заменяющих мне мечи, большая деревянная плаха для метания всего железного, что может воткнуться. Получалось не очень, тело мне досталось худое и слабое.

Злата любила сидеть и смотреть, как я дуркую бестолку, поднимая и кидая разные железки. Смеялась от моих упражнений с подвешенными мешочками, которые раскачивались на верёвках. Сама теми мешочками и норовила меня тюкнуть. Деревенские судачили и приходили подивиться, как так больной мальчишка после утопления вдруг начал здоровьем набираться и заговорил. Думаю, что там на реке Дражко на самом деле помер, и я с Пашкой наверно тоже. Вот и не верь после этого в потустороннее, которое взяло и поселило мою душу в тело мальца. Интересно, а где Дражко-то сейчас? Может раз я вспомнил, как тут всё устроено, он и не делся никуда, а сидит там в уголочке моего сознания и тихо поскуливает.

Во дворе показалась мама и окликнула:

– Дражко, иди до бабки Могуши, она молока даст, крынку не забудь взять, на лавке сохнет.

Я побежал в дом за крынкой и посохом – теперь везде ходил с жердиной выше моего роста, как волшебник из сказки. Большая палка была и тренажёром для рук и защитой от достающих мальчишек. Моё исцеление не избавило от постоянных попыток пацанов толкнуть деревенского дурачка в коровью лепёху или надавать по сопатке Мымру, чтоб знал впредь, как за юбками прятаться.

В деревне тишина, все взрослые при деле. Почти до речки добежал, как вдруг получил по затылку сильный удар, я растянулся на тропинке, крынка откатилась в траву. Вокруг раздался смех и издевательские реплики:

– Ой, Мымра выгнали одного, прятаться тепереча за кого будешь?

Рукой нащупал набухающую шишку.

– Это они камнем что ли? – с трудом соображал я, в голове шумело.

Мальчишки собирались повеселиться. Меня окружили, наверно приготовились серьезно вывалять в грязи и попинать, неимоверно захотелось исчезнуть, спрятаться, сжавшись в комочек. Нет, нельзя сдаваться, ползая в пыли, рыдая навзрыд и умоляя, чтобы пожалели и отстали, они от этого ещё пуще приставать станут. Сейчас неважно, что их больше и что они сильней, надо просто упереться рогом и не уступать, пусть бьют. Я перевернулся на спину и крутанул свой посох, пройдясь по ногам как по забору палкой, удалось достать почти каждого. Нападающие попадали и завопили. Стараясь не упустить преимущество, вскочил на ноги и начал лупить жердиной всех, до кого успел дотянуться. Мои обидчики разбегались с воплями:

– Неее, так это не закончится – уверенно решил я.

Кинулся по проулку за Мышатой – знаю, что именно он старается больше всех жизнь мне попортить. Легко догнать хромающего, он же среди первых был, когда я на спине лежал и пинать меня собирался, вот ногу я ему дюже приложил. Подсёк шестом под здоровое колено, и обидчик повалился на спину, хлестанул я его своим посохом прямо по животине, Мышата сложился пополам и заверещал на всю округу, а я охаживал его по ногам, рукам и заднице, пытаясь передать ему всё, что накопилось за долгое время издевательств, теперь в пыли ползал не я. Мой обидчик заскулил и разревелся, раздавая клятвы, что более не в жизнь, не словечком… Остальные мальчишки, кто не дал в страхе дёру, сейчас стояли на безопасном расстоянии. На манер китайских бойцов кунг-фу, молча поводил своим шестом, давая понять каждому, что ежели что, так же будет или ещё хужее. С чувством победителя поднял с травы молочную крынку и деловито осмотрел всех, мол и за крынку спрошу, ежели чё. Теперь дразниться Мымром не посмеют или сами у меня такими станут.

Вообще, меня сильно бесила слабость тела Дражко, я в его возрасте на разряд уже сдал, а с этими мышцами подтянуться вообще никак не получалось, дергался в каких-то конвульсиях на перекладине. Златка покатывалась от смеха, мешая мне, искренне считала, что я это специально тут перед ней выкабениваюсь. Ну конечно, про физкультуру тут никто не слыхивал, поэтому мой спортзал для неё и подружек был представлением одного актёра. Бесполезность изменить отношение к моим занятиям, выводило из себя и злиться-то на Злату нельзя. Надо просто ей и остальным доказать, что я тут всё не просто так, а для дела серьёзного. Пусть покудова веселятся, потом сами извиняться будут.

Златка потащила меня на реку, ей стираться, а меня она и раньше всегда с собой таскала, чтоб маме не мешался. Со мной же сподручнее и корзину тащить. Сегодня очень жарко, даже странно, что живут на реке, а никто и не думает купаться. Бабы, задрав подол по щиколотку, стояли в воде, полоскали бельё и сплетничали. Златка отвлеклась от полоскания наблюдая за мной:

– Дражко, жарко что ли? Ты зачем так глубоко зашёл? – кричала девочка.

Я осторожно экспериментировал, может ли это тело держаться на воде. Поджимал ноги и пробовал не пойти на дно, с каждым разом получалось всё дольше. Думал будет легче, ведь я когда-то умел плавать и неплохо. Мои старания увенчались успехом, я поплыл.

– Всё, теперь каждый день, пока вода тёплая, буду плавать – решил я.

С берега заорали женщины, ко мне, как могла, спешила Злата, еле остановил её. Плавать из местных никто не умел, поэтому все решили, что меня водяной утаскивает на глубину.

– Вот же проблема. Надо ещё со Златкой теперь договариваться, а то спасать будет – подумал я.

На берегу собралась куча народу, в общем дети и бабы, в меня тыкали пальцем, галдели обсуждая. Слышались реплики, что Дражко с водяным договорился, когда утоп – эту и ещё много других небылиц выпалила Златка моей маме, пересказывая чудо, случившееся на речке. Мама сильно перепугалась и стала ругать меня,

– Сыночек, чтоб больше не думал глубже колена в воду лезть – наставляла она.

Неожиданно поддержал отец – его порадовало не только, что я единственный в деревне умею на воде держаться и не топнуть, а ещё возможная близость с водяным, раз он мне такое позволил. Кузнецы в деревнях всегда колдунами слыли, отец не исключение, вот и дитя его соответствует. В общем добро на плаванье я получил, правда возле берега и в компании Златы. Так теперь и таскал её за собой на речку, устроив аттракцион невиданных чудес для местных. В деревне судачили, о нечистой силе, вселившейся в Дражко, когда потоп, мол, с тех пор и не узнать мальца, вон надавал тумаков Мышате с товарищами, а тут ещё и с водяным дружится.

Моё упорство в попытках тренировать тело наконец дало первые существенные плоды, через месяц подтянулся десять раз и переплыл реку, ух, и влетело мне тогда от мамы, да так, что на следующий день был наказан, сидеть дома и помогать по хозяйству. Златка ходила с важным видом, мол, чтобы знал другой раз, как её не слушать, а она предупреждала, так орала с мостков, что полдеревни сбежалось. У отца гора крицы, надо горн топить, да жар раздувать. К этому дню я давно готовился, причём в тайне от любопытной девчонки. Знаний инженерных у меня было маловато, не на того учился, поэтому долго изучал кузницу на предмет своей полезности. Механический молот – это для меня слишком сложно, разве что найти человека, которому суть да идею обрисовать, а тот додумает, как воплотить. Про состав металла та же история, знаю, да не то всё, вроде как температуру повыше и разные добавки нужны и только. Выбор пал на кузнечные меха, их на трудах в школе делали, правда тогда ни у кого из класса ничего приличного не вышло. Решил сильно не усложнять, две деревянные плахи с дырочками по середине, через эти дырки воздух должен всасываться, с обратной стороны прикрепил кожаные накладки, чтобы обратно воздух не выпускали, прижимаясь к деревяшкам. Сами плахи соединил кожей. Всё проклеивал вываренным из костей клеем и прошил шнурком. Большой вопрос встал, как сделать само сопло, которое будет слишком близко к углям и может быстро сгореть. Металлической трубки у меня не было, единственным доступным материалом была глина, обмазал какую-то большую трубчатую кость и выжег её в костре. Достала Златка, допытываясь у меня, что такое я мастерю и для кого. Держался как партизан, изводя тем самым подружку. Собрал всю конструкцию ночью, сразу как был отруган и наказан мамой за мои рекордные заплывы. Поутру, как матушкины задания переделал, с серьёзным видом сообщил: