Цветные рассказы

Девочка решила сфотографировать неведомое чудище, но в последний момент передумала. Мало ли, еще пленка засветится, а у нее и так мало кадров свободных осталось. Поэтому она ограничилась лишь тем, что засняла кусочек трона. Еще на пленке был запечатлен беспроглядный туман – Лика успела сделать пару кадров, пока шла по лесу).

– Дяденька Леший, а дяденька Леший, – бесстрашно начала Лика. Она и сама поразилась своей смелости и в дальнейшем, вспоминая этот момент, не раз удивлялась своему поведению.– Скажите, это вы такой туман большой создали?

Существо медленно-медленно, скрипуче развернулось в своем кресле-троне и во все глаза уставилось на девочку. Глаза эти были, что два кусочка темно-синего льда, холодного, пронизывающего насквозь.

– Ууууу, – только и протянул Леший. Человечий язык был ему неведом.

Лика не смутилась, а бодро продолжила:

– А я вас знаю, я про вас читала в бабушкиных книжках. И сама бабуля сказки нам с братом про вас рассказывала.

– Уууу, – мычание, казалось, стало более заинтересованным.

У Лики была старая домашняя тряпичная кукла. Так, ничего особенного – платьице из белого кусочка материи, светлые волосы, глазки-пуговки да нарисованные нос и рот. Но для Лики она была как доченька: девочка баюкала куклу, кормила, шила для нее одежки. Сейчас она с удивлением обнаружила игрушку в другом отделе приоткрытого рюкзака (в первом отделе пряталась еда). Вероятно, это Вадик в последний момент подложил – подумал, наверное, что так сестренке в дороге будет не слишком грустно.

Леший, заметив куклу, как-то странно изогнулся, пару раз моргнул и протянул к ней руку. Лика вскрикнула и отскочила, решив, что чудище хочет ее схватить. Хозяин леса был удивлен. Он вовсе не собирался никого пугать.

Стараясь делать как можно меньше резких движений, Леший мотнул головой в сторону куклы, а потом поманил вытянутым указательным пальцем в свою сторону – мол, дай мне игрушку. Лика стала колебаться: неизвестное чудище, косматое и большое, требует отдать дорогую сердцу вещицу. Очень уж подозрительно это все да неправдоподобно. Но шелестящий голос в голове: «Дай мне куклу, помочь хочу», – заставил Лику встрепенуться и оглядеться вокруг. Кто это ей нашептывает? Спустя пару мгновений она поняла, что это Леший пытается к ней пробиться без слов, с помощью телепатии. Видно, тяжело ему было, потому что поток навязываемых мыслей довольно скоро прервался.

Пожав плечами, девочка все же протянула Лешему игрушку. И как только она не испугалась касаться этой тяжелой, покрытой влажной шерстью и острыми еловыми иголками руки? Лапы? Впрочем, прикосновение было мимолетным и почти не пугающим. В чем-то даже теплым и приятным.

Существо взяло куколку, погладило по голове, что-то пошептало над ней и развернуло лицом к хозяйке. Это была уже не просто тряпичная игрушка. Леший вдохнул в нее жизнь. Фигурка задвигалась, захлопала глазами, зашевелила ручками, потерла кулачками глазки и, широко зевнув, улыбнулась девочке.

– Здравствуй, Лика! – пропела тоненьким голоском ожившая тряпица.– Это я, твоя любимая куколка Маришка, но сегодня я буду говорить от лица Лешего – хозяина лесов.

У Лики пропал дар речи. Она немигающе смотрела на куклу.

– Эээээ… – только и смогла выдавить из себя девочка. Маришка же как ни в чем не бывало продолжила:

– У нас мало времени, потому что магия Лешего длится недолго. Сейчас, чтобы тебе было понятнее, что говорит именно он, я перенастроюсь.

Она быстро-быстро заморгала глазками, завертелась на месте, как-то поникла. А спустя секунд тридцать выпрямилась, села ровнехонько и толстым басом произнесла:

– Ну здравствуй, деточка. Помню, помню, как часто ты одна в лесу бродила за травами целебными да за дарами лесными – ягодами, орехами, цветами… Всегда уважительно ко мне относилась, по-доброму, как к своему дедушке, поэтому я тебя не трону, а супротив, подсоблю.

Понимаю, у тебя сейчас крутится много вопросов в голове, но я не настолько силен, чтобы читать мысли слишком долго. К тому же… до твоих сокровенных дум трудно добраться… Но не будем тянуть. Задавай свои вопросы, а я постараюсь ответить.

Глубоко задумалась Лика. Сможет ли она узнать всю правду о родителях? О тумане? Вернется ли назад с этими знаниями? Ведь у них в семье, да и вообще по всему городку, ходило поверье, что ежели кто с Лешим повстречается, тот обратно не воротится…

Сглотнув ком в горле, Лика решилась и осторожно начала разговор:

– Скажи, дяденька Леший, а как же ты через куклу мою разговариваешь, ежели сам человеческого языка не разумеешь?

Лика переводила взгляд с куколки на Лешего, не зная, на кого лучше всего смотреть.

Леший задумчиво почесал затылок, но медлить с ответом не стал, и Маришка пробасила:

– Твоя кукла с тобой уже много лет. Ты ее баюкала, сказки рассказывала. Она впитала в себя все те слова, что однажды услышала. И теперь ее словами говорю я.

Стало ясно, что ничего зловещего девочка не услышит. Но насколько же тогда ответы будут соответствовать действительности, если речь Лешего будет построена только на тех фразах, что Маришка некогда услышала от нее, Вадика и бабушки с дедушкой? Непонятно. Тем не менее, девочка решила продолжить:

–А кто же пугал исследователей тумана? И откуда взялась эта странная дымка?

Леший усмехнулся.

– Это мой побратим, Хала, трехголовый змей о девяти языках, стал героем ваших баек. Живет он в Междулесье, в старой-престарой пещере. Раз в сто лет просыпается, чтобы проверить, не «испортились» ли люди, чтят ли традиции, уважают ли друг друга, как и прежде? Не стали ли злыми, завистливыми и алчными? А после съедает жертвенного овна, а после снова засыпает на сто, а то и на двести лет. А в этот раз он пробудился, не нашел подношение (ведь люди более не чтят традиции и не приносят ему еду!) и обозлился на всех. Разбушевался. Наслал туман и стал путников заблудших поедать. Стал жаловаться, что вот, мол, люди всю дичь почти в его краях перебили, жертвоприношения не делают, есть боле нечего, страх да злость его обуяли, вот и решил он проучить недотеп. А я… Я ничего плохого не хотел, честно! Я только дымку волшебную из трубки напустил, чтобы люди в лесу подольше плутали и Хале не попадались. Но пожирать их, как Хала, я не собираюсь. Я существо мирное, травоядное. Мед, орехи да ягоды, да водица ключевая, студеная – вот и вся моя еда. А так…– Леший немного помолчал, подбирая слова, и продолжил: – Милая деточка, никому вредить я не намерен. Но и ссориться с Халой не хотел, вот и пришлось на уступки пойти.

Лика не находила себе места. Она стала ходить кругами по поляне, схватившись за голову. Мир оказался куда более мистическим, чем она себе представляла.

– А что же мой волчонок, Каспер? Почему он одичал?!– задала она вдруг вопрос.

Леший и куколка только развели руками.

– Такое случается. Отпустишь на свободу, а там – раздолье… Дичь вкусная, стая новая. Обратно мало кому хочется. Да и к тому же, все волки в лес смотрят, там их земля родная. Но, ежели думаешь, что это туман его испортил – нет, вряд ли.

Не найдя что ответить, Лика села на землю, предварительно подложив рюкзак, чтобы не запачкаться и было не так мокро и холодно.

Куколка внезапно вскрикнула и произнесла своим тоненьким голоском:

– Осталось совсем мало времени, договаривайте быстрее!

Лика вскинула голову и еле слышно прошептала:

– А… где наши с Вадиком родители? Кто я? Чья я дочь? Увижу ли когда-нибудь маму с папой снова?

Леший задумался. Подозвал к себе мышек полевых да птичек лесных, пошептался с ними, пошелестел. Глаза его округлились, засветились каким-то незнакомым огнем. Помолчал-помолчал старик да как выдал, чуть ли не на одном дыхании – вернее, куколка Маришка выпалила:

– Твоя мать была водяницей. Русалкой то бишь. Крещеная она была, но психологически не выдержала насилия, что над ней неизвестный мужчина совершил, и за пару дней до родов покончила с собой – утопилась. Это ты в ее утробе была. Стала она русалкой, а поскольку много горя натерпелась, то вскоре и разродилась. Высшие силы сжалились над тобой, дитем, малым, невинным, и родилась ты потому человеком. Даровали жизнь среди людей, но сделали так, чтобы, когда подрастешь, у тебя всегда был выбор – вернуться к своей истинной природе или же нет. Мать не смогла оставить тебя, ведь ты не умела плавать и дышать под водой, потому и подкинула в семью к бездетным старикам, а они уж тебя как свою внучку воспитали да приняли. Поэтому ты тоже наполовину русалка али мавка…

Лика не верила своим ушам. Она? Мавка?! Но ведь щеки у нее не бледные, да и ничего особо необычного она не могла припомнить из своего раннего детства. Разве что плавать очень любила… Откуда же тогда воспоминание о платочке?

Казалось, услышал Леший ее мысли, или птички ему нащебетали, только он промолвил:

– Ах да. Чтобы ты совсем о матушке не забывала, она платочек, собственноручно вышитый, подарила. На память, так сказать. Наверное, по нему она тебя и признать сможет, коли проведать ее захочешь.

Лика сглотнула очередной ком в горле.

– А мой отец… Его можно как-нибудь найти?

Леший только развел руками.

– Уж чего не знаю, того не знаю.

–А как же Вадик? Он тоже наполовину не человек?

Леший коротко кивнул.

– Да, похоже на то. Вы из разных мест к своим опекунам-то пожаловали. – Леший прикрыл глаза, помолчал немного, а затем добавил: —Чую, что твой братец…лесовичок!

– Кто-кто?

Лесной хозяин добродушно рассмеялся.

– Лесовичок, мой будущий преемник. Он, конечно, не мой сын, а, вероятнее всего, сын другого лешиного семейства, но, раз уж он здесь оказался… Придет время, и меня этот малыш заменит. Мы, Лешие, можем в человека вселяться, если чуем в душе доброту и способность наше место занять…Ну-ка, вспомни, любит он в лес ходить, природе помогать?

Лика задумалась. Да, братик всегда охотно бегал с ней в лес, всегда бережно относился ко всем его дарам, аккуратно обходил цветочки, никогда не рвал и не мял их, говорил, что это чудеса Божьи и срывать их нехорошо, только если пару бутонов на лекарство —и то в очень крайних случаях. Когда ходили по грибы, братец осторожно срезал или выкручивал грибочек, при этом никогда не забывал аккуратно прикрыть грибницу мхом и присыпать землицей. Очень ругался и злился, когда кто-то попусту тратил ключевую воду (проливал или выливал, думая, что она испортилась), что бабушка с таким трудом носила с другого конца деревни, или когда кто-то мусорил.

– Да, он у нас защитник природы.

– Ну, что ж, защитники природы везде нужны. Названный братец твой, Лика, ведь тоже неслучайно к Анне и Николаю-то в семью попал. Вадика им подкинули. Я полагаю, он из детского дома попал к твоим названым бабушке и дедушке. Там детей и так орава целая, не приняли еще одну невинную детскую душу. Такой он был маленький и миленький…Ну они и решили, что где один ребенок, там и два. Взяли его к себе старики, и вижу, что не зря. В душé он сам как светлый огонечек, так обо всех существах и сущностях живых заботится… А дедушка и бабушка твои – ангелы Божии среди людей, разглядели в ребенке добро. Да и кто бы оставил такого славного мальчугана на улице одного!.. Только жаль стариков, чую, судьба их нелегкая… Уйдут они скоро…

Спохватившись, что времени у них осталось всего-ничего, пара мгновений, Леший сказал Лике:

– Береги себя, девочка. Возвращайся домой скорее. Вели людям беречь природу, как берегут око глазное. Пусть большой-пребольшой костер разожгут да факелы вдоль леса поставят, чтобы отпугнуть Халу. Ну, или можно попробовать барашка заколоть или принести еще что-то, чтобы задобрить. Но главное – не кидайтесь друг на друга, не устраивайте распри, ссоры. До хорошего они не доведут! В темные времена надо держаться друг друга, а не ругаться…

– Держаться друг друга, а не ругаться… – повторила одними губами Лика.

И на этих словах кукла замолчала, а Леший промычал: «У-у-у-у», – как бы сожалея о том, что так мало рассказать удалось. У Лики же теперь крутилось в голове еще больше мыслей, чем ранее. Леший замахал на нее руками – уходи, мол. И стал чаще и активнее курить трубку.

Лика вскочила, забрала куколку, прижала к себе, другой рукой схватила рюкзак и помчалась домой.

Скоро забрезжит просвет… Скоро, скоро…

Но как же хочется вернуться в тихую заводь, к маме, в озеро… Как же она жила так долго, без нее? Вот почему Лике порой будто не хватало воздуха – ей было слишком тесно на суше. А в тумане дышалось так легко и свободно, что она вдруг поняла: ей нужно вернуться в озеро и принять свое предназначение. Но сначала надо же как-то послание своим, родным, передать. Да и как она без братика?.. Огляделась, подумала… Нашла кусочек коры. Взяла огарочек свечи, что с собой прихватила, и стала выводить буквы огнем… Только как передать-то послание?..

Вдруг неподалеку послышался знакомый вой.

– Каспер, – прошептала Лика и заплакала.

Несколько часов спустя…

Бабушка, вернувшись с полным бидоном воды, остановилась отдышаться на крылечке. Вид у нее был изможденный. Конечно, возраст давал свое. Только она хотела пересечь порог дома, как вдруг серый вихрь чуть не сбил ее с ног!

– Каспеееел! – заорал Вадик и кинулся обнимать пушистого волчонка.

Каспер выглядел хоть и исхудавшим, но ожившим. Вилял хвостом, радовался всем. Но привлекло внимание всех не это, а то, что за спиной у волчонка был… рюкзак Лики!

– А где Лика?– с волнением в голосе спросила бабуля.

Мальчик испуганно посмотрел на нее и уже успевшего проснуться дедушку.

Взрослые недоуменно переглянулись.

– Коля, где внучка?

Дедушка растерянно оглядел все вокруг. Пожал плечами – мол, не знаю.

– С утра все было нормально. Не слыхал, чтобы она вставала. Может, еще спит.

Тут уже Вадик насупился и не выдержал:

– Сестленка ушла лано утлом, бабушка только по воду пошла. Я пытался остановить ее, но она меня не послушалась…

И заплакал. Да так громко, что на плач сбежались соседи.

Выяснилось, что Вадик знает только то, что сестренка якобы пошла на внеклассные чтения. Но Ликины учителя это отрицали – девочку они не видели.

Бабушка стала рыться в рюкзаке и обнаружила там фотоаппарат да кусочек коры с выжженными на нем буквами. Фотоаппарат пожилая женщина отложила в сторону; дед заинтересовался им и взял в руки, покрутил и так, и сяк. Надо будет попозже проявить пленку. Только сперва за раствором в ближайший магазин хозтоваров сходить. А пока Николай отложил технику в сторону. Дрожащими руками она развернула бересту, маленький обрывок, связывающий их с внучкой, на котором было написано:

«Дорогие бабуля, дедуля и Вадик. Я не хочу вас бросать. Но, боюсь, это необходимо. Я узнала правду о своих родителях и собираюсь вернуться к маме. Она русалка.

Вадик – лесовичок. Если ты, мой милый братец, слышишь эти строки, то прости меня. Наши дороги разошлись… Но ты всегда сможешь найти меня у Мавкиного озера.

Отправляю к вам Каспера.

Туман начался из-за чудища Халы… Мне сам дедушка Леший рассказал об этом. Принесите жертву Хале, тогда морок и спадет.

Шлю сердечный привет, Лика».

Бабушка, пока читала, чуть было не упала в обморок – ноги подкосились, глаза закатились, руки задрожали еще больше…

Дед только моргнул пару раз, отвернулся и заплакал. Беззвучно, но горько-горько. Плечи у него затряслись, лицо сморщилось и стало больше походить на печеное яблоко.

Вадик больше не плакал, а почему-то стоял в задумчивости. Но потом как заорал на всю округу:

– Так вот почему мне лес снился! Вот почему!

И, приплясывая, убежал куда-то в глубь дома. Играть с цветочками, которые росли у бабушки в больших кадках. Чуднóй.

А тем временем, повинуясь зову сердца, девочка отправилась к Мавкиному озеру, тому единственному, что было в округе, и стала кликать мать. Та отозвалась не сразу: пугливы русалки при свете дня. Однако появилась все-таки. Маяком послужил белый, вышитый платочек, который у девочки от нее остался. Вышла на берег бледнолицая пава, такая красивая, что даже луна меркла перед ней. Улыбнулась ласково матушка, прошептала доченьке: «Пойдем», – да и увела ее в гладь озерную. Стала Лика такой же водяницей, как и мать. Теперь каждую ночь полнолунную вместе они выходят из воды да расчесывают свои длинные волосы.

Старый Леший исчез через пару лет. Умер ли, растворился ли, стал ли частью какого дерева – непонятно, неизвестно это нам, простым смертным. Только поговаривают, что вместо него новый Леший объявился – молодой да звонкий, веселый, от которого и цветы расцветают, и ягоды на полянках появляются, и грибы чаще встречаются. И объявился он в лесах местных, как раз когда Вадик пропал. Оставил мальчонка записочку после себя, что не может без сестренки, что, мол, к ней убежал. Теперь они часто вместе гуляют, встречаются, песни грустные распевают – в память о ближних.

Бабушка с дедушкой сколько ни искали внучат, так и не нашли. Дед умер вскоре от тоски да болячек старческих… Перед смертью Николай, наконец, проявил пленку (забыл на долгое время о ней, возраст…) на Ликином фотоаппарате и увидел там диковинные кадры, на которых было запечатлено странное косматое чудище, огромный трухлявый пень, напоминающий трон, а некоторые кадры вообще оказались засвечены – на них было словно бы разлито молозиво… Увиденное на снимках повергло старика в ужас. Тогда-то Николай все понял и, наконец, поверил в то, о чем Лика в письме им с Анной писала. Правда, принять страшную правду до конца не мог. Потому и умер. Бабушка заколола для Халы священного овна да оставила на краю леса, после долго-долго молилась, а спустя пару дней пропала… Поговаривают, что в дальнем монастыре видали монахиню, похожую на Анну, да правда то али нет, неведомо.

Овен на краю леса очень быстро исчез, а туман в тот же вечер после принесения жертвы спал.

И все, вроде, встало на свои места. Поудивлялись местные жители переменам, поохали да позабыли вскоре, снова окунувшись в свои заботы и суету.

Только по-прежнему уже не было…

В этой жизни так важно себя не потерять. Так важно быть верным себе. Своим внутренним установкам. Не поддаваться на чужие манипуляции. Жить собственными желаниями, собственными устремлениями, собственными порывами души. Пусть даже близкие думают, будто они знают тебя лучше, чем ты сам себя, подчас это бывает далеко не так. Тебе нужно не бояться проявляться. А нужно больше быть собой. Больше смеяться. Больше творить. Больше чувствовать себя живым. Больше путешествовать, больше любить. Больше быть тем, кем хочешь быть, стремиться к этому! И открывать другим возможность проявиться. Становиться вдохновителем для окружающих. Чем больше проявленных людей будет вокруг, тем будет лучше. Уж я-то знаю. Творчество как ничто другое позволяет раскрыться, проявиться, засиять ярче звезд. И тогда тебя точно заметят. И поверят не только в тебя, но и в самих себя.

Красный рассказ 4

Для А.Л.

Как же сладостно…

Красные коготки прошлись по шее партнера, спустились на несколько позвонков вниз, достигнув спины и процарапав острую дорожку из букв – люблю… Ах, это хищное love, перченое, горячащее в каждой своей буковке, в каждой черточке. Мелодия стонов эхом раздавалась по округе. Она прикасалась к нему в самых нежных местах, щекотала, обжигала своим дыханием и

двигалась,

двигалась,

двигалась ему навстречу…

Парящий огонь ничто не способно было остановить.

Губы сливались воедино во мгле беспробудной ночи, заряженные огнем страсти. Юная красавица и ее спутник прижимались телами друг к другу. Жаркие, быстрые касания были стремительнее молний, резче ударов плетью, ярче пламени Тартара. Тяжелые вздохи, его губы на ее губах, мощные плечи, изящные скулы, по которым так приятно провести рукой – настолько гладкая и бархатистая кожа, что, когда ее гладишь, все датчики ASMR зашкаливают, – движения то плавные и слегка покачивающиеся, переливчатые, то как волны бурного моря. Жаркие вскрики, красные вспышки перед глазами, взлет, до пика, и – расслабленность, мягкость внизу живота и ужасная жажда.

Они отпрянули друг от друга. На алых губах и в раскрасневшихся щеках читалось изнеможение и безграничное счастье.

***

Синие волны окутывали девушку, не давали вырваться из сна… Красноволосый парень потянулся, зевнул и пошевелил пальцами в полосатых красно-белых носках. Был уже почти полдень, а он все еще лежал на кровати вместе со своей ненаглядной, красавицей и умницей М., своей девушкой. На вид ей было восемнадцать лет. А на самом деле, по паспорту, давно исполнилось двадцать пять. Миловидная, с ершиком волос цвета спелой вишни, в пунцовой майке с надписью RockNRoll… Как же сладко было просыпаться рядом с ней, вместе не спеша перетекать в ванную, по пути дурачась и пихаясь локтями. Вместе готовить наивкуснейший завтрак, танцевать в обнимку до упаду, целоваться в разных запретных местах. Ммм…

О. был полной противоположностью хрупкой М. Такой решительный и сильный. Настоящая опора. Верное плечо. Правда, частенько в его речи могло проскочить крепкое словцо, но для пары это уже стало чем-то настолько привычным, как почистить зубы. М. же себе никогда не позволяла ругательства.

Эти двое часто готовы были покусать друг друга ни за что ни про что. Поводов было множество: не убрал за собой, пришел домой под шафе, улыбнулся знакомой в парке, спалила омлет, недосолила суп, в постели не слишком-то подвижна… Зачем было кидаться друг в друга такими тупыми и беспочвенными обвинениями? Совершенно непонятно. Ясно было одно: обоих это эмоционально выматывало. Но какими же яркими бывали их примирения! С жаркими поцелуями в подворотнях, с соитием на полу в ванной и на общественных балконах – да и плевать, если кто услышит, пусть завидно будет. Оба кончали мощно и потом долго не могли отойти от этого ощущения первозданной легкости и экстаза.

Он был байкером-бариста, а она менеджером и немного почтальоном. Вернее, отчасти было так, она таскала исходящую документацию своей фирмы на почту. В основном ей приходилось готовить разные технические документы. Уставала жутко, но ей это нравилось. Разбитость восполняли жаркие ночи с любимым, поездки на мотоцикле по вечерней Москве, шумные пьяные вечеринки у друзей по выходным… На подобные встречи девушка всегда облачалась в свое лучшее красное выходное платье. Каблуки, алая помада, роза в волосах – чем не Кармен? Ее парень всегда хвастался друзьям: посмотрите, мол, какую я красотку подцепил. Они встречались уже шесть месяцев.

Как-то раз у обоих был выходной, не нужно было никуда спешить. М. готовила горячие сахарные крендели на кухне. Она уже посыпала готовую выпечку корицей и сладкой сахарной пудрой, как из спальни донесся гневный крик ее любимого О.:

– М., ***!!!! Это что за ***?!!!

Девушка от неожиданности вздрогнула. Малинового цвета противень задрожал у нее в руках, норовя упасть на пол.

– Что такое, милый?

Быстро вытерев руки о полотенце, которое висело на поясе, сделала глоток полуостывшего чая и бросилась в опочивальню. То, каким она застала О., трудно описать. Взмыленный, с налитыми злостью и кровью глазами, в одних лишь красных боксерах. Он с гневным видом пялился на какой-то галстук в мелкий фиолетовый горошек на зеленом фоне, который держал в руках.

– Это что, б***, такое? С***а, ты мне че, изменяешь?!

Он потрясал своей находкой прямо перед лицом М., крича и брызжа слюной. М. знала, что она ни в чем не виновата, а потому достаточно спокойно, несмотря на внутреннее волнение (любимый умел нагнать бучу), почти холодно ответила:

– С чего ты это взял?

– С чего я взял?! Это ты мне скажи, цыпа, с чего ТЫ взяла, что можешь наставлять мне рога, м-м? Мы с тобой уже полгода вместе, а ты ведешь себя, как кура-дура!

М. моргнула. Давно он так по-идиотски ее не называл. Почти два месяца шло затишье, и вот. Снова-здорово. Приплыли.

– Мне перед тобой оправдываться не в чем. Прекрати вести себя, как последняя скотина. Ты же не такой.

Она постаралась ласково прикоснуться к щеке О., но тот увернулся, успев лишь кольнуть ее своей щетиной.

– Ты продажная тварь и за свое ответишь.

О. резко вскочил с постели. В два семильфактивных5 прыжка он оказался рядом с подругой и с силой вжал ее в стену.

– Не твоего хахаля галстук, говоришь, не твоего? А чей еще, если не его? Чей?

М. сглотнула. Они вчера были на вечеринке, вот по пьяни кто-то и подсунул… В самых мягких выражениях она постаралась это объяснить своему другу.

– Мы там все выпили, понимаешь? К тому же это была вечеринка, где проводился конкурс на самый лучший костюм, помнишь? Ты невыносим со своей короткой памятью. Там было полно типов в разных тупых галстучках.

О. на мгновение застыл в недоумении. В его глазах сверкнул и потух дикий огонек. Как будто он замышлял что-то, но передумал.