Спящее пламя Ферверна

До этого дня.

– Ятта прошла в сторону береговой линии над лесом и ушла под воду, – озвучил Ландерстерг.

Лаура была белая как мел, а сейчас и мать побелела так, что снег показался тусклым. Несмотря на мороз, никто из собравшихся не вспомнил даже про куртки.

– Бесполезно посылать поисковые отряды, нам нужно оборачиваться самим и искать ее. Разделим береговую линию на периметры и будем прочесывать глубину метр за метром. Роа, – Ландерстерг кивнул, – ты будешь ее звать, на тебя вся надежда. Именно с тобой у нее самая крепкая связь.

– Мы пойдем вчетвером, – отец развернул голограмму карты прямо с часов. – Вот линии, по которым будем двигаться, чтобы успеть догнать Ятту до того, как сознание дракона окончательно вытеснит человеческое. Ты, идешь по центру, справа от тебя Торн, слева Эрвер. Моя позиция самая дальняя, но мы будем общаться мысленно, как глубоководные. Слава шаманам, всем нам это теперь доступно.

Роа хватило одного взгляда на маршрут, чтобы убедиться, что территория поиска не просто большая, она огромная. От побережья Ферверна до мыса Разрушенных Льдов и Мертвой впадины. Оставалось надеяться, что Ятта не ушла так далеко. Как она вообще смогла все это провернуть?! Ведь сила просыпается постепенно.

– Я тоже пойду, – голос Гранхарсена заставил Роа поморщиться.

А вот выражение лица Ландерстерга – удовлетворенно вздернуть бровь и посмотреть на бывшего друга сверху вниз.

– Пойдешь, – сказал Торн, – вон из моей резиденции. Выведите его. Немедленно.

Последнее относилось к мергхандарам, которые застыли вдоль стен справа и слева. Но, раньше чем они успели приблизиться к этому ублюдку, Вэйд прыгнул. Он сотни раз прыгал так на сцене, и его фанатки с мокрыми трусами верещали от восторга, потому что обычно это сопровождалось спецэффектами крыльев, и всем таким прочим. Сегодня никаких спецэффектов не было, ублюдок просто обернулся и взмыл ввысь.

Драконом.

И Роа ощутил, как в его собственные ладони тоже плеснуло пламя. Прежде чем за его спиной раздался окрик отца:

– Роа!

Он уже обернулся и взлетел следом за Гранхарсеном над резиденцией, направляясь за ним в сторону леса.

С одной-единственной мыслью: «Я тебя порву».

Гранхарсен летел с такой скоростью, как будто мог читать его мысли, но глубоководные фервернские все равно быстрее. Роа так и не понял, почему они не выбрали выйти на поверхность. Они могли жить как на суше, так и под водой, в отличие от тех же водных, которые гораздо более комфортно чувствовали себя в воде. В крови Гранхарсена бурлило сразу четыре пламени, но он все равно никогда до него не дотянет. Не по силе, не по чему бы то ни было еще! Неужели Ятта этого не понимает?! Какого набла она этого не понимает?

Гранхарсена он догнал у кромки леса, как раз там, где расстилались фервернские пустоши, вдалеке вырастающие пока еще миниатюрными зубцами гор. А еще виднелась кромка океана, безграничного и безбрежного, и Ятта была там, но Гранхарсена там не должно было быть. Его вообще не должно было быть в жизни Ятты!

Роа чувствовал, как внутри закипает пламя. Он мог бы испепелить его на месте. Наверное, именно так и стоило поступить, за то, что он соблазнил и трахнул его женщину. Но он всего лишь вырвался вперед, оставляя Гранхарсена за спиной. Сзади донеслось яростное рычание, но он не стал замедляться. В конце концов, разодрать ему горло он всегда успеет, а Ятте нужна помощь именно сейчас. Он врезался в воду, уходя на глубину. Когда-то давно именно здесь глубоководные спасли его, не позволив сгореть еще ребенком. Когда-то давно… Это было безумно давно. Сейчас же Роа шел наугад, вспарывая волны мощными крыльями, предназначенным еще и для этого, хвостом, и лапами определенной формы, позволяющими чувствовать себя в воде своим. На глубине своим.

Он уходил все ниже и глубже, практически литая чешуя и особенности строения нервной системы глубоководных позволяли этим драконам жить на такой глубине, опускаться на которую обычным было опасно физически.

«Ты ее не найдешь, – подумал он зло, – ты не сможешь ее вытащить!»

Вот только Ятту Роа сейчас не чувствовал. Почему-то не чувствовал ни ее драконицу, ни ее саму. Все, что его окружало – густая, непроглядная толща воды, становящаяся все темнее: чем дальше он уходил от поверхности, тем меньше сюда проникало света. Особенности зрения глубоководных все меняли, и зрение перестраивалось, он видел не хуже, чем там, наверху, но он не видел ее. Холод воды вокруг он тоже не ощущал, но сам факт того, что Ятта не откликается на его зов, не дает себя почувствовать, выбешивал неимоверно! Как такое может быть? Ведь это его пламя! Через его пламя она ожила, через его пламя она получила крылья.

Тем не менее он не переставал ее звать.

«Ятта».

«Ятта».

«Ятта!»

Тишина.

Роа ушел в сторону, вспоминая карту, которую показывал отец. Возможно, она отдалилась от прямой линии погружения. Но куда? Дракон бил хвостом от невозможности почувствовать свою драконицу, все его силы были направлены на то, чтобы найти ее. Найти, вытащить на поверхность, потому что ей угрожает опасность.

Возможно, поэтому он упустил момент, как рядом с ним оказался Гранхарсен, зарычал, раздувая свои жабры.

Да как у него только мозг не сварился на такой глубине!

Гранхарсен устремился в другую сторону и вниз, как будто показывал ему куда идти, но… Зарычав от ярости, Роа вспорол хвостом толщу воды и последовал за ним. Он не может чувствовать Ятту, у него нет такой возможности, их пламена не связаны! Зачем он вообще плывет за ним?!

Все дальше, дальше и дальше.

В тот момент, когда он почти развернулся, он увидел глубоководных, вдалеке.

Сколько их было? Сотни? Тысячи?

И перед ними, в воде парила драконица, которую Роа так стремился найти и не мог.

Его Ятта.

Вэйд

Когда он понял, что произошло, когда мергхандары, наконец, отпустили его, Ятта уже была далеко. Поэтому когда на его предложение помощи Ландерстерг ответил отказом, Вэйд просто взмыл ввысь. Он не стал объяснять, что чувствует ее боль, что его до сих пор ломает от силы и отчаяния, струящихся по ее венам. Что там, к наблам, произошло, если Ятта после стольких лет отсутствия пламени наконец-то его обрела, но тут же обернулась? И, что самое мерзкое, в сознании жила мысль, что это частично его вина.

Что было бы, если бы он не стал ломать ее и себя тогда, в прошлом? Если бы не побоялся оказаться дерьмовым другом – да к наблам, он и был дерьмовым другом, потому что хорошие друзья не соблазняют невест, даже бывших, своих друзей. Но все это сейчас не имело значения, потому что Вэйд рвался за ней, его дракон рвался за ней, их вело возрастающее мгновение за мгновением пламя, от которого больно было даже ему. Привыкшему к этим ощущениям, к всплескам, к буре внутри, с самого детства. Каково же тогда сейчас Ятте?

Да, она готовилась к этому, но она не чувствовала, а это совершенно разные вещи. Это сводит с ума и пугает, толкает на поступки, которые ты вряд ли можешь объяснить, а если уж дракон возьмет верх над человеческим сознанием… Поэтому Вэйд не стал ждать, но, когда его обогнал Вайдхэн и устремился к океану, он зарычал ему вслед.

Потому что Роа летел не в ту сторону, точнее, он летел в сторону океана, но отдалялся от диагонали, куда его вел зов. Зов, который говорил о том, где находится Ятта. Первым порывом было оставить его нахрен, пусть разбирается со своим драконьим навигатором сам, но Вэйд понимал, что, возможно, не сможет погрузиться на такую глубину, на которую открыт путь и Ятте, и Роа. И что он будет тогда делать там в одиночку?

Поэтому он устремился за ним, поэтому зарычал, показывая дорогу.

И он оказался прав. Когда он увидел смазанным зрением Ятту, она была очень глубоко. Вэйд мог опуститься дальше, но всплыть оттуда – разве что брюхом кверху: толща воды уже и так давила на него с силой, от которой мутилось сознание. К счастью, у Вайдхэна таких проблем не было, поэтому когда он устремился к Ятте, Вэйд взмыл на пару десятков метров вверх, чтобы дать дракону немного прийти в себя.

Водные живут на глубине, но не на такой, и, по мере того, как он поднимался, сознание немного прояснялось.

Вот только что-то было не так. Он продолжал чувствовать Ятту, но с каждым мгновением все слабее, как будто… как будто ее сознание растворялось. А потом на глазах у Вэйда она взмахнула хвостом и устремилась за стаей глубоководных, уходя за ними на еще большую глубину и совершенно игнорируя Роа.

Где Вайдхэн-старший? Где, дракона его за хвост, Ландерстерг, когда он так нужен?

Они не успеют.

Пока они сюда доберутся… Тишина в сознании, в груди, во всем его существе становилась такой отчетливой, что Вэйд понял: если Ятта сейчас уйдет, они потеряют ее навсегда. И он устремился за ней и на глубину раньше, чем успел передумать.

«Ятта! – мысленно позвал он ее, сокращая расстояние до минимума. – Ятта!»

Драконица неожиданно обернулась. Как будто услышала.

«Ятта, не уходи. Ты нужна нам. Ты нужна мне».

Что мне стоило сказать это тогда, пять лет назад?

Но теперь уже ничего не вернешь.

Он опустился на глубину, на которой мог чувствовать разве что сдавливающие со всех сторон тиски воды. Зрение уже практически выпало, он скорее драконьим чутьем ощущал застывшую рядом драконицу.

«Ты нужна мне, – повторил он, стремясь достучаться до ее сознания. – Ты нужна мне, Ятта. Прости, что я тогда причинил тебе боль. Прости за то, что не сказал о том, что ты сводишь меня с ума… всегда сводила».

Ятта коротко рыкнула, и Вэйда снова прошило болью. А потом она устремилась к нему, но ее резким рывком за загривок дернул наверх Вайдхэн. Он утаскивал ее все выше, выше и выше – туда, где был свет. Наверное. Потому что здесь света не было, и сил не осталось тоже. Сознание выключилось, и мир погрузился во тьму.

Глава 24

Ятта

Я открыла глаза на больничной койке. Пытаясь вспомнить, что произошло, нахмурилась и заморгала, и беспроводные датчики, подключенные ко мне, тут же заверещали, как виар, выпрашивающий еду. Сидящая в кресле мама подскочила, бросилась ко мне, а следом в палату вошел Арден и весь его медперсонал в таком количестве, что мне стало дурно.

– Что произошло? – спросила я.

– А что ты помнишь? – Арден бросил один короткий взгляд на свой планшет. Потом на меня. – Меня ты помнишь, Ятта?

– Разумеется. А почему не должна?

Мама с Арденом переглянулись.

– Потому что у тебя произошел колоссальный выброс пламени, ты обернулась и довольно долго для первого оборота пробыла драконом.

Я – что?! Я переводила взгляд с мамы на Ардена и обратно, пытаясь понять, они шутят, или как? Нет, серьезно! С чего мне вообще оборачиваться? Как?

– Правда?! – выдохнула я. – Серьезно?! У меня есть пламя?!

Я ждала этого слишком долго. Так долго, что теперь впору танцевать на кровати, в смысле, по поводу, что я теперь настоящая иртханесса. Но…

– Не все так просто, – перебил Арден. – Когда мы привезли тебя сюда, твои показатели стремительно снижались. Сейчас мы возьмем анализы, и, Ятта, я очень попрошу тебя не расстраиваться, если пламени в крови у тебя не будет.

Я заморгала. Они сейчас издеваются, или как?

– Арден, дай нам, пожалуйста, пару минут, – попросила мама.

– Сначала анализы.

– Ты же видишь, что с ней все в порядке, связная речь и движения в норме. Пожалуйста. Пара минут погоды не сделают.

– Прости, Лаура, но это мне потом объяснять твоему мужу, если что-то пойдет не так, почему я все не предусмотрел. Кроме того, не все изменения видимы и осязаемы. Ятта мне дорога не меньше, чем вам, поэтому пару минут придется подождать тебе. А если уж говорить откровенно, то полчаса-час. Можешь остаться, можешь выйти. Как пожелаешь.

Арден, пожалуй, был единственным, кто мог так разговаривать с мамой, да и с отцом. С папой они были знакомы очень давно, меня он наблюдал с детства, знал всю мою историю, поэтому да, в каком-то смысле мое здоровье было для него чем-то личным. Хотя по его жесткому лицу, военной выправке и прическе – сколько я его помню, он носил короткий ершик волос, придававший его лицу, чертам еще больше резкости и на первый взгляд даже жесткости, Арден был врачом по призванию. Скольких он спас, сколько всего предусмотрел задолго до того, как что-то стало бы непоправимым, сколько жизней были сохранены благодаря ему – не перечесть. Он давно уже не просто врач Торнгера Ландерстерга, он иртхан-легенда.

Поэтому сейчас сначала вокруг меня сновали медсестры, которые брали анализы, потом – специалисты, настраивавшие аппаратуру, которая проверяла мою мозговую деятельность. Потом на меня надели специальный тонкий, как вторая кожа, костюм-датчик, который проверял рефлексы и мои движения в положении лежа, в положении сидя и во время ходьбы.

После чего Арден попросил меня сесть в кресло, а всех остальных, включая маму, выйти.

– Торн уже едет, – сказала она.

– Вот и чудесно. К его появлению мы как раз закончим.

– Я имею право знать, что происходит с моей дочерью.

– Твоя дочь имеет право на приватность, Лаура, чем она захочет с тобой поделиться, тем поделится сама. Все официальные данные по ее здоровью у тебя будут.

– Когда ты стал таким засранцем, Арден?

– Ты сказала «засранцем»?

Я бы задала тот же самый вопрос, но его задала мама. А впрочем, мне сейчас не особо хотелось что-то говорить, я все еще пребывала в шоке, частично – потому что не помнила ничего про оборот и про то, что у меня было пламя. Я всю жизнь хотела это почувствовать, ощутить, но самые главные воспоминания, первое пламя в моей жизни, просто стерлись из моего разума.

Кто самая большая победительница по жизни? Правильно, Ятта Хеллирия Ландерстерг!

– Давай начистоту, Ятта, – Арден опустился в кресло напротив меня. – Что последнее ты помнишь?

Я прищурилась:

– Вопрос с подвохом?

– Нет, но судя по анализам, часть твоего мозга… как бы это поточнее выразиться, она не выключена, она просто в данный момент не активна. С наибольшей вероятностью, это защита от того, что произошло, от травмы первого резкого оборота. Я не вижу серьезных повреждений, которые могут привести к необратимым последствиям, но мне нужно понимать, что ты помнишь. Чтобы сделать новые выводы.

– Я шла к Роа, поговорить. Это было сегодня утром. – Я посмотрела за окно, где раскрывался солнцем морозный хайрмаргский день. – Вчера?

– Это было две недели назад, Ятта.

– Две… недели?! – В мире иртханов и нашей продвинутой медицины две недели – это просто вечность. Если не сказать больше. Тут, наверное, все уже с ума посходили. Включая маму и папу: неудивительно, что она рвалась со мной поговорить.

– Да. Давай не будем отвлекаться. Ты шла к Роа поговорить.

– Да, мы с ним… – Я мысленно открыла дверь к нему в комнату и наткнулась на провал. На полную пустоту. Нахмурившись, я посмотрела на Ардена.

– Понятно. Вот она, наша точка отсчета.

– Точка отсчета чего?

– Твоего пробуждения пламени, вероятно. Что бы там между вами ни произошло, это раскрыло твое пламя.

Я чудом не покраснела, потому что Арден произнес это со свойственным ему (подозреваю, и многим врачам) исследовательским интересом, тем самым нейтральным тоном, которым мог оглашать результаты каких-то научных исследований.

– То есть Роа вам этого не рассказывал?

– Роа рассказывал, но мне надо было услышать это от тебя. Я хотел понять, произошло ли это до вашей близости или после. Ты же не молчишь, потому что стесняешься, Ятта?

Я покачала головой. Хотя, наверное, мне бы и самой не помешало услышать кое-что от Роа. Как от нашей ссоры мы пришли к близости? В смысле, мы с ним не ссорились, но он не пришел на завтрак, и я пошла к нему, чтобы во всем разобраться. Мы так хорошо помирились, что у меня проснулось пламя? И не просто проснулось, я еще и обернуться умудрилась. Одракониться.

– Что там у меня с пламенем? – спросила я.

– Новые анализы показывают, что его почти нет.

– Это нормально?

– Это не нормально, потому что если у тебя хватило силы на оборот после пробуждения пламени, такого быть не должно. Но… – Арден показал мне какие-то графики и диаграммы на мониторе планшета, в которых я ровным счетом ничего не поняла. – Его нет.

– Почему?! Как такое возможно?!

– С наибольшей вероятностью, проблема в том же самом участке мозга, который сейчас не активен. Ну и еще, вероятно, ты его отторгаешь.

– С чего мне отторгать пламя, которое является моей сутью?! – выдохнула я.

– Образно говоря, Ятта, первое пламя не совсем твое. Это пламя Роархарна Вайдхэна, которое впоследствии, в течение времени станет твоим. Я тебе это рассказывал, помнишь? О маркерах пламени в крови, которые сначала делают тебя ближе к твоей паре, и только после ты становишься самостоятельной уникальной единицей.

Единицей, ага. Ятта, глубоководная драконесса, штучный товар.

– Прости, Арден, но у меня голова сейчас лопнет, – сказала я. – Вот я обернулась, улетела, что было дальше?

– Роа тебя нашел. Вытащил на берег, и ты сразу же обернулась и потеряла сознание.

Э-м-м-м…

– Дальше мы забрали тебя сюда, и все это время ты провела в палате.

– Ладно, – сказала я. Похоже, мне надо поговорить с Роа, чтобы понять, что к чему. – Есть еще что-то, что я должна знать? Ну, на первое время.

Арден потер переносицу.

– Твой отец меня убьет, но…

– Но?

– Вэйд Гранхарсен тоже принимал участие в твоих поисках, и, вероятно, не рассчитал глубину. И свои силы. Его вытащили глубоководные.

Я широко распахнула глаза:

– И?!

– Он жив, но, с наибольшей вероятностью, никогда больше не сможет ходить.

– Я хочу его увидеть! – вырвалось у меня.

– Ятта, прости, но это не от меня зависит.

– Это зависит в том числе от тебя!

– Начнем с того, что он сейчас в Аронгаре…

Я сплю, и мне снится кошмар? Что за бред? Почему Вэйда вообще допустили до моих поисков, он же не глубоководный, почему он не почувствовал глубину, у него же кровь и пламя водных драконов? Что за ерунда? В Аронгаре, не сможет ходить…

– Ятта, я сказал это тебе не для того, чтобы ты нервничала, – произнес Арден, у которого на планшете отображалась полная карта моего здоровья.

– То есть ты думал, что я обрадуюсь?

– Я решил, что тебе нужно знать.

– И многие на такое нормально реагируют?

Он усмехнулся.

– Мне нужно позвать Лауру, пока она не обернулась и не откусила мне голову. Или пока твой отец не приехал и не откусил мне голову за то, что я попросил ее выйти, чтобы поговорить с тобой.

– Ты сказал, что она может остаться.

– А потом все равно попросил выйти. Потому что при ней я бы вряд ли смог рассказать тебе о Гранхарсене. Ну и в целом, мне показалось, что между вами есть некоторая напряженность.

– Ты точно доктор, а не детектив?

– В моих руках твои сердечные ритмы, Ятта. Буквально. – Он поднялся и кивнул. – Именно поэтому я сначала сказал, что она может остаться, а потом попросил выйти. Ты на нее очень странно реагируешь.

Да не странно, а нормально, учитывая наш последний разговор. Но это уже точно между мной и мамой.

– Хорошо, Арден, спасибо, – сказала я. – Можешь ее пригласить.

Он хмыкнул и вышел, а я ненадолго осталась одна. Впрочем, достаточно сложно остаться одной после такого: мыслей было бесчисленное множество. Начиная с того, что же произошло после нашего с Роа разговора и заканчивая Вэйдом. Хотя… с Вэйда, скорее, все начиналось.

Я не могла понять, как такое вообще могло произойти. С иртханом с четырьмя пламенами в теле. С иртханом, который с детства владел оборотом и знал ресурсы своего пламени, умел все это отслеживать и контролировать. Как так вообще получилось? Почему?!

– Мам, мне нужно в Аронгару, – это было первое, что я сказала, когда вошла мама.

Она тут же перестала улыбаться.

– Очень смешно, Ятта.

– Я не смеюсь. Вэйд пострадал из-за меня, я должна его увидеть.

– Ты его больше никогда не увидишь, – вошедший отец сказал это раньше, чем мама успела ответить. Правда, подозреваю, что она сказала бы в точности то же самое, потому что они с отцом, как бы это выразиться, были на одной волне. – И будь любезна, не упоминай его больше при Роа.

– Или что? Он упадет в обморок? – Я подавила желание скинуть со своего тела все датчики и все, что держало меня все эти годы в рамках правильной девочки, хорошей девочки, Ятты Хеллирии Ландерстерг. Правда, когда я попыталась сделать это в прошлом, мне разбили сердце, но…

– Ятта, Роа остался здесь, он отказался вернуться в Рагран до тех пор, пока ты не придешь в себя. Я считаю, что после того, что он узнал, это большой шаг…

– А, то есть Нису как взаимозачет мы уже не считаем? – перебила я маму.

– Ятта! – сила отца полыхнула над палатой яростным ураганом.

– Торн, она еще не пришла в себя…

– Да, похоже, что не пришла, – сухо произнес отец. – Судя по тому, что она говорит.

– Я так поняла, все безумно счастливы меня видеть, – на глаза навернулись слезы. – По-моему, всем было бы проще, если бы я лежала без сознания. Отличные новости без новостей, так бы я оставалась для вас идеальной!

– Ятта!

– Торн, это могут быть последствия оборота, у нее меняется гормональный фон, ты же знаешь…

– Ятта!

Влетевший в палату Эрвер отодвинул от меня и мать, и отца, и обнял меня. Пожалуй, впервые за все время я почувствовала, что я не одна, и, обнимая брата в ответ, провалилась в кольцо сильных рук, как в спасение в этом непонятном мире, в котором проснулась.

– Льдинка, – прошептал он мне в макушку. – Моя Льдинка. Все будет хорошо. Я прилетел как только узнал…

– Эрвер, это неуместно, – прорычал отец.

– Что неуместно – выражать свои чувства к сестре?! На которые всем плевать, исходя из того, что я успел услышать?

Я хочу заснуть опять. Заснуть и продолжать спать, спать, спать, а когда проснусь – обнаружить, что все так же просто, как было до этого. Даже если до этого тоже никогда не было просто.

– Ятта! – ворвавшийся в палату Роа почти подлетел ко мне, но остановился, увидев Эрвера и родителей.

– Явился, – процедил брат зло, – тебя здесь очень сильно не хватало.

– Эрвер, – шагнувший к нам отец навис над нами, подобно скале или ледяному айсбергу.

– Что – Эрвер? После разговора с ним у Ятты произошел спонтанный оборот. Я уже говорил и повторюсь: этот ублюдок что-то с ней сделал!

Роа побелел от ярости, взгляд отца стал ледяным, а мама ахнула.

– Повтори что ты сказал, выродок! – процедил Роа, шагая к нам.

– Я сейчас вас двоих выкину в это окно. – Слова отца прозвучали бы как дешевая угроза… если бы это был не Торн Ландерстерг. В том, что он способен выкинуть в окно и Роа, и Эрвера, я не сомневалась. Ни в его силе, ни в самой реализации обещания, потому что во-первых, оба умели оборачиваться и летать, а во-вторых, он был на взводе. Уж насколько мой отец умел совладать со своими чувствами, сейчас они покалывали кожу, напитанные силой его пламени и ярости.

– Если хотите убить друг друга – можете это сделать в коридоре, – ледяным голосом отчеканил он. – Хотя о тебе я был более высокого мнения, Роархарн.

Роа метнул в отца не менее тяжелый и злой взгляд, чем до этого – в Эрвера.

– Торн. Пожалуйста! – Мама повысила голос. – Я знаю, что мы все на эмоциях, что нам всем пришлось пережить эту жуткую неопределенность, когда мы не понимали, придет ли Ятта в себя. Но пожалуйста, давайте сейчас перестанем цепляться к друг другу и просто порадуемся? За то, что мы просто можем с ней говорить…

Голос мамы дрогнул, и я поняла, что все это время она была на нервах. На таких нервах, которые даже представить себе страшно, а, учитывая, что они с отцом зеркалят друг друга и чувствуют друг друга, он, вероятно, тоже. Не говоря уже о том, что мама тоже научилась держать все в себе, как и отец, и от этого под их ледяной броней творилось такое…

– Я тоже рада, что могу вас всех видеть, – сказала я. – И разговаривать с вами.

Я коснулась щеки Эрвера раскрытой ладонью, успокаивая его. Я так всегда делала в детстве, и сейчас неосознанно сделала так же.

– Мне не было страшно во сне, мам. Но если так задуматься… сейчас мне страшно.

Мама опустилась на мою кровать раньше, чем я успела вздохнуть. Благо, на этой койке можно было без проблем уложить четверых. Отец тоже подошел ближе, но остался стоять, что же касается Роа, он смотрел на меня. Как будто чего-то ждал, ждал, что я что-то скажу. Или сделаю.

– Ятта, я безумно тебя люблю, – произнесла мама, коснувшись моей щеки. – Безумно. И я… я, наверное, никогда в жизни не проживала такие ужасные дни, как последние пару недель.

– Я тоже люблю тебя, мам, – я отпустила Эрвера и обняла ее.