Искусство в рейве

Какие-то уебаны пронесли динамит и заложили его в реакторах. Произошел взрыв всего и вся, еще помогло народное ополчение, которое откуда-то начало хуярить по станции с гранатометов. Вроде как двух задержали, а остальных убили на месте.

Я был на отсыпном, но меня подняли. Я полностью оделся и ждал машину. Мой дед так не сидел, он тогда отправил бабушку и папу к своим родителям, и машина еще ждала его несколько минут. Но ситуации у нас были схожими. Мы ехали разбираться и пытаться исправить то, что уже неизбежно, и, скорее всего, отравит ближайшие километров шестьдесят так, что жить тут будет нельзя. Мы оба в миг стали ликвидаторами. Один уже положил свою жизнь, но он положил за своих людей. Из-за тупости его коллег, он старался спасти мирных граждан.

А я иду разгребать говнище, которое устроили эти уроды, и которые не понимают, насколько паршивыми будут последствия. Река Эдеа, город, соседние страны – все будут в радиации. Лучевая болезнь, рак. Эвакуация, потерянные дома. Бомжевания, нестабильность в стране. Молодцы. За окном стала гудеть машина.

– Володя. Выходи. – крикнул мне мой любимый китаец.

Я подкурился уже в подъезде, чтобы зря не терять времени. Когда я вышел из него, я столкнулся с Тифани. Она меня крепко обняла и долго не отпускала. Я понимал, что нельзя медлить. Прямо как мой дед. Когда он отправил свою семью.

– Я слышала, что случилось. – она подняла свою голову. С глаз ручьями стекали слезы. – Тебя вызвали туда?

– У меня нет выбора. – я ее чмокнул и погладил по щеке. – Тифани, нужно уезжать немедленно. А потом сразу в больницу. Провериться. Тебе ясно?

– Предельно. – она вытерла глаза.

– Отлично. Возьми ключи от машины. В течении двух минут.

– Ты не вернешься.

– Это мы еще посмотрим.

Но я знал, что обратно я вернусь в лучшем случае недели на две с сильнейшим облучением и мучительной смертью. Я запомнил ее красивое и милое лицо, нежно поцеловал, сделал тягу и прыгнул в автобус. Дед получил дополнительную экипировку на Чернобыле. Я натягивал все это уже в автобусе.

14. Ч

Костя с упорством бегал к любому оборудованию, щелкая кнопками и рычагами направо и налево. Он понимал, что раз погибать, то достойно. Мужчина решил уйти по-мужски, чтобы последующим группам оставалось меньше работы.

Параллельно он обливал места, которые источали из себя огонь. Он уже хороших полчаса бегал и проводил колоссальную работу. Но организм уже плохо держался. Во взгляде была нечеткость картинки, голова кружила так, что сфокусироваться на чем-то получалось через раз. Из-за дозы лучей и пожара он сильно потел и был очень горяч. Сухость во рту была невыносимой. Еда, которую он скушал перед сном, очень просилась наружу.

Остановившись около стены, Костя облокотился рукой и осмотрел помещение. Огонь все еще полыхал и делал новые дыры в стене. «Хотя бы аппаратура выключена», подумал он. Сил, чтобы дальше тушить очаги у него не было.

Спустя три секунды Костя лежал на полу. За стеной произошел хлопок, после которого он оказался на полу, обоженный с правой стороны с головы до ног.

– Костя, еб твою. – подбежал Петр Ильич, который стал волочить его из реакторного зала. – Мужики, помогите. Косте тут пиздец.

Они его вынесли со станции. Быстро раздели, обдали спец раствором для дезинфекции и помогли занести в карету скорой.

– Костя, держись, блять. Ты живым нам нужен. – Ильич не останавливался.

Но Костя вместо того, чтобы ответить емус позитивом, блеванул на ступеньки скорой. Лицо и руки были бледно-серо-синего цвета. Он получил огромную дозу радиации. Двери захлопнулись, и десяток скорых одновременно уехали.

15. Э

И вот мы приехали к станции. Сейчас уже перекрываются все вентиля, оборудование отключается. Я беру водомет. Станция вся полыхает, несколько вертолетов кружат над ней. Сюда подъезжают другие машины, спецборты прилетают отовсюду. Мобилизовано очень много сил для устранения неполадок.

– Кто пойдет внутрь? Там несколько объектов горят, их надо тушить. Сверху не получается, пожар вновь набирает обороты. Реакторный зал, пятый блок. – китаец смотрел на всех, взгляд был опустошенным. – Парни, кто со мной?

Пока все стояли и ломались, я вышел к нему. Он обнял меня, и мы попрощались глазами с парнями и начали заходить внутрь. Дед бы мной гордился, я так же, как и он, двинулся без раздумий в бой. Только там четко раздавались команды, а тут, блять, еще спрашивают. «Не хочешь сходить туда? Ну, пожалуйста». А если бы я не вышел и все отказались? Китайцу не хватало командного навыка, и навыков ведения драки. Половину из этих чуханов не помешало бы пропиздить.

Сирена сильно давит на уши. Дым заполоняет все, в верхних углах зала мигают красные огоньки. Из одной стены льется радиоактивная вода, емкость на площадке, которая примыкала к блоку, заимела немалую щель. Я побежал к противоположной стороне комнаты.

Как и мой дедушка в Чернобыле, я сейчас получаю ебейшую дозу радиации. Никому не пожелаешь такого ужина, поэтому я ем за вас эту порцию.

«Твой дед был героем», «он спас меня и твою бабушку». «Без него у меня не вырос бы такой умный мальчик. Ты продолжаешь его дело, сынок». Я не предполагал, что буду все делать один в один, каждое ебаное действие. Одно отличает. У него виноваты его коллеги, у меня – кучка тупорылых негров.

Стали появляться симптомы, характерные для облученных людей. Меня начало подташнивать и накатила сильная слабость. Я стою, облокачиваясь обо все, что имеет хоть какую-то твердость, чтобы не свалиться. Китаец был немного бодрее, но когда он начинал переходить к следующему объекту, по прямой идти ему не удавалось. Его слегка шатало.

И как назло я не удержался на ногах. Стена, из которой течет вода, мне показалось очень прочной. И я решил облокотиться на нее. Естественно рука провалилась и вода хлынула на меня сильным напором, от которого я упал.

– Володя. Ты как? – он сидел надо мной, держа руку на моей груди. Я не мог остановить картинку на месте, лицо китайца маячило в разные стороны. – Давай, братец, нам уже пора.

Я уже не могу что-либо говорить. Мой язык очень тяжел. В глаза бьет вечерний свет, ко мне подъезжают и кладут меня на каталку. Я смотрю на небо с облаками, которые гуляли по кругу. Солнце сбоку тоже прыгало вверх и вниз. Мне поставили кислородную маску.

– Владимир. Ты как? – директор в химзе подошел и наклонился надо мной. – Держишься еще? Не переживай, сейчас медицина на уровне. Выкарабкаешься. – он улыбается и хлопает меня по груди, что было крайне неприятно.

– Особенно здесь… – выдавил из себя я еле-еле.

16. Ч

– Прохоров. Чего ты? – главврач подошел к заведующему хирургией.

– Вот сидит женщина с мальчиком. Ее муж только что умер. – заведующий начал протирать очки.

– Иди отдохни. Я им сообщу. Радиация?

– Да. Это один из ликвидаторов. У него облучение в тысячу раз выше допустимого.

Он похлопал его по спине и медленно двинулся в сторону овдовевшей женщины. Мальчик сидел и играл с двумя солдатиками, которые очумело бегали по его ногам, устраивая неистовые перестрелки между собой. Всегда победителем выходил советский солдат, как и подобает.

– Здравствуйте. Как к вам можно обращаться? – главврач протянул руку мальчику и поздоровался. – Какая крепкая рука.

– Меня Андрюшка зовут. А вас?

– Дмитрий Григорьевич.

– Лена. Что-то хорошее скажете? – женщина вытерла слезы и жалобно смотрела на мужчину в халате.

Он позвал медсестру, которая увела мальчике к себе. «Мне привезли комиксы из-за границы». Мальчик тут же переключился с войнушки и побежал с ней. Папа как-то обещал ему, что дядя, работавший журналистом, должен был поехать в ГДР. Но командировка резко отменилась. Его переправили в Афганистан, чтобы писать новости о тех действиях. «Там комиксов нет, сыночек».

Главврач попросил разрешения и сел рядом с Леной. У нее опять случилась истерика, и он ждал, пока она успокоится.

– Вы извините меня. Но ваш супруг получил огромную дозу радиации. Мы держали его десять дней. Но болезнь оказалась сильнее. Сегодня у него отказало сердце.

– Да. Я вас понимаю. – слезы не переставали идти. – Он сам выбрал эту работу. Он сказал нам ехать сразу же. Когда я и Андрюшка поехали проверяться, у нас даже ничего не нашли.

– Ваш муж – герой. Вы здоровы благодаря ему. Он выполнил свой мужской долг.

– Недовыполнил немножко. – подшутила Лена и они посмеялись.

– Да. Он решил, что жизни других тоже нужно спасать. Благодаря его отваге, возможно следующие группы ликвидаторов получили меньший урон. Вы можете гордиться им.

– Спасибо вам.

– И вам за такого супруга. – главврач погладил ее по плечу и встал. – Кстати. Это мой брат привез комиксы. Их там около трех десятков. Возьмите мальчику три штучки. Подарок от меня. Всего доброго вам. И терпения.

Лена от такого жеста еще больше заплакала. Дмитрий Григорьевич прошептал медсестре, и мальчик принялся выбирать, какие журналы поедут с ним домой.

17. МС

– Лев Леонидович, да куда столько. Не съедим же. – Андрей улыбался от того, как дедуля со своей женой накрывали огромную поляну для них.

– Ирина Спиридоновна, стол просто класс. А пахнет то как? – у Антона были по-хорошему бешеные глаза, он очень проголодался и хотел съесть все.

– Андрей, вы с дороги, шли под ливнем, сразу легли спать. Надо набираться сил.

Ребята принялись набивать свои животы, не забывая пропускать стопочку с Львом Леонидовичем. Он рассказал, что уже около года тут орудует государство, машины туда катаются колонами, от легковых до фур. Что-то перевозят. Стали строить железную дорогу, уже запускали товарные поезда. Не разглядеть что там, выставлены патрули, и сверху накрыто плотной материей.

Его деревенька потихоньку приходит в жизнь, но не то чтобы активно. Люди поразъехались и никто не захотел возвращаться. Поэтому просторные земли были в распоряжении пожилой пары, которые также тут устроились. Лев Леонидович был лесничим, жена тоже ему помогала в этом. Их трудоустроили и даже платили солидную копеечку для подработки. На жизнь хватало с лихвой. «Даже на похороны смогли отложить себе», смеялся дедок.

Парни проверили кровь, анализы были в норме, радиации не глотнули. Спасибо деду, который разметил им, в каких местах небольшая концентрация радиации и там можно двигаться.

– Так. – Лев Леонидович встал и взял книжку. – Андрюха. Я тут разбирал свои вещи на предмет мусора и нашел вот такую тетрадку.

Дневник отца. На первой странице красовалась их общая фотография семьи. Мама, папа и Андрей. Они тогда ездили отдыхать в Минеральные воды. Воспоминания нахлынули на Андрея, и он пытался сдержать слезы. Записи он решил прочитать позже.

– И письмо, мальчик мой. Твоей маме адресовано. Хочешь – открой сейчас, хочешь – отдай маме. Мне не принципиально. Дело твое.

– Довезу маме и вместе прочитаем. Спасибо вам. – Андрей обнял его, вытирая свои мокрые глаза. – Уже едем?

– Да, парни, вас уже ждут.

Подъехала буханка. Сзади для них выделили два места вместе с местными, которых везли до Харькова. Оттуда они на поезде умчат к себе домой. Все вышли на улицу и решили перекурить. Лев Леонидович рассказывал, как он недавно увидел собаку с огромными и накаченными мышцами, будто она сидела на уколах и таблетках.

Андрей вспомнил про добычу, которую они притащили с Антоном. Он шепнул ему на ухо, тот с улыбкой кивнул. Андрей на минуту зашел в дом и довольный вышел, застегивая сумку.

– Лев Леонидович, не можем не поделиться.

– Что такое?

– У вас есть знакомый, который может золото хорошо обменять на деньги.

– Конечно, парни. Сами понимаете, что тут крутится. – он улыбнулся и полез за телефоном. – сейчас я наберу ему и дам контакт. Он в Харькове, как раз недалеко от вокзала.

– Не надо. Мы вам оставили под кроватью несколько слитков. Восемь…

– Вы что? Себе забери! Быстро!

– Ни в коем случае. Вы видели, у нас предостаточно. Домик сделаете хороший, мебель, телевизор. Проживите последний период свой с кайфом. Чтобы не пришлось ни о чем думать, кроме себя. И за моего папу.

Он улыбнулся, они еще раз обнялись. Лев Леонидович по-отечески хлопнул его по спине. Парни прыгнули в буханку и поехали отсюда, качественно спрятав золото.

18. Э

– Здравствуйте еще раз. – Тифани и мама подошли к моей койке. Из-за моих отекших глаз я не мог показать, что живой. – Что-то хорошее скажете?

– Конечно. – мой врач встал и повернулся ко мне. – Володь, не пугай родню. Пошевели пальчиком.

Я четко выполнил приказ своего врача, и девочки пришли в неописуемый восторг. Они обняли врача и стали совать ему благодарности. Я ничего не мог сделать, но душа моя ликовала. Эти парни вытащили меня с того света.

Зашел мой отец, и когда он увидел, как все смеются и улыбаются, ему сразу все рассказали. Он немного всплакнул и засиял.

Какие-то пиздатые лекарства придумали со времен Чернобыля, и радиацию выводят через мочу и кровь, собирая ее в маленькие клубочки, которые скрепляются и не распространяются далее по организму. А потом через трубки выводят наружу. И в конце запускают микроорганизмы, которые восстанавливают все, что внутри тебя пострадало

Но дымом я надышался знатно, поэтому за мной нужен был уход. И радиацию так быстро не выгонишь.

Я мог двигать кистями и ступнями, но пока что на этом все. Предстоял долгий процесс восстановления. И мне стало спокойно. Сегодня я вылез оттуда.

– Сына. Ну, что сказать. Молодчина. Борись, и мы с тобой отпразднуем.

– Так. Вы простите, у него участился пульс и давление опускается. Выйдите, пожалуйста.

– А это серьезно? – мама не могла успокоится.

– Кратко. Серьезно то, в чем он участвовал. Это последствия. Я ни в коем случае не грублю, мне просто нужно поставить вашего парня на ноги.

– Я поняла, извините.

– Все хорошо. Спасибо за понимание.

19. То самое письмо

«Лена. У меня просто плохое предчувствие. Что произойдет что-то страшное в ближайшее время. И оно может коснуться нашей семьи. Я не знаю, что это конкретно будет, но пока что ощущения такие. В 22:43

15 января 1986 года.

Но не умирает надежда, что тебе не придется это читать. А если уж так случилось, то прости меня. Такая жизнь, красотка.

Наберись сил и терпения. Терпение – очень полезное и важное качество. Но придется. Мои родители вам обязательно помогут, и будут заботиться еще больше, чем обо мне. Андрюшку береги, папа тебе поможет с его воспитанием. Мужская рука должна быть. Также смотри, рядом с родителями будет квартира, которую мне выдали. Двухкомнатная, в хорошем доме. У мамы ключи, она ждет нашего заселения.

Андрюшка. Ты береги свою маму, чего бы тебе не это стоило. Постарайся не встревать в какие-то истории, а если все же решишь – делай это с умом. Ты не должен поставить под удар своих близких.

Ничего не бойся, ты должен вселять уверенность в маму. Нужно верить в себя и идти за мечтой.

И еще, сынок. Обеспечь своих детей всем необходимым и будь к ним добр. Опять же, будь аккуратен, если решишь сделать что-то неординарным и не общепринятым способом. Ты умен и хитер, с такой головой ты все поймешь и сделаешь правильно.

Я плохо объясняюсь. Но прошу вас, дорогие – будьте сильными. Это залог безопасности. Я верю в вас, и очень сильно люблю. И мне грустно, что так выходит, но жизнь всегда нам подкидывает странные вещи. То, что заставит тебя провериться на прочность. Но на то мы и люди, чтобы справляться и быть первыми. Особенно наша крепкая и дружная семья.

P.s. (увидел это в американской книге)

Ваш отец и муж, который очень старается

Люблю Вас»

Самый конец

– Ничего себе. – Пол отдал книжку обратно. – А что с братом в итоге?

– Его перевезли в столицу, лежит на стационаре уже. Выводят из него радиацию, восстанавливают клетки. – сказала красивая женщина. – Жить будет, но восстановление займет время.

– Понял.

– Еще скажу кое-что. – она встала. – Конечно, женщины так редко говорят и делают подобное. Но помимо ваших работ вы мне понравились очень. Не хотите посидеть где-нибудь.

– Неожиданно. – Пол покраснел и одновременно прибодрился. – Бар через квартал?

– Сама хотела туда.

– Тогда пойдемте. – он встал и подал ей руку. – Я Пол.

– А я Виктория. И не отпускайте мою руку.

От нее веяло честностью, она бесхитростная девушка. Раньше Пол всегда чувствовал подвох, но не сегодня. Он с удовольствием сжал ее руку, но долго стеснялся. Пол всегда был таким.

«Надеюсь, тут история будет лучше, чем у ее семьи».

Неожиданное вдохновение

1.

Франко сидел на кухне и смотрел в одну точку. Он находился в ступоре, плотный комок застрял в горле. Каждую минуту он вытирал глаза, чтобы не было видно накатывающихся слез. Он нервно стучал рукой, минуту игнорируя вибрацию на телефоне. Очнувшись от своих мыслей, он полез в карман.

– Сынок, привет. – сказала мама приветливым и скучающим голосом. – У тебя все в силе? Завтра вылетаешь к нам?

– Да, мамуль. – он попытался сделать обычный голос. – Билет на руках, как сяду в самолет напишу тебе.

– Хорошо. Я тебе приготовлю шницель с картошкой. Как ты любишь. – в ее голосе было была слышна радость. – Я очень соскучилась, сынок. И папа тоже.

– И я, мамуль. Давай завтра поговорим с тобой. – он выдохнул и сглотнул слюну, чтобы не прорезался плач через голос. – Вещи собрать надо и выспаться перед перелетом.

– Да, милый. До завтра. Люблю тебя.

Франко кинул телефон на стол и открыл свой шкафчик с алкоголем. Он вытащил оттуда виски, достал из холодильника колу, взял нож и стал нарезать себе сыр и колбасу.

Его переполняли горечь и обида. Он не ожидал предательства от Ким. Еще больше Франко не ожидал застать в своей постели другого мужика. «Ты почему не сказала о нем», проорал парень, которому он в порыве гнева разбил нос. Ким же просто села в углу комнаты и стала плакать.

Еще и с другом с работы, ебучий Алекс, который поначалу яростно рассказывал о неземной любви к своей жене. Все его истории строились на том, что он с Марией туда пошел, здесь сделал и по итогу они продолжают жить долго и счастливо. Постоянно его ограждали и рассказывали, какой он хороший и милый. Еще советы какие дает, а успокаивает он просто шедеврально. Всегда подбирает правильные слова, толкает безумные речи, что камень с души пропадает мгновенно.

Франко он всегда не нравился, и любая история, где он фигурировал, бросала его в дрожь. Он почему-то был уверен, что за таким добрым, умным и классным парнем сидит черт, который вскоре еще покажет свою истинную натуру. Поэтому Франко просто молча принимал внутри это существо, ожидая кульминации истории.

Однажды Ким прибежала домой и стала рассказывать, как он изменил Марии с бабой с отдела на корпоративе. После него они поехали к ней, и оттуда он утром приперся домой, весь в засосах, губной помаде и с перегаром. Жена его размотала, собрала необходимые вещи и уехала к маме. Через месяц они развелись.

Франко тогда стал злорадствовать над тем, какой он хороший мальчик. Ким же пыталась объяснить его тонкую натуру и чуткое сердце, и как ему плохо сейчас приходится. Франко лишь смеялся и внутри радовался. Вот он, момент истины, он дождался развития событий. Но жизнь оказалась более жестокой, чем он думал. Ведь концовка была в том, что на его невесте, которой он сделал предложение, лежал ее «лучший и не интересующийся ею друг».

Не зря я ему нос на восток переставил, подумал он, поглаживая свой кулак. Из трех ударов два пришлось по носу, который он вывернул в правую сторону, а второй точно по орбите глаза. Он заплыл, так что через день или два он сможет своим фонарем освещать всю улицу.

– Франко. – сказала голосом побитого котенка Ким. – Мы можем поговорить?

Ким заметила сквозняк и пошла закрыть дверь в квартиру. Франко стучал телефоном по столу, не отводя взгляд от телефона Ким. Алекс ей написывал очень активно, там уже скопилось семь уведомлений. Какой заботливый парень, аж плакать от его чувственности хочется.

– Франко…

– Ответь мне. – Франко выпил виски, закусил сыром и обновил бокал. – Я тебя поддерживал?

– Дорогой…

– Не надо перебивать меня. Я прошу немного. Ответь.

– Поддерживал. – она опустила голову, готовясь к казни.

– Отлично. Я в чем-то отказывал тебе? Может, я бил тебя? Обзывал или переходил на личности в отношении тебя? Упрекал за какие-то вещи? Заставлял что-то делать? – он снова выпил и налил новую порцию. – Я просто понять хочу.

– На все вопросы ответ: нет! – она подняла свое зареванное лицо.

– Тогда правильно ли я мыслю? Твой дядя делал все это для твоей тети. И он еще пьет не в себя. И у них скоро будет двадцать лет брака. Чтобы у нас все было хорошо, я должен был делать аналогичным способом?

– Нет.

– Тогда я в ахуе, Ким.

Обычно по имени они друг друга называли в критичной ситуации, когда ругались, или кто-то чем-то недоволен. Сегодня было что-то похожее, язык у него больше не поворачивался называть ее какими-то милыми именами. Внутри была пустота, в данный момент он не понимал, как быть дальше, потому что любой его план был неразрывно связан с Ким, и любое представление о каком-то успехе также было связано с ней. Он начал писать книги только из-за нее, ее поддержки и веры.

Он уже выпил половину бутылки виски. Он, как почти любой житель города, любил больше пиво, но ему было лень идти до магазина, поэтому он открыл одну бутылку Джека Дэниелса. Франко не знал, как пить его. Из-за обиды и сидения на месте он не пьянел. Ему хотелось побыстрее закончить этот день. Он открыл окно и закурил.

– Родной. Я не хотела этого делать. Честно говорю тебе. – она уже говорила шепотом, слезы и сопли шли рекой.

– Но сделала.

– Больше такого не повториться, обещаю тебе. Любимый… прошу тебя. – обняла его со спины крепкой хваткой.

– А больше ничего и не будет. Можешь сходить к Алексу, он утешит тебя.

– Не говори так. Мне очень больно от этого.

– А мне не больно. – он вытащил сигарету из зубов и повернулся к ней и оттолкнул. Ненависть и злоба начали закипать в нем. – Знаешь, Ким. Я знаю, что я не самый лучший человек…

– Ты очень хороший. – Ким начала подходить к нему.

– Не надо ко мне подходить. – он ее аккуратно отодвинул от себя. – Так вот, Ким. Я не самый хороший человек. И у меня бывают тяжелые дни, и я совершаю ошибки. Но предательство я никогда не переварю. – у него начали выступать слезы, на которые он уже не обращал внимания из-за эмоций. – Может, ты думаешь, что мужики не чувствуют ничего? Черствые все и бесчеловечные?

– Франко, я не знаю…

– Нет, Ким. Знаешь. Просто похуй было. Думала, и так сойдет, прокатит. А мужчины тоже умеют чувствовать, тоже могут быть верными, и им тоже может быть обидно. Мне только не обидно, что я был оленем. Я всегда слепо верил тебе, потому что по-другому семью не построить.

– Семью? – она в моменте умилилась таким словам и сразу же поникла.

– Предложение просто так не делают. Я хотел семьи, и надеялся на честность, доверие и аналогичные планы с твоей стороны. А об меня вытерли ноги. Больше я не намерен разговаривать. Так как квартира моя, времени неограниченно. – он встал из стола и поправил футболку. – Собирай вещи и уходи.

2.

– Да уж. – сказала мама. – Ситуация страшная.

– Прости за вопрос. – он отхлебнул суп и посмотрел на нее. – У вас же с папой не было такого?

– Нет, конечно. – сказали они хором. Папа улыбнулся и посмотрел на Франко. – Между поругаться в смерть, а после решить проблему и пойти налево мы выбрали первый вариант. Но ты и Ким не суди строго.

– Да, сынок. Поступок нехороший, и долгое время будет больно. Но не дергай, не провоцируй, не коли в больное место. Как бы это не звучало, но ей тоже сейчас нелегко. Всегда оставайся человеком.

– Понял.

3.

Франко стоял возле Кельнского собора, уставившись вверх. Вокруг острых концов появились первые звезды. Когда голова стала болеть, он опустил голову и посмотрел на гуляющих. Его особенно трогали парочки, которые ходили за руки, целовались и обнимались.

А ведь ехать домой в Кельн он должен был с Ким, но обстоятельства решили по-другому. У него не выходила из головы Ким, как они до этого жили душа в душу, все шло прекрасно и все проблемы превратились в текущие. И ничто не могло им помешать, думал Франко.

Видимо, я делал что-то не так, что не устраивало ее. И эти качества или возможности были у этого ебаного Алекса. И явно он был ей симпатичен. Не бывает такой дружбы. Было какое-то влечение. Наверное, даже влюбленность. Ну, дай бог им сойтись и прожить долго.

С этими мыслями он пошел в бар, чтобы пропустить несколько бокалов пива.

4.

Через неделю после происшествия Франко приехал в пустую квартиру. Ким забрала все свои вещи, а из общих ничего не взяла. Это было в ее стиле. «Надеюсь, они не повторяли этого здесь».