Чудо(вище) для мажора

Катерина Колесница

Чудо(вище) для мажора

Глава 1

(Вероника)

Тащусь в клуб “Малиновый неон”, но не чтобы повеселиться. Попытаю удачу устроиться туда хотя бы официанткой. После того, как отец и мать подали на развод, у нас совсем стало туго с деньгами, а помимо оплаты за съемную квартиру, еще и нужно оплатить за учебу. Короче, полная засада.

– Восемнадцать есть? – пренебрежительно проходится по мне взглядом толстопузый владелец клуба.

– Мне девятнадцать, – с легким возмущением отвечаю. Я что на школьницу похожа?

Но тот лишь разочарованно поджимает губы.

– Все равно ты мне не подходишь.

– Почему? – разочарованно тяну.

– Видишь ли, в этом клубе все самое лучшее. Лучшая обстановка, лучшая кухня, лучший досуг для лучшего круга, – перечисляет он, демонстративно загибая пальцы.

Ага, знаю я, какой такой досуг он имеет ввиду, бывала уже однажды, когда с подругой искали ее неугомонную сестру Лиду. Здесь проводят подпольные бои. Честно? Осуждаю, как и Есения, несмотря на то, что у нее парень как раз-таки и машет здесь периодически кулаками на ринге. А лучший круг определяется исключительно наличием денег.

– Лучшая вип-зона, лучшая музыка и естественно лучшие девочки. Андестенд? – дергает бровью этот откровенно противный мужик. – А у тебя ни сисек третьего размера, ни жопы. Да и ростом ты не вышла, даже если тебя на каблуки поставить.

Можно было как-то и тактичнее отказать. Чувствую, как меня наполняет обида. Нормальная у меня фигура! Да, я всего сто шестьдесят ростом, почти. У меня второй размер груди и девяносто в обхвате бедер. Но разве это настолько плохо для простой официантки? Я же не в стриптизерши прошусь! И тем более не претендую на мисс мира.

– Так что, девочка, как подрастешь, так и приходи.

– Ага, спасибо, – бросаю я и иду на выход. Гад. Задумавшись, на секунду останавливаюсь и добавляю: – Во многом вы правы, но вот музыка у вас дерьмо!

Хлопнув дверью, спускаюсь и проталкиваюсь мимо танцующей толпы. Конечно мне обидно. Мало того, что отказал, так еще и словно ушат помоев на меня вылил. Чувствую теперь себя какой-то неполноценной. Скорее бы убраться отсюда.

Пробираюсь уже почти до выхода, как мне на глаза попадается Бессонов. А он что здесь делает? А Еся знает, интересно, что он здесь зависает со своей компашкой? Ладно хоть девчонок вроде бы рядом с ним нет.

Как раз чувствую вибро телефона, который лежит в заднем кармане джинс. Есения. Что ж, вовремя.

– Есь, тут в клубе волковские собрались. Они тут пьяные все. И твой Рома тоже, – считаю нужным сообщить об этом подруге.

– Эй, Вика, – увидев, подзывает меня жестом.

Кретин, даже имени не запомнил. Хотя он в принципе ни одной девчонки не запоминает. Кроме Есении. У них отношения вроде как. Так какого фига он здесь, когда она дома плачет по нему?

– Есь, я перезвоню, – кладу трубку и подхожу к их столику.

– Я Вероника, – возмущенно поправляю его. И так настроение на нуле, еще и этот придурок здесь, пока моей подруге плохо. Кажется, в этом мире нет нормальных мужиков. По крайней мере я разочаровалась во всех, кого знаю. Хотя нет, Арсений хороший. В основном.

– Красавчик, я тебе темненькую нашел, как ты хотел, – толкает своего дружка. – Это… – щелкает пальцами, – как тебя там…

– Вероника, – рычу на него.

– Вот, правильно, я так и сказал. Вероника. О, Чудова, кажись ведь?

Только хочу упрекнуть его в отвратительном поведении, как его друг реагирует и обращает на меня внимание. Удивленно выгибает бровь.

А я чуточку подвисаю. Он конечно же тот, к кому в кровать выстраивается очередь из девчонок. Да весь наш колледж пищит, когда его крутая тачка тормозит возле входа. Я уже как-то видела этого парня с Бессоновым, но только издалека. А так близко впервые. И, честно признаться, его не зря зовут Красавчиком. И это явно не из-за его фамилии Красавин. Он темно-пепельный блондин с потрясающе выразительными голубыми глазами. А еще капец какой высокий, думаю, метр девяносто, не меньше. Еще и спортивного телосложения. Прямо-таки мечта многих девчонок. Ну, кроме нас с Есей. У нее свой придурковатый Ромео, а я в принципе на таких никогда не поведусь. Просто потому, что они не способны на чувства и эмпатию. И этот как раз-таки один из самых ярких представителей мажорикус мудакиус обыкновенный. Даже по манерам видно.

Красавин лениво поднимается со своего места и подходит ко мне практически вплотную. Рассматривает, словно лошадь себе выбирает. А потом и вовсе брезгливо цепляет кончиками пальцев мою выкрашенную в цвет фуксии прядку волос, и выдает:

– Ну, такое себе. Не фонтан, – кривит губы, словно до мусора дотрагивается, а не до девушки. И чего им всем не нравится? Я ведь нормальная!

Стою уже чуть не плача. Внутри нарастает неприятный ком и давит в груди. День сегодня не задался, одни расстройства. Может, я и впрямь никчемная? Вот, и этот туда же.

– Стрем, короче. Как говоришь, Чудова? От слова чудовище?

– Красавчик, да ты зажрался, скотина, – ржут парни.

А я срываюсь с места и бегу на улицу. Кожу на щеках уже щекочут слезы. Не была никогда нужной и хорошенькой, никогда и не буду. Вот так каждый раз меня и тычут во все это, как беспомощного котенка, который еще даже ничего не сделал, а его уже пинают. То ростом не вышла, то умом не блещу, а то и вовсе родилась не той.

Ладно этот, он меня совсем не знает, но так же со мной поступает и отец. Для него я тоже ничтожество, обуза, от которой он попросту избавился, уйдя из семьи. А чтобы нам с мамой без него жизнь медом не казалась, проиграл нашу квартиру. Считай, выкинул на улицу. И общаться не желает. Никому я в этом мире не нужна. Для чего тогда родилась, непонятно. Разве что маме, но она сейчас сама в жуткой депрессии из-за случившегося, постоянно в слезах, похудела. Жалко ее. А я сделать ничего не могу, даже подработку найти.

Правда, недавно у меня появилась очень хорошая, милая и добрая подруга Еся. Но и ей сейчас не до меня, хоть она и пытается не бросать меня. Но я не обижаюсь, у нее у самой дома и на личном полный раздрай, бедняжка. В общем, жизнь – боль, и не только у меня. Наверное поэтому мы и сдружились.

Топаю по парковке к лавочкам, чтобы вызвать такси и уехать уже отсюда. Зарыться в подушки и тихо поплакать в темноте. А завтра мне станет легче, и я попробую снова притвориться, что все хорошо.

Вздрагиваю, когда осознаю, что за моей спиной кто-то идет. Прибавляю шаг. Кто-то тоже ускоряется. Боже, меня преследуют. Вот так я и исчезну. Сейчас меня похитят, затолкают в машину и увезут в неизвестном направлении, чтобы… чтобы что? Кому я такая несуразная нужна-то?

– Эй, Чудова, тормози, – окликает меня Красавин. – Да стой, ты! – догоняет и дергает за руку.

– Чего тебе? – пытаюсь вырваться, но не выходит. Этот самовлюбленный, смазливый гад не отпускает. – Отвали!

– Я тут краем уха слышал, что тебе бабки позарез нужны.

– Нужны, дальше что? Да отцепись, ты! – дергаю рукой.

– Угомонись, Чудовище, у меня к тебе предложение. Денежное. Бабок отвалю, шаришь?

Любопытно очень. Спать с ним он точно мне не предложит, раз я ему настолько не понравилась, да и девчонок возле таких, как правило, пруд пруди, к тому же бесплатно. Тогда что ему от меня нужно?

– Замуж за меня выйдешь?

– Чего? Совсем дурак? Или обкурился?

Глава 2

(Даниил)

– Бес, ты чего такой смурной? Видок у тебя конечно…

– Отвали, Красавчик, фигово мне, – морщится мой лучший друг Ромео. И я знаю, почему его так колбасит. Просто он идиот.

– А я предупреждал, чтобы ты не лез во все эту хрень с чувствами. Что, в бараний рог скручивает?

– Еще как, видно же. Все, мы теряем Беса, – подкалывает его и Городок. – Ромео, не грусти, лучше девчонку цепани.

– Ты че, Городок, его теперь только святоша и цепляет, да, Бес? – подкалываю Ромыча.

– Издеваетесь, кони? А еще друзья, называется, – совершенно не обижается он. Знает, что мы всегда за него.

– Просто в этот раз ты попал по теме любви. А это уже не наш ориентир, да Арс?

– Да, – довольно выпускает вверх дым.

– Слушай, Городок, ты-то чего поддакиваешь? Со мной-то все понятно. Я красавчик и у меня полно бабла, вот девочки вокруг меня и вьются словно пчелы. Я только не пойму, почему возле тебя, мать твою, не меньше? Ты-то чем цепляешь?

Арсений друг Беса, поэтому мы в одной компании. Он обычный, неплохой, просто мне его характер не особо понятен. Какой-то он мутный, короче. И иногда подбешивает. А в целом мы дружим. И конечно он смазливый, я не спорю, но не как я.

– А разве это не очевидно? – усмехается. – Я трахаюсь, как боженька.

– Ой, Арс, лучше заткнись и не порть мне аппетит. Лучше сгоняй до бара, закажи еще бухла.

– Да, Арс, и не упоминай бога в связке со словом трахать, я тебя умоляю, – морщится Ромыч.

Ржу.

Городок поднимается и чалит за выпивкой. Его нет пару минут, затем пять, десять. Напрягаюсь, куда он пропал, кретин? Толкаю Ромео.

– Где Арс?

– Некит, где Городок? – переадресовывает вопрос Осипову.

– Так он вроде сразу мимо бара проплыл.

Рома достает телефон и пишет сообщение знакомому охраннику, который сейчас на входе стоит.

– Мля, – подрывается, как только приходит ответ. – Арс с кем-то возле выхода толкается.

Бросаю чертов кальян и тоже подрываюсь. Я хоть и не из компании Волковской, но меня считают своим. Поэтому в стороне никогда стоять не буду, если пацанов прессуют.

Я по большей части за стрелковое, но и кулаками помахать не прочь. Люблю, знаете ли, размяться.

Выходим из клуба, и я сразу замечаю потасовку.

– А, понятно, – киваю в сторону Арса. Он с зелеными закусился. – Сейчас будет жаришка.

Зеленые это выродки, которые ходят под Зеленцовым. Он местный Эскобар, мать его. Короче, мочить их надо всех, чем мы с Бесом сейчас и займемся.

Охранники нас даже не тормозят, знают, что бесполезно, у нас давно вражда с этими утырками. В одном клубе пересекаться взрывоопасно, но эти мрази, походу, совсем страх потеряли. Пора им напомнить, что на нашей территории толкать дрянь запрещено. Кем? Нами.

Хватаю первого попавшегося под руку зеленого и вмазываю ему. Тут же на очередь идет следующий. Махач замешивается знатный. Даже губу слегка коцнули мне, твари. Ерунда, по сравнению с тем, что эти кончи уже лежат на асфальте и харкают собственной кровью.

– Красавин, падла, ты еще ответишь за свои понты, – один еще чего-то возмущается, голос подает. Зря, ох, зря.

– Слишком живой, что ли, мразина? – с ноги вмазываю ему по таблу, естественно в мясо. Нехрен дергаться. А потом еще раз, для закрепления результата, так сказать.

– Все, Даник, – оттаскивает меня Ромео. – Тормози, красивый, а то ментов ща пригонят.

Возвращаемся за свой столик. Накатываю еще крепкого, для расслабления. Ну, и согнать злость и накативший адреналин. Вытираю большим пальцем нижнюю губу, усмехаюсь.

– Даник, переборщил малость, – выдает Арс.

– С хрена ли? – кидаю ответку. – Я никогда не перебарщиваю, только положенное раздаю. А этих тварей вообще гасить надо до победного.

– Ты в курсе кого покромсал?

– Да мне посрать, Городок. Зелень на то и зелень, чтобы ее косить.

– Дань, остынь, – еще и Бес какого-то фига на его сторону встает. – Арс прав, лишканул ты немного. Это Варданов, сын одного адвокатика, как бы тебе проблем не навалили из-за него.

– Кому? Мне? – смеюсь над ними. – Где они, и где я! Все, пацаны, тусим, оттягиваемся.

Еще около часа мы бухаем, потом Ромео совсем плывет. Откидывается на спинку дивана и закрывает глаза.

– Ты чего, братка? Совсем хреново?

– Не то слово. Ничего не помогает, ни махач, ни бухло. Ни. Че. Го.

– Я вообще не понимаю, какого ты паришься. Ну подумаешь, девчонка. Сам за ней таскаться начал. Тебя никто не заставлял, между прочим.

– Ну да, с тобой не сравнить. Как там твои приготовления к свадьбе, кстати?

– Лучше не спрашивай, – тут же пропадает все настроение. – Ром, это же звездец какой-то. Вот скажи, что мне делать, а?

– Смириться и получать кайф от жизни?

– Да ну, нахрен! С кем? С Лясовой? Она ж лошадь надувная. Я даже прикасаться к ней не хочу. Не то, чтобы спать в одной кровати. Думаю перед загсом сожрать свой паспорт. Или застрелиться.

– Остынь, Дань, – угорает, болезный.

Ему-то хорошо, он по своей воле втюхался, никто ему не навязывает, с кем спать и на ком жениться, в отличии от меня. Родаки все за меня решили. Вернее сказать, деньги все решают. Выгодные браки и бизнес, вот что главное в понимании моей семьи. Поэтому о том, хочу ли я жениться, меня даже никто не спрашивал, подобрали породистую кобылу и просто поставили перед фактом.

– Не, Ромыч, я хочу свободы. И драть красивых телочек. А ты знаешь, каких я люблю. Лясова вообще не мой вариант.

На секунду Рома отвлекается от разговора, вперившись куда-то, а потом увидев кого-то в толпе, подзывает к нам.

– Красавчик, я тебе темненькую нашел, как ты любишь, – радостно заявляет. – Это… как тебя там…

Оборачиваюсь и смотрю, кто к нам топает. Мордаха конечно симпатичная. Фигурка тоже зачетная, вроде все, как я люблю. Правда, ростом мелкая. Ей восемнадцать-то хоть есть? А! Так это же подружка его святой Есении. Тогда вообще отпад, в их компашке все не от мира сего. Так даже интереснее. А то вешалки надоели уже.

– Вероника, – рычит она, скрестив руки на груди.

– Вот, правильно, я так и сказал. Вероника. О, Чудова, кажись ведь? – паясничает наш Ромео. Угораю с него. Молодец, ему на все похрен. Он даже имен не запоминает. Хотя, со Светловой косяк вышел.

Встаю и оцениваю претендентку для моего досуга. Прикольная, я бы даже сказал, зачетная. Но все впечатление резко портится, стоит мне заметить в ее волосах яркую прядь. Вот зачем себя так уродовать? Нет, я не то, чтобы прям против украшений во внешности, но сейчас конкретно так триггернуло.

– Ну, такое себе. Не фонтан, – бесит меня эта прядь цвета вырви глаз. – Стрем, короче. Как говоришь, Чудова? От слова чудовище?

Жду соответствующей реакции. Такие ведь не просто так пытаются выделиться? Еще и одеваются в какие-то непонятные бесформенные мешки. Выпендреж показывают, одним словом. Ну давай, полторашка, жги, я в предвкушении. Покажи свой характер. Хотя тут и показывать, уверен, нечего. Так, очередная нитакуся, которая предсказуемо уже через десять минут будет отсасывать мне на заднем сиденье.

Но та какого-то хрена срывается с места и бежит к выходу. Мне показалось, или типа заплакала? Писец. И что это?

– Даник, тебе не угодишь, – усмехается Ромео.

– Олень ты, Даник, – вдруг подрывается Городок и топает на выход. Торможу его, дернув за плечо. Но тому пофиг, лишь отбрыкивается. – Она соседка моя вообще-то. У нее проблемы в семье и с бабками, еще и ты со своими шутками.

– Осади, Арс, я сам все разрулю, ок? Можешь не переживать за свою соседку, – все же торможу Арса.

Выхожу на улицу и догоняю Чудову. Та еще и сопротивляется.

– Угомонись, Чудовище, у меня к тебе предложение. Денежное. Бабок отвалю, шаришь?

Уже возник в моей голове охренительный план, как поставить раком всех и сразу. И родаков, и Лясовых, и всех остальных, кто думает, что может управлять моей жизнью.

– Замуж за меня выйдешь?

– Чего? Совсем дурак? Или обкурился? – таращит на меня… ого, какие у нее глаза зеленые! Секунду торможу. Дергаю головой, чтобы очухаться. Словно занырнул, чесслово.

– Ну так что, по рукам? – протягиваю руку. Мне никто не отказывает. А от такого предложения и вовсе как бы в обморок не упала.

Уже представляю физиономии родаков, когда я вместо породистой кобылы, что они мне выбрали, приведу вот такое вот недоразумение с розовыми прядями и в бомжатской одежде. Улет!

– Отвали, Красавин, – с ненавистью выплевывает она. А мне смешно смотреть сверху на эту чихуахуа, которая огрызаться пытается. Так еще и ошейник имеется! Страшно, очень страшно. Аж в голос продирает заржать. – Ты мне противен.

В смысле?

Ну ни хрена себе, поворот! Да за такое предложение любая сейчас, только свистни, запищит и описается от радости, а эта еще и посылает? Кем она себя возомнила?

Глава 3

(Вероника)

– Я вообще-то серьезно, – хватает меня за руку, не позволяя уйти. – Мне просто галочка нужна, понимаешь? Тупо отметка в паспорте, чтобы предки отвалили.

– Родителей решил позлить? Это не ко мне.

– Да любая согласится, тем более за бабки, чего выпендриваешься? – кривит свою смазливую рожу.

– Ну, если любая согласится, так и найди себе любую. А от меня отвали! Понял?

– Мне любая не подходит. Мне ты подходишь. Эффект будет круче, когда они увидят такое.

– Какое? – вздергиваю подбородком, стараясь снова не разрыдаться.

– Да вот такое, как ты – чудовище, – усмехается он. Вот козел!

Держусь из последних сил, чтобы не расплакаться. Спасает Городецкий, который выходит вслед за нами из клуба.

– Даник, я домой сваливаю, закинуть?

– Нет, я не домой, – отказывается Красавин.

– Арсений, возьми меня с собой, я тоже домой, – смотрю на соседа умоляющим взглядом.

– Прыгай, мелкая, подброшу.

Хоть что-то хорошее сегодня случилось.

Сажусь в машину Городецкого и пристегиваю ремень. Знаю, что он гоняет так, что вперед смотреть страшно.

– А ты разве не пил? – остерегаюсь я.

– Не трусь, мелкая, я сегодня, как стеклышко. Завтра обещал твоей маме остатки вещей перевезти.

– Спасибо, Сень. Думала, этот кретин не отцепится от меня. Больной на всю голову.

– Не обращай внимания, мы все не ангелы, – усмехается и выруливает с парковки клуба.

Только Арсению я разрешаю называть себя мелкой. Все потому, что мы как родные брат и сестра. Мы росли в одном дворе, катались на одном велике, ели булку с маком напополам. Он видел меня и сопливую, и с ободранными коленями. Арсений, бывает, и вступается за меня.

– Ты как, норм? Какого лешего в клуб одна приперлась? – бросает на меня укоризненный взгляд через зеркало.

– Я не тусить. Хотела официанткой попробовать.

– И как?

– Не взяли, – вздыхаю и отворачиваюсь к окну.

– Ну и хорошо. Нечего тебе там делать. Лучше нянечкой какой-нибудь, или хотя бы в пиццерию.

– Ага, все везде забито. Меня нигде не ждут.

– Ник, я предупредить хотел. Я через пару месяцев в армейку сваливаю. Поэтому не теряйте.

– Серьезно? – нахмурив брови, снова чувствую, как по моим щекам стекают слезы. Ну вот, единственный, кто мне хоть как-то, пусть и изредка, но помогал, и того не будет рядом целый год.

– Да ладно тебе, все будет пучком. Теть Оля сейчас приспособится на новом месте и все будет ок. Да и ты вон сама уже взрослая. И без дяди Сережи справитесь, пусть лесом идет этот контрацептив штопаный.

– Спасибо, хоть кто-то меня иногда поддерживает, – вымученно улыбаюсь.

Возвращаюсь домой и застаю маму в кухне. Она сидит над остатками посуды и складывает уцелевшую в коробку. Осколки же отправляются в мусорное ведро.

– Помочь? – поджимаю губы.

– Нет, поздно уже, – тихо отвечает, хоть в квартире больше никого нет. – Иди ложись спать, тебе на учебу завтра.

– Мам, не переживай, мы и без него справимся, вот увидишь.

Так и не дождавшись ответа, иду к себе в комнату. Ну, как к себе, уже нет. Нас попросили освободить квартиру. Ладно хоть у мамы знакомая в риэлторском агентстве работает, смогла быстро подыскать нам недорогую квартирку. Туда-то мы и переезжаем.

Уткнувшись в подушку, даю себе проявить слабость и расплакаться. Ну почему все так? Почему он нас бросил? Вот так, вышвырнул из своей жизни. Да, бывает, что взрослые разводятся. Но причем тут дети? Разве они тоже перестают быть друг другу родными людьми? Почему папа так просто отмахнулся от меня? Может, думает, что я недостойна быть его дочерью? Неказистая, мелкая. Как он сам и говорил, ни кожи, ни рожи. Просто я раньше думала, что родительская любовь безусловна. Но, как показывает практика, даже это не так. И от понимания внутри меня распространяется горечь и разрушает. Доводит до отчаяния. Я ничтожество. Да меня даже в официантки не взяли. А кое-кто даже чудовищем назвал. Наверное, так оно и есть, просто я раньше пыталась это не замечать, питалась оптимизмом.

Утром просыпаюсь с трудом. В зеркале и впрямь чудовище: глаза опухшие, волосы торчат, пижама, как из задницы, видимо, ночью я сильно ворочалась.

– Никусь, держи, это адрес квартиры. После занятий приедешь сразу туда, хорошо?

– Да, мне Арсений вчера сказал, что отвезет наши вещи.

– Только не задерживайся, поможешь мне разобрать, – все таким же безжизненным голосом говорит мама.

Киваю в ответ и хватаю свой рюкзак.

До колледжа добираюсь быстро. Жду Есю возле ворот. Та идет по тротуару тоже без настроения.

– Привет, ты чего? Из-за Ромы расстроилась? – подхватываю ее под руку и мы вместе идем ко входу.

– Он вчера приезжал.

– Куда? – округляю глаза. – К вам?

– Угу, пришлось как Лида, тихо сбегать из дома.

– И что?

– Поговорили. Сказал, что уезжает на соревнования с Гранкиным. Я обещала встретить.

– Ох, Есь, – вздыхаю. – Ты б не верила ему, сама знаешь, какой он. И друзья у него те еще козлы.

– Знаю, Никусь, но поделать ничего не могу, сама знаешь, сердцу не прикажешь ведь. А ты как? Что с работой?

– Да не переживай, выкручусь, как-нибудь. У меня хотя бы мама на моей стороне, – без задней мысли выдаю я, но потом поняв, что ляпнула лишнего, быстро прикусываю язык.

На парах мы с ней сидим обе тише воды, ниже травы, обе без настроения, каждая по своей причине. Все, что говорит преподаватель, я записываю, но в голове ничего не откладывается. Все мысли, где бы найти работу, которая позволила бы мне еще и учиться, и стоит ли еще раз попытаться поговорить с отцом?

После пар выходим из колледжа. Еся собирается провожать своего Бессонова, а я вбиваю в поисковик свой новый адрес. А когда поднимаю глаза, вижу на парковке знакомую тачку. Пальцы сами по себе сжимаются в кулак. Что этот придурок тут опять забыл?

Красавин стоит рядом с машиной, а его самого уже облепили девчонки. Там же уже и наша Рита Павлова. Ну, не удивительно, что мухи летят на такое г, как Красавин.

– Все, рассосались, – отмахивается Красавин от девиц. – Давай быстрее топай, я так-то тебя жду, – возмущается он, смотря в мою сторону.

Кому это он? Оглядываюсь и понимаю, что позади меня никого.

– Чудова, мять тебя, шевели булками, – нетерпеливо подгоняет меня.

Какого черта он так ведет себя со мной? Я вообще-то ему ничего не обещала. И не должна ему ничего. И не его девушка.

– Да пошел ты, – фыркнув, шагаю в сторону автобусной остановки. Но даже лопатками ощущаю, что на меня смотрят несколько пар удивленных девичьих глаз.

– И Красавин туда же? – слышу возглас одногруппницы.

– Ага, я чет тоже не пойму, у нас что, пошла мода на некондицию? – болтают Павлова со своей подружкой.

Это она меня некондицией назвала? Совсем все оборзели?

На этот раз я не сдерживаюсь. Нервы окончательно покидают чат. Останавливаюсь и резко разворачиваюсь. Пру на Павлову и ее подружку Диану. Некондиция, значит?

Наверное, на моем лице слишком явно читается ярость, потому что Павлова начинает пятиться. И правильно делает, видимо, мозг еще борется за осознанность и полезность в ее голове. Потому что с меня хватит!

– Лучше не приближайся, ущербная, – предупредительно выставляет палец.

Еще и ущербная? Сейчас я покажу и ущербную, и некондицию, и никчемную! В общем, все накопилось, а теперь несется, как снежный ком с горы. А я на Риту.

Приблизившись, я не раздумывая хватаю Павлову за волосы. Та начинает визжать и махать руками, задевает своими длинными ногтями мне щеку, царапает ее.

И мы бы точно подрались, если бы не вмешались парни. Павлову схватил и потащил от меня Осипов, а меня кто схватил, я сразу и не разобрала даже. Была слишком взвинчена и зла. А когда увидела Красавина, меня словно ледяной водой окатили. Ну и черт с ним, пусть думает обо мне, что хочет! Надоели все!

Он тащит меня к своей машине и силой заталкивает в нее. Я плачу, чувствуя, как моя щека щиплет от слез.

Когда садится в машину, заводит мотор. Какого черта?

– Еще и царапина теперь на щеке. Ну ты, Чудова даешь. Полный ахтунг! – с восторгом разглядывает меня. Совсем больной?

Тянется к бардачку и достает влажные салфетки. Кладет мне их на колени.

– Спасибо, – бросаю и прикладываю влажную ткань к ранке.

– Говори адрес, подброшу, – усмехаясь, смотрит на меня.

Вообще не понимаю, чего он ко мне прицепился?

– Сама доберусь.

Отворачиваюсь и пытаюсь ухватиться за ручку, чтобы открыть дверь. Но тупо не могу понять, где она, и как открывается. Чертовы навороченные тачки!