Второе пришествие Христа. Евангелие от Елены

– Даже если любая из моих стареющих в Находке бывших станет уверять вас: «Да! Всё это именно так и было. Только, на самом деле, он бросил меня с детьми!» Не верьте ни единому её слову! Это чистой воды враньё!

– Но если во времена Достоевского читатели это ещё понимали, – усмехнулась я, – обладая обширным интеллектом и глубочайшим пониманием прекрасного, то в наше время массового искусства, когда читатель обладает лишь рассудком, падким до безобразного, боюсь, что уже нет.

– И тут же начнёт обвинять меня в том, что я изображаю его любимых Учителей вовсе не так, как он привык их воспринимать. Забывая, что Художник только потому и пишется с большой буквы, что не только видит, но и изображает привычные всем вещи вовсе не так, как другие – обыватели с их рассудительным рассудком, готовым засудачить тебя до дыр!

– Ох уж этот рассудок, он всё норовит принять за чистую монету! – усмехнулся Ганимед. – Ведь для рассудка важно установить, что данная ему монета является именно той, за которую она себя выдаёт. А не её чистота – её потенциал!

– Так о чём тогда твоя книга? – не поняла Креуса.

– О себе-любимом. Сочинение на тему: «Как я провёл лето!»

– Что-то типа дневника?

– Ну, да. Роман-исповедь. Где я тщательно описываю собственные заблуждения. После чего я уже вижу всю картину своей жизни в целом и могу описывать её под новым углом зрения, позволяющем мне от неё отстраниться. Как будто бы всё это происходило не со мной, а с каким-то недотёпой, которого все вокруг обманывали. А он им в этом, дурашка, с энтузиазмом помогал! Оказывается, это и есть то, что называется «эстетическое восприятие».

– Но тогда почему ты решил, что ты – Творец? – усмехнулась Креуса. – У тебя «синдром Наполеона»?

– Архангелы недавно послали мне осознанное сновидение с фрагментом моего будущего, которое я, как проснулся, тут же записал. Прочитать?

– Ну, давай! – улыбнулась Креуса.

Творец достал из портфеля тетрадь и стал читать:

«Оглядев себя, я обнаружил, что сижу в тёмно-серой рясе у стены многоэтажного здания прямо на тротуаре. В моих длинных волнистых волосах было полно перхоти, и я понял, что их снова пора помыть.

Мимо проходили американцы всеразличных рас, недоверчиво поглядывая на бородача в рясе. А одна молоденькая афроамериканка в белой блузе и серой юбке средней длины пожалела меня и кинула несколько смятых купюр, приняв за нищего.

Я дёрнулся, понял всю унижающую меня ситуацию, встал и быстро пошёл прочь по тротуару. Девушка посмотрела на кинутые на мостовую купюры, от которых я шарахнулся в сторону, но не стала их подбирать и, покачав головой, пошла прочь.

Набрёл на какой-то книжный магазин и увидел сквозь витрину свою книгу, выставленную на деревянных стеллажах наряду с другими хитами продаж. Псевдонимб был указан сверху. А чуть ниже название: «Книга Жизни».

Пока я рассматривал витрину с новинками, из магазина вышла продавец. И приняв за нищего, попыталась прогнать вон. Но я указал на книгу:

– Я её автор.

Та поняла, что ряса и длинные волосы с бородой это моё амплуа, призванное продвинуть книгу, и переменилась в лице:

– Проходите в магазин! – пригласила она уже тёплым тоном. – У нас тут после издания вашего бестселлера появились и другие новинки. Не желаете взглянуть? Вот автор, который вас «затмил», – улыбнулась девушка, указав на книгу модного теперь автора.

На что я не стал даже заходить и лишь скривился:

– У меня-то подлинное искусство! И этот однодневка мне неровня!

На что продавец стала предлагать мне мою же книгу:

– Купите один экземпляр, будет что подарить своим знакомым.

– Но я в Америке ещё никого не знаю.

– Вот и будет повод хоть с кем-нибудь познакомиться! – настаивала она на покупке. – Покажете им свою книгу, и вас тут же начнут уважать!

– Но я не взял с собой денег, – возразил я, пожалев уже, что не подобрал брошенные на асфальт купюры.

– Может быть, карточка? – настаивала продавец.

– В моей рясе нет карманов, – улыбнулся я и символически похлопал себя по бокам.

– Но вы же можете продиктовать мне номер счёта в банке, – не сдавалась та.

– Я его не помню, – улыбнулся я и стал от неё уходить быстрым шагом.

Прошёл пару кварталов, забрёл в подворотню и увидел там синюю спортивку. Проходя мимо, вдруг заметил, что на заднем сидении лежит книга именно того автора, который меня «затмил».

В машине никого не было. Я нерешительно дернул ручку. Машина оказалась не заперта. Огляделся по сторонам, взял книгу и стал читать, облокотившись о заднее крыло пятой точкой. Решив, что тут же отдам её хозяину, как только тот появится, да и всё тут.

Читать по-английски было намного тяжелее, чем говорить. Тем более что автор активно использовал «герменевтический круг» и другие литературные приёмы. И так как через пару минут никто так и не появился, я открыл нараспашку заднюю дверь, уселся ногами наружу и продолжил чтение. А ещё через пару минут залез в машину с ногами. Сидеть стало гораздо удобнее.

«Нет, он мне не конкурент!» – решил я, разочарованно закрыв книгу.

И тут возник Никто!

– Ты чего это уселся в мою машину?! – стал возникать тот на подступах. Всё отчётливее.

– Да, вот, хотел книгу посмотреть, – стал я непроизвольно оправдываться. Вылез наружу и протянул книгу хозяину.

– А кто тебе разрешал?! – напирал тот. – Это что, твоя книга?!

Когда он подошел на ударную дистанцию, я рефлекторно хотел нанести упреждающий удар. Но тут же мысленно стал раскаиваться: «Прости меня, Господи, что я на него разозлился».

Тот увидел, что нарушитель порядка повесил нос, и одобрительно хмыкнул:

– Ладно, не переживай! Я и не хотел тебя бить.

– Да я перед Богом каялся, а не перед тобой. За то, что хотел тебя тут же вырубить.

– Повезло тебе, что ты передумал!

– Почему это? Я последние два года активно занимался физическими нагрузками и в прекрасной форме! К тому же, у меня нокаутирующий удар, которым я и хотел тебя тут же вырубить, чтоб не драться.

– Потому что ты уже старый, а я – молодой! К тому же, я боец NFC!

– Ты боец NFC?! Круто!

– Я в последних боях участвовал! Не узнал?

– Нет. Я смотрел телевизор, когда чемпионом мира был Майк Тайсон.

– Да, давно это было. Меня, кстати, Джим зовут, – протянул он руку. – Джим Крайслер. А тебя?

– Алексей Иванов! – пожал я твердую руку спортсмена. – Я, просто, и сам писатель, а в магазине продавец мне сказала, что этот писака затмил мою «Книгу Жизни».

– Ещё бы! – усмехнулся Джим, забирая книгу. – Да, я читал твои книги! Но читал их в электронном виде, а не на бумаге, как ты советовал.

– Ну и как, понравились?

– Да. Особенно, «Мягкая Сказка»! Мегера – просто класс! А ещё мне понравились там твои похождения с Йориком. Напиши про него что-нибудь ещё. С удовольствием почитаю!

– Хорошо, постараюсь что-нибудь вспомнить.

– Но больше всего мне понравился «Ассортир»!

– Ну, ещё бы! Это моя самая последняя книга. А потому-то и самая лучшая!

– А в «Сиринге» мне понравился тот момент с внезапным появлением Волшебника. Я потом в других книгах только эти моменты и искал. Книга Жизни» тоже ничего.

– Ничего? – оторопел я, так как считал эту книгу самой важной.

– Да и «Кассандра» тоже мне понравилась.

– «Кассандра»? – ещё больше удивился я. – Это моя самая первая книга, поэтому я считал её самой слабой.

– Да нет, нормальная, – возразил Джим. – Правда, там, места, где эти твои диалоги с Дезом, я пропускал, если честно. Слишком нудные они. Тем более что ты и сам писал, что те, кто не являются поклонниками нон-фика, могут пропускать их. Вот я их и пропускал.

– Так я написал это, чтобы ты прочитал их, когда будешь читать мои книги во второй раз. Но уже – как нон-фикшен! К тому же, все мои шутки становятся понятны только после повторного прочтения, это моё ноу-хау! Ты прочитал мои книги во второй раз?

– Нет, конечно!

– Значит, ты так ничего и не понял.

– Да всё я понял! – отмахнулся Джим. И достал из машины бутылку бренди. – Будешь?

– Нет, – съежился я.

– Почему это? – удивился Джим, отвинчивая крышку. – Я хотел бы отметить нашу встречу! – выпил он с горла и протянул бутылку.

– Религия не позволяет, – показал я на рясу. И снова передёрнулся при виде того, как Джим приложился к бутылке. – Это тебя убьёт!

– Не каркай!

К машине подошла девушка и глянула исподлобья.

– Да не смотри ты на него так! – махнул рукой Джим. – Это его сценический имидж, он писатель. Познакомься с Лайзой.

– Алексей Иванов! – улыбнулся я. – Я явился в Америку, чтобы продвигать «Книгу Жизни».

– Явился? – усмехнулся Джим. – Извини, забыл, что боги не приходят, а являются!

– Ну, да, – улыбнулся я, – термина «телепортация» тогда просто не было.

– Да, я читала ваши книги.

– Присядем? – предложил Джим.

Лайза села возле меня на заднее сидение, и я почувствовал себя рядом с ней крайне неуютно.

– У тебя зрелый невроз! Поэтому ты видишь мир в негативном ракурсе.

– Да, врачи мне об этом говорили, – подтвердила Лайза. И пристально оглядела гостя с головы до ног.

– Я мог бы тебя вылечить, но для этого надо дней десять.

– Ты куда-то спешишь? – удивился Джим.

– Не могу же я тут с вами целых десять дней болтаться? У меня дела.

– Может, поедим чего-нибудь? – предложил Джим и завёл машину.

– Но я не взял с собой денег, – возразил я. И снова пожалел, что не подобрал те купюры.

– Чтобы никто не понял, что ты миллионер? – не поверила Лайза.

– Вот он и делает вид, что «беден, как церковная мышь»! – засмеялся Джим, показав на рясу.

– Я скрываюсь тут, если честно. Вы просто не понимаете, какие у меня теперь могущественные враги. Мне пришлось уничтожить тех, кто пытался запретить «Книгу Жизни».

– Физически? – оторопела Лайза.

– Нет, блин, интеллектуально! – засмеялся Джим.

– Астрально! Вы просто не представляете ещё, что это за грозное оружие! Демоны выгорали изнутри медленно и задорно! Прекрасно понимая, в отличии от Задорнова, за что именно это с ними происходит.

– Ладно, колдун, поехали, я тебя угощу! – засмеялся Джим. – Или ты думаешь, сколько я зарабатываю на боях?

– Видимо, вполне достаточно.

– Видимо? Видимо-невидимо! – рассмеялся Джим и нажал на газ.

– Видал? Это он после твоих книжек так заговорил.

– Я называю это «родная речь».

– Ты давно ел? – оглянулся Джим.

– Дня два назад. Поэтому пока что не особо хочу.

– Два дня назад?! – удивился Джим. И выехал на Центральную улицу.

– Я давно уже перешел на питание кишечником и теперь могу есть раз в три дня. Но с удовольствием поел бы!

– Ещё бы! – усмехнулся Джим.

– А я думала, что ты всё врал про питание кишечником.

– Да я вообще в своих книгах ничего не врал. Там описаны реальные упражнения, которые я практикую.

– И что, ты теперь снова Господь Бог?

– Да пока что не особо, – стушевался я, избегая гордыни, – сам хочу посмотреть на то, что из этого получится.

– Тебе стейк заказывать? – спросил Джим, паркуя машину возле закусочной.

– Конечно! – улыбнулась Лайза.

– Ты хочешь оставить всё, как есть? – удивился я.

– Но при чём тут стейк?

– Моисей же сказал: «Не убий». Каждому! Навсегда. Чтобы именно ты прямо сегодня не ела мясо.

– Я думала, что эта заповедь запрещает убивать ближнего.

– Ага. Ты, вообще, читала «Ветхий завет»? Это вестерн, не лишенный залихватского исторического куража! А «Новый завет» я вообще вначале читал как социальную фантастику. Ведь там описывается то, чего не может быть по мнению обывателя, каким я был, пока не начал практиковать религию. И на собственной шкуре не убедился в том, что там всё-всё по-настоящему!

– И даже яблоко «добра и зла» это не метафора?

– Нет, яблоки сладкие. А Блаватская писала, что неофитам сладкое есть нельзя. Потому что сладкое вызывает неукротимое сексуальное желание духовно «убить» ближнюю.

– Убить ближнюю? – оторопела Лайза и ударила Джима в плечо. – Я же говорила! Только дружба!

– Я давно уже не верю в дружбу мужчины и женщины. Это иллюзия.

– А она не только в это свято верит, но и проповедует эту ересь в каждом своём поступке! – усмехнулся Джим. – Не давая мне и шанса доказать, что я люблю её.

– Ты зря отказываешься. Если Джим и в самом деле искренне тебя любит, то это поможет вылечить твой невроз.

– Ну, только если в медицинских целях! – глубоко вздохнула Лайза.

– Но не чаще, чем один раз в месяц! – сразу предупредил я. – Чтобы Джим смог сублимировать достаточное количество энергии. Иначе эффект будет обратным.

– Два стейка, два пива, три картофель фри и молочный коктейль для этого «ботаника». Без сахара! – подмигнул Джим. И протянул деньги официантке.

– Что ж, холодильник опять победил Бога, – вздохнул я, как только принесли еду, и запахло хорошо прожаренным стейком. Сглотнув слюну. – Пойми, – обратился я к Лайзе, которая впилась зубами в стейк, – энергия духа покидает тебя всякий раз, как только ты ешь мясо или пьёшь спиртное. Это Создатель на планете Тронный Зал специально так создал наше тело, чтобы каннибалы не становились духовно продвинутыми. Как архидемоны, которые смогли эволюционировать из полутораметровых тараканов ещё до изобретения тела Вечного, постоянно вращая клешни, – показал я, начав быстро-быстро вращать кисти рук. – Так что мне, как позавтракаем, придётся вас покинуть. К сожалению.

– Ты больше не хочешь с нами кататься? – удивилась Лайза, пережёвывая сочный стейк. И вытерла рот салфеткой.

– С бесами – нет. С потенциальными ангелами – сколько угодно!

– Теперь ты и меня теперь обзываешь, да? – усмехнулся Джим. – А я хотел пригласить тебя на бой! Сегодня вечером я выступаю, мог бы посмотреть. Бесплатно! Я могу провести двоих.

– Бес – это термин, означающий духовно нищее существо. То есть без «прибавочной» энергии, как сказал бы Карл Маркс. К тому же, если ты ведёшь себя, как исчадье ада, поедая своих ближних, то кто ты? «Ангел» и «бес» это не комплимент и не ругательство, это термины, определяющие твою сущность и, как следствие, поведение. Бог хочет, чтобы ты был близок к нему не только на словах, изучая писания, но и на деле.

– «По делам вашим дано вам будет»7, – улыбнулась Лайза, запивая стейк пивом.

– Так сказать, экзистенциально, на практике. А красиво рассуждать о высоком каждый может, тут ума не надо. Изменить своё бесовское бытие на ангельское – вот в чём вся фишка!

– Основной вопрос экзистенции! – поправила Лайза.

– Нет, далеко не каждый сможет, – возразил Джим, доедая стейк. – Очень много тех, которые и рассуждать не могут, как мы.

– Но это не делает тех, кто умеет рассуждать, лучше! Только дела.

– Постепенно изменяя свою природу с бесовской на ангельскую, – поняла Лайза. Раздумывая уже над тем, заказывать ли ещё пиво, вертя стакан.

– Или ты думаешь, как я каждый рейс изменял свою наивно-демоническую природу? Я бросал грешить. То есть – пить, курить и есть мясо. Раскаивался во всех грехах и начинал изучать философские трактаты.

– В свободное от работы время?

– Откуда мне было знать, что то состояние самоуглубления, в котором я периодически находился в рейсе, называлось «самадхи»? Для меня это было «рабочее состояние разума», в котором я, закрыв уши руками, еле-еле улавливал ускользающие от меня тончайшие мысли. Как Пророк в шатре надевал шапку из бурнуса, чтобы никто из людей не мешал ему слышать слова Аллаха. Или – Моисей, когда уходил для этих целей ото всех высоко в горы. И не предполагая тогда, что само это состояние, оттачивающее меч разума, может иметь хоть какую-то ценность. Ведь для меня, давно уже постигшего идеапластичность сознания, важно было не оно, само по себе, а лишь его плоды, которыми я мог угостить читателя в садах своих книг. Ведь я тогда искренне верил материалистам, что я – кусок мяса. И ничего больше. Пока не начал ощущать, что мои крылья, когда я их раскрываю, гораздо больше нашего судна. А другие моряки недоумевали: «Зачем тебе это надо?» И невольно отмечали, что после того, как на меня от Николая Угодника нисходил Святой дух, я всё больше становился похож на Христа.

– Изменяя твоё физическое тело? – удивился Джим.

– Павел же сказал: «Христос – в каждом». Вот Христос во мне и актуализировался по мере духовной трансформации. А один матрос из нашей четырёхместной каюты даже хотел набить мне за это морду! Лица, прости господи.

– По наущению Сатаны! – поняла Лайза и передумала пить пиво. – Молочный коктейль! – крикнула она официантке и посмотрела на меня. – Два! И булочку!

– Но я уже наелся, – возразил я, допивая коктейль.

– Возьмешь с собой! – твёрдо сказала Лайза. – Я хочу, чтобы ты во время боя передавал Джиму энергию, как Моисей. А когда кто-нибудь возле нас станет есть хот-дог, ты не искушался и съел булочку.

– Да! У меня сегодня очень серьёзный противник, на кону большой куш! Если поможешь выиграть, поделим деньги!

– Ладно, деньги меня не интересуют, но я сделаю, что смогу. Только больше не пей спиртное, иначе моя энергия будет тут же «покидать неблаговидный сосуд».

– Но почему ты воспринял это сновидение, как послание архангелов? – нарушила тишину Креуса.

– Потому что архидемоны тоже не сидели, сложа руки! И время от времени посылали мне свои компиляции вероятного будущего. Формируя их из того, каким я его себе тогда представлял! Вначале они посылали мне во снах моменты, где я договаривался о переводе книги на японский язык. А уже непосредственно перед выходом книги в печать меня вызвали в высокий кабинет и спросили через молоденького переводчика, не собираюсь ли я организовать в Японии секту? Так как после «Аум-Сенрикё» им было запрещено издавать религиозную литературу. Тем более что в кабинете перед ними стоял длинноволосый бородач в тёмно-серой рясе, подтверждая опасения.

– И что же ты им ответил?

– «Я не собираюсь заниматься организацией религиозной секты ни в Японии, ни где бы то ни было ещё. Моя единственная задача – отомстить Америке за развал моей страны!»

– И – что?! – оторопела я.

– Переводчик наклонился к должностному лицу и перевёл эту фразу. Тот чуть подумал и кивнул. И переводчик поздравил меня: «Ваша книга будет издана!» Я проснулся тогда и долго думал над тем, что это было. Ведь я и не собирался мстить Америке, – усмехнулся Творец, – даже в страшном сне! А тем более – в столь неотличимом от реальности. Вспоминая то, что «я» же говорил. И быстро понял, что это был популистский ход с моей стороны. Ведь чиновник, принимавший сложное решение о том, публиковать ли мою книгу, как представитель более старшего поколения ещё помнил о том, что это Америка скинула атомную бомбу на Хиросиму.

– Чтобы чиновник захотел издать твою книгу в пику Америке? – удивилась я. Что всё так сложно.

– Тогда как на самом деле Америка сбросила атомную бомбу на Хиросиму вовсе не для того, чтобы «показать им, кто в доме хозяин». Ведь японцы так и не поняли этого ровно до тех пор, пока воины СССР не разбили их кантунскую армию в Манчжурии. А как раз для того, чтобы одержимые идеями англичан японские генералы перестали втягивать свою страну в войну с Китаем. И навсегда смирить их имперские амбиции.

– Чтобы утереть нос Англии, выбив Японию из обоймы англичан?

– Чтобы англичане больше не могли вооружать Японию и угрожать её боевым потенциалом ни Китаю, ни Корее, ни другим соседям. Включая СССР, партнера Америки в те благодатные времена. А были бы с тех пор сугубо мирными гражданами. Какими японцы благодаря Америке теперь и стали.

– Подорвав сбросом атомной бомбы на Хиросиму все дальнейшие планы англичан?

– Ведь Америка тогда, по сути, оказала Японии услугу, нанеся упреждающий удар. Если понимать о том, что могло (и уже тогда планировалось долгоживущими) произойти с японцами в ближайшем будущем. Что неизбежно произошло бы, не подставь Америка Японии своё братское плечо!

– То есть раз и навсегда положив – с бомбардировщика на Хиросиму – конец вечной вражды Японии со всем миром, – подтвердил Ганимед, – запретив им иметь войска и ядерное оружие.

– Но почему же тогда чиновник тебе поверил? – так и не поняла я.

– Шестьдесят четыре процента россиян проголосовали против развала СССР, но его всё равно развалили. Американские ставленники нарушили данную нам Богом свободу выбора! А как спрашивал апостол Петр: «Вы пытались обмануть Бога?!» Ты помнишь, что апостол тогда за это сделал?

– Нет.

– А чиновник ещё помнил! И полистав «Книгу Жизни», понял, что я не просто верю в Бога, как все, а общался на Летучем Корабле с архангелами! Вот чиновник и решил, глядя на мою рясу, что я тоже хочу отомстить тем, кто нарушил свободу выбора россиян в лучших традициях Петра!

– Так ты реально – Господь Бог? – удивилась Креуса.

– Да он развел его. Не ясно разве? Чтобы чиновник разрешил издать книгу! – засмеялся над ней Ганимед. – Просто одев на встречу с ним рясу!

– Да никого я не разводил! Если я действительно после тридцати трёх лет стану Господом Богом, то «Книга Жизни» станет на Земле новой религией, как у Кришны! – улыбнулся Творец Креусе, что была чуть тоньше лицом с едва заметными усиками Лизы Болконской8, которые он тут же поцеловал. Развеяв сказочно долгим поцелуем Творца все её заблуждения.

– А если станешь богом только на словах, то – фантастикой! – усмехнулась я, как филолог. Но увидев, как Андрей Болконский и его «маленькая княгиня» милуются, блуждая по развалинам моих сказок о себе, как о недоступной принцессе, снисходительно улыбнулась. – Что ж, я искренне рада, что ты наконец-то нашел героиню, которая будет наивно верить в твои сказки!

– Ты хочешь изменить сюжет моего романа? – удивился Творец.

– Мои пределы в вышине сложили гимны обо мне! – улыбнулась я и откровенно клацнула зубами белочки, обещавшей погрызть его орешек.

Как и ожидалось, Творец моментально оставил Креусу и пошел на абордаж. Но я смогла отбить нападение и не дала захватить себя в рабство, отогнав корму своей ладьи подальше. Как только он ущипнул меня за зад, как простую деревенскую девку на ярмарке, торговавшую аппетитными булочками. А не крутую нравом скандинавскую принцессу, которой, для полноты картины, теперь не хватало лишь секиры!

Но Творец не стал биться и вернулся к очарованию Креусы. Ему было всё равно, кто будет являться объектом для нападения его любви. Её низкопробковое положение? Видавшие виды одежды? Голодный, усталый от разочарований взгляд, выпавший в осадок тонкой грусти? Напротив, всё это лишь вспахивало векторное поле активности её любви к нему, подающему надежду погасить в ней все эти сигнальные лампочки. И протягивало пульт управления ею. Поэтому он положил голову ей на ноги, целуя руки, чтобы Креуса начала гладить его по голове, как своего котёнка. Ему было всё равно, кого очаровывать, лишь бы как можно быстрее приступить к сладкому.

На что я начала строить ему вновь прекрасные (то глубокие, как небесная синь, то игривые, как морская гладь) глазки с быстрыми бурунами эмоций, роившимися от вина в моих голубых глазах. И как только Творец поддался на мои чары и переложил голову на мои ноги, показала язык Креусе, желая отомстить ей за то, что она на этом пляже увела у меня Ясона.

– То, что ты имеешь и умеешь и является причиной возникновения у тебя обмана зрения, который и не дает тебе видеть дальше собственного носа! – улыбнулся Творец. – Зримое всегда обманчиво. Не подстраивайся под других, мир – вот лучший настройщик! Со-настройся с миром. Мир по-прежнему чист и прекрасен, как первобытный девственный лес. Мы сами запускаем в него волков, чтобы было от кого убегать и на кого охотиться. Перестань играть в чужие игры. Это – их игры. Ты не они. Ты – означает одна. Они – стадо. Преврати себя в заповедник. Сызнова стань ребёнком и поиграй в блажь!

Но я вспомнила свои прошлогодние приключения в детском лагере, поняла, что он будет только мешать мне куражиться. И снова к нему охладела.

Творец, недолго думая, снова переключился на Креусу. И тут же начал её обнимать, форсируя события.

Та охотно пошла ему на уступки и прошептала:

– Как только мы останемся наедине, я подарю тебе всё самое лучшее, что во мне есть! Прямо в платье!

И Творец это уже предвидел. По её глазам, которые столь выразительно ему сияли. По её таинственной улыбке. По рукам, которые стали уже обнимать его в ответ, безраздельно захватывая в свою собственность. В ответ на то, что Андрей Болконский стал столь же преданно обнимать свой утешительный приз. По сравнению с Элен. Надеясь сегодня же вечером им себя утешить.

– Грязно не то, что в сознание входит. А то, что из этого выходит на поле практики! – улыбнулся он Креусе. – Но стоит лишь вывернуть твою жизненную ситуацию обратно в теорию, как ты, увидев все свои недочеты и исправив их соответствующими поступками, тот час же начнёшь жить в сказке! – поцеловал он Креусу для наглядности. – Если же в тебе недостаточно художественной пластики, открой «Мифы и легенды древней Греции» и выработай свою мифологию поведения. Став для себя Зевсом, жестоко карающим тебя за любой проступок, а для других – Гермесом, несущим им благую весть от Бога – твоей высшей сущности! Постепенно ты станешь настолько совершенной, что откинешь все эти карнавальные маски, включая и маску Бога!