Кино под небом

Джо р. Лансдейл

Кино под небом

THE COMPLETE DRIVE-IN

Copyright © 2020 by Joe R. Lansdale

THE DRIVE-IN

Copyright © 1988 by Joe R. Lansdale

THE DRIVE-IN 2

Copyright © 1989 by Joe R. Lansdale

THE DRIVE-IN 3

Copyright © 2005 by Joe R. Lansdale

Introductions Copyright © 2009 by Joe R. Lansdale

© Андрей Локтионов, перевод, 2025

© Михаил Емельянов, иллюстрация, 2025

© ООО «Издательство АСТ», 2025

* * *

Цикл «Кино под небом» изначально посвящался другим людям, а также автокинотеатрам, которых уже не существует, и которые послужили для меня вдохновением.

Но это издание, леди и джентльмены, я посвящаю моему сыну, Кейту Лансдейлу, которым очень горжусь

Книга первая

Кино под небом

Фильм категории «Б» с кровью и попкорном, сделанный в Техасе

Вступление

В восьмидесятые мне постоянно снился сон.

Каждую ночь, едва я засыпал, как оказывался в гигантском кинотеатре под открытым небом. Даже во сне я понимал, что это была смесь всех кинотеатров, которые я когда-либо посещал, и мир моих грез был связан с реальным опытом.

Сон становился все более странным. Как в случае с телесериалом, я с нетерпением ждал каждую ночь, чтобы посмотреть, что будет дальше. Мне снилось, что мы с друзьями застреваем в автокинотеатре, находящемся внутри гигантского ядовитого пузыря, и не можем выбраться наружу. Запертые в кинотеатре без еды и правил, люди превращались в убийц и каннибалов, и даже не мыли руки после того, как справляли нужду.

Так или иначе, этот сон снился мне каждую ночь. В какой-то момент он достигал точки, когда уже не мог продолжаться, и начинался заново. Это был какой-то странный замкнутый круг.

Затем мне позвонил Т. Э. Д. Клайн из «Сумеречной зоны». Спросил, не напишу ли я статью для его журнала. Он уже публиковал статьи других авторов и хотел, чтобы я тоже внес свой вклад. Не знаю, почему он выбрал меня. Возможно, потому что я продал ему несколько рассказов, и мы с ним неплохо ладили и довольно часто беседовали. С другой стороны, возможно, кроме меня никого не осталось. Не знаю.

Но я решил написать статью про автокинотеатры. Джо Боб Бриггс позволил мне процитировать его в самом начале. После краткого исторического очерка и моего личного отношения к автокинотеатрам я написал о своем сне, и отправил статью.

Статья была хорошо принята не только издателем, но и читателями. Одним из этих читателей был Пэт Лобрутто, мой редактор в «Даблдэй». Пэт – один из невоспетых героев индустрии. Он опубликовал десятки авторов, находившихся на взлете, а также десятки, пребывавших в упадке. Хороших писателей в начале своей карьеры и тех, кто был незаслуженно отвергнут издательским миром.

Так или иначе, он спросил, не могу ли я написать книгу про мой сон.

Я согласился и приступил к работе. Если мне не изменяет память, «Кино под небом» я написал за два месяца с небольшим. И как только закончил, начал писать «Холод в июле», поскольку примерно в то же время заключил контракт на его издание с «Бэнтэм».

Я ненавидел «Кино под небом». Сочинение книги давалось мне тяжело. Я хотел, чтобы она читалась легко и весело, но внутри нее я заложил мрачное послание, которое меня тяготило. Не хочу представлять себя великим философом – просто думаю, что у лучших книг всегда есть подтекст. И я почувствовал, что потерпел неудачу, как в плане юмора, так и в плане философской подоплеки.

Я пытался написать мягкую сатиру на фильмы ужасов и человеческую глупость. На желание людей принимать за чистую монету почти все, что заставляет их чувствовать себя лучше. Религию. Астрологию. Нумерологию, и так далее. Мне показалось, что книга получилась довольно серьезной и включала в себя едкий, сатирический юмор.

«Кино под небом» вышло с совершенно неуместной обложкой. С такой, которая скорее подошла бы к юмористической научной фантастике Рона Гуларта. Безусловно, мне нравятся работы Гуларта, но мой роман – совершенно другой зверь. Он не является научной фантастикой, хотя некоторые ее элементы в нем присутствуют. Это не совсем хоррор, хотя его определенно там хватает. И это уж точно книга не для широкого читателя, поскольку она слишком странная. Может, это – странное фэнтези? Не знаю. Хотя мне все равно. Это – моя книга.

Так или иначе, она вышла. Нашла своих читателей и последователей. Многие авторы говорили мне, что она оказала огромное влияние на их решение стать писателем, либо на их стиль, либо на тематику произведений. Это довольно высокая похвала.

Но я забегаю вперед. Часто так делаю.

Так или иначе, откатывая назад, скажу, что я ненавидел писать эту книгу. Считал ее ужасной, но когда мне прислали гранки, и я прочитал их, то был приятно удивлен. Я почувствовал, что сделал то, что начал. Проблема в том, что я писал книгу быстро, хотя и напряженно. И вещи, о которых я писал, не важно, насколько они были смешными, имели под собой мрачную и тревожную подоплеку. По крайней мере, для меня. Так что процесс написания был утомительным и мучительным, чего не скажешь о чтении этой книги. Я из тех писателей, которые любят писать, а не дописывать. Думаю, что больше всего важен сам процесс. Но в случае с этой книгой процесс написания мне не очень нравился, и завершение работы над ней тоже не принесло мне радости. Мне казалось, что я написал неудачную книгу. Большую ее часть я сочинил методом свободных ассоциаций, позволил истории идти своим чередом, независимо от того, какие неожиданные повороты она принимала. Доверился своему подсознанию.

Как я уже сказал, лишь когда получил в свои потные ручонки гранки, я осознал, что создал что-то уникальное. По сей день многие люди говорят мне, как сильно любят этот роман. Многим он нравится потому, что он легкий и веселый. Ну, в некотором смысле это правда. Другие считают, что это самая мрачная вещь, которую я когда-либо писал. Могу лишь согласиться с этим. Юмор в этой книге похож на клоунский костюм, натянутый на труп. Но самое главное, что «Кино под небом» – непонятно почему – выдержало испытание временем и по-прежнему оказывает влияние на людей.

Короче говоря, я горжусь этой книгой. За прошедшие годы она переиздавалась не так часто, как мне хотелось бы. Лично я считаю, что это – один из моих самых оригинальных и важных романов. Читатели сами должны решить, так ли это на самом деле.

Я рад, что этот роман и его сиквелы собраны в этом прекрасном издании, и надеюсь, что оно найдет много новых читателей. Мне очень приятно видеть, что книга обрела новую жизнь и представлена в столь привлекательном виде.

Наслаждайтесь.

Джо Р. Лансдейл, 2009 г.

Выход из затемнения / Пролог

Сейчас я пишу о времени, когда все еще не стало таким странным, когда мы прощались со старшей школой, готовились к колледжу, встречались с девчонками, устраивали вечеринки и каждый пятничный вечер ездили на «Ночь ужастиков» в автокинотеатр «Орбита», что на съезде с 45-го шоссе, самый большой автокинотеатр в Техасе. Фактически самый большой в мире, хотя сомневаюсь, что в Югославии, например, особенно много автокинотеатров.

Задумайтесь на секунду. Выкиньте все лишнее из головы и попытайтесь представить автокинотеатр, способный вместить четыре тысячи автомобилей. Серьезно, только подумайте.

Четыре тысячи.

На пути в «Орбиту» мы проезжали через городишки, в которых не было даже такого количества жителей.

И если учесть, что на каждую из этих четырех тысяч машин в среднем приходилось по два человека, а часто даже больше – не считая тех, кто прятался в багажнике, – людей действительно было очень много.

А можете себе представить шесть гигантских экранов – каждый высотой с шестиэтажный дом – на которых одновременно проигрываются шесть разных фильмов?

Может, и сможете, но только не то, что происходит там каждый пятничный вечер, когда билеты стоят два бакса, и машины выстраиваются в очередь на «Ночь ужастиков», где с шести экранов от заката до рассвета льются литры крови, а из динамиков несутся децибелы диких воплей.

Только вообразите, братья мои:

Прохладная летняя ночь, техасские звезды светятся, как глаза гремучих змей в глубоком, темном лесу. Очередь машин, похожая на дешевое ожерелье, тянется от билетерской будки до самого шоссе, а потом еще вдоль него, милю или больше.

Гудки сигналят.

Дети вопят.

Комары жужжат.

Вилли Нельсон поет из кассетника про голубые глаза, плачущие под дождем[1], соревнуясь с Хэнком Уильямсом-младшим, Джонни Кэшем, «Зи Зи Топ», «Карз», «Кантри Боб энд Блад Фармерз», а также с другими группами и певцами, которых не опознать. И все это переливается, как бархатисто-металлическая дымка, пока не превращается в очень специфическую музыку: гимн автокинотеатра, многоголосие культурной путаницы.

И, скажем, ваш автомобиль находится примерно в середине очереди, и вы отчетливо – как ваш первый влажный сон – видите возвышающуюся эмблему «Орбиты» – большой серебристый шар с кольцом Сатурна, вращающийся на остроконечной бетонной колонне и взмывающий на сто футов над торговой палаткой. Вспыхивающие на нем синие и белые огоньки отражаются на вашем ветровом стекле чередующимися цветами. Синий. Белый. Синий. Белый.

Боже всемогущий, вот это зрелище! Это как находиться в присутствии Повелителя Зрелищ, Темного Кронпринца Кровищи, Мяса и Дешевого Попкорна. Его милости, Короля Ночных Ужастиков.

Вы ныряете в эту пятничную феерию, этот техасский институт безудержных вечеринок, полового воспитания и безумия, и видите людей, одетых в костюмы, будто на Хеллоуин (хотя в «Орбите» каждая пятничная ночь – это Хеллоуин). Людей, которые орут, болтают, матерятся, в общем, отрываются по полной.

Вы паркуете машину и идете к торговой палатке. Внутри она украшена плакатами старых ужастиков, пластмассовыми черепами, резиновыми летучими мышами и искусственными паутинами. И там продается эта фигня, которая называется «кровавая кукуруза» и стоит на четвертак дороже обычной. На самом деле, это просто попкорн с небольшим добавлением красного пищевого красителя. Вы покупаете ее, большую колу, может, немного арахиса, а также такое количество конфет, которое способно превратить вашу кровь в сахарный сироп.

Теперь вы готовы. Кино начинается. Малобюджетные фильмы категории «Б». Многие из них сделаны буквально из говна, палок и куска киноленты. А когда вы смотрите достаточно этой шняги, у вас развивается к ней вкус. Это как учиться любить квашеную капусту.

Торчащие из-за кадра микрофоны, плохая игра актеров и монстры в резиновых костюмах, охотящиеся на женщин не ради пищи, а ради секса, становятся истинным наслаждением. Вы улюлюкаете и дрожите одновременно, когда чудовище нападает на визжащую дамочку на пляже или в лесу. И видите, как застежка-молния на спине у монстра ухмыляется вам, словно пьяная улыбка Чеширского кота.

Теперь вы имеете некоторое представление о «Ночи ужастиков» в «Орбите». Каждый пятничный вечер она манила меня и мою компашку, как мучеников на церковную мессу, предлагая попкорн и колу вместо вина и облаток.

Да, братья мои, было в «Орбите» нечто особенное. Романтика. Беззаконие. Безумие.

И, наконец, некая фатальность.

Часть первая

Ночь ужастиков

С попкорном и кометой

1

Я предполагаю, что в конечном итоге это будет выглядеть как нездоровая версия тех глупых эссе, которые нужно писать в школе каждую осень после летних каникул. Типа, «Как я провел лето».

Наверное, с этим уже ничего не поделаешь.

Думаю, все началось здесь.

Было субботнее утро, утро после ночи в «Орбите». Мы вернулись в Муд-Крик, пропахшие пивом, попкорном и шоколадными батончиками.

Глаза, как и разум, заволокла пелена. Но мы были слишком возбуждены, или, может быть, слишком глупы, чтобы идти по домам. Поэтому сделали то, что делали обычно. Поехали в бильярдную.

Бильярдная, или «У Дэна», как она называлась, – это уродливая забегаловка в уродливой части в целом очень красивого города. В той его части, где по слухам регулярно случались поножовщины, где собирался всякий сброд, женщины за двадцать долларов, где продавался нелегальный виски и заключались местные наркосделки.

Бильярдная «У Дэна» включала в себя пивную и имела барную стойку со стоящими вдоль нее стульями. Теоретически, до полудня пиво там не продавалось, но Дэн и приходившие туда ребята были от теории крайне далеки.

В то утро, когда мы вошли в бильярдную, там находилось несколько мужчин. Большинству из них было за сорок, они потягивали пиво из бутылок. Их шляпы покоились либо у них на головах, либо на стойке, либо на соседних барных стульях. Те, кто не носил ковбойские шляпы и сапоги, были в серо-голубых комбинезонах и изношенных рабочих ботинках. И независимо от того, насколько тихо вы входили, эти парни всегда слышали вас и оборачивались с недовольным видом.

Предполагалось, что несовершеннолетним вход в забегаловку был запрещен, но кому мы расскажем? Дэн тоже будет молчать. Не то чтобы мы ему нравились, но ему нравились наши деньги за игру в бильярд. И время от времени он набирался храбрости, как и мы, и позволял нам покупать пиво, будто забывая, что мы малолетки.

Но было так: он всегда всем своим видом показывал нам, что возьмет наши деньги, но в то же время не прочь убить нас ради забавы. И его вид давал понять, что он способен прикончить нас без особых усилий. Он был жирным, но это был жесткий жир, будто под облегающей футболкой у него находился большущий железный котел. А руки у него были огромными и мясистыми. Не как у культуриста, а как у работяги; руки, привыкшие к настоящему труду: вышвыриванию на улицу выпивох и, насколько я слышал, к домашнему рукоприкладству. А еще у него были странно выглядящие костяшки; такие, которые деформировали чужие лица так, словно те были из пластилина, и, в свою очередь, тоже деформировались.

Все же мы направились туда, будто прирожденные камикадзе. Это место притягивало нас, как магнитом, хотя бы потому, что было запретным. Оно давало нам почувствовать себя взрослыми. Ощущение опасности висело в воздухе, как меч на волоске, и пока волосок не обрывался, и меч не падал, притягательность этого места никуда не исчезала.

Именно «У Дэна» мы познакомились с Уиллардом. Увидели его там, когда зашли туда впервые, примерно в то же время, когда начали ездить в автокинотеатр. Наверное, подумали, что если нам разрешили не ночевать дома, то мы можем пойти в неблагополучную часть города и поиграть в бильярд. Возможно, поболтать немного об этих женщинах, с которыми мы не осмелились бы заговорить (не факт, что мы вообще бы их увидели) из страха, что нам придется раскошеливаться и показывать себя. Чего никто из нас, естественно, не хотел. Мы слышали смутные истории о вирусах и плотоядных насекомых, растущих как на дрожжах, в лобковых зарослях этих дам. И мы полагали, что они знают так много фокусов, о которых мы даже не догадывались, и что дешевые гостиничные номера, в которых мы планировали проводить наши финансовые операции, будут скорее резонировать от женского хохота, чем от приятного скрипа кроватных пружин.

Но бильярдная и возможность насильственной смерти пугали нас меньше, чем сексуальный конфуз. Поэтому по субботам мы ходили играть в бильярд и смотреть, как Уиллард делает то же самое.

На первый взгляд Уиллард казался очень тощим. Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что он длинный, стройный и мускулистый. Когда он наклонялся над бильярдным столом для удара, водя кием между большим и указательным пальцем, было видно, как бугрятся под кожей мышцы, а татуировки на бицепсах ходят ходуном быстро, как билборды, мелькающие на шоссе, когда едешь по нему на большой скорости. На левом бицепсе было наколото «НАДЕРУ ЗАД», а на правом – «ПОЛИЖУ КИСКУ». Было ясно, что он способен делать и то и другое и наверняка довольно неплохо.

Непонятно почему, но Уиллард оказался приятным парнем. А еще умным, если не сказать, образованным. Биологически он был старше нас на три года, а в плане жизненного опыта – лет на десять.

Это одна из причин, почему нам нравилось быть рядом с ним. Он дал нам возможность увидеть мир, который мы никогда не видели. Не тот, в котором мы хотели бы жить, а тот, который хотели бы исследовать.

И думаю, мы нравились Уилларду по противоположной причине. Мы могли поговорить о чем-то кроме пива, женщин и фабрики, где он делал алюминиевую садовую мебель всю неделю, а также по субботам во второй половине дня.

Никому из нас не нужно было работать. Наши родители заботились о нас, и все мы готовились к поступлению в колледж. У всех были мечты и реальный шанс, что они сбудутся, и полагаю, Уиллард хотел бы, чтобы часть этих надежд передалась и ему.

Мы знали о нем не очень много. Поговаривали, что его отец считал сына совершенно не похожим на него, что какой-то луизианский знахарь сказал ему, что парень проклят. И поскольку мать Уилларда, Марджори, увлекалась странными делами, вроде верования в старых богов и всякую вудуистскую хрень, это делало его еще более подозрительным. В результате отец ушел еще до того, как малыш начал ползать. Баптисты города на своих представлениях называли Уилларда и его мать несчастными, и, честно говоря, мать Уилларда была далеко не подарок. Позднее она сошлась с мужчиной, у которого была больная спина и который регулярно получал какой-то чек, а когда тот умер, она сошлась с другим, тоже с больной спиной и стабильными поступлениями со стороны государства.

Это стало своего рода шаблоном. Мужчины с больными спинами и банковскими чеками. Марджори получала свои сигареты, а Уиллард – одноразовые подгузники. Но когда Уилларду исполнилось шестнадцать, мать вместо подарка на день рождения выгнала его на улицу – все равно большую часть времени он проводил там. А Марджори отправилась неизвестно куда – возможно, в новый город, где полно мужчин с больной спиной и чеками на социальное пособие. Уиллард же делал все, что мог. Бросил школу, когда почувствовал себя достаточно взрослым. Тут и там брал подработки, лучшей из которых была должность киномеханика в одном из кинотеатров. Когда ему исполнилось восемнадцать, он пошел работать на фабрику по производству алюминиевых стульев.

К тому времени, как я узнал его, мне стало совершенно ясно, что он хотел чего-то большего, чего-то более существенного, чего-то, что помогло бы ему обрести уважение в глазах жителей престижных районов, хотя сомневаюсь, что он в этом признался бы – даже самому себе.

Но давайте вернемся к теме. Как я уже сказал, в ту субботу мы зашли в бильярдную, и там стоял Уиллард в своей обычной позе, наклонившись над столом, кий наготове, взгляд обращен на шар.

Его соперником был парень, которого мы видели раньше пару раз, но избегали общения с ним. Его звали Медведь, и вы сразу бы поняли, почему. Ростом он был под два метра, страшный, как чума, с рыжевато-коричневыми волосами и бородой, к счастью, закрывавшей большую часть лица. Отчетливо видно было лишь пару жутких голубых глаз и шнобель с торчащими из него волосищами, которые можно было использовать вместо рояльных струн. Такая же мерзкая шерсть покрывала его руки и торчала из-под ворота футболки, сливаясь с бородой. Его губы напоминали мне резиновых червей, которых используют рыболовы. И я не удивился бы, если б увидел торчащие из них блестящие серебристые крючки, или если б узнал, что все тело Медведя сделано из гниющего мяса, лески, рыболовных снастей и растительного жира «Криско».

Из музыкального автомата неслось что-то рок-н-рольное – что в заведении у Дэна было большой редкостью, поскольку тот тяготел в основном к кантри и вестерну. Рэнди подошел и прислонился к нему. Не потому, что ему нравилась музыка, просто так он находился ближе к выходу.

Будучи чернокожим, Рэнди чувствовал себя несколько неуютно, тусуясь в бильярдной в окружении реднеков. Даже если он был с Бобом, который носил украшенную зубочистками ковбойскую шляпу, сапоги из змеиной кожи и жевал табак. И со мной, мистером Середняком и Всеобщим Дружбаном.

Не то чтобы Рэнди был единственным чернокожим, посещавшим это заведение (хотя, по сути, почти так и было). Но он определенно был единственным тощим коротышкой в толстых, как автомобильные фары, очках и с комплексом неполноценности. И самое главное, в то утро, о котором я вам рассказываю, он был там единственным чернокожим.

Полагаю, если мы с Бобом действительно понимали, через что заставляем его пройти в качестве члена нашей «банды», то, наверное, вообще не пошли бы туда.

Это не значит, что мы с Бобом не нервничали. Нервничали, еще как. По сравнению с теми парнями мы чувствовали себя мальчиками-колокольчиками. Но все дело было в притяжении того места, о котором я вам уже говорил, а также в нашем непреодолимом стремлении повзрослеть.

Когда Уиллард после удара по шару выпрямился, он кивнул нам, а мы кивнули в ответ, нашли места, где можно прислониться и понаблюдать.

Медведь играл не очень хорошо. Он был слегка раздраженным, и это было видно, хотя он не произнес ни слова. Все читалось у него на лице.

Наклонившись над столом, Медведь ударил кием и промазал.

– Блин, – произнес он.

Уиллард подмигнул нам, снова произвел удар, одновременно что-то болтая. Он не был темпераментным игроком. Любил шутить, спрашивать нас про фильмы, которые мы смотрели, поскольку знал наше расписание.

Еще он интересовался спецэффектами – по крайней мере, он так утверждал – и любил болтать с Рэнди на эту тему. Рэнди был местным экспертом; хотел делать грим для кино и спецэффекты, когда закончит колледж. Между этими двумя с самого начала возникла какая-то связь. Думаю, Уиллард видел в Рэнди интеллектуала, которым хотел бы быть, а Рэнди видел в Уилларде уличную смекалку и силу. Когда они были вместе, мне казалось, они считали себя одним целым и жаждали еще больше узнать друг о друге.

Уиллард произвел серию ударов, после чего промахнулся.

Затем промахнулся Медведь.

– Блин.

Продолжая болтать с Рэнди, Уиллард ударил три раза, потом опять промазал, на этот раз совсем чуть-чуть. Он обошел вокруг стола, взял с края бутылку пива и сделал большой глоток.

– Валяй, Медведь, бей, – сказал он.

Медведь обнажил парочку уродливых зубов в уголке рта, ударил…

И промахнулся.

– Блин.

Уиллард поставил бутылку, обошел вокруг стола и произвел удар, все это время болтая с Рэнди про какой-то прием разбрызгивания крови, который он видел в одном малобюджетном фильме по телевизору, и Рэнди объяснял ему, как это делалось. И когда эти двое разговаривали, для них больше никого не существовало. Можно было бы подумать, что Инь и Ян нашли друг друга, или двое влюбленных наконец встретились и исполнили волю богов.

Уиллард забил один шар, затем промазал.

Медведь хмыкнул, произвел удар.

И промазал.

– Блин. – Он медленно повернул голову к Уилларду, одновременно выпрямляясь. – Эй, Уиллард. Убери куда-нибудь своего любимого ниггера. Я пытаюсь здесь играть, а он мешает мне своей болтовней.

Последовала длинная пауза, за время которой, казалось, сменились времена года. Уиллард стоял на месте с ничего не выражающим лицом и просто смотрел на Медведя.

Медведь же не смотрел на Уилларда. Он сердито таращился на Рэнди. Тот возил правой ногой туда-сюда, будто подумывал удрать, но был слишком напуган, чтобы сорваться с места. Он прирос к полу, тая под свирепым взглядом Медведя, словно мягкий шоколад.

– Может, мне потереть твою башку на удачу, – сказал Медведь. – Ну, типа, моими костяшками. Или этого будет недостаточно? Может, мне оторвать ее, продеть в нее цепочку и повесить на шею, как талисман? Как тебе такое, ниггер? Нравится идея?

Рэнди не проронил ни слова. Губы у него дрожали, будто он хотел что-то сказать, но не мог. Его правая нога металась взад-вперед, не способная увлечь его за собой.

– Парень ничего не сделал, – сказал Уиллард.

– Он болтал, когда я бил.

– Я тоже болтал.

– Я помню. Если хочешь, чтобы я об этом забыл, лучше веди себя смирно.

Какое-то время они с Уиллардом смотрели друг на друга, затем Медведь снова повернулся к Рэнди.

– Больно будет совсем недолго, – сказал он и шагнул в сторону Рэнди.

– Оставь его, – произнес Уиллард, стараясь звучать вежливо.

– Предупреждаю тебя, Уиллард. Не встревай. Отойди в сторону.

Они уставились друг на друга, и времена года снова начали свой цикл. Настало самое время убегать, но мы не стали. Не могли. Мы замерли.

Я огляделся вокруг, ища помощи. Дэн находился в дальней части помещения. И хотя я сомневался, что он примет нашу сторону, я был уверен, что он будет защищать свою собственность, если решит, что ей угрожает разрушение. Я слышал, как однажды он сломал одному парню челюсть за то, что тот случайно разбил пепельницу.