Собиратель бурь

Она осторожно поднялась с циновки, стараясь не разбудить младшую сестру, которая посапывала рядом, свернувшись клубочком. За тонкой перегородкой слышалось размеренное дыхание родителей. Город за окном молчал, только изредка доносился крик ночной птицы или лай собаки.

Асия подошла к маленькому окну и прижалась лбом к прохладному стеклу. В предрассветной мгле Аль-Мадир казался нереальным, словно вырезанным из темной бумаги. Силуэты домов, минаретов, тонкие линии улиц – все застыло, как на древней гравюре. И только вдалеке, на холме, возвышался главный храм, чей купол слабо мерцал в лунном свете – величественный, древний, самоуверенный.

«Скоро ты станешь просто зданием», – подумала Асия, глядя на храм. – «Красивым, но не священным. Памятником эпохи суеверий и страха».

Она подошла к маленькому сундучку, где хранила свои сокровища, и достала кусок мела, завернутый в тряпицу. Этим мелом они с Наимом три дня назад написали на храмовой стене «ЖРЕЦЫ ПЬЮТ, НАРОД ЖАЖДЕТ». Ее пальцы еще помнили шероховатость камня, твердость мела, дрожь в запястье, когда охранник прошел в нескольких шагах от них, не заметив в темноте.

Рядом с мелом лежал маленький амулет – капля воды, вырезанная из серебристого металла. Фарида дала его ей вчера, когда они встретились у фонтана.

«Это знак доверия», – сказала она своим хриплым, почти мужским голосом. – «Капля к капле – так собирается река».

Асия провела подушечкой пальца по гладкой поверхности амулета. Он был прохладным и приятно тяжелым. Настоящий знак, знак принадлежности к чему-то большему, чем она сама. К движению, которое изменит город навсегда.

«Мансур показал путь», – подумала она, пряча амулет в складках одежды. – «А мы – его руки и его голос здесь, на улицах».

Она вспомнила глаза Наима, когда они убегали после очередной надписи – расширенные, блестящие от адреналина, глаза человека, который ощутил истинную свободу. Она помнила его неуверенную улыбку, когда они обсуждали слова Мансура о мертвой воде из кристалла. Наим всегда был осторожным, всегда думал на шаг вперед, и это одновременно раздражало и восхищало ее. Он был ее якорем, когда она готова была взлететь от безрассудства и энтузиазма. А она была его крыльями, когда он боялся сделать шаг.

«Мы команда», – подумала Асия с улыбкой. – «Мы действительно можем все изменить».

Асия прислушалась. Отец, кажется, проснулся – скрипнула его кровать. Скоро он выйдет во двор умываться, а затем проверит горн в кузнице. Она должна успеть уйти до того, как начнется обычная утренняя рутина с вопросами о том, куда она собралась в такую рань.

Она быстро оделась, закрепила волосы простой заколкой и накинула на голову легкий платок. Захватив амулет-каплю и спрятав его на шнурке под одеждой, Асия выскользнула из комнаты, бесшумно, как кошка.

Ветхая дверь полуподвала скрипнула, когда Асия потянула ее на себя. Запах сырости, плесени и еще чего-то химического, непонятного, ударил в ноздри. Здесь, в заброшенной части квартала кожевенников, раньше располагались мастерские. Теперь это было убежище, центр операций, штаб – как называл его Сахир с легкой иронией в голосе.

– Входи, – донеслось из глубины подвала. – И закрой за собой дверь.

Асия сделала шаг внутрь, и полумрак обступил ее. Единственное окно под самым потолком давало слабый свет, который едва доходил до центра комнаты. У дальней стены, за столом, заваленным бумагами, сидел Сахир – правая рука Мансура, как говорили. Высокий, жилистый мужчина с седеющими висками и пронзительными глазами, которые всегда смотрели так, словно оценивали каждое движение, каждое слово. Она видела его лишь несколько раз, но каждая встреча оставляла странное послевкусие – смесь страха, уважения и недоверия.

– Что-нибудь новое? – спросил он, не поднимая головы от бумаг.

– Вчера жрецы выставили дополнительный патруль у северной стены храма, – отчеканила Асия, чувствуя, как бьется сердце. – Двое с арбалетами, трое с мечами. Сменяются каждые четыре часа.

– А в квартале металлистов?

– Базарные слухи говорят, что там появились новые лозунги. "Вода для всех, власть для народа". Но я сама не видела.

Сахир кивнул, делая какие-то пометки на листе бумаги.

– А что Наим?

От неожиданного вопроса Асия вздрогнула.

– Наим? – переспросила она. – Он… помогает. Делает всё, что нужно.

– Ты уверена в нем?

Внутри Асии что-то сжалось от обиды и возмущения.

– Конечно! – воскликнула она. – Мы друзья с детства. Он никогда не предаст. Никогда.

Сахир наконец поднял глаза, и его взгляд был мягче, чем она ожидала.

– Доверие – роскошь, которую мы не всегда можем себе позволить, девочка, – сказал он. – Но я рад, что у тебя есть верный товарищ.

Неожиданно за спиной раздался знакомый хриплый голос:

– У революционеров не может быть друзей. Только соратники.

Асия резко обернулась. В тени, у самого входа, стояла Фарида. Как обычно, она появилась из ниоткуда, бесшумно, словно призрак. Её лицо наполовину скрывал капюшон, но Асия знала, что под ним – тонкие, резкие черты, пронзительные глаза и странные шрамы на левой щеке, похожие на ожоги от кислоты.

– Фарида, – Сахир кивнул. – Не думал, что ты присоединишься.

– Планы изменились, – она сделала шаг вперед, и слабый свет выхватил из темноты её силуэт – худой, жилистый, как у подростка, хотя Асия знала, что Фариде, должно быть, за тридцать. – Мансур решил ускорить третью фазу. События развиваются быстрее, чем мы ожидали.

Она повернулась к Асии, и её глаза – темные, с медным отблеском – впились в лицо девушки, словно пытаясь проникнуть под кожу, под череп, прямо в мысли.

– Ты храбрая, – произнесла Фарида. – И верная. Это хорошо. Но достаточно ли?

Асия выпрямилась, чувствуя, как кровь приливает к щекам.

– Достаточно для чего?

– Для настоящего испытания, – Фарида сделала еще один шаг, сократив расстояние между ними до нескольких шагов. От нее пахло чем-то странным – не благовониями или цветочным маслом, как от других женщин, а сочетанием минералов, трав и… химии? Запах лаборатории, рабочего стола алхимика.

– Чего хочет Мансур? – спросила Асия, стараясь, чтобы голос звучал твердо. – Я готова на всё.

Губы Фариды тронула улыбка – острая, как лезвие ножа.

– На всё? – переспросила она. – Даже если придется рискнуть не только своей жизнью, но и жизнью… соратника?

Асия сглотнула, чувствуя, как пересыхает горло.

– Что за задание? – спросила она, игнорируя провокационный вопрос.

Фарида выглядела удовлетворенной – то ли ответом, то ли его отсутствием.

– Завтра, – сказала она, – перед утренней молитвой. Когда жрецы выходят к народу с благословением. Ты проникнешь во внешний двор храма и оставишь послание. Не на стене, – она сделала паузу, – а прямо у подножия статуи Аль-Мазина.

Асия почувствовала, как внутри всё холодеет. Надписи на городских стенах были одно – дерзко, да, но не откровенное кощунство. А это…

– Какое послание? – спросила она, почти шепотом.

Фарида достала из складок одежды маленький сверток и протянула Асии.

– Здесь всё необходимое, – сказала она. – Красная краска и капля Мансура. Нарисуешь каплю на постаменте статуи. Большую, заметную. Чтобы все увидели. А под ней – слова: "МЕРТВЫЙ КАМЕНЬ – ЖИВАЯ ВОДА".

Асия взяла сверток. Он казался невесомым, но ощущался тяжелее камня.

– Это… это прямой вызов храму, – произнесла она. – Они будут в ярости.

– Именно, – кивнула Фарида. – Нам нужна их ярость. Нам нужно, чтобы они показали свое настоящее лицо. Чтобы люди увидели, как жрецы реагируют на простую каплю краски – с большей яростью, чем на страдания целого города от жажды.

– Это опасно, – заметил Сахир, хмуро глядя на Фариду. – Девочка может попасться. Стража теперь повсюду.

– Девочка? – Фарида приподняла бровь. – Взгляни на нее, Сахир. Она уже не ребенок. Она – солдат революции.

Асия выпрямилась, расправив плечи. От этих слов внутри поднималась горячая волна – смесь гордости, страха и решимости.

– Я справлюсь, – сказала она. – Я знаю храм как свои пять пальцев. Мы с Наимом в детстве играли там, знаем все укромные уголки.

– Ты уверена, что хочешь втянуть в это своего… друга? – спросила Фарида, и что-то в её голосе заставило Асию насторожиться. – Это решение может изменить всё.

Асия на мгновение задумалась. В словах Фариды было что-то тревожное, какой-то подтекст, который она не могла полностью расшифровать. Но мысль о том, чтобы пойти без Наима, казалась неправильной, почти предательской.

– Мы справимся вместе, – твердо сказала она. – Он всегда прикрывал меня, а я – его.

Фарида и Сахир обменялись быстрыми взглядами, в которых Асии почудилось что-то похожее на… разочарование? Жалость?

– Тогда иди, – сказала Фарида, отвернувшись. – Завтра на рассвете. Северный вход во внешний двор, там обычно меньше стражи. И помни – если вас заметят, мы не сможем помочь. Вам придется выпутываться самим.

Асия кивнула, сжимая сверток в руке. Внезапно всё стало реальным – не игра, не романтический протест, а настоящее сопротивление, со всеми его рисками и последствиями.

– За кого ты нас принимаешь? – спросила она, чувствуя странную обиду. – Мы не дети, которые расплачутся при первой опасности.

Фарида снова повернулась к ней, и её глаза сверкнули из-под капюшона.

– Нет, – сказала она с неожиданной мягкостью. – Не дети. Искры. Из которых разгорится пламя.

Наим нашелся там, где Асия и предполагала – на их тайном месте на крыше заброшенного дома гончара. Он сидел на краю, свесив ноги, и что-то рисовал углем на куске желтоватой бумаги. Услышав её шаги, он обернулся, и лицо его озарилось той особенной улыбкой, которую Асия давно считала своей личной собственностью – чуть кривоватой, немного растерянной, но полной искренней радости.

– Эй, – сказал он, когда она плюхнулась рядом. – Ну как? Прошло? О чем они говорили?

Асия посмотрела на его рисунок – абстрактный узор из линий и кругов, сплетающихся в смутно знакомый символ. Что-то похожее на каплю воды, но более сложное, многослойное.

– Что это? – спросила она, игнорируя его вопросы.

Наим пожал плечами.

– Просто… пришло в голову. Видел что-то похожее в старых книгах по алхимии, которые показывал отец. Кажется, это символ трансформации – вода, превращающаяся в пар или дым.

Асия кивнула, пристально разглядывая рисунок. Было в нем что-то странно-притягательное.

– Ты мог бы нарисовать такое красной краской? – спросила она. – На камне?

Наим непонимающе моргнул.

– Наверное, да. А что?

Асия наконец посмотрела ему в глаза, и её лицо просияло от сдерживаемого возбуждения.

– У нас есть задание, – сказала она. – Настоящее дело. Не просто надписи, а нечто, что действительно всё изменит.

Она рассказала ему о встрече с Фаридой и Сахиром, о задании проникнуть во внешний двор храма и оставить красную каплю на постаменте статуи Аль-Мазина. С каждым словом глаза Наима становились всё шире, а лицо бледнее.

– Асия, – произнес он, когда она закончила. – Это… это уже не просто протест. Это открытое оскорбление храма. Если нас поймают…

– Нас не поймают, – уверенно перебила она. – Мы будем осторожны. Ты же знаешь все тайные ходы во дворе не хуже меня. Помнишь, как мы лазили туда за сладостями, которые жертвовали богам? Как ты спрятался в нише от стражника, и он прошел в двух шагах от тебя?