Мне нужен герой! I NEED A HERO!

Моя студия, хоть и небольшая, была с великолепным современным ремонтом и новой мебелью. В комнате находились все необходимые вещи: уютная кровать, диван, с которого я могла наблюдать за луной в окне, шкаф для одежды и обуви, письменный стол с ноутбуком и тетрадями, тумба с телевизором, а также мини-кухня, уютно встроенная в комнату. Мне все здесь нравилось, вид лишь омрачали многочисленные не распакованные коробки с вещами, но это не такая уж беда.

Разобрав покупки, я принялась за приготовление моего коронного блюда – пасты Карбонара: рецепт был прост, и готовка не занимала больше часа. Включив телевизор, я устроилась напротив него с большой тарелкой спагетти и смогла наконец отдохнуть, забыв о предстоящих трудностях. Завтрашний день обещал быть удачным уже из-за того, что не будет занятий по клинической психологии и всего две пары. Я растянулась на диване, как сытая кошка, но вдруг меня прервал телефонный звонок.

– Доченька, привет! Как ты там? Освоилась? Все купила? Как проходят занятия в университете? Ты поела? – заботливо спрашивала мама, которая никогда не оставляла меня одну на столь долгий срок.

– Привет, мам, все хорошо, не волнуйся. Ты сама-то ела сегодня? – спросила я, зная, что, когда мама нервничает, кроме чая ничего не потребляет.

– Да какое там, сегодня клиенты один за другим, ни я, ни девочки не ели, – рассказывала она про своих парикмахеров-стилистов.

– Табун клиентов – это проблема успешных компаний, – улыбаясь, процитировала я фразу из фильма «Клятва».

– Да, возможно, мне стоит открыть еще один салон, – произнесла мама с долей сомнения.

– Конечно! Я давно тебе об этом говорю, а твои подчиненные не смогут долго работать без перерывов, – поддержала я её идею.

– Я тоже так думаю, поэтому уже приглядела одно помещение неподалеку от нашей квартиры, хочу позвонить, узнать цену, – продолжала она, её голос наполнился надеждой.

На обсуждение этой темы и всех ее нюансов ушло около получаса. Мы так увлеклись, что обсуждали, какого цвета будут стены в новом салоне, и в каком стиле оформить зал. У меня с мамой всегда были доверительные и дружеские отношения, но, рассказывая о своих впечатлениях об университете, я умолчала о некоторых моментах, способных ее встревожить. Я уже взрослый человек и могу решить все сама; тем более, что от меня требуется лишь не опаздывать на лекции, усваивать материал и не пропускать дважды в неделю определённое занятие, чтобы избежать новых проблем. Завершив разговор на приятной ноте, я вымыла посуду, пролистала записи лекций и отправилась спать.

Сегодня утром пробуждение прошло в более спокойном ключе. Проснувшись на полтора часа раньше, я успела принять душ и насладиться завтраком. По пути в университет я получила сообщение от Лили, которая с грустью сообщила, что сегодня мне опять не стоит её ждать. На душе стало тяжело: я больше ни с кем не сблизилась, и мысль о том, что мне предстоит большую часть времени быть одной, угнетала.

За десять минут до занятия я вошла в аудиторию, где предстояла пара по возрастной физиологии. Передо мной возник выбор: занять место рядом с блондинкой, которая косилась на меня с недовольством, или усесться рядом с парнем в розовом свитере, погруженным в свою музыку в наушниках. Я выбрала второе, хотя бы мешать мне не будет. Аккуратно отодвинув стул, я села, положив тетрадь и ручку на стол, а сверху руки, словно пытаясь скрыть своё волнение. Наконец, парень обратил на меня внимание, вытащив беспроводные AirPods из ушей.

– Привет, – произнесла я, стараясь вложить в голос как можно больше дружелюбия.

Мой одногруппник, с интересом осматривая меня, остановил взгляд на моей руке и спросил:

– Это Cartier?

– Мм, да, – ответила я с легким недоумением, не понимая, что происходит.

– Коллекция «Juste un clou» невероятно удачна, в отличие от «Ecrou», – делился со мной парень, указывая на мой браслет, изящно свернутый в форме гвоздика.

Такое необычное наблюдение я слышала от юноши впервые, и теперь взглянула на него иначе, с новой степенью внимательности. Мой собеседник был примерно моего роста, его темно-каштановые вьющиеся волосы аккуратно уложены в стильный андеркат, а медово-коричневые глаза, обрамленные густыми черными ресницами, привлекали взгляд. Его манера речи была интересной – он растягивал некоторые слова, делая разговор особенным.

На нем был розовый свитер, порванный в нескольких местах, в духе современных тенденций, широкие голубые джинсы и белые кеды с розовыми шнурками, словно он вышел из модного подросткового журнала. На груди весело покачивалась подвеска на шнурке – небольшое черное сердце из загадочного камня. Завершив осмотр, словно врач, исследующего пациента, я продолжила разговор.

– Полностью согласна, носить гайки на руке действительно страннее, чем гвоздь, наверное, мой отец, подаривший мне этот браслет, думал точно так же, – поддержала я беседу, наблюдая, как его лицо озарилось радостью: он, похоже, наконец нашел собеседника, который в теме.

– Даниил, но для тебя просто Даня, – весело протянул он руку, знакомясь.

– Вероника, но для тебя просто Никусик, – ответила я, и мы оба разразились хохотом, привлекая внимание окружающих студентов.

– Господи, я думал, что до конца четвертого курса останусь один, ведь здесь поговорить не с кем. А как они одеваются… просто безвкусица! – заговорчески шепнул парень, наклонившись ко мне и придвинув стул ближе.

– Я, конечно, не икона стиля, но что-то о сочетании цветов знаю, – продолжая смеяться, ответила я.

Я обожала моду и отлично разбиралась в последних трендах, хоть и не всегда им следовала. Моей слабостью были украшения: я часто заказывала разнообразную бижутерию и серебро в интернет-магазинах, благодаря чему каждый аутфит становился уникальным. Лишь с некоторым удивлением обнаружила, что мой новый знакомый тоже увлечён этой темой. Я впервые встречала парня, которому нравится шопинг и его обсуждение.

Так мы просидели эту и следующую пару вместе, словно сиамские близнецы, не в силах отлипнуть друг от друга. В моей команде было пополнение, и все, что оставалось, это как-то сообщить об этом Лилии и в пятницу, когда она снова вернулась на занятия со своих репетиций, ее реакция не заставила меня ждать.

– С кем?! – громче обычного воскликнула Лиля, поднимаясь с места в университетской столовой.

– Да потише ты, тебя весь город услышит! – попыталась я укротить подругу, которая, смеясь, уселась обратно на место.

– Парни, которые обсуждают браслеты Cartier лучше меня самой, вызывают вопросы. Даже я в этом не особо разбираюсь.

– Ну и что? – не унималась я, защищая своего нового друга. – В современном мире мужчина может разбираться в моде и украшениях ничуть не хуже женщины. Скоро он придёт, и ты сможешь познакомиться с ним, – добавила я, заметив, как Лиля открывает рот от удивления.

– Он будет обедать за нашим столом? Всегда? – торопливо спросила она, вздрагивая от звонкого голоса рядом.

– Привееет! – с приветственной улыбкой помахал правой рукой Даня, а левой поправляя ручку рюкзака на плече.

Я, наполненная радостью, подскочила с места и обняла его, и мы весело клюнули друг друга в щёчки несколько раз, из-за чего у моей подруги нервно дёрнулся глаз. Пока парень усаживался за стол, Лиля не скрывала своего изучающего взгляда, словно пытаясь разглядеть в нём что-то.

Поначалу Даня продолжал улыбаться, но вскоре заметил её холодное молчание и опустил глаза.

– Знаете… – тихо начал он, обращаясь больше ко мне. – Если вам не нравится моя манерность… если вам кажется, что я какой-то не такой… то, может, и не стоит сидеть вместе? Я уже привык, что меня не принимают.

Повисла напряжённая пауза. Я уже открыла рот, чтобы вмешаться, но Даня продолжил, чуть тише:

– Просто я другой. Я открыт ко всему новому. Мне интересно пробовать, узнавать, изучать.

– И в этом нет ничего плохого, – поспешила ответить я, смотря на подругу пристальным взглядом. – Правда, Лиля?

Та долго молчала. Она смотрела на Даню так, будто взвешивала его каждое слово, разрывалась между привычным недоверием и чем-то новым, едва уловимым. В её глазах метались сомнения: принять его таким, какой он есть, или оттолкнуть, как это делали другие.

Даня в это время сидел настороженно, словно готовясь в любую секунду подняться и уйти. Он опустил взгляд, сжимая вилку в пальцах, и я почти физически ощущала, как в нём нарастает тревога.

И вдруг Лиля выдохнула, будто отпуская невидимое напряжение, и уголки её губ дрогнули. Она наклонилась через стол, положила руку ему на плечо и с чуть лукавой улыбкой произнесла:

– Ну, малыш, это ты загнул, конечно, – в её голосе всё ещё звучала прямота, но теперь уже без насмешки. – Мы не выбираем друзей по тому, что они носят или в чём разбираются. Каждый из нас особенный. И было бы оскорбительно для нас, если бы ты думал иначе. Ты же так не думал?

И в этот миг парень, словно воспрявший, покачал головой и засветился от радости, а слезы блеском мерцали в его глазах. Так к нашей скромной компании добавился еще один человек, делая её еще более необычной.

Допив чай в университетской столовой, мы с унылыми лицами, понимая, что сегодня пятница, направились к кабинету клинической психологии за десять минут до звонка. В холле уже толпились студенты, явно напуганные прошлыми речами нашего строгого преподавателя.

Ровно за пять минут, словно по часам, вальяжно вышагивал Марк Викторович. Он разрезал толпу, как серфер волны, и все в страхе расступались. Лишь я, будто бы самая смелая и дерзкая, осталась у кабинета, пристально наблюдая за ним. На деле же я просто стояла как вкопанная, не в силах отвести глаз. Он открыл дверь и отошел в сторону, приглашая войти. Пока остальные медлили, я подошла почти вплотную к преподавателю, встретилась взглядом с его сузившимися холодными глазами и неспешно вплыла в аудиторию, заняв не последнее, а переднее и самое ближайшее место около его стола на трибуне. Не понимая, что на меня нашло, я чувствовала, как что-то внутри будоражит меня от этого взгляда. Он был слишком надменен, а я такое не люблю, и если он думает, что никто не сможет противостоять ему, то очень ошибается. Рядом со мной упала Лиля с недовольным видом, а позади нас сел Даня, чему-то загадочно улыбавшийся.

– Ну и что это было? – с пылающим любопытством прошептала подруга, наклоняясь ко мне.

– Минутное помутнение, – пожала я плечами, стараясь сохранить безразличие.

– Теперь придется записывать все его лекции, да еще и в первых рядах, спасибо, подружка! – буркнула Лиля, недовольно вытаскивая тетрадь и ручку.

Глава 4 Марк

Как же я обожал эти моменты! Едва переступив порог университета, я словно входил в арену, где взгляды новоиспечённых первокурсниц, наивно-восхищённые, преследовали меня, заставляя их юные головы неловко вытягиваться. Поддерживаемые более опытными сокурсницами, они бросали на меня хищные взгляды, украдкой подмигивая. Я же, делая вид, что остаюсь невозмутимым, целеустремлённо шел на третий этаж.

Моя репутация бежала впереди меня. Те, кто уже испытал на себе строгость моих занятий, прекрасно знали, что я не терплю вольностей и превыше всего ценю дисциплину. На лекциях я был воплощением требовательности и серьёзности: никаких задушевных бесед, как у других преподавателей, никаких компромиссов вроде «кто хочет тройку, подходите с зачёткой». Только старая, добрая школа, без каких-либо поблажек. Именно так учили меня, и я верил, что только такой подход по-настоящему эффективен.

Дисциплина начинается с малого, и я сразу дал понять: опоздания неприемлемы. Я и сам был студентом, знаю, как сладок утренний сон, как тяжело оторваться от подушки. Но со временем я выработал привычку вставать с первыми лучами солнца, даже без будильника. Уверен, студенты, пусть и не сейчас, вспомнят меня добрым словом, скажут спасибо. Поэтому, когда я приближался к аудитории, наслышанная обо мне толпа расступалась передо мной, а в глазах читался нескрываемый страх. «Сарафанное радио работает безотказно», – подумал я, вставляя ключ в замок и жестом приглашая группу «В» первого курса в кабинет.

Я знал, что пользуюсь успехом у студенток: об этом свидетельствовали многочисленные сообщения в социальных сетях, записки, оставленные в аудитории, подкарауливания у университета и даже признания в любви. Но ещё никто не осмеливался так нагло и так близко разглядывать моё лицо. Вероника – так она представилась в начале прошлого занятия, всеми способами пыталась привлечь мое внимание и на этот раз, вместо того чтобы дергать ручку двери, она решила показательно первой зайти в аудиторию смотря на меня при этом дерзким наглым взглядом. На её детский жест захотелось сразу же закатить глаза, но пришлось перетерпеть, ведь уже другие студентки проходя мимо меня стреляли своими глазками с длинными наращенными ресницами о чем-то между собой хихикая. Когда дверь была закрыта я принял свою любимую позу.

Я редко сидел за столом, чаще восседал на нем. Почему нет? Могу себе позволить! Наслаждался этими мимолетными видениями преподавания, этой возможностью делать так, как удобно мне. К тому же, я не старый профессор, чтобы возвышаться над заваленным книгами столом, изрекая непреложные истины. Мой стол всегда был девственно чист, на нем лежала лишь кожаная сумка-дипломат и… моя пятая точка. Лекции я знал наизусть, поэтому без запинки, монотонно излагал материал, делая редкие паузы.

Студенты, с лихорадочной скоростью записывая каждое мое слово, внимали мне, а я смотрел в окно. Физически я был здесь, но мыслями находился очень далеко. Мысли о предстоящей свадьбе вселяли смутную тревогу, грызущее сомнение в правильности принятого решения. Чувство, что все должно быть иначе, не покидало меня, но как именно – оставалось загадкой. Пасмурная погода, которая опустилась на город, идеально отражала смятение в моей душе. Какая ирония… Внешне я был собранным, организованным, безразличным, а внутри надломленным, потерянным и задумчивым. Оторвавшись от созерцания унылого пейзажа, я взглядом окинул студентов невольно задержавшись на Благоволиной.

Девушка торопливо конспектировала лекцию, ее записи больше напоминали неумелые каракули ребенка. Я невольно улыбнулся и замедлил темп, давая ей и остальным небольшую передышку. В моей позиции я мог беспрепятственно ее рассматривать, чем и занимался, пока ее взгляд был прикован к тетради.

Светловолосая, зеленоглазая, в голубой рубашке и строгой черной юбке-карандаш она сидела за столом, едва слышно постукивая каблучками по деревянному полу трибуны. Я сразу понял, что это она. Остальные студентки предпочитали удобство и практичность, облачаясь в мешковатую одежду и массивные кроссовки, а она выделялась своей утонченной женственностью. Слишком юная, слишком милая… Если бы я не знал, что ей восемнадцать, то дал бы от силы шестнадцать. В ее лице удивительным образом сочеталась подростковая невинность и расцветающая чувственность.

Возможно, мой взгляд задержался на ней дольше, чем следовало, или она просто почувствовала мое внимание, но вдруг она подняла голову, и наши глаза встретились. Ненадолго. Три, нет, всего две секунды, и она вновь склонилась над тетрадью, а я продолжал читать лекцию, уже сомневаясь в ее целесообразности.

Глупо отрицать то, что она действительно привлекательна и в данный момент эта привлекательность слегка меня отвлекала. Что-то тянуло меня снова посмотреть на нее, и я будто бы невзначай прошелся еще раз взглядом по всей группе и остановился на ней, а она… Она вдруг перестала писать. Просто сидела, положив руки на тетрадь, и время от времени поглядывала то на меня, то в окно. Не от скуки – скорее, будто обдумывала что-то.

Это было… интересно. Не её поведение – нет, студенты часто отвлекаются. А то, что я обратил на это внимание. Я давно научился отделять личное от профессионального. Лекции – это работа, студенты – часть процесса, не более. Но сейчас что-то сработало иначе. Может, из-за её нарочитого спокойствия? Или потому, что её молчаливый вызов напомнил мне самого себя в её годы?

В голове сразу возникли не хорошие мысли. Возможно, она, как и многие другие студентки, отчаянно пытается привлечь к себе внимание, и ее совершенно не заботит, как это скажется на успеваемости. Помимо всех тех проблем что нависли над моей головой мне еще не хватало влюбленной студентки, которая каждую лекцию теперь будет вести себя вызывающе надменно, показывая, что ей плевать на то, что я говорю. Мне стоило это пресечь на корню и именно это я намеревался сделать, когда пара закончилась.

– Благоволина… – она замерла и уставилась на меня с удивленным выражением лица. – Задержитесь, пожалуйста.

Перестав собирать тетради в сумку под растерянными взглядами покидающих аудиторию студентов, она села на место. Я же, дождавшись, пока все выйдут из кабинета, закрыл дверь и направился к своему столу. Она молча наблюдала за мной, словно теперь я был ее жертвой, а она готовилась к нападению, а не наоборот.

– Вероника, кажется, мы с вами начали не с самой лучшей ноты, —начал я, снова садясь на стол и скрещивая руки на груди.

– Вы о том моменте, когда не хотели впускать меня в аудиторию, или о вашем смешке в машине, когда я сломала каблук? – с сарказмом произнесла она, заставив меня улыбнуться.

Черт, значит все-таки она заметила. В тот день после лекции она выглядела одновременно забавно и беззащитно. Если бы я не был преподавателем, то обязательно подошел бы к ней и помог, но в моем случае это был бы лишь повод для женских и не самых приятных сплетен. Поэтому мне ничего не оставалось, кроме того, как просто уехать, но даже в этой ситуации она вызвала во мне улыбку.

Я поднялся и подошел к ней, опершись руками о край так её стола так, чтобы её глаза оказались на уровне моих. Нужно было быть жестче, чтобы у нее пропали все иллюзии и мечты на мой счет. Этот разговор не должен повториться, он должен отпечататься в ее голове и пусть даже не самыми приятными словами. Мне было все равно и поэтому я выдал крайне неприятную реплику ледяным тоном.

– Вы ходите по лезвию ножа. Постарайтесь вести себя подобающе студентке, а не высокомерной стерве, – я улыбнулся как можно надменнее, наблюдая ее замешательство. – Если вы хотите привлечь мое внимание, то зря стараетесь. Ваш метод я оценил, но не тратьте время. Вы мне не интересны.

После нескольких секунд молчания и переваривания, сказанного мной, она ожила.

– Что вы сейчас сказали? – наконец с трудом сдерживая возмущение, произнесла Вероника и медленно поднялась с места.

Я видел, как у нее перехватывает дыхание от злости. Она явно не ожидала такого удара.

– Я бы никогда не стала… – начала она оправдываться, но я не дал ей слова.

Молча взял свою сумку и пошел к двери. До ее чувств мне нет никого дела и теперь она будет меня ненавидеть, а значит я добился чего хотел.

– Отлично, значит, мы друг друга поняли, – бросил я, не оборачиваясь, и закрыл дверь за собой, оставив ее в шоке.

Пусть я и был груб, но это лучшее, что я мог сделать. Так она быстрее осознает тщетность своих усилий и перестанет тратить время на бессмысленные фантазии. По крайней мере я надеялся, что это сработает, ведь узнать, что в голове у женщины совсем невозможно.

Покинув университет, я постарался забыть об этом как можно скорее, ведь дальше меня ждал вечерний ужин, который приготовила Лина, ожидая меня в моей квартире и я, насколько это было возможно приободрившись поехал домой, зная, что все пройдет по уже заученному нами сценарию.

– Дорогой, – Ангелина обвила мою шею руками и оставила легкий поцелуй на коже. – У меня все готово! – с этими словами она выхватила сумку из моих рук и упорхнула в комнату.

В моей квартире с появлением Ангелины стало все иначе. Добавились новые запахи, и я не только про духи и косметику, но и про запахи вкусной еды. Уют, сотканный из милых безделушек, декоративных подушек и расписанной посуды, вытеснил прежнюю, спартанскую обстановку. Мое мужское логово преобразилось под нежной женской рукой. Но, признаться, я скучал по тому минимализму, по той легкости, когда дышалось свободнее. Лина стремилась создать комфорт для нас обоих. Даже кот обзавелся двухэтажным дворцом в моей комнате, но, как и я, остался равнодушен к этому знаку внимания, демонстративно поворачиваясь пушистым задом к новому жилищу и предпочитая мое тепло на кровати.

– Мой руки и садись! —скомандовала моя невеста, возвращаясь на кухню и доставая из духовки курицу, которую я учуял по запаху и специям еще в подъезде.

Она готовила хорошо, даже я бы сказал отлично, вот только за столом наши разговоры в последнее время не клеились, обычно все сводилось к вопросам о работе и на этом все заканчивалось. Но не сейчас. Сейчас еще добавилась тема свадьбы.

Я засучил рукава рубашки повыше и уселся за стол, уставленный печеной картошкой по-деревенски, свежим салатом и румяной курицей, предвкушая избитые вопросы.

– Ну, что, много ли развязных студентов в начале учебного года?

Ну вот…первый пошел….

– Нет, в этом году почти все адекватные, – ответил я, и почему-то сразу совершенно неожиданно для себя вспомнил Благоволину.

Тот самый момент, когда она вошла в аудиторию, намеренно заняв место прямо перед моим столом. Как подняла подбородок, встречая мой взгляд – не испуганно, не заискивающе, а вызывающе. Словно проверяла: "Ну, и что ты сделаешь?" И когда ошарашил её… Но сейчас я промолчал, не стал рассказывать об этом Лине, вместо этого спросил:

– А в школе что нового?

– Да все по-старому, ученики учиться не хотят после летних каникул, – отмахнулась она, накладывая себе салат.

И снова тишина. Мы молча едим, каждый погружен в свои мысли. Отчего-то на душе становится тоскливо и тяжело…

– Слушай, я подумала, может, сыграем свадьбу следующим летом? Как раз будет тепло, и мы сможем в отпуске съездить на море?

Услышав это, я даже немного обрадовался. У меня есть достаточно времени, целый год чтобы посмотреть на то, что будет дальше и решить, что с этим делать. Может быть все еще изменится и в наших отношениях появится просвет, или же наоборот, кто знает…

Вечер по-прежнему тек своим чередом, с той лишь разницей, что сегодня Ангелина осталась у меня. После ужина она, словно птица, свила гнездо на диване из вороха тетрадей, погрузившись в их проверку. Я же, добавив последние штрихи в написанной на заказ дипломной, вальяжно разлегся на кровати, нежно поглаживая кота за ухом и не отрывая взгляда от нее. Прежде она обходилась без очков, а теперь они стали неотъемлемым атрибутом ее учительского образа, этаким знаком подлинности. И надо сказать, шли они ей невероятно. Никаких громоздких окуляров – лишь аккуратная позолоченная оправа овальной формы. Волосы, небрежно собранные в пучок, открывали нежную линию шеи, а моя старая бежевая футболка, казалось, превратилась на ней в легкое домашнее платье. Я залюбовался. А что, если семейная жизнь с ней не так уж и плоха, как мне казалось? Может, все эти проблемы – лишь плод моего разгоряченного воображения? Ведь передо мной сидела она – невинная, ни о чем не подозревающая. Справедлив ли я к ней?

Поднявшись с кровати под укоризненный взгляд обделенного лаской кота, я подошел к Ангелине, встал за ее спиной и начал массировать плечи. Она блаженно улыбнулась, подавшись навстречу моим прикосновениям. Знал, что это ее расслабляет, но останавливаться на этом не собирался. Склонившись, начал осыпать поцелуями ее шею, медленно спускаясь ниже, не переставая ласкать ее плечи.

– Марк… – прошептала она, слегка отстраняясь, но я не желал слушать.

Мои руки скользнули на ее грудь, нежно лаская ее сквозь ткань футболки. Дыхание сбилось, и все, чего я сейчас жаждал – сорвать с нее эту старую, растянутую вещь и продолжить в другой, более откровенной позе.

– Марк… – она мягко перехватила мои руки. – Мне нужно закончить проверять тетради и подготовиться к уроку, не сейчас – произнесла она с виноватой улыбкой.

Я отпрянул. Это происходило не впервые. В последнее время наша интимная жизнь практически сошла на нет. Она не только не проявляла инициативы, но и гасила мои порывы. Не то чтобы это превращало меня в озлобленного маньяка, но вполне ощутимое томление в теле оставалось. Я молча взял ветровку и направился в коридор чтобы выйти на ночную пробежку.

Я бежал. Бежал так быстро, что кровь гудела в висках, а лёгкие горели огнём. Но никакая скорость не могла унести меня от этих мыслей. "Когда всё изменилось?"

Вспомнил её руки, которые раньше сами тянулись ко мне. Её взгляд, тёплый и голодный. Те ночи, когда она будила меня шёпотом: "Марк… я не могу уснуть…" Теперь между нами выросла невидимая стена. Я стучал в неё – ласками, словами, терпением. В ответ – вежливая улыбка и бесконечные "не сейчас".

Одиночество вдвоём.

Мы спали в одной постели, завтракали за одним столом, но… Когда в последний раз она видела меня? Не преподавателя, не будущего мужа, а просто мужчину? В памяти всплыло её лицо сегодня вечером —спокойное, невозмутимое, когда я вышел. Будто моё желание, моя боль её вообще не касались. Я резко остановился, опираясь о дерево. Сердце колотилось, но не от бега.