Поместье Черных Птиц

Леди Агата, как опытный капитан, вела ее сквозь светское море, кивая знакомым, обмениваясь мимолетными любезностями, но не останавливаясь надолго. Ее зоркие глаза выискивали одну цель.

– Он здесь, – прошептала она вдруг, едва заметно нажимая Элле на руку. – У большого окна в дальнем конце бальной залы. Возле пальмы. Видишь?

Элла последовала за ее взглядом. И сердце ее екнуло. Он стоял в стороне от основного потока гостей, прислонившись к косяку высокого арочного окна, за которым виднелись огни сада. Высокий, очень высокий и худощавый, но не сутулый. Напротив, его осанка была подчеркнуто прямой, даже жесткой, как будто он нес на плечах незримый груз. Одет он был во фрак глубокого, почти черного синего цвета, безупречно сидевший на его широких плечах и узкой талии. Белоснежный жилет и галстук подчеркивали строгость. Лицо… Лицо было необычным. Не красота в общепринятом смысле, а сильное, с резкими чертами: высокий лоб, резко очерченные скулы, решительный подбородок с ямочкой. Но главное – глаза. Темные, глубоко посаженные, они казались бездонными, поглощавшими свет люстр. В них не было ни любопытства, ни скуки, ни даже привычной светской маски вежливого равнодушия. Было лишь… отстранение. Глубокая, ледяная отстраненность, словно он наблюдал за балом сквозь толстое стекло аквариума. Его взгляд скользил по толпе, не задерживаясь ни на ком, полный какого-то внутреннего утомления и… печали? Элла поймала себя на мысли, что он выглядит не чудовищем, а скорее изможденным, глубоко несчастным человеком, запертым в собственной неприступной крепости. Эта неожиданная вспышка сочувствия была столь же сильной, как и первоначальный страх.

– Идем, – скомандовала леди Агата, плавно меняя курс. – Сейчас или никогда.

Они пересекли залу, минуя танцующие пары. Элла чувствовала, как на нее устремляются десятки взглядов, слышала обрывки шепота: «Это кто?.. Хартли?.. Девоншир?.. Леди Агата ее ведет к Блэкриджу… Бедняжка…» Холодок страха снова пробежал по спине, но она выпрямилась еще больше.

– Лорд Блэкридж! – голос леди Агаты прозвучал звонко и радушно, словно она встречала старого друга, а не мрачного затворника. – Какая неожиданная и приятная встреча! Я и не надеялась увидеть вас среди нас, наслаждающихся суетой света!

Себастьян Рейвенскрофт медленно перевел свой тяжелый, отстраненный взгляд с садовых огней на подошедших. Его лицо не дрогнуло. Он лишь слегка, с ледяной вежливостью, склонил голову.

– Леди Агата. – Его голос был низким, бархатистым, но лишенным тепла, как гладкий камень на морозе. – Светские обязанности иногда… неизбежны. Вы прекрасно выглядите.

– О, вы льстите мне, лорд! – засмеялась леди Агата, но ее смех прозвучал чуть напряженно. – Позвольте представить вам мою юную родственницу, мисс Элеонору Хартли, недавно прибывшую из Девоншира. Элла, дорогая, это лорд Себастьян Рейвенскрофт, лорд Блэкридж, наш… как бы это сказать… самый загадочный и недооцененный аристократ! – Она легонько подтолкнула Эллу вперед.

Элла сделала безупречный реверанс, опустив глаза на мгновение, прежде чем поднять их, чтобы встретить взгляд лорда Блэкриджа. Его темные глаза остановились на ней. Не оценивающе, как у других мужчин, а скорее изучающе, с оттенком легкого, безразличного любопытства, как к незнакомой породе птицы. Этот взгляд не был оскорбительным, но он заставлял чувствовать себя голой, лишенной всех защитных слоев светского притворства.

– Мисс Хартли, – произнес он, снова слегка кивнув. Его губы едва тронулись в подобии вежливой улыбки, не доходившей до глаз. – Добро пожаловать в Лондон. Надеюсь, город не слишком ошеломил вас после сельского уединения?

Элла собрала всю свою волю. «Практичный ум. Отсутствие сантиментов».

– Благодарю вас, лорд Блэкридж, – ее голос прозвучал удивительно ровно, хотя внутри все дрожало. – Лондон, несомненно, впечатляет своей энергией и масштабом. Но я нахожу утешение в мыслях о том, что корни нашей жизни, как и корни самых высоких деревьев, все же лежат в земле, в управлении имениями. – Она сделала крошечную паузу, ловя его реакцию. Его взгляд не изменился, но, казалось, стал чуть внимательнее. – Ваше поместье, Блэкридж-Холл, если мне не изменяет память, расположено в Йоркшире? Должно быть, управление такими обширными и, как я слышала, довольно… сложными угодьями требует особого подхода? Особенно в свете новых веяний в сельском хозяйстве? – Она вложила в последнюю фразу всю возможную искренность интереса, избегая какого-либо намека на сплетни о «специфичности».

Лорд Блэкридж медленно перевел взгляд за окно, в темноту сада. На его лице мелькнуло что-то неуловимое – тень, усталости? Или боли?

– Блэкридж-Холл… – произнес он тихо, и в его бархатном голосе прозвучала какая-то странная нота, которую Элла не могла определить. – Да, он требует подхода. Но не того, о котором пишут в современных трактатах по агрономии. Там земля… помнит слишком многое. А новшества часто бесполезны против вековой тины и камня. – Он повернул голову обратно к ней. Его взгляд был все так же отстранен, но в нем появилась едва уловимая глубина, словно она ненароком коснулась чего-то живого под ледяной коркой. – Вы интересуетесь хозяйственными вопросами, мисс Хартли? Необычно для юной леди.

Элла почувствовала слабый проблеск надежды. Он заговорил! Больше, чем односложно!

– Мой отец, мистер Хартли, всегда считал, что знание земли – основа благосостояния, – ответила она искренне. – И я разделяю его взгляды. Пусть практические заботы чаще ложатся на мужские плечи, но понимать их суть… это помогает ценить труд и предвидеть трудности.

В этот момент до них донесся громкий смех и возгласы из группы молодых людей неподалеку. Один из них, явно навеселе, громко произнес: «…и говорят, вороны там размером с индюков! И каркают по ночам имена пропавших слуг! Ха!» Смех его товарищей прозвучал нервно. Лорд Блэкридж не повернул головы, но Элла заметила, как его пальцы, лежавшие на подоконнике, слегка сжались в кулак. Тень промелькнула в его глазах – не гнева, а скорее усталого презрения или… привычной боли? Он снова посмотрел на Эллу, и его взгляд стал еще холоднее, еще недоступнее, словно захлопнулась невидимая дверь.

– Очаровательные светские байки, – произнес он ледяным тоном. – Людям свойственно украшать неизвестное вымыслом, чтобы скрасить убогость собственного воображения. Прошу простить, мисс Хартли, леди Агата. – Он сделал безупречный, но отстраненный поклон. – Меня ждут дела. Приятного вечера.

И прежде, чем леди Агата, открывшая рот для протеста или увещевания, успела что-либо сказать, он развернулся и растворился в толпе, двигаясь к выходу из бальной залы с той же неспешной, но неумолимой грацией хищника, уходящего в тень.

– Ну что ж… – прошипела леди Агата, ее лицо пылало от гнева и разочарования. – Птичка улетела. И даже не чирикнула толком. Холодная рыба! Но ничего, ничего… – Она резко выдохнула, собираясь с мыслями. – Он заметил тебя. Это уже кое-что. Твой вопрос был удачен. Он задел его. Я видела. Теперь нужно закрепить впечатление на следующем мероприятии. Леди Далримпл устраивает вечер послезавтра… – Она замолчала, заметив, что Элла не слушает ее. Взгляд девушки был устремлен вслед удаляющейся высокой, мрачной фигуре. В нем было не разочарование, а скорее… недоумение и та самая тревожная искра сострадания, которую она пыталась подавить. Он казался не злодеем из сказки, а израненным зверем, загнанным в угол.

– Элла! Ты меня слышишь? – нетерпение в голосе леди Агаты вернуло девушку к реальности.

– Простите, тетушка, я… – Элла запнулась.

– Ничего, ничего, – леди Агата махнула рукой, уже строя новые планы. – Идем. Тебе нужно быть замеченной и другими. Нельзя зацикливаться на одной, пусть и самой выгодной, цели. Покажи себя свету. Иди, потанцуй с кем-нибудь. Вот, например, молодой Эштон… он сын банкира, состояние приличное…

Но судьба, казалось, решила внести свои коррективы в планы леди Агаты. В этот момент к ним подошел молодой человек. Невысокий, но крепко сбитый, с открытым, приятным лицом, румяным от волнения, и искренней, чуть застенчивой улыбкой. Его каштановые волосы были слегка растрепаны, а во взгляде добрых карих глаз читалось неподдельное восхищение.

– Леди Агата! Какое удовольствие видеть вас! – Он сделал элегантный поклон. – И позвольте представиться вашей очаровательной спутнице? – Его взгляд обратился к Элле, и в нем не было ни расчета, ни холодной оценки – лишь чистый, теплый интерес. – Джонатан Толран, к вашим услугам, мисс…?

Леди Агата замерла, на ее лице отразилась целая гамма эмоций – от раздражения до вынужденной вежливости. Элла же, все еще находящаяся под впечатлением от ледяного взгляда лорда Блэкриджа, почувствовала, как ее сердце неожиданно согрелось от этой простой, искренней улыбки.

– Мисс Элеонора Хартли, – представилась она, отвечая на улыбку. – Очень приятно, мистер Толран.

– Элла, это мистер Толран, о котором я упоминала, – проговорила леди Агата сквозь зубы, пытаясь сохранить любезный тон, но недвусмысленно давая понять Элле, что это не та цель. – Мистер Толран, вы, кажется, из Норфолка?

– Совершенно верно, леди Агата, – ответил молодой человек, не отрывая восхищенного взгляда от Эллы. – Скромное поместье Холивелл. Не чета великолепным владениям здешних лордов, конечно, – он скромно потупился, – но земля добрая, и мы стараемся. Мисс Хартли, – он повернулся к Элле, – не удостоите ли вы меня чести на следующий танец? Кажется, вот-вот начнется кадриль.

Леди Агата открыла рот, чтобы вежливо отказать за племянницу, но Элла опередила ее. После ледяной пустоты взгляда лорда Блэкриджа, после напряженного ожидания и страха, эта простая просьба, этот теплый взгляд показались ей глотком свежего воздуха.

– С удовольствием, мистер Толран, – ответила она, и на ее губах впервые за этот вечер расцвела естественная, невымученная улыбка.

Мистер Толран сиял. Он предложил руку, и Элла приняла ее. Леди Агата осталась стоять одна, наблюдая, как они направляются к танцующим. Ее лицо, обычно столь искусно контролируемое, выражало ярость и разочарование. Ее блестящий план дал трещину в первый же вечер. И виной тому был не только непроницаемый лорд Блэкридж, но и этот простак Толран с его дурацкой улыбкой и «доброй землей». Она сжала веер так, что тонкие пластинки из перламутра затрещали. «Нет, милый мой, нет, – подумала она, глядя всему удаляющейся паре. – Ты не испортишь мою игру. Элла выйдет за Блэкриджа. Обязательно выйдет. Любой ценой».

А Элла, кружась в кадрили с мистером Толраном, который оказался легким и внимательным партнером, ловила себя на смешанных чувствах. Легкость и простота общения с ним были невероятно приятны после напряжения встречи с лордом Блэкриджем. Мистер Толран говорил о своих лошадях, о недавно высаженной яблоневой аллее, о планах осушить одно болотистое поле – все это было так знакомо, так близко ее девонширскому сердцу. Он был открыт, добродушен и явно симпатизировал ей. Это был тот самый «безопасный» вариант, о котором она мечтала: небогатый, но добропорядочный, способный на взаимную привязанность. Мысли о спасении Хезелмира, конечно, тускнели рядом с его скромными возможностями, но… разве счастье измерялось только деньгами?

А потом ее взгляд случайно упал на дверь, ведущую в коридор. Там, в тени арки, на мгновение замерла высокая, мрачная фигура. Лорд Блэкридж. Он не смотрел на танцующих. Его взгляд был устремлен куда-то вдаль, сквозь стены, в какую-то свою бездну. И в этом профиле, резко очерченном светом из соседней комнаты, Элла снова увидела не чудовище, а невыносимую тяжесть, одиночество и ту самую боль, которая тронула ее сердце. Он обернулся, и его темные глаза на мгновение встретились с ее взглядом. Ничего не выражая, ни укора, ни интереса. Просто констатация факта ее существования. Затем он развернулся и исчез в темноте коридора.

Холодок пробежал по спине Эллы, но на этот раз это был не только страх. Это было предчувствие. Предчувствие того, что ее судьба, вопреки планам тетушки и ее собственному желанию покоя, уже неразрывно сплелась с судьбой этого мрачного человека и его проклятого воронами поместья. Мистер Толран что-то весело говорил, но она уже не слышала. В ушах у нее почему-то отдавалось карканье воронов, смешиваясь со звуками скрипок, а перед глазами стоял бездонный, полный немой муки взгляд лорда Себастьяна Рейвенскрофта. Она понимала, что леди Агата не отступит. И цена этого «любой ценой» может оказаться слишком высокой для всех. Танец закончился. Элла поблагодарила мистера Толрана, стараясь улыбнуться, но ее мысли были далеко – в туманных болотах Йоркшира, под мрачными сводами Блэкридж-Холла.

Глава 3

Утро после бала у виконтессы Сент-Клер встретило Эллу не солнечными лучами, а пронизывающей тишиной особняка леди Агаты, которая, однако, была громче любого крика. За завтраком в изящной столовой, украшенной акварелями с видами Италии, царила атмосфера, которую можно было резать ножом. Леди Агата, одетая в строгое утреннее платье серого муара, напоминавшее доспехи, молча намазывала масло на тост. Ее взгляд, острый и недовольный, скользил по Элле, сидевшей напротив и пытавшейся скрыть волнение за чашкой горячего шоколада.

– Хм, – наконец произнесла тетушка, отложив нож с таким звонким стуком, что Элла вздрогнула. – Интересный вечер. Очень… поучительный.

Элла опустила глаза. Она знала, что грядет.

– Ты, конечно, произвела впечатление, – продолжила леди Агата, ее голос звучал ровно, но в каждом слове чувствовалась сталь. – Платье было безупречно, реверансы – безукоризненны, даже с лордом Блэкриджем ты заговорила… сносно. Однако… – она сделала паузу, давая слову повиснуть в воздухе, как гильотину. – Однако твое поведение после этой беседы оставило желать лучшего. Мистер Толран? Серьезно, Элла? Танцевать с первым встречным простаком, который удостоил тебя вниманием? И улыбаться ему так… так непринужденно? Это выглядело… легкомысленно. Почти вульгарно. Особенно на фоне твоей миссии!

– Тетушка Агата, – попыталась вставить слово Элла, чувствуя, как кровь приливает к лицу, – мистер Толран был предельно учтив и…

– Учтив? – леди Агата фыркнула. – Учтивость конюха – это не учтивость джентльмена, моя дорогая! Он – никто! Его поместье – жалкая пародия на то, что нужно твоей семье! Ты должна была вежливо уклониться, сказав, что устала, или что обещала танец другому! Вместо этого ты бросилась в его объятия, как… как провинциальная девица на своей первой ярмарке!

Гнев леди Агаты был холоден и методичен, как расстановка фигур на шахматной доске. Элла чувствовала себя загнанным зверем.

– Я не бросалась… – прошептала она. – Он пригласил, и я… я подумала, что невежливо отказывать. К тому же, после… после напряженного разговора с лордом Блэкриджем…

– Ага! Вот именно! – воскликнула леди Агата, ухватившись за эту фразу. – После ледяного душа от «Черного Лорда» тебе потребовалось согреться у первого попавшегося костра! Это слабость, Элла! Непростительная слабость! Лорд Блэкридж – неприступная цитадель! Его не возьмешь одним штурмом! Требуется осада! Постоянное, методичное давление! И ты, вместо того чтобы анализировать его реакцию, искать новые подходы, растворилась в глупых улыбках этому Толрану! Его видели? Да весь свет заметил! И теперь будут шептаться, что у тебя два жениха на примете, или, что еще хуже, что ты несерьезно относишься к поискам мужа!

Элла молчала. Чувство несправедливости смешивалось с виной. Да, ей было легко с мистером Толраном. Да, его доброта была глотком воздуха после ледяного безмолвия лорда Блэкриджа. Но разве это было преступлением?

– Ты должна понять, дитя, – леди Агата сменила гнев на милость, но в ее тоне по-прежнему звучал ультиматум, – что игра идет по высоким ставкам. Один неверный ход – и ты проиграешь все. И лорда Блэкриджа, и, возможно, даже мистера Толрана, если до него дойдут слухи о твоих… амбициях. Мы должны действовать решительнее и умнее. Сегодня после полудня – прогулка в Риджентс-парке. Лорд Блэкридж, по моим сведениям, имеет привычку совершать там утренний променад верхом, вдали от толпы. Мы «случайно» пересечем его путь.

Так началась «осада», как мысленно окрестила ее Элла. Риджентс-парк встретил их свежей зеленью молодой листвы и ароматом цветущих каштанов. Леди Агата, в элегантном прогулочном костюме и шляпке с перьями, вела Эллу по аллеям с видом полководца, ведущего войска на маневры. Элла, в простом, но изящном платье из кремового муслина и соломенной шляпке, украшенной лентами, старалась сохранять спокойствие, но сердце ее бешено колотилось. Взгляд тетушки беспрестанно выискивал вдалеке высокую фигуру на вороном коне.

И они его увидели. Себастьян Рейвенскрофт появился на дальней аллее, гарцуя на великолепном, мощном жеребце, который казался продолжением его собственной мрачной энергии. Он ехал неспешно, погруженный в свои мысли, его профиль был резок и непроницаем. Даже на расстоянии чувствовалась его отстраненность от этого солнечного утра, от щебета птиц, от смеха детей, катающихся на лодочках на озере.

– Идем, – скомандовала леди Агата, резко меняя направление, чтобы пересечь его путь под острым углом у мостика через узкий ручей. – Случайность, чистейшая случайность, помни!

Элла чувствовала, как ее ладони становятся влажными. Они вышли на аллею как раз в тот момент, когда лорд Блэкридж поравнялся с мостиком. Он вынужден был придержать коня.

– Лорд Блэкридж! Какое восхитительное утро для верховой прогулки! – воскликнула леди Агата с преувеличенной радостью, словно встретила самого дорогого друга. – И какой великолепный конь! Настоящий король среди скакунов! Позвольте представить вам снова мою племянницу, мисс Хартли. Элла, дорогая, посмотри, какая стать!

Себастьян Рейвенскрофт слегка натянул поводья. Его взгляд скользнул по Элле с той же ледяной вежливостью, что и на балу, и остановился на леди Агате. В его глазах мелькнуло что-то – не раздражение, а скорее усталое понимание игры. Он слегка приподнял шляпу.

– Леди Агата. Мисс Хартли. Действительно, утро прекрасное. Прошу простить, я спешу. Конь нетерпелив. – Он слегка пришпорил жеребца, явно намереваясь объехать их.

Но леди Агата была неумолима. Она сделала шаг вперед, блокируя путь тактично, но недвусмысленно.

– О, конечно, конечно! Мы не смеем задерживать такого важного человека! Но, лорд, раз уж судьба свела нас вновь в этом восхитительном уголке природы, не могли бы вы, как знаток лошадей, сказать ваше мнение? Мой кузен, сэр Генри, подумывает о приобретении чистокровного арабского скакуна для скачек в Эпсоме. Как вы полагаете, стоит ли овчинка выделки? Или лучше обратить внимание на местные породы?

Себастьян взглянул на нее, и в его темных глазах Элла уловила мимолетную искру… досады? Удивления перед ее наглостью? Он медленно перевел взгляд на Эллу, словно ожидая, что она присоединится к этому фарсу. Элла, покраснев, опустила глаза. Ей было невыносимо стыдно за эту навязчивость.

– Скачки, леди Агата, – произнес он наконец, его бархатный голос звучал чуть резче обычного, – это азартная игра. Прекрасная, но губительная для кошелька и часто для лошадей. Если ваш кузен ищет надежного коня для поместья, а не для истязания на треке, то да, английские породы – разумный выбор. Теперь, прошу вас… – Он снова сделал движение, чтобы тронуться с места.

– Благодарю вас, лорд! Как всегда, мудро и практично! – не унималась леди Агата. – Элла, ты запомнила? Лорд Блэкридж рекомендует английских скакунов! Надо будет написать сэру Генри… – Она сделала вид, что погрузилась в мысли, намеренно задерживая его еще на мгновение.

Себастьян Рейвенскрофт посмотрел прямо на Эллу. Не на тетку, а на нее. В его взгляде не было ни гнева, ни упрека. Было лишь глубокое утомление и… что-то похожее на вопрос. Как будто он спрашивал: «И ты тоже в этом участвуешь?» Этот взгляд пронзил Эллу острее любого порицания. Она почувствовала жгучий стыд.

– Прощайте, леди Агата, мисс Хартли, – произнес он с окончательной интонацией, резко повернул коня и уехал рысью, не оглядываясь. Его темный плащ развевался за ним, как крыло.

– Ну вот! – воскликнула леди Агата, когда он скрылся из виду, ее лицо сияло не столько удовлетворением, сколько злорадством победителя, сумевшего досадить противнику. – Контакт установлен! Он тебя заметил! Дважды за столь короткий срок! И даже взглядом тебя почтил! Прогресс, несомненный прогресс!

Элла молчала. Она чувствовала себя грязной. Этот взгляд лорда Блэкриджа, полный усталого понимания и немого вопроса, преследовал ее. «И ты тоже?» Он видел их игру. И ему было противно.

– Тетушка, – начала она осторожно, когда они пошли дальше по аллее, – разве… разве такие навязчивые встречи не вызовут у него лишь раздражение? Не оттолкнут окончательно?

Леди Агата фыркнула.

– Раздражение? Милое дитя, мужчины часто путают раздражение с интересом! Главное – быть у него на виду. Заронить зерно сомнения в его мрачной вселенной. Показать, что есть нечто иное, кроме его болот и воронов. А теперь… – она понизила голос, – послезавтра – выставка цветов в доме садоводческого общества. Он будет там. Я узнала. И мы тоже. Будь готова. И на этот раз, – ее взгляд стал жестким, – никаких мистеров Толранов! Никаких отвлекающих маневров! Фокус – только на цель!

Однако судьба, казалось, благоволила мистеру Толрану. Он появился на выставке цветов с естественностью человека, искренне увлеченного садоводством. Элла, рассматривающая необычный сорт темно-бордовой розы, услышала за спиной его доброжелательный голос:

– Прекрасный экземпляр, не правда ли, мисс Хартли? ‘Cardinal de Richelieu’. Говорят, аромат у него совершенно божественный, хотя и не слишком устойчив в нашем климате.

Элла обернулась и невольно улыбнулась. Мистер Толран выглядел свежим и подтянутым в своем добротном, но не новом сюртуке. В его руке был каталог выставки, а в глазах светился неподдельный интерес.

– Мистер Толран! Какая неожиданная встреча! – воскликнула она, и радость от этой встречи была искренней. – Вы знаток роз?

– Поклонник, скорее, – скромно ответил он, слегка краснея. – В Холивелле у меня небольшой розарий. Ничего выдающегося, конечно, но для души. А эта красавица… – он кивнул на ‘Cardinal de Richelieu’, – мне кажется, требует особого ухода. Много солнца, защита от ветра… Вы интересуетесь садоводством, мисс Хартли?

Их разговор завязался легко и непринужденно. Мистер Толран говорил о своих розах, о трудностях выращивания пионов в Норфолке, о надеждах на урожай яблок. Его знания были практичны, почерпнуты из опыта, а не из книг, и Элле это было близко и понятно. Она делилась своими скромными познаниями о цветах Хезелмира, о любимой бабушкиной сирени. Они смеялись над каким-то забавным случаем с садовником мистера Толрана. Элла чувствовала себя спокойно, естественно, как в родном Девоншире. Она почти забыла о своей «миссии».

Почти. Потому что краем глаза она заметила его. Лорд Блэкридж стоял у витрины с орхидеями, экзотическими и холодно-прекрасными. Он не смотрел на цветы. Его взгляд был устремлен куда-то в пространство, сквозь стекла, в свою обычную бездну. Но затем, словно почувствовав чей-то взгляд, он медленно повернул голову. Его темные глаза нашли Эллу. И нашли ее беседующей и улыбающейся мистеру Толрану. Взгляд лорда Блэкриджа скользнул по ней, по ее собеседнику, и в нем не было ни ревности, ни гнева. Было лишь… что-то похожее на подтверждение его самых мрачных ожиданий. Легкая, почти незаметная усмешка тронула его губы – усмешка человека, который видит игру и знает все ее правила. Затем он отвернулся и растворился в толпе так же бесшумно, как появился. Холодок пробежал по спине Эллы. Его уход был красноречивее любых слов. Он видел. Он понял. И ему было все равно. Или… ему было отвратительно?

Леди Агата, подойдя к племяннице в тот момент, когда мистер Толран отошел рассмотреть другую витрину, была бледна от ярости.

– Опять?! – прошипела она, схватив Эллу за руку выше локтя так сильно, что та вскрикнула. – Ты специально это делаешь? Ты саботируешь мои планы?! Этот Толран… он везде, как назойливая муха! И ты… ты поощряешь его! Улыбаешься, болтаешь о цветочках! Пока лорд Блэкридж видит тебя в обществе этого… этого фермера! Ты понимаешь, как это выглядит? Как дешевая доступность!

– Тетушка, вы мне делаете больно! – вырвалась Элла, высвобождая руку. – Мы просто разговаривали о розах! Это была случайная встреча!

– «Случайная»? – Леди Агата фыркнула с таким презрением, что Элла почувствовала себя униженной. – В свете нет случайностей, дурочка! Есть только расчет и глупость! И твоя глупость может стоить тебе всего! Он видел! – Она кивнула в сторону, где исчез лорд Блэкридж. – Видел тебя с этим простаком! И что он подумал? Что ты легкодоступна? Что тебя можно заполучить без усилий? Или что у тебя уже есть поклонник? Любой из этих вариантов губителен для наших шансов! Твоя репутация – хрусталь, Элла! Одно неосторожное движение – и она разлетится вдребезги! И тогда прощай, Хезелмир! Прощай, будущее твоих родителей!