Красное на черном

Черный рыцарь надел шлем и поклонился.

– Будет исполнено, Владычица.

Он развернулся и направился к выходу, его шаги гулко раздавались в тишине зала. У самых дверей он остановился.

– Владычица… а что, если план не сработает? Что, если Иван Кузнецов окажется сильнее, чем мы думаем?

Лилит не обернулась. Она смотрела в свою сферу, где медленно вращались бесчисленные миры – некоторые полные жизни, другие погруженные во тьму.

– Тогда, мой верный рыцарь, я сделаю то, что должна была сделать много веков назад. Я сама спущусь в мир живых и покажу им, почему меня называли первой ведьмой. Почему боги изгнали меня в Лимб. И почему это изгнание было ошибкой, которую им еще предстоит горько оплакать.

Рыцарь молча поклонился и вышел из зала. Массивные двери закрылись за ним с глухим стуком, и Лилит осталась наедине со своими мыслями и планами.

В сфере перед ней мелькали образы – дети в темном храме, герои, готовящиеся к штурму, альтернативная Америка, не подозревающая о грядущей угрозе. Все эти миры, все эти жизни – лишь фигуры в ее великой игре.

– Иван, – прошептала она в пустоту зала. – Скоро ты поймешь, что героизм – это лишь другое слово для гордыни. А гордыня… гордыня всегда находит способ пасть.

Лилит коснулась сферы последний раз, и изображения внутри замерли на одном кадре – на лице спящей Маши, которая даже не подозревала, какую роль ей предстоит сыграть в приближающемся финале.

***

Некоторое время Лилит оставалась в тронном зале, наслаждаясь предвкушением грядущих событий. Но затем ее лицо стало серьезным, и она направилась к потайной двери за троном. Каменная плита беззвучно отошла в сторону, открывая узкую винтовую лестницу, ведущую в глубины замка.

Спуск казался бесконечным. Ступени были выточены из того же черного камня, что и весь замок, но здесь он был покрыт странными рунами, которые светились тусклым фиолетовым светом при каждом прикосновении ее ног. Воздух становился все гуще, насыщенный магической энергией, которая заставляла саму реальность вибрировать.

Наконец лестница привела в обширную подземную камеру. Стены здесь были не каменными – они состояли из чистой застывшей магии, переливающейся всеми цветами спектра. Но все внимание приковывала к себе конструкция в центре зала.

Огромная сфера, размером с небольшой дом, парила в воздухе, удерживаемая множеством магических цепей, которые тянулись от нее к руническим кругам на полу, стенах и потолке. Материал сферы напоминал мутное стекло, но сквозь него просвечивало интенсивное, почти ослепительное сияние.

А внутри…

Внутри билось нечто прекрасное и ужасающее одновременно. Сгусток чистой магической энергии, принявший форму вихря света и тени, метался по внутреннему пространству темницы. Иногда он принимал почти человеческие очертания, но тут же рассыпался обратно в хаос энергии. Каждое движение сопровождалось звуками, похожими на плач ветра и далекое пение.

Лилит подошла к сфере и положила ладонь на ее поверхность. Материал тюрьмы был теплым, пульсирующим, живым.

– Мое дорогое дитя, – произнесла она с материнской нежностью в голосе. – Как дела в твоем уютном домике?

Энергетический вихрь на мгновение замер, а затем с удвоенной яростью начал биться о стены своей темницы.

– Не стоит тратить силы понапрасну, – продолжила Лилит, наблюдая за метаниями узницы. – Ты же знаешь, что эти оковы созданы специально для таких, как ты. Чем больше ты сопротивляешься, тем крепче они становятся.

Вихрь постепенно замедлился, но продолжал переливаться яркими красками неуемной магии.

– У меня есть новости, которые тебя заинтересуют, – сказала Лилит, устраиваясь поудобнее на выступе одного из рунических кругов. – Сегодня мой Черный рыцарь встретился с… Как бы это выразиться? Нашим общим знакомым.

При этих словах движение энергии внутри сферы стало более резким, беспокойным.

– О, я вижу, ты догадываешься, о ком идет речь, – усмехнулась Лилит. – Да, мое дитя. Иван Кузнецов. Твой дорогой, самоотверженный Иван, который вот уже более пяти лет ищет тебя в Лимбе.

Энергетический вихрь внезапно замер полностью. Магическое сияние, которое прежде било от него во все стороны, начало тускнеть, концентрируясь в одной точке. Лилит наклонилась вперед, наблюдая за происходящей трансформацией.

Свет сгущался, принимая форму. Сначала появились смутные человеческие очертания, затем детали стали четче. Энергия материализовалась, обретая плоть и кровь, и через несколько мгновений внутри сферы стояла девушка.

Майя выглядела точно так же, как в день своего исчезновения. На ней было то же простое платье. Но теперь в ее взгляде плескалась печаль бесконечной глубины, а кожа светилась едва заметным внутренним светом – след долгого пребывания в форме чистой энергии.

– Лилит, – произнесла Майя, и ее голос эхом отозвался в подземной камере. – Что ты сделала с Иваном? Где он?

Лилит рассмеялась – звук был мелодичен и одновременно пугающ.

– О, я была уверена, что новости о твоем возлюбленном произведут должное впечатление! – Она хлопнула в ладоши, словно радуясь детской выходке. – Посмотри на себя, дорогая. Годы в форме чистой энергии, а стоило услышать его имя – и вот ты снова человек. Любовь поистине творит чудеса.

Майя подошла к стенке своей тюрьмы и прижалась к ней ладонями.

– Отпусти меня, – попросила она, и в ее голосе звучала мольба. – Я хочу вернуться к друзьям. Я хочу вернуться к Ивану. Ты получила то, что хотела – я показала тебе, как управлять энергией между мирами. Хватит.

– Хватит? – Лилит поднялась и подошла ближе к сфере. – Дорогое дитя, мы только начинаем. И что касается твоего драгоценного Ивана… он сейчас в альтернативной Америке, играет в героя, спасает детей от моих культистов. Такой самоотверженный, такой благородный.

Глаза Майи широко раскрылись.

– Он… он жив? Он в порядке?

– Более чем, – ответила Лилит с улыбкой хищника. – Он нашел себе дочь – маленькую девочку с удивительными способностями. Машей зовут. Довольно трогательно наблюдать, как он пытается заполнить пустоту, которую оставила твоя пропажа.

Выражение лица Майи изменилось. В нем появилось что-то, чего Лилит не ожидала увидеть – не ревность, а теплота.

– Он… он заботится о ребенке? – спросила она тихо.

– О да, – продолжила Лилит, немного озадаченная реакцией пленницы. – Он удочерил ее, защищает, любит как собственную дочь. Очень трогательно. И очень полезно для моих планов.

– Полезно? – голос Майи стал холоднее.

– Конечно, дорогая. Видишь ли, чем больше людей любит человек, тем больше у него слабых мест. Тем легче его сломать. – Лилит обошла сферу кругом, не сводя взгляда с Майи. – Скоро твой Иван поймет, что героизм – это иллюзия. Что добро не всегда побеждает. А когда он сломается, когда отчаяние заполнит его сердце… он сам придет ко мне. И тогда я получу идеального слугу.

Майя отступила от стенки тюрьмы, ее лицо побледнело.

– Ты не знаешь Ивана, – возразила она. – Он никогда не сдастся. Никогда не присоединится к тебе.

– О, милое дитя! – Лилит снова засмеялась. – У меня есть тысячи лет опыта в ломании человеческих душ. И два прекрасных рычага воздействия – ты и его приемная дочь. Когда придет время, я покажу ему, что может случиться с теми, кого он любит, если он не подчинится.

– Не смей! – Майя ударила по стенке сферы, и та вспыхнула яркими искрами. – Не смей трогать ребенка!

– А что ты мне сделаешь? – насмешливо спросила Лилит. – Ты в клетке, дорогая. В клетке, которую сама же и помогла мне создать, когда научила управлять энергией измерений.

Лилит повернулась, готовясь уйти, но Майя окликнула ее:

– Лилит! Зачем тебе все это? Зачем ломать людей, разрушать миры? Что ты получишь в итоге?

Древняя богиня остановилась и медленно обернулась. В ее глазах плескался огонь столетий.

– Что я получу? – повторила она задумчиво. – Справедливость, дорогая моя. Тысячи лет назад боги изгнали меня в Лимб за то, что я дала людям знания, которые они считали опасными. За то, что я показала смертным, что они могут быть равными богам, если захотят заплатить цену.

Она подошла обратно к сфере, и ее лицо исказилось от древней боли и ярости.

– Меня назвали извращенной, опасной, злой. Меня, которая была матерью магии, первой учительницей человечества! И знаешь что, Майя? Они были правы. Я стала именно такой, какой они меня видели. И скоро… скоро все миры узнают, что значит отвергнуть дар Лилит.

– Но это не принесет тебе счастья, – тихо сказала Майя. – Месть никогда не приносит счастья.

Лилит замерла, и на мгновение в ее глазах мелькнуло что-то похожее на сомнение. Но затем она снова усмехнулась.

– Счастье? Дорогая девочка, я давно забыла, что это такое. Зато я помню боль. И скоро все, кто дорог твоему Ивану, узнают ее так же хорошо, как и я.

Она направилась к выходу, но у самой лестницы остановилась.

– А что касается твоего возвращения, – сказала она, не оборачиваясь, – незачем тебе спешить. Скоро Иван сам окажется здесь. И не только он – все сущее в конце концов окажется в Лимбе. Я позабочусь об этом.

Ее шаги на лестнице затихли, оставив Майю наедине со своими страхами и надеждами. Девушка опустилась на пол своей тюрьмы и закрыла лицо руками.

Но когда Майя подняла голову, в ее глазах загорелся непоколебимый огонь решимости.

– Знаешь что, Лилит? – громко сказала она, обращаясь к пустоте. – Я с радостью отдала бы всю свою силу, всю свою магию, даже свою жизнь – только чтобы остановить тебя. Я готова пожертвовать собой, чтобы спасти тех, кого люблю. И это то, чего ты никогда не сможешь понять!

Эхо ее слов не успело затихнуть, как на лестнице снова послышались шаги. Лилит вернулась, и на ее лице была написана ярость.

– Не смогу понять? – процедила она сквозь зубы. – Глупая девчонка! Это ты ничего не понимаешь!

Она подошла к сфере и ударила по ней ладонью. Вся конструкция содрогнулась, магические цепи натянулись, а руны на стенах вспыхнули ярким светом.

– Ты думаешь, я не хотела бы с радостью вырвать тебе сердце из груди? – продолжала Лилит, ее голос дрожал от злости. – Думаешь, твоя смерть не принесла бы мне удовольствия? Но это ничего не изменит! Ничего!

Майя подняла глаза, в которых не было страха – только удивление. В голосе Лилит звучала не только злоба, но и что-то еще. Боль. Отчаяние.

– Я никакая не владычица Лимба! – выкрикнула Лилит, и ее тщательно выстроенная маска совершенства дала трещину. – Я его рабыня! Проклятая, обреченная рабыня!

Она прислонилась к стене камеры, и впервые за все время Майя увидела не всемогущую богиню, а сломленную женщину.

– Лимб – это не просто место, – продолжила Лилит тише. – Это живое существо. Ненасытное чудовище, которое может лишь пожирать. Пожирать миры, жизни, саму реальность. А я… я навечно приставлена к нему. Как сторож. Смотритель. Как его рука в других мирах.

Майя медленно опустилась на пол своей тюрьмы.

– Что ты имеешь в виду?

Лилит закрыла глаза, и когда заговорила снова, ее голос был полон древней усталости.

– Когда-то давно, в другой жизни, в другом мире… я была просто женщиной. У меня было имя, которое я уже почти забыла. У меня был муж – добрый, сильный мужчина, который любил меня, несмотря на мой дар к магии. У меня было двое детей – мальчик и девочка, смеющиеся, прекрасные, полные жизни.

Она открыла глаза, и Майя с ужасом увидела в них слезы.

– Я была волшебницей. Не могущественной, не страшной. Я лечила больных, помогала при родах, находила потерянное. Но люди… люди боялись магии. Боялись и презирали меня. Они терпели, потому что нуждались в моей помощи, но в глубине души ненавидели.

Лилит начала ходить по камере, ее шаги эхом отражались от стен.

– Однажды ночью, когда меня не было дома, – я ушла к роженице в соседнюю деревню, – они пришли. Толпа праведников, решившая покончить с ведьмой раз и навсегда. Они забаррикадировали все двери и окна моего дома и подожгли его.

Голос Лилит стал едва слышным шепотом.

– Мой муж пытался вынести детей. Я нашла их тела у задней двери – он закрывал их собой от огня. Сын был совсем маленьким, дочка только начала ходить. Они… они даже не поняли, что происходит.

Майя почувствовала, как у нее сжимается сердце. Несмотря на все, что натворила Лилит, несмотря на весь ужас, который она принесла в миры, эта боль была настоящей, и вполне человеческой.

– Я сошла с ума от горя, – продолжала Лилит. – Ненависть заполнила меня полностью. Я хотела, чтобы они все заплатили. И я… я сотворила ужасное. Я открыла в свой мир дорогу Лимбу.

Она остановилась прямо напротив сферы.

– Сначала я смеялась, глядя на то, как гибнут мои обидчики. Как серая пустота поглощает их дома, их семьи, их детей. Я радовалась их крикам, их ужасу. Справедливость, думала я. Наконец-то справедливость.

– Но Лимб не остановился, – тихо договорила Майя.

– Нет. – Лилит покачала головой. – Он не остановился. Его щупальца потянулись дальше, к соседним городам, странам, континентам. Я поняла, что натворила, и попыталась остановить это. Но Лимб был уже слишком силен. Он поглотил весь мой мир за несколько дней.

– И тебя тоже?

– Меня он не убил, – горько усмехнулась Лилит. – Смерть была бы милосердием. Вместо этого он сделал меня своей частью. Обрек на вечное существование в этом замке, на вечное одиночество, на вечную службу голодному чудовищу.

Майя встала и подошла к стенке сферы.

– Сколько… сколько лет ты здесь?

– Время в Лимбе течет не так, как в живых мирах, – ответила Лилит. – Но если считать по годам обычных миров… тысячи. Может быть, десятки тысяч. Я давно сбилась со счета.

– И все это время ты ищешь способ освободиться?

– Не просто освободиться, – в голосе Лилит снова появились стальные нотки. – Остановить его. Убить это чудовище, которое пожирает реальность. Я готова на все, чтобы сбросить эти оковы и покончить с Лимбом раз и навсегда.

Майя долго молчала, обдумывая услышанное. Когда она наконец заговорила, ее голос был полон сочувствия, но и непоколебимой решимости.

– Я понимаю твою боль, Лилит. Понимаю твою ярость. Но цена, которую ты хочешь заплатить… она слишком высока.

– Слишком высока? – Лилит шагнула к сфере. – Ради спасения всех миров?

– Ты хочешь убить детей, – сказала Майя твердо. – Ни в чем неповинных детей. Хочешь использовать их для своих целей, как пешек. Хочешь сломать Ивана, превратить его в такого же монстра, как твой черный рыцарь.

– Десяток жизней против миллиардов, – отрезала Лилит. – Сотня невинных против всего сущего. Цель оправдывает средства, дорогая моя.

– Нет. – Майя покачала головой. – Никогда. Как только ты соглашаешься, что цель оправдывает средства, ты уже проиграла. Ты становишься тем, против чего борешься.

– Наивная девочка! – взорвалась Лилит. – Ты не понимаешь! Если я не остановлю Лимб, он поглотит все! Каждый мир, каждую жизнь, каждую мечту! Ничего не останется, кроме серой пустоты!

– А если остановишь его твоим способом, что останется от тебя? – спросила Майя спокойно. – Ты станешь точно такой же, как те люди, которые убили твою семью. Убийцей детей. Разрушительницей жизней.

Лилит замерла, словно получила пощечину.

– Это… это другое, – пробормотала она.

– Нет, не другое. – Майя прижалась к стенке сферы, глядя прямо в глаза Лилит. – Точно такое же. Твоя семья погибла из-за чужого страха и ненависти. И теперь ты хочешь убивать по той же причине. Разве это то, чего бы хотели твой муж и дети?

– Не смей! – закричала Лилит. – Не смей говорить о них!

– Они бы хотели, чтобы ты спасла невинных, а не уничтожала их, – продолжала Майя неумолимо. – Они бы хотели, чтобы ты осталась той женщиной, которую они любили, а не превратилась в чудовище.

Лилит отступила от сферы, ее дыхание стало прерывистым.

– Ты… ты ничего не понимаешь. Я должна остановить Лимб. Любой ценой. Любой!

– Есть другой путь, – сказала Майя мягко. – Всегда есть другой путь. Нужно только найти в себе силы его выбрать.

– Какой путь? – прошипела Лилит. – Какой еще может быть путь?

– Доверие, – ответила Майя. – Надежда. Любовь. То, что когда-то делало тебя сильной. То, что сделало тебя матерью и женой, а не разрушительницей миров.

Лилит долго стояла молча, ее лицо было бледным, а руки дрожали.

– Слишком поздно, – наконец прошептала она. – Слишком поздно для таких глупостей, как надежда.

– Никогда не поздно. – Майя держала ладонь на стенке сферы. – Пока ты жива, пока можешь чувствовать боль от потери – никогда не поздно.

Лилит резко повернулась и направилась к выходу.

– Довольно, – бросила она через плечо. – Я не буду больше слушать эти детские сказки. У меня есть план, и я его выполню. С твоей помощью или без нее.

– Лилит! – окликнула ее Майя. – Подумай о своих детях! Что бы они подумали о том чудовище, которым ты стала?

Лилит остановилась у подножия лестницы, но не обернулась.

– Мои дети мертвы, – сказала она пустым голосом. – Мертвы уже тысячи лет. А я… я давно не та женщина, которая их родила.

Она исчезла в тени лестницы, оставив Майю наедине с гулкой тишиной подземной камеры.

Глава 9. Искра во тьме

Прошло несколько часов – или дней, время в Лимбе было неподвластно обычным законам, – когда в подземной камере снова послышались шаги. Но на этот раз они были тяжелыми, мерными, звенящими от металла доспехов.

Майя подняла голову и увидела фигуру в черной броне, спускающуюся по лестнице. Черный рыцарь двигался с воинской выправкой, каждый его шаг был точен и продуман. Дойдя до сферы, он остановился и некоторое время молча изучал пленницу.

– Значит, ты та самая Майя, – произнес он наконец. Голос звучал знакомо, но был искажен магией шлема и чем-то еще – возможно, горечью, усталостью веков. – О которой он так мечтает. Ради которой рыщет в Лимбе уже больше пяти лет.

Майя встала и подошла к стенке своей тюрьмы.

– Ты говоришь об Иване? – спросила она, хотя ответ был очевиден. – Ты встречался с ним.

– Встречался, – кивнул рыцарь. – Сражался с ним. Довольно посредственный боец, если честно. Слишком мягкий, слишком милосердный. В настоящей битве такие качества – смертельная слабость.

– А что в них плохого? – возразила Майя. – Милосердие, сострадание – это не слабость, это сила.

Рыцарь усмехнулся – звук был горьким и насмешливым.

– Расскажи мне о нем, – сказал он, присаживаясь на каменный выступ. – О своем драгоценном Иване. Что в нем такого особенного?

Майя удивилась неожиданной просьбе, но в голосе рыцаря было что-то… тоскливое. Словно он действительно хотел услышать о том, что потерял навсегда.

– Иван… – начала она, и лицо ее озарилось теплой улыбкой. – Он самый храбрый человек из всех, кого я знаю. Но ему ведом страх. Он боится – за друзей, за невинных, за тех, кого не может защитить. И он все равно идет вперед.

– Страх – тоже слабость, – проворчал рыцарь, но без прежней уверенности.

– Нет, – покачала головой Майя. – Страх делает храбрость настоящей. Легко быть бесстрашным, когда тебе нечего терять. Трудно быть храбрым, когда понимаешь, что можешь потерять все.

Она подошла ближе к стенке сферы, глядя на рыцаря сквозь его темные доспехи.

– Он готов пожертвовать собой ради других. Не из гордыни, не ради славы – просто потому, что считает это правильным. Когда мы только начали встречаться, я спросила его, чего он больше всего боится. Знаешь, что он ответил?

Рыцарь молчал, но слегка наклонил голову, показывая, что слушает.

– Он сказал: «Я боюсь того дня, когда пойму, что мог спасти кого-то, но не сделал этого». Не собственной смерти, не боли, не поражения. А того, что кто-то пострадает из-за его бездействия.

– Глупости, – пробормотал рыцарь, но звучало это неубедительно.

– Когда мы были вместе, он всегда ставил мои потребности выше своих. Не потому, что считал меня слабой – он знал, что я сильная. А потому, что любил. Настоящая любовь – это когда счастье другого человека становится важнее собственного.

Майя замолчала, погруженная в воспоминания. Рыцарь долго сидел молча, и в прорезях его шлема медленно угасали красные огоньки.

– Он изменился? – вдруг спросил он тихо. – За эти годы поисков… он изменился?

– Не знаю, – ответила Майя.

– Я… наблюдал за ним. Издалека. Видел, как он ищет тебя в Лимбе, как мучается, как винит себя в твоем исчезновении.

– И что ты видел?

Рыцарь встал и подошел к сфере.

– Боль. Отчаяние. Одержимость. Он стал… темнее. Более склонным к риску. Иногда мне казалось, что он ищет не только тебя, но и собственную смерть.

– Но он не сдался, – сказала Майя с гордостью. – Даже когда надежды почти не осталось, после стольких лет – он не сдался.

– Упрямство, – попытался возразить рыцарь.

– Верность, – поправила Майя. – Он дал мне слово, что всегда будет рядом. И он держит это слово, даже когда меня нет.

Рыцарь замер, а затем медленно поднял руки к шлему.

– Хочешь увидеть, во что превращает людей верность? – спросил он глухо.

– Что ты?..

Но слова застряли у Майи в горле, когда рыцарь снял шлем. Под ним было лицо Ивана – но какой же это был Иван? Кожа бледная, почти серая, глаза пылали красным огнем, а по щекам тянулись темные вены, словно по ним текла не кровь, а жидкая тьма.

– Боже мой, – прошептала Майя, отступая. – Ты…

– Да, – кивнул рыцарь. – Я тот, кем мог бы стать твой драгоценный Иван. Тот, кем он станет, если будет продолжать свой путь.

Он поставил шлем на пол и провел рукой по волосам – они были такими же темными, как у Ивана, но в них не было жизни.

– В моем мире я был лучшим воином, – начал рыцарь своим настоящим голосом, и Майя с ужасом узнавала в нем интонации своего возлюбленного. – Непобедимым. Я всегда искал сражения с более сильными противниками, всегда стремился к новым вершинам. Я одолел всех – монстров, демонов, даже драконов древности.

Он поднял руку, и в воздухе замерцало видение – образы другого мира, где стоял знакомый город, но архитектура была иной, более воинственной.

– Гордыня моя не знала пределов, – продолжал рыцарь. – Я считал себя способным бросить вызов самим богам. И когда все враги были повержены, когда не осталось никого, кто мог бы составить мне достойную партию… мне стало скучно.

Видение изменилось, показывая его самого – молодого, сильного, стоящего на вершине горы из поверженных врагов.

– Но потом пришел Лимб, – голос рыцаря стал глуше. – И я понял, что вся моя сила – ничто перед истинной тьмой.

Изображение в воздухе потемнело, и Майя увидела ужасающую картину. Серые щупальца Лимба пробивались сквозь саму ткань реальности, а за ними следовали полчища мерзких тварей. Они врывались в города, круша стены, будто они картонные, пожирая все живое на своем пути.

– Монстры Лимба не были похожи ни на что, с чем я сражался прежде, – рассказывал рыцарь, не отводя взгляда от ужасных видений. – Они не чувствовали боли, не знали страха, не ведали пощады. Они просто уничтожали. Все. И всегда.

Майя видела, как альтернативный Иван сражался с тварями – сначала уверенно, потом все более отчаянно. Его мечи рассекали плоть монстров, его магия сжигала их дюжинами, но на место каждого убитого приходили десятки новых.

– Я сражался неделями, – продолжал рыцарь. – Спасал кого мог, защищал последние убежища. Но это было бесполезно. Лимб поглощал все, к чему прикасался – дома, деревья, людей, саму землю. Оставляя после себя только серую пустыню.

В видении появился сам Лимб – огромная волна небытия, которая медленно, но неумолимо накрывала мир. Там, где она проходила, исчезало все – цвета, звуки, жизнь. Оставалась только мертвая серость.

– В конце концов я остался один, – сказал рыцарь тихо. – Последний защитник мертвого мира. Силы мои иссякли, раны не заживали, магия почти кончилась. И тогда… тогда явилась Она.

Видение показало Лилит, появившуюся перед умирающим воином в сиянии темного света.

– Она предложила мне выбор. – Рыцарь посмотрел на Майю. – Смерть или служение. Я мог умереть героем в пустом мире, который уже никто не помнит. Или мог жить и, возможно, найти способ отомстить за все потерянное.

– И ты выбрал жизнь, – сказала Майя без осуждения в голосе.

– Я выбрал страх, – горько усмехнулся рыцарь. – Страх смерти оказался сильнее всей моей гордыни. В самый важный момент, когда нужно было остаться верным своим принципам… я дрогнул.

Он махнул рукой, и видение рассеялось.

– Теперь я верный воин Лилит. Служу ее делу и ее целям. И я сражу любого, кто встанет у нее на пути – даже если этим кем-то окажется другая версия меня самого.

Майя долго смотрела на искаженное лицо того, кто когда-то был Иваном. В его красных глазах она видела боль, которую он пытался скрыть за цинизмом и жестокостью.