Красное на черном

Клим Руднев

Красное на черном

Пролог

«Эх, хорошо в стране Советской жить!»

Громкие звуки музыки эхом отражались от пустых стен большой комнаты, выкрашенных в бело-голубой, больничный цвет. Стены были плохо оштукатурены, местами краска облупилась, обнажая серый бетон. Пол комнаты был устлан дешевым линолеумом, пожелтевшим от времени, вздувшимся пузырями в некоторых местах, а у стены красовалось огромное прожженное пятно.

В комнате по всей ее длине в три ряда стояли кровати с панцирными сетками, на которые бросили тощие комковатые матрасы, устланные когда-то белыми простынями, а теперь уже посеревшими от бесконечных стирок.

На кроватях спали дети. Кто-то ворочался во сне и что-то бормотал, кто-то лежал, положив под щеки сложенные вместе ладони, кто разметался по всей постели, сбросив на пол колючее одеяло в клеточку. Комнату наполняло сопение и редкий скрип металлических сеток. Дети спали, полностью игнорируя ревущий динамик, из которого вырывались громкие звуки бравурного советского марша.

В дальнем углу комнаты на кровати сидела девочка лет десяти. Она единственная в комнате не спала. Девочка сидела на кровати в форме: черных шортах и белой футболке, две тугие длинные косички спадали ей на спину – девочка была похожа на изображение с агитационного плаката, только вот на таких плакатах дети всегда изображались с улыбками на лицах, вдохновленные мыслями о радостях коммунистического строя.

Девочка же была встревожена, она словно напряженно к чему-то прислушивалась, словно ждала чего-то страшного.

Огромная люстра под потолком вдруг качнулась, издав мелодичный хрустальный звон. Единственный предмет уюта в этой комнате, который выглядел очень дорого и очень красиво. Огромная конструкция из тысячи сверкающих стекляшек в этой скудно обставленной спальне выглядела чужеродно. Воспитанники детского дома часто спорили, откуда же она здесь взялась? Вечерами, когда уже гасили свет, они строили разнообразные теории и рассказывали истории появления этой люстры, а затем засыпали, пересчитывая хрустальные элементы светильника, которые отбрасывали слабые блики лунного света.

Маша проснулась от странного ощущения в груди – словно что-то невидимое тянуло ее изнутри, пытаясь вырвать наружу. В полутьме спальни детского дома №47 слышалось только мерное дыхание спящих детей. Двенадцать коек – двенадцать судеб, заброшенных в этот серый мир казенных стен и больничного запаха хлорки.

Поэтому сейчас девочка прислушивалась к тишине. Что-то было не так. Воздух дрожал, как летом над раскаленным асфальтом, хотя за окнами лежал февральский снег. Волосы на затылке у Маши встали дыбом.

Сначала это был едва заметный гул, похожий на работу далекого двигателя. Потом – легкая вибрация, заставившая дребезжать стекла в оконных рамах. Металлические кровати начали скрипеть в такт непонятному ритму.

– Что происходит? – сонно пробормотала Лена с соседней койки.

Маша не успела ответить. Комната вздрогнула, как живое существо, пол под ногами заходил ходуном. Дети вскакивали со своих мест, кто-то плакал, кто-то кричал. Штукатурка сыпалась с потолка белыми хлопьями.

Дверь распахнулась, и в проеме появился Петр Васильевич, их воспитатель. Обычно спокойный и невозмутимый, сейчас он выглядел растерянным.

– Дети, быстро! Все на выход! – крикнул он, пытаясь перекричать нарастающий гул. – Не паникуйте, это просто землетрясение!

Но Маша знала – это вовсе не землетрясение. То, что происходило в центре комнаты, не имело отношения к природным катаклизмам. Воздух там сгущался, закручиваясь в невидимую воронку. Пространство начало буквально рваться по швам.

Сначала в воздухе возникла тонкая черная линия, словно кто-то провел ножом по холсту реальности. Линия расширялась, трещала, источая холодный свет, который не освещал, а поглощал окружающую тьму. Из разрыва повеяло чем-то потусторонним – запахом металла и озона, звуками далекого мира.

– Господи… – прошептал Петр Васильевич, так и замерев на пороге.

Первое существо показалось из портала медленно, осторожно. Оно отдаленно напоминало человека – та же голова, тот же торс, но руки… У него было четыре руки, выходящие из плеч под неестественными углами. И ноги – тоже четыре, что делало его передвижение похожим на танец паука. Кожа его была бледной, почти прозрачной, сквозь нее просвечивали синие вены.

За первым последовали другие. Трое, четверо, пятеро – они двигались бесшумно, их многочисленные конечности работали в странной, гипнотической синхронности.

Один из пришельцев повернул голову в сторону детей. Его глаза были огромными, черными, лишенными белков. Когда он открыл рот, Маша увидела ряды мелких острых зубов.

– Бегите! – заорал Петр Васильевич, но было уже поздно.

Существа двинулись к детям с пугающей быстротой. Их четыре руки хватали всех подряд – Лену, Сашу, маленькую Олю. Дети кричали, пытались вырваться, но силы были неравны.

Одно из существ схватило Машу четырьмя руками одновременно. Прикосновение обожгло девочку холодом. Она почувствовала, как ее тянут к порталу, к этой зияющей дыре мира.

И тут окна разлетелись на тысячи осколков.

Через проемы ворвались люди в черной военной форме, их лица скрывали тактические маски. Они двигались быстро, слаженно, как единый организм. В руках у них было оружие – но не привычные в такой ситуации автоматы, а что-то странное, излучающее голубоватое свечение.

– Контакт! – крикнул один из них. – Пять субъектов, класс неизвестен!

Голубые лучи прорезали воздух, существа шипели и отступали, но не отпускали детей. Один из бойцов – высокий, с командирскими нашивками – выстрелил во что-то, похожее на сеть из света. Сеть опутала ближайшего пришельца, и тот с криком отпустил Сашу.

– Маша! – услышала девочка знакомый голос.

Она обернулась и не поверила своим глазам. Через разбитое окно в комнату спрыгнул еще один человек, но его она узнала сразу. Иван – тот самый Иван из рассказов, которые шептали старшие дети. Иван, который ушел в другой мир и вернулся, чтобы спасти всех.

Только теперь в его глазах горел странный огонь, а вокруг рук плясали искры настоящей магии.

– Держитесь подальше от портала! – крикнул он детям и вскинул руки.

То, что произошло дальше, Маша запомнила навсегда. Иван словно стал центром бури – магической, разрушительной, прекрасной. Воздух вокруг него закипел энергией, и существа дрогнули, почуяв силу, превосходящую их собственную.

Магия Ивана обрушилась на пришельцев ослепительной волной. Существа зашипели, их многочисленные конечности судорожно сжались, и они начали отступать к порталу. Бойцы в черном воспользовались моментом – их энергетическое оружие работало безотказно, отсекая пути к отступлению.

– Гоните их в дыру! – скомандовал Иван, его голос звучал странно, словно в нем слышались отголоски далеких миров.

Один за другим пришельцы исчезали в черном разрыве, их крики становились все тише. Последнее существо, то, что пыталось утащить Машу, метнуло в Ивана что-то вроде шипа, но магический щит отразил атаку. Через секунду и оно скрылось в портале.

– Дети целы? – устало спросил командир отряда, снимая маску. Лицо у него было покрыто шрамами.

– Все живы, Костя, – ответил Иван, не сводя глаз с портала. – Но это еще не конец.

Он оказался прав.

Портал вдруг расширился, его края затрещали, как рвущаяся ткань. Из глубин разрыва донесся звук – низкий, вибрирующий, от которого кровь стыла в жилах. Что-то огромное шевелилось в темноте по ту сторону.

Первое щупальце появилось медленно – серое, толстое, покрытое присосками размером с кулак. За ним показалось второе, третье… Они извивались в воздухе, словно нащупывая добычу.

– Отступаем! – крикнул Костя, но они не успели.

Щупальца метнулись вперед с нечеловеческой скоростью. Одно из них ударило Ивана в грудь, отбросив к стене. Другое смело с ног двух бойцов. Остальные обвились вокруг детей, которые снова закричали от ужаса.

Иван поднялся, вытирая кровь с губ. В руке у него материализовался меч – не обычный, а сотканный из чистой магии, излучающий белое пламя.

– Маша, Лена, все к выходу! – заорал он и метнулся к ближайшему щупальцу.

Клинок прошел сквозь серую плоть, как нож сквозь масло. Монстр взревел, и из портала появились новые отростки – десятки, сотни. Они заполняли комнату, крушили мебель, рвали стены.

Иван рубил без остановки. Отсеченные куски щупалец дымились и рассыпались пеплом, но на месте каждого появлялись два новых. Портал разрастался, его края достигли потолка, и в бетоне появились трещины.

– Здание не выдержит! – крикнул Костя, прикрывая огнем отступление детей.

Иван поднял свободную руку, и над ними засияли магические опоры – невидимые балки, удерживающие рушащуюся конструкцию. Пот струился по его лицу от напряжения.

– Петр Васильевич! – позвал он воспитателя. – Выводите всех немедленно!

Учитель, бледный, как полотно, подхватил на руки маленькую Олю и помчался к выходу. За ним потянулись остальные дети. Лена обернулась на пороге.

– А как же Маша?

Иван оглянулся. Девочка стояла посреди хаоса, словно не замечая творящегося вокруг кошмара. Щупальца проносились мимо нее, но странным образом не касались. Вокруг Маши мерцало слабое голубое свечение.

– Маша! – крикнул Иван. – Беги отсюда!

Девочка не ответила. Она медленно, как в трансе, шла к порталу. Голубой свет становился ярче, и Иван с изумлением понял – это не магия извне. Свечение исходило от самой Маши.

Потолок затрещал. Магические опоры Ивана дрогнули, и обломки бетона посыпались вниз. Он из последних сил удерживал защиту, но чувствовал – долго не продержится.

– Маша, что ты делаешь?! – отчаянно заорал он.

Девочка остановилась у самого края портала. Голубое свечение пульсировало вокруг нее, как живое существо. Она подняла маленькую ладонь и медленно коснулась черного разрыва.

Портал дрогнул. Щупальца замерли, их хватательные движения стали неуверенными. Маша глубже погрузила руку в разрыв, и тот начал сжиматься.

– Невозможно… – прошептал Иван.

Но портал действительно закрывался. Края его сходились, чернота светлела, щупальца с воем исчезали. Через несколько секунд разрыв схлопнулся совсем, оставив после себя только слабое мерцание в воздухе.

Маша рухнула на пол без сознания. В тот же миг подломились последние опоры, и здание обрушилось.

***

Петр Васильевич стоял на набережной, прижимая к себе плачущих детей, и смотрел на груду обломков, которая еще недавно была их домом. Рядом толпились прибежавшие соседи, кто-то вызывал спасательные службы.

– Дядя Петя, – всхлипнула Лена, – а они живы?

Учитель не знал, что ответить. Как можно было выжить под такими завалами?

Но тут груда бетона и арматуры зашевелилась. Обломки начали подниматься в воздух, словно невидимая рука раздвигала их в стороны. Из-под завалов показался Иван – грязный, окровавленный, но живой. На руках он нес Машу.

За ним один за другим выбирались члены его отряда. Костя хромал, у двоих других были сломаны руки, но они спаслись.

– Как… как это возможно? – пробормотал кто-то в толпе.

Иван осторожно опустил девочку на снег и проверил пульс. Маша была жива, только без сознания. Вокруг ее тела еще мерцали слабые отблески голубого света.

– Кто она? – спросил Костя, подходя к Ивану.

Тот покачал головой.

– Одна из воспитанниц. Мы с ней сдружились, когда я приходил сюда. Хорошая девочка, печальная только очень. Никаких магических способностей в ней раньше не замечал, но то, что она сделала… – Он посмотрел на место, где был портал. – Это что-то странное, небывалое! Такого не может быть!

– Сказал человек из другого мира, победивший психопата, пытавшегося уничтожить все живое? – Костя с усмешкой посмотрел на Ивана. – Уж кому удивляться всяким непонятным вещам, так точно не тебе, командир.

Иван задумчиво посмотрел на лежащую у него на руках девочку. Константин был прав, и все же что-то было не так. Что-то странное, даже по меркам этого мира, было в этой девочке с длинными темно-русыми косичками. Может быть, оно могло помочь Ивану, способно было бы вернуть ему то, что он потерял два года назад?

Маша тихо застонала и открыла глаза. Они были обычными, детскими, без всякого мистического свечения.

– Дядя… – прошептала она, глядя на Ивана. – Я так странно спала…

Иван улыбнулся.

– Все хорошо, малышка. Теперь все будет хорошо.

Но в глубине души он знал: что-то начинается. Кто-то по ту сторону границ миров объявил охоту на детей. И Маша, кто бы она ни была, стала ключом к тайне, разгадать которую им только предстояло.

Глава 1. Тени Лимба

Лимб встречал Ивана привычной тишиной.

Здесь не было ни ветра, ни привычных звуков, не существовало времени в его обычном понимании. Только бесконечная серая равнина под свинцовым небом, где не светило солнце и не горели звезды. Место между мирами, где потерянные души ждали своего часа, а реальность подчинялась иным законам.

Иван сделал очередной шаг по призрачной траве, которая не гнулась под ногами и не шуршала. Каждое утро он приходил сюда, каждое утро шел по этой равнине, надеясь найти хоть какой-то след. Хоть намек на то, что Майя была здесь.

Два года, четыре месяца и семнадцать дней. Именно столько прошло с тех пор, как она ушла в Лимб, пожертвовав собой ради спасения мира. Два года поисков, которые ни к чему не привели.

Магия в этом месте работала странно. Иван чувствовал силу, текущую в его жилах, но она была приглушенной, словно завернутой в вату. Он мог создать небольшой огонек, чтобы осветить путь, мог левитировать на короткие расстояния, но мощные заклинания здесь не работали. Лимб не любил резких движений.

– Майя, – прошептал он в пустоту. – Где ты?

Ответа не последовало. Как и всегда.

Иван остановился и оглянулся. За спиной простиралась та же серая равнина, что и впереди. Никаких ориентиров, никаких примет. Он мог идти в любую сторону часами и не сдвинуться с места, а мог одним шагом переместиться на километры. Лимб жил по своим правилам.

Но сегодня что-то было не так.

Воздух дрожал, словно кто-то невидимый бросил камень в спокойную воду. Иван замер, прислушиваясь к своим ощущениям. В Лимбе ничего не происходило случайно.

Вдалеке, на самом горизонте, мелькнула тень. Человеческая фигура? Иван напрягся и шагнул вперед, но тень исчезла, словно ее никогда и не было.

– Галлюцинации, – пробормотал он себе под нос. – Опять галлюцинации.

За два года одиночных походов в Лимб он уже привык к обманам зрения. Место между мирами не любило посетителей и всячески пыталось от них избавиться. Иногда показывало миражи желаемого, иногда – кошмары прошлого.

Иван закрыл глаза и сосредоточился на заклинании возвращения. Магические символы загорелись в его сознании золотым светом, и мир вокруг начал растворяться.

Через мгновение он стоял в своей квартире в центре Ленинграда.

Ничего не изменилось. Та же мебель, те же книги на полках, те же фотографии на столе. Только на одной из них, где он обнимал улыбающуюся Майю, стекло покрылось тонкой трещиной. Появилась она две недели назад, и Иван не мог заставить себя заменить рамку. Саму фотографию Иван принес с собой из того, другого мира без магии.

Он прошел в ванную, плеснул в лицо холодной водой и посмотрел на себя в зеркало. Отражение его не обрадовало. Запавшие глаза, небритые щеки, седые нити в темных волосах. В тридцать пять лет он выглядел на все сорок.

– Хватит, – сказал он своему отражению. – Хватит себя жалеть.

Но даже эти слова прозвучали неубедительно.

Звонок в дверь нарушил тишину квартиры. Иван нахмурился – он никого не ждал. Посетители у него бывали редко, друзья предпочитали вызывать его в правительственные кабинеты, а случайные люди до его двери не добирались.

За дверью стоял молодой лейтенант в форме Комитета по чрезвычайным делам.

– Товарищ Иван Кузнецов? – уточнил он, вытягиваясь по стойке смирно. – Подполковник Карцев просил передать, что Ольга Андреевна ждет вас в своем кабинете. Срочно.

Иван кивнул.

– Сейчас буду готов.

Он переоделся в чистую рубашку и джинсы – официальную форму в СССР отменили еще пять лет назад, после падения Дзержинского, но на важные встречи все же стоило одеваться прилично.

Дорога до Смольного заняла полчаса. Ленинград жил своей обычной жизнью – троллейбусы везли пассажиров, в кафе пили кофе, уличные музыканты играли на гитарах. Мирная жизнь, за которую они сражались, постепенно возвращалась: восстанавливали разрушенные здания, школы и детские сады снова наполнились детьми, заводы, фабрики и другие учреждения хоть и медленно, но все же входили в привычный рабочий ритм. Жаль только, что Майи рядом не было, чтобы насладиться плодами этой победы.

Кабинет Ольги Андреевны находился на третьем этаже Михайловского дворца, в крыле, которое когда-то занимал обком партии. Теперь здесь размещалось правительство нового Советского Союза – федеративного, демократического, но все еще социалистического государства.

Иван постучал и вошел. В просторном кабинете, помимо хозяйки, сидели трое мужчин, которых он хорошо знал.

Ольга Андреевна Гольштейн выглядела усталой. Седые волосы были небрежно заколоты, под глазами залегли темные круги. Должность главы правительства давалась ей нелегко, особенно в последние месяцы, когда по всему миру начали происходить странные события.

– Иван, садись, – сказала она, указывая на свободное кресло. – Мы тебя ждали.

Подполковник Карцев, глава Комитета по чрезвычайным делам, был в форме, как всегда отглаженной до блеска. Его седые усы были тщательно подстрижены, а в глазах читалась привычная военная собранность. Он кивнул Ивану в знак приветствия.

Рядом с ним сидел отец Виктор Цой – священник, чьи песни стали важным элементом победы на Дзержинским. На нем была простая черная ряса, а на груди поблескивал серебряный крест. Волосы он так и не постриг, они все так же падали на плечи темной волной.

Степан устроился в кресле у окна. Когда-то он был одиннадцатилетним мальчишкой с благословленным кинжалом, теперь это был шестнадцатилетний юноша с серьезными глазами и шрамом на левой щеке – память о последнем сражении с Дзержинским.

– Что случилось? – спросил Иван, усаживаясь. – Очередной прорыв?

Ольга Андреевна помедлила с ответом, обменялась взглядами с остальными.

– Иван, – начала она осторожно, – мы собрались здесь не из-за чрезвычайной ситуации. Мы собрались из-за тебя.

– Из-за меня?

– Ты каждый день ходишь в Лимб, – вмешался Карцев. – Уже больше двух лет. Это становится опасным.

– Опасным для кого? – Иван почувствовал, как внутри него закипает раздражение. – Я никому не мешаю.

– Ты мешаешь себе, – тихо сказал отец Виктор. – И нам тоже. Мы волнуемся за тебя, друг.

Степан наклонился вперед.

– Иван, мы все понимаем, как тебе тяжело. Мы тоже любили Майю. Но прошло уже пять лет…

– Пять лет, четыре месяца и семнадцать дней, – перебил его Иван. – И что с того?

– А то, – жестко сказала Ольга Андреевна, – что мир не стоит на месте. Жизнь продолжается. А ты закрываешься от реальности в своих поисках призрака.

– Призрака? – Иван встал из кресла. – Майя не призрак! Она жива, она где-то там, в Лимбе, и я найду ее!

– Даже если она жива, – мягко вклинился отец Виктор, – даже если она где-то там… разве она хотела бы, чтобы ты тратил свою жизнь на ее поиски? Разве она не пожертвовала собой именно для того, чтобы ты мог жить?

Иван сжал кулаки. Магия откликнулась на его эмоции, и в воздухе запахло озоном.

– Вы не понимаете, – прошептал он. – Никто из вас не понимает. Я не могу просто… забыть ее и жить дальше. Я не могу. Я дал слово! Пообещал найти ее, а она пообещала ждать меня!

– Мы не просим тебя забывать, – сказала Ольга Андреевна. – Мы просим перестать убивать себя. Посмотри на себя в зеркало, Иван. Ты превращаешься в живого мертвеца.

Карцев положил на стол тонкую папку.

– А еще происходят вещи, которые требуют твоего внимания. Вчерашний инцидент в детском доме – только верхушка айсберга. По всему миру фиксируются аномальные явления. Нужен кто-то, кто разбирается в межмирной магии.

– Пусть разбирается кто-то другой.

– Другого нет, – просто сказал Степан. – Ты такой один.

Иван обвел взглядом собравшихся. В их глазах он читал беспокойство, усталость и… жалость. И эта жалость была хуже всего.

– Я найду ее, – повторил он упрямо. – Неважно, сколько это займет времени. Я найду Майю и верну ее домой.

– А если ее уже нет? – тихо спросила Ольга Андреевна. – А если она… ушла окончательно?

Иван не ответил. Он развернулся и направился к двери.

– Подумай о том, что мы сказали, – крикнул ему вслед отец Виктор. – Майя не хотела бы видеть тебя таким.

Дверь захлопнулась. Иван остался один в коридоре, сжимая кулаки до боли в костяшках.

Они не понимали. Никто не понимал.

Он найдет Майю. Он обязательно найдет ее.

Даже если на это уйдет вся жизнь.

***

Квартира встретила Ивана привычной тишиной. Она находилась на четвертом этаже старинного дома на набережной Фонтанки, и из окон гостиной открывался вид на медленную реку и мост Ломоносова. Квартиру ему выделило правление города, Иван каждый вечер представлял, как после возвращения Майи они будут стоять у окна в гостиной и мечтать о будущем, наблюдая за проплававшими по реке судами.

Теперь он избегал смотреть в ту сторону.

Иван прошел в спальню и остановился перед комодом, на котором аккуратно лежали вещи Майи. Их он перевез из квартиры, где когда-то жила Майя, и разложил по местам, словно девушка в любую минуту могла появиться здесь.

Иван взял заколку в руки. Майя забыла ее в Михайловском дворце, в кабинете Ольги Андреевны, Иван забрал безделушку и часто сжимал ее в ладонях, желая вместо холода металла ощутить тепло любимой. Иногда ему чудилось, что в нем еще теплится отзвук ее прикосновений. Глупости, конечно. Просто его разум цеплялся за любые призраки прошлого.

– Где ты, Майя? – прошептал он. – Дай мне хоть какой-то знак…

В ответ что-то метнулось по стене – быстрая, едва заметная тень. Иван резко обернулся, но все прекратилось. Только солнечный свет, падающий через занавески, и пляшущие пылинки в воздухе.

Но тень появилась снова. Она скользила по полу, огибала мебель, словно кто-то невидимый ходил по комнате. Сердце Ивана учащенно забилось.

– Майя? – позвал он негромко. – Это ты?

Тень замерла, а потом медленно поползла к зеркалу на противоположной стене. Иван последовал за ней, держа в руке заколку. Может быть, она действительно нашла способ связаться с ним? Может быть…

Отражение в зеркале вдруг помутнело. Стекло покрылось рябью, словно поверхность воды, в которую бросили камень. А потом из глубины отражения выплыло знакомое лицо.

Феликс Дзержинский.

Иван шагнул назад, роняя заколку на пол. Невозможно. Дзержинский умер пять лет назад, в Белом доме, когда Майя превратилась в богиню магии и уничтожила его. Иван видел это собственными глазами.

– Удивлен встрече, Иван? – спросил призрак, и его голос был таким же ледяным, как при жизни. Седая борода, холодные глаза, шрам на левой щеке – все точно, как тогда.

– Тебя нет, – прошептал Иван. – Ты мертв.

– Смерть – понятие относительное, – усмехнулся Дзержинский. – Особенно для тех, кто имел дело с магией такого уровня. Кое-что от меня все-таки осталось.

Иван сжал кулаки, готовясь к бою. Но как сражаться с отражением в зеркале?

– Что тебе нужно? – спросил он резко.

– Помощь. И взаимовыгодное сотрудничество.

– Ты спятил, если думаешь, что я буду помогать тебе после всего, что ты сделал.

– А что, если я скажу, что знаю, где находится твоя драгоценная Майя?

Иван замер. Слова призрака прозвучали как удар хлыста.

– Врешь.

– Врать мне незачем. Я видел ее, Ваня. В глубинах Лимба, там, где даже ты не решаешься искать. Она… изменилась. Обретение новой силы не прошло для нее бесследно.

– Где? – выдохнул Иван. – Где она?

– Сначала поговорим о сделке. Ты помогаешь мне вернуться в этот мир, а я отвожу тебя к ней. Честный обмен.

– Никогда! – взорвался Иван. – Ты убил сотни людей! Ты хотел превратить Майю в монстра!

– Я хотел дать миру силу, которой он достоин, – холодно ответил Дзержинский. – Но это уже в прошлом. Теперь мои цели скромнее. Я просто хочу жить.

– В аду тебе место, а не среди живых.

Дзержинский рассмеялся – звук был похож на скрежет ржавого металла:

– Подумай, Иван. Подумай хорошенько. Ты ищешь ее уже два года и не нашел даже следа. А я предлагаю отвести тебя прямо к ней. Разве любовь не стоит небольших жертв?