песнь об Огне и Стали

Сердце моё замерло. Подопытный? Настоящий беглец? Словно скот, заклеймённый номером. Обрывки мозаики начинали складываться в ужасную картину, но многих деталей не хватало. Взамен недостающим частям лишь появлялись новые неподходящие элементы.

Меня же они вычислили по отзвуку. Катализатор был не просто бичом, выжигающим магию. Он был словно ведьмовское зеркало, обнажающее души. В этой выжженной пустоте моя подлинная суть проступила наружу. Для имперцев я была теперь лишь просто диковинкой, удачно попавшей в силки для их главной цели.

Артур выхватил меч. Но впервые я заметила, как дрогнула его рука – не от страха или боли. В нём разразилась борьба. Что-то пробудило в нём ту часть, которую он всё время пытался усмирить. Но теперь человеческая природа восстала против него, ослабляя стальную хватку в роковой миг. Я видела, как во взгляде отрешённого ранее от паники охотника теперь зияла ненависть, сопряженная с ужасом.

– Беги – прошипел мне парень. – Это не твоя война.

Но он ошибался. Отныне и я была ввязана в эту войну. Просто всё это время мы стояли по разные стороны баррикад, сложенной из его тайн и моей мести.

***

«Беги, Скарлетт! Беги и не оглядывайся!» – голос матери прозвучал в голове вновь, едва смолк чуждый голос охотника.

«Беги. Это не твоя война.» – вновь прозвучал приказ парня эхом в моей голове. Две правды, впивающиеся в моё сознание зазубренными крючьями.

Я не сдвинулась с места, сжимая руки до боли в костях, впиваясь ногтями в кожу.

«Бежать?» – ярость поднялась во мне раскалённой волной. – «Нет. Не в этот раз. Я слишком долго убегала. Бежала так долго, что мой собственный мир потонул в сетях крови и лжи.»

Я сделала шаг к охотнику, вставая за его спиной. В его позе теперь я не видела прежней уверенности. Лишь тяжесть, которую я всё это время принимала за надменность. «Образец 13». Не охотник – очередная жертва этого жестокого мира. Как и я.

«ты ошибся, охотник,» – подумала я, чувствуя, как чешуйки под кожей напряглись в нервном рывке. – «Это именно моя война. Потому что люди пришли на мою землю. Потому что ваши орудия против друг друга выжигают жизнь из моего мира.»

Я испытывала лишь холодную ярость ко всему, что олицетворял этот охотник – систему, которая превратила жизни в ресурс и трофеи, магию – в топливо, а детей – в приманку. Но сейчас всё, что я знала о нём пошатнулось. Он мой ключ не только к королю Конкордии. Он щель в броне самой империи. И если я смогу разжать её…

Я стояла в шаге от него, чувствуя, как его тело напряглось в ожидании удара в спину. Но удар не пришел бы. Не сейчас.

«Хорошо, Артур,» – мысленно пообещала я себе – «Ты хочешь, чтобы я бежала с твоей войны? Мне придётся остаться. Но не как твоему союзнику или «грузу». Я останусь, как тень, которая будет преследовать тебя до самых стен твоего короля. Ты будешь вести меня к совей победе, а я приведу тебя к твоему поражению.»

Ветер донёс до меня запах его крови – той самой, что успела пропитать повязку на плече. запах отчаявшегося человека и чего-то ещё… чуждого обеим мирам и подавленного. Того, что он так старательно скрывал.

«Ты боишься меня…» – вдруг осенило меня. – «Ты боишься того, что я могу разбудить в тебе самом Того, кто вырвется на волю, если дрогнет твоя стальная хватка. Что ж, посмотрим, чья воля окажется сильнее. Драконья воля к мести или собачья воля к послушанию.»

Я встретила его взгляд через плечо. Ни страха или просьбы. Лишь вызов. Молчаливое признание между нами: мы – два хищника, загнанные в одну клетку. И пока не разберемся с общим врагом, друг друга трогать не станем.

Глава 4

Глава 4

Прежде чем голос Артура успел затихнуть, мир взорвался движением. Двое имперцев, стоявшие по бокам от того, с золотой маской, ринулись вперед в идеальной синхронности. Их клинки, короткие и прямые, как сама бесчеловечность, двигались отражениями друг друга, целясь в охотника с двух сторон.

Я же замерла в ужасе, едва подавляя ноющую боль от ранения в лесу. Хотела помочь, но было уже поздно. Меч охотника парировал удар справа. Сам он отклонился влево, чтобы уклониться от второго клинка. Я наблюдала за этим смертельным танцем, отточенным в сотнях схваток. Что-то в движениях этих двух напавших казалось мне неестественно странным. Грязь из-под сапог «левого» не взмывала в воздух, как это должно было быть под весом брони.

– Левый – иллюзия! – попыталась крикнуть я, собрав всю волю в кулак. Но вместо предупреждения из горла вырвался сдавленный, хриплый стон.

Боль от эльфийской стрелы, разбуженная катализатором, пронзала грудь, словно эта самая стрела вновь вонзилась в меня. Я беспомощно нагнулась, хватаясь за место ранения. Сквозь пелену боли я увидела, как голова Артура повернулась на мой стон. Всего на мгновение. Это был не взгляд охотника на подстреленную дичь, а инстинкт защитника. Проклятие всех, кто хоть раз брал на себя ответственность за других.

Этого было достаточно. Клинок имперца рванулся вперёд, найдя брешь. Сталь рассекла кожу на ребрах, заставляя Артура отшатнуться назад. Солдат молниеносно занёс оружие для следующего, финального удара.

Что-то во мне оборвалось. Чувство вины, ярость, защитный инстинкт – всё смешалось в один ослепляющий импульс.

Я кинулась вперед. Моё тело, слабое, предательское, повиновалось не мыслям, а чему-то более глубокому. Я не думала, что делаю. Просто врезалась в Артура, толкая его от себя. Подставляя спину под удар, который должен был достаться ему. На лице охотника мелькнуло нечто большее, чем боль от ранения. Шок. Глубокое, всепоглощающее недоумение, уничтожающее все его убеждения.

Мир опрокинулся в хаос из боли и тяжести. Мы рухнули на землю, и я почувствовала, как лезвие чиркает по моей лопатке, оставляя жгучий след моего безумия. Его рука инстинктивно, с силой, обвилась вокруг моей спины, пытаясь хоть немного смягчить удар. Воздух сорвался с губ Артура сжатым стоном прямо у моего уха.

Две стальные тени нависли над нами. Я ждала удара, но вместо этого увидела, как ещё секунду назад остекленевшие от шока глаза парня, вспыхнули чистой яростью. Его тело напряглось, как у хищника перед прыжком.

– Держись! – прошипел он сквозь стиснутые зубы.

Артур рванул вперед. Его локоть с размаху пришелся по шлему ближайшего солдата, и тот, не издав ни звука, отлетел в сторону. Второй имперец уже был готов нанести удар, но клинок охотника – чёрная молния в его руке – парировал удар с лязгом, от которого у меня заныли зубы.

И в этот момент, я почувствовала, как нечто древнее и яростное прорывалось сквозь мою иллюзию человеческого облика. Кровь парня на моей коже вспыхнула огнем. Это был слепой, инстинктивный выброс. Клич моей драконьей сути на выжженной территории, спровоцированный его болью и яростью, которые на мгновение стали моими.

Воздух вокруг дрогнул. Имперцы застыли, как один, словно уперлись не зримую стену. Стеклянные глазницы Золотой маски сузились, а артефакт в его руках заискрил.

– Биомагический выброс! Усилить подавление! – Скомандовал потерявший монотонность голос, зазвенев тревогой.

К счастью секунды имперского ступора хватило. Рука Артура схватила меня за запястье, заставляя кинуться за ним.

– Двигай! – Он поволок меня за собой, к груде обугленных брёвен.

Послышался сухой хлопок, и Артур вдруг резко осел, выругавшись сквозь стиснутые зубы. Под коленом у него торчала короткая металлическая игла – какой-то дротик. Он не остановился, продолжая волочить меня и теперь свою непослушную ногу.

– Они метят… – с трудом выдохнул парень, сворачивая под сгоревшие своды колодца. – След не вывести…

Мы рухнули вниз, в мокрую тьму вони мёртвых тел и гари. Сверху слышались шаги, но ни один из имперцев не полез за нами. Они наверняка остались выжидать или ушли, довольные тем, что смогут вернуться и закончить с нами в любой момент. Артур, бледный как полотно, прислонился к стене, сжимая ногу двумя руками. Я прекрасно понимала, что плен имперцев равен неминуемой смерти, но и эта временная свобода теперь походила на смыкающийся капкан. Мы сидели в этой яме, и он был ранен, а я – его единственная надежда, которую он сам же и желал когда-то поймать.

Тишину колодца, в котором мы укрылись, теперь нарушал только его прерывистый хриплый вздох и мерзкое бульканье воды под ногами. Запах обугленных тел обволакивал всё вокруг, заставляя меня подавлять приступы тошноты.

– Дротик… – с силой выплюнул Артур. – Вытащи его. Сейчас же.

Это была не просьба. Скорее очередной приказ, который сейчас звучал с надломом. Я медлила, глядя на его сжатые пальцы над темной от крови штанине.

– Боишься руки замарать, дракониха? – ядовито усмехнулся он, пока в его глазах, блестящих в полумраке, читалась та же нераспознанная для меня эмоция, что и тогда, когда он стоял у моего укрытия в лесу. – Или надеешься, что они спустятся и избавят тебя от необходимости выбирать?

Слова Артура вонзились больнее любых стрел или клинков. Он был прав. Моё бездействие снова была очередной трусостью. Страхом стать той, кто только бежит.

Я резко опустилась перед ним на колени, но острая боль в плече заставила меня на мгновение зажмуриться.

– Заткнись, – прошипела я, хватая парня за ногу выше раны. Мои пальцы, ослабленные болью, скользнули по промокшей ткани, прежде чем встретили холодный метал дротика. – Если хоть пискнешь… сама задохнусь от усилия, но ты будешь первым, кого я прихвачу с собой.

Я собрала остатки воли в кулак, уперлась коленом в скользкий камень на дне и рванула. Озябшая рука проскользила по дротику перед рывком, от чего тот получился мучительно медленным. Артур издал сдавленный стон, впиваясь пальцами в каменную кладку стен. Слышно было, как зазубренный наконечник с хрустом и хлюпаньем отделяется от плоти. Наконец дротик с отвратительным чавканьем вышел. Я моментально отбросила его в воду и, тяжело дыша, привстала. Предательская дрожь от перенапряжения и холода растекалась по телу. Моя правая рука безвольно повисла.

Артур молча снял с пояса свёрток веревки с крюком. Его руки дрожали, когда он попытался закинуть крюк наверх. Он был слишком слаб.

Глаза охотника встретились с моими. Он впервые посмотрел на меня не как на трофей или противника, а скорее с какой-то надеждой.

– Будь так добра: Не стой столбом и помоги. – Произнёс он с нотой вынужденного и такого унизительно для охотника доверия.

Моя левая рука была слаба, а правая почти бесполезна. Но иного выбора не оставалось. Я взяла верёвку. Мне пришлось встать вплотную к Артуру, чтобы он смог направить мою руку, обхватив её своей. Хватка парня была мёртвой, но лишённая присущей ему грубости. Наша попытка походила на интимный танец двух врагов в грязи и мраке.

– Сейчас. – скомандовал он шёпотом.

Мы закинули крюк, но зацепился тот лишь с третьей попытки. Словно единый организм, мы застыли, прислушиваясь к звукам сверху. Тишина.

– Карабкайся, – делая шаг назад сказал парень. – я… за тобой.

– Я не смогу – это признание вырвалось у меня против моей же воли. Поднять себя на одной руке по скользкой верёвке с раненой спиной? Это было самоубийством.

Артур окинул меня взглядом, в котором снова сиял стремительный расчёт и крупица раздражения, которую он попытался скрыть.

– не ползи по верёвке. Просто иди по стене.

– что?

– Я буду держать верёвку. Ты будешь упираться ногами в стену и шагать по ней. Как по земле. Потом вытянешь меня.

Этот план казался мне всё более ироничным. Его сила иссякала на глазах. Если он хотя бы на секунду отпустит верёвку, то я точно разобьюсь о камни на дне колодца.

– Доверие, дракониха, – ядовито хмыкнул он, прочитав мой страх. – Или смерть на дне. Выбирай.

Мне вновь ничего не оставалось. Я обхватила верёвку, упираясь ногами в скользкие камни. Первый шаг дался с трудом. Я повисла почти горизонтально. Верёвка натянулась, и я услышала его сжатый стон под весом моего тела. Каждый его вздох внизу был ответом: он держится, а значит я должна идти.

***

Я выползла на твердую землю, и первое, что почувствовала – это не облегчение. Всепоглощающая, прижимающая к земле усталость. Каждая мышца фальшивого человеческого тела горела, а дыхание вырывалось из груди слабыми облачками пара. Я лежала в грязи, придавленная тяжестью собственного тела, уставившись в розовеющее небо.

А потом до меня дошло. Я была наверху. Одна.

Из колодца раздался приглушенный сдавленный кашель. Он ещё там. В это черной вонючей яме. Мой враг. Охотник. Причина всех моих бед.

«Оставь его там. Уйди. Пока он слаб и истекает кровью. Это справедливо и так просто» – проскочило у меня в голове с такой ясностью, от которой перехватило дыхание. Это был мой шанс. Шанс, который может и не выпасть снова. Одна верёвка и охотника не станет. Месть свершится сама собой, а я даже не запачкаю о него руки.

Я медленно поднялась на колени, подползая к краю колодца. Он всё ещё стоял по колено в воде, опираясь на стену. На лице Артура была гримаса боли и внутреннего напряжения, которое теперь он никак не мог скрыть. Он смотрел наверх. На меня. Взгляд парня словно говорил вместо его языка: «Ну? Сделай это. Будь той, кем я всегда считал таких, как ты – тварями, пользующимися моментом.»

Я смотрела на него сверху. Но видела не охотника, а спину, которая уводила меня от имперских дротиков и клинков. Я почувствовала руку, направлявшую мою для броска клинка и укрывшую мои плечи плащом. Услышала его хриплый шёпот: «Доверие, дракониха, или смерть».

«Он использовал тебя! Это всё притворство! Он ведёт тебя к королю, как свой трофей!» – вопил гневно в голове голос Эш. Той меня, кем я стала.

«Он только что спас тебя от участи, худшей, чем смерть. Он держал верёвку, зная, что, выбравшись, ты можешь её перерезать.» – Отзывалась Скарлетт. Та, кем я всё это время была.

«Беги, Скарлетт! Беги и не оглядывайся!» – эхом вновь прозвучал голос матери.

Но куда теперь я убегу? В лес, который вымирает? Или обратно в ту тишину, которая стала оглушающей?

– Держись. – прошипела я, и мой голос прозвучал незнакомо. Это не было прощением. Не было союзом.

Я протянула руки к верёвке. Но не чтобы перерезать её и вновь сбежать. Чтобы помочь Артуру выбраться наверх. Мои пальцы сомкнулись на грубой, мокрой пеньке.

Я налегла на верёвку всем своим весом, чувствуя, как порез от имперского клинка запылал адским огнем. Это был не акт помощи. Это лишь вложение в месть. Он был моим ключом к голове короля, и я не могла позволить ему сгинуть в дыре. Его поражение должно было случиться куда более грандиозно, а не здесь – безымянным и забытым.

Глава 5

Глава 5

Мир казалось кружился с неимоверной скоростью. Краски вокруг были выжжены до пепельных тонов. Магия, точнее её отсутствие на ближайшую версту, отзывалась фантомной болью ампутированной конечности. Пустота после вторжения айдханцев в тонкий миропорядок пожирала теперь не только меня, но и охотника.

Мы сидели у колодца, боясь смотреть друг на друга. Я – потому что не могла понять, почему я всё-таки не оставила этого парня гнить в яме. Он – потому что не мог простить себе, что был обязан этому спасению мне.

Спустя пару минут он первым разорвал эту тишину. Сухой и надтреснутый голос, лишённый прежней стали. В нём слышалась та же усталость, что гноила и мои мысли.

– лошадей нет. Они забрали их.

Я обернулась, преодолевая сопротивление воздуха между нами. Место у остатков ворот, где Артур привязал лошадей, правда пустовало. Лишь смятая грязь да четкие следы от тяжелых имперских сапог.

– твои друзья из Айдхана оказались бережливы. – ядовито заметила я.

– Они не мои «друзья». – стиснув челюсти процедил Артур. – А твоё представление теперь точно заставит их сесть нам на хвост. Я бы и сам мог разобраться.

– Моё «представление» спасло нам жизни! – огрызнулась я, но сил на гнев почти не оставалось.

– Или просто отстрочило конец. – парировал он, не желая уступать мне последнее слово в этом новом словесном поединке. – Выбора нет. Идем пешком.

– Идеально! – я не могла сдержать горькую усмешку, окидывая взглядом его рану на ребрах и своё озябшее тело.

Артур поднялся первым. Я видела, как его глаза сузились от этого усилия. Он встал передо мной, глядя сверху вниз, после чего коротко бросил.

– Сама встанешь? Или мне тебя поднять?

Прежде чем я успела ответить, он резко, почти грубо, протянул мне руку. Это был даже не выбор, а голая констатация факта: одна я не уйду далеко в таком состоянии. Он тоже не протянет долго, если продолжит идти в таком состоянии. И мы оба это понимали. Мои пальцы, двигавшиеся теперь исключительно по мышечной памяти, сжались вокруг запястья охотника, и он рывком поднял меня на ноги. Как только я выпрямилась, его рука отскочила от меня, словно я опалила его.

«Доверие? Нет. Просто вынужденная мера и не более.» – мелькнуло у меня в голове.

Артур отвернулся, окидывая взглядом горизонт. Его глаза задержались на тёмной полосе леса где-то вдалеке.

– Укроемся и наберёмся сил в лесу. Разведём огонь, обогреемся и к утру двинемся дальше.

Желание съязвить не покидало меня ни на секунду. Но горькая правда жгла язык. Холод пробирал до костей, а ранения пылали огнём. Каждый мускул неимоверно ныл и требовал хотя бы капельку покоя.

– И что? – всё же выдавила я, стараясь скрыть дрожь в голосе. – Теперь будешь просить у леса приюта, охотник? Не находишь это ироничным? Так усердно уничтожал его жителей, чтобы однажды прийти в их дом, как в свой?

Он сделал один мелкий шаг и повернул голову. В этом небрежно кинутом взгляде мелькнула искра того самого, до боли знакомого мне презрения.

– Я буду делать то, что необходимо, чтобы выжить. И плевал я где: в лесу, Конкордии или Айдхане. А ты мне в этом поможешь.

Не дав мне возможности ответить, он отвернулся и, преодолевая собственную хромоту, зашагал к лесу. Каждый его шаг был вызовом моей гордости, и к моему выживанию. Он знал, что я последую за ним.

Мы не ушли в самую глубь леса, оставшись на нейтральной территории, где каждый из нас мог чувствовать себя на равных слабо. Воздух в этом месте был густым и влажным, но запах гари от деревни всё еще витал вокруг.

Артур сел у упавшего и покрывшимся мхом дуба, сжав зубы. Его руки с кремнем дрожали, пока охотник четно пытался зажечь огонь, отбивая ритм камнем. Искры гасли, не успевая долететь до сухого трута. Я наблюдала за этим, не желая вмешиваться. Сидя напротив парня, впитывая спиной холод коры, который на время притуплял боль.

– Удивительно. – мой голос хоть и был тихим, но сейчас казалось прорезал тишину леса почти выстрелом пушки. – «Образец 13» мог разобраться с солдатами, но не может развести огня. Вас навыкам выживания не обучали? Или их в вас встраивают на заводах?

Артур замер. Он не двигался, глядя на свои руки. Казалось, что даже его дыхание прервалось. Не давая парню опомниться, я продолжила, сама даже не зная зачем. Ради забавы? Или компенсации своего недавнего унижения от вынужденного партнерства с ним.

– Кажется они смотрели на тебя не как на врага. А как на то, что надо починить или вернуть обратно на склад. Что ты им сделал, охотник? Сломал что-то важное? Или просто не оправдал вложений, когда работа на империю или охота для них показалась тебе «слишком грязной»? – процитировала я его же слова.

Артур поднял на меня свой взгляд. В глазах парня смешалось всё – ненависть, страх от воспоминаний, презрение ко мне и к себе, к тому, кем он стал или всегда был.

– Вложений? – он издал сухой звук, который больше походил на предсмертный хрип, нежели чем на смех. – Ты думаешь, это были вложения? Деньги или ресурсы? – Артур вскочил, словно забыв о боли. Он навис над тем местом, где я сидела, срываясь почти на крик. – Они не вкладывают, дракониха! Они ломают. Берут, что было, и перемалывают это в труху, чтобы слепить новую, совершенную форму!

Его пальцы проскользили по волосам, цепляясь и останавливаясь. Артур пытался вырвать из памяти впившиеся и пустившие корни воспоминаний.

– «Образец 13» – он выплюнул это с такой горькой ненавистью, что мне стало жутко. – Это не номер. Это клеймо на том, что от тебя осталось! Это счётчик, сколько раз твою волю и тело пытались перетереть в порошок и слепить заново, чтобы получить то, что им понравится! И да… – Его остекленевшие глаза впились в меня. – Я сломал. Сломал их «подающий надежды образец». Сломал в тот момент, когда эта «грязь» на моих руках перестала быть просто отметкой о моей работе. Она стала липкой, тёплой и живой. Пахла тем же страхом, какой был в деревнях королевства, которые мы «очищали» по приказам!

Артур снова взял себя в руки, делая шаг назад и покачиваясь, будто под тяжестью свой собственной исповеди. Он рухнул на землю, снова схватив камень, но пальцы парня дрожали так, что он не мог попасть по кресалу. Плечи его тяжело вздымались, а в горле слышались прерывистые, задыхающиеся звуки – он подавлял не рыдания, а неистовый, немой рёв, бушевавший внутри зверем.

Я же в оцепенении смотрела и вдела того, кто прошёл через тот же ужас, что и мы, существа, только по другую сторону баррикад. Его не переделывали магией и не заточали в клетках как зверушек. Артура ломали и собирали заново сталью и приказами. Но результат оставался тем же – изуродованная душа и сознание.

Это понимание никак не уняло моей боли. Оно стало горючим для новой волны отвращения. Моя рука судорожно сжала в кармане плаща тот самый перламутровый осколок – чешуйку матери м вырезанным на ней королевским гербом. Знак «дружбы». Знак рабства.

– И своим новым домом ты выбрал Конкордию? – тихо произнесла я. Каждое мое слово походило на ядовитый плевок. – Тех, кто платит тебе не за наши мертвые шкуры, а за возможность сдать нас живьем? Кто вешает наши шрамы на свои гербы? Ты просто сменил хозяина, «образец». Только теперь тебя понизили в должности до придворного пса, а не воинственного волка.

Прежде чем Артур мог мне ответить, я швырнула осколок ему в ноги. Он упал на землю с тихим звенящим звуком, слепым перламутровым глазом глядя в закатное небо. В этой чешуйке, лежащей между нами, как пропасть, и был весь мой приговор. И ему, и империи, и королевству.

Парень уставился на этом крошечном гербе его «новых хозяев». В его взгляде что-то надломилось. Не защита, а последняя преграда, сдерживающая его ярость, направленную на самого себя. Рука охотника рванула вниз, и он схватил чешуйку так, будто желал раздавить его в порошок голыми ладонями. Но пальцы лишь сжались вокруг острых краев до побеления костяшек.

– Ты думаешь я не знаю? – Он еле шептал, медленно поднимая глаза на меня. – Ты думаешь, я каждый раз, получая золото, не вижу за ними ЭТОГО? – Артур вдруг сорвался на рёв, тряхнув рукой с чешуйкой. Казалось, что раны для него перестали существовать.

– Да, я их «пёс»! – снова прикикнул он, и в голосе его зазвенела стыдящаяся, но неугасимая ярость. – А знаешь ли ты, что делают с собаками, которые кусают руки хозяина? Или с тем, кому некуда больше идти? Их УБИВАЮТ, дракониха! Или возвращают туда, откуда они посмели сбежать! Конкордия – это не дом. Это чертова выгребная яма, в которую я спрятался, потому что других ям не оставалось!

Он швырнул осколок. Но не в меня, а на землю между нами, будто проводя черту.

– Ты права. Я продал шкуру и свободу твоего народы, чтобы сохранить свою. Но не смей говорить, будто у меня был выбор! Ты бы сделала точно так же, очутись на моём месте хотя бы на мгновение!

Артур тяжело дышал, его грудь ходила ходуном. Я видела не того охотника, страшного профессионала до мозга костей, а сломленного человека, загнанного в угол и вынужденного пачкать руки в чужой крови, чтобы просто остаться в живых. И в новом его признании было куда больше стыда, чем во всей предыдущей исповеди.

Досаждать и терзать его дальше у меня пропало всякое желание. Что бы это изменило? Ровным счетом ничего. Его смерть здесь, от ран и стыда, ничего бы не изменила и стала бы пустой тратой. А в худшем случае мы бы умерли оба, пытаясь перегрызть друг другу глотки.

Я молча отвернулась. Боль в спине новой волной разлилась по телу, напоминая и о моей собственной слабости. Я опустилась на колени перед жалкой кучкой собранного трута, собранную охотником.

«Хватит. Пора покончить с этим всем. Мы так далеко не уйдем» – подумала я, прикрыв глаза. Где-то глубоко внутри, под слоями человеческого тела и усталости, тлела искра – крошечная частица того, кем я была. Я сжала её волей в кулак, чувствуя, как голова закружилась от напряжения, направив поток на будущий костёр.