песнь об Огне и Стали

«НО ОНА БЫЛА МАМОЙ! А ОН ЛИШЬ ПАЛАЧ! Он заслужил смерть! Разве ты не видишь?! Эта хижина, эта еда, ложная забота! Всё это ловушка! Они выжигают гнев, чтобы потом было легче сломать!»– Яростно звенел первый голос.

«А старик?» – не унимался внутренний шёпот. – «разве он похож на тех, кто выжигал магию в лесу? Он помог. Без требований. Как и мать помогала раненным животным и заблудшим человеческим детям…»

«ЗАМОЛЧИ!»– закричала я сама на себя мысленно, вжимаясь лбом в прохладную столешницу, жмурясь настолько, что видела белые точки.

План в моей голове казался идеальным. Но жар мести Артуру теперь горел неровно, коптя и опаляя саму душу. Не все люди заслуживали мучительной смерти, но и без малых жертв нельзя разжечь великого огня.

И в момент, когда два голоса в моей голове кричали, оглушая меня в реальности, словно лезвием из глубин памяти донёсся единственный ясный и неоспоримы приказ, данный мне когда-то самым любящим существом на свете. Приказ, который сейчас звучал как спасение и приговор одновременно.

«Беги, Скарлетт! Беги и не оборачивайся»

Голос матери был законом. Все эти годы он был единственным компасом. Но сейчас, впервые, я почувствовала не слепое повиновение, а горькую жалость к ней самой. Она говорила это, чтобы спасти свою дочь. Но она не могла знать, что её дочь уже мертва, а на её месье осталась Эш. И у этой новой меня были свои планы.

«я не побегу, мама.» – прозвучало в повисшей тишине моего сознания с пугающей четкостью. – «Потому что не осталось того места, куда бы я смогла сбежать. В этот раз я останусь и буду смотреть. Прямо в глаза всему, что придёт».

Глава 7

День за окном был серым и влажным. Сама природа не могла решить плакать ей или затихнуть в ожидании бури. Как только голоса за дверью затихли, я поднялась со скамьи, глядя на покосившийся дверной проём в ожидании своего спутника и хозяина дома. Встреча не заставила себя долго ждать.

Первым появился Артур. Его лицо было бледным, но та гримаса боли, что искажала черты, теперь исчезла. Движения, хоть и осторожные, вновь обрели свою прежнюю силу. Следом за парнем, подобно тени, возник и старик. Его цепкий взгляд скользнул по мне, задерживаясь дольше положенного вежливостью. Словно теперь он знал обо мне больше, чем я рассказала.

– Спасибо за всё. – начал Артур, проверяя крепление своего снаряжения. Мне даже на мгновение показалось, что охотник впервые кого-то благодарил от всей души, которая у него могла остаться.

– Ну… успеешь ещё спасибо сказать. – протянул хозяин дома, утирая руки о грубую ткань рубахи. – До столицы ещё топать и топать. Впредь осторожнее надо быть… – его голос стал тихим, будто кто-то ещё, кроме нас троих, был поблизости. – Королевские патрули злее стали. Теперь уж всех людей с восточным следом в столице не жалуют, даже своих, дворцовых.

Мы со стариком взглянули на Артура. Он и правда выделялся среди всех конкордийских. Чёрные волосы цвета вороньего крыла и те же имперские лисьи глаза с темной бездной вместо зрачков.

– Но патрули – ещё цветочки. – на выдохе продолжил старик, и его голос стал глухим, словно тот доносился из-под земли – Говорят, по дорогам уже и другие гончие рыщут. Имперцы… Раньше из-за гор поодиночке крались. Через лес существами. А теперь… – он мотнул головой в сторону восточных хребтов. – как саранча. Не разведчики теперь, а дозорные. Те, что вперёд армии ходят. Чую, что добром это всё не кончится…

Я украдкой взглянула на Артура. Выражение лица ничуть не изменилось. Зато вот рука на поясе сжалась до побеления костяшек. Кажется, эта «саранча» была ему когда-то слишком знакомой. Он точно знал, что значит, когда Айдхан перестаёт скрываться и показывает свои клыки.

– запугал я вас наверное – громче сказал хозяин дома, выдержав паузу. – Шли бы вы отсюда, да побыстрее. В стенах дворца всяко безопаснее, чем в лесу. – чуть ли не выгораживая нас руками, вдруг затрепетал он.

Старик был прав. Выбирая из двух зол, стоит переждать беды у меньшего из них. Мы с Артуром прошли к выходу из хижины, снова выныривая из-под низких потолков тёплого человеческого дома. Охотник кажется теперь и вовсе не был настроен для диалога, снова погрузившись в мысли, о которых я могла только гадать. Может это было и к лучшему.

– Удачной дороги, детки. Может свидимся ещё. Жизнь – она такая: никогда не знаешь, как судьба-подруга тобою распорядится.

Дверь с тихим, но окончательным хлопком закрылась, отсекая нас от островка этого странного покоя. Мы остались стоять друг напротив друга под низким свинцовым небом. Воздух, густой от влаги и невысказанных слов, висел между нами густой завесой. Артур резко развернулся и, не глядя на меня, сделал первый шаг в сторону леса. Он не предлагал мне руку и не оглядывался, проверяя, следую ли я. Его силуэт, прямой и неприступный, был таким же вызовом, как и молчание.

– Артур.

Я не кричала, но мой голос, хриплый и сорванный, прорезал тишину. Охотник замер, не обернувшись.

– Не думай, что, услышав моё имя, можешь использовать его. – огрызнулся моментально он. – Для тебя я останусь «охотником». Или «образцом». Хотя какая для тебя, к черту, разница?

Он снова сделал шаг, давая понять, что разговор окончен. От такой дерзости кровь во мне снова вскипела. На чистом упрямстве, я рывком нагнала его, и моя рука сама вцепилась в запястье охотника. Я не прост остановила его – я с силой рванула того назад, заставив развернуться ко мне лицом.

– Не смей отворачиваться, пока я говорю и потрудись объяснить, что это со стариком сейчас было?!

Глаза, широко раскрытые от неожиданности, выдали в нём панику, прежде чем в них заполонил собой всё холодный гнев. Свободная рука Артура молниеносно обхватила моё запястье, сжимаясь с такой силой, что я зашипела от боли.

– Отпусти. Немедленно. – прорычал зверем он.

Никто из нас не хотел уступать в этом поединке гордости и гнева, потому я лишь сильнее впилась пальцами в его руку, чувствуя, как под тканью напряглись мышцы.

– Объясни! Он знает тебя. И знал, что эти… «дозорные» придут! Кто он и какого черта происходит!

Лицо парня исказилось гримасой, в которой ярость смешалась с чем-то ещё – почти что… болью?

– Ты всё равно никогда не сможешь понять. – прошипел Артур, притягивая моё лицо ближе к своему так, что я почувствовала его прерывистое дыхание. – Это было единственное место, где нас бы точно не стали искать. Единственное, где… – он снова замолк, откидывая мой подбородок и вырывая свою руку с такой силой, что я пошатнулась вслед за ним. – Забудь старика. И слова его забудь. Чем быстрее доберёмся до Регии, тем больше шанс, что с нас не спустят шкур живьём имперцы или патрули.

Он снова повернулся спиной, но теперь его плечи были скованы таким напряжением, что казалось, вот-вот лопнут швы на его куртке. И в этой напряженной спине я прочитала больше, чем он мог выразить словами: хозяин хижины… это призрак из прошлого Артура, которое тот так отчаянно пытается забыть, но которое, как и война, настигает его по пятам. Дед наверняка был тем единственным, кому парень мог доверять. Тайна не давала мне покоя, но продолжать наседать было бессмысленно.

Мы шли всё дальше, пока лес вокруг нас редел. Артур теперь не просто молчал – он копался внутри себя. Когда же мы дошли до небольшого ручья, он резко остановился, уставившись на текущую воду.

– Он спас меня – Тихо вдруг признался охотник. Голос его был сухим, лишённый любой эмоции. – Когда я сбежал… я был на волоске от смерти. Отставной солдат Конкордии мог прикончить «имперского выродка». Но он не стал. Только спросил меня…

Голос Артура оборвался. Глаза, секунду назад потухшие, сейчас с живой настороженностью метнулись к горизонту. Он резко вскинул голову, вслушиваясь в звуки леса, которые, казалось, были слишком тихими.

Я хотела было спросить, что именно сказал старик, но тут до моего слуха долетел отдалённый, но неумолимо нарастающий гул, похожий на жужжание стаи металлических шершней. Звук, которого не могло быть в природе.

– Вниз! – его приказ прозвучал резко и грубо. Также резко и грубо, с какой силой он потянул меня за собой в расщелину меж камней. Его пальцы сжали мою руку с такой силой, что мне снова захотелось взвизгнуть от боли, но свободная рука парня настигла мой рот прежде чем я успела вымолвить хоть слово.

Из-за холмика выползли они. Не люди – ходячие кошмары из стали и дыма. Два разведчика на двуногом устройстве, надетого поверх их собственных тел. Оптические устройства на их головах методично прочесывали окрестности, словно щупальца глубоководного чудища, которое вышло на охоту. Они шли прямым курсом – от хижины старика.

Артур, закрывая мне рот, прижался спиной к холодному камню. Горький, совсем беспомощный стыд охватил его.

– Они идут по нашему следу. – прошипел он, и в его голосе я услышала то, чего не слышала даже в колодце, когда казалось, что выхода нет – животное отчаяние. – Я привел их к порогу… я…

Он не договорил, но по вздрогнувшему голосу стыло ясно: он боялся. И в этом страхе, на фоне нарастающего гула имперских созданий, он был наконец настоящим. Не охотником, образцом и бог знает кем ещё. Он был человеком, который только что обрёк своего спасителя.

– Я… не могу… – Дыхание парня участилось, став поверхностным и прерывистым. Словно воздух не доходил до лёгкий, выкатываясь обратно снова и снова. Глаза, широко раскрытые, уставились в меня, но взгляд проходил сквозь. Он видел что-то другое. Другую миссию, приказ, сожжённую деревню. Пальцы, сжимавшие мою руку и рот, затанцевали мелкой, неконтролируемой дрожью.

– Протокол… сбой… – Артур бормотал чужим, механическим голосом, от которого по моей коже прошла волна ужаса. Теперь не было того охотника. Он исчез, оставив после себя сломанный механизм, до краёв залитый паникой.

Гул от механизмов и шагов становился оглушительным. А мой единственный союзник, проводник и враг превратился в беспомощную тень. Застывшие пальцы на моём запястье внезапно стиснулись словно капкан.

– Артур?… – пробубнила я в его заледеневшую ладонь у моего рта. Имя сорвалось с моих губ скорее от шока, чем от желания снова его вывести из себя.

В парне словно что-то перемкнуло. Паника, ищущая выход, нашла ближайшую цель – меня. Он нашел сбой в программе, который нужно было срочно исправить или удалить.

С рыком, больше похожим на стон затравленного зверя, он набросился на меня. Это не было такой же атакой, что на имперцев или единорога в лесу. Это был хаотичный, яростный порыв, полный ослепляющего ужаса. В суматохе его лоб ударился о моё плечо. Он вцепился обеими руками мне в горло, пытаясь придушить, переломить кости.

Я оторопела. Весь мой мир и существование сузились до мёртвой хватки на моём горле и безумного блеска в его глазах. Я слышала, как в ушах появился звон. Видела, как в глазах начало темнеть.

«вот и всё?…»

Мысль пришла пустой, как выгоревший пепел.

«я, как дура, позволила себе увидеть в нём что-то большее. Жертву. Сломанное существо, подобное нам. Разгадывала его загадку, искала в холоде скрытую боль. А он… всего лишь зверь. Самый примитивный из всех. Который кусает руку, протянутую руку не из милости, но из необходимости. Доверие или смерть, дракониха? Смешно. Для него никогда не существовало первого. Только инстинкты. Как у шакалов.»

      Это не было страшно. Скорее унизительно. Унизительно до слёз, которые я бы никогда не позволила себе пролить. Я готовилась к сражению с умнейшим и опаснейшим противником, а он оказался слабейшим из всех людей.

Я не сопротивлялась, позволяя рукам парня на моей шее перекрыть воздух. Какая уже разница? Пусть душит. Это было бы логичным финалом всей нашей жалкой пародии на союз.

***

В остатках моего зрения я видела не лицо этого человека, а лицо матери – как тогда, в последний раз. Она смотрела на меня тем же взглядом, наполненным бездонной печалью и отчаянием.

«Беги, Скарлетт! Беги и не оборачивайся» – голос звучал с ледяной, неоспоримой ясностью. Не как крик, а как приговор. Приговор ему. Им всем.

«Ты была права, мама. Бежать. Но не от страха. Бежать от этого всего. От людской сути. От этой гнили, которую они носят внутри себя, выдавая её за силу.»

И я поняла. Я не буду бежать от него. Впредь я буду бежать от собственной глупости, что позволила этому подобию на разумное существо однажды прикоснуться ко мне с чем-то, что отдалённо напоминало доверие. Если, конечно, выживу.

Мои пальцы, лежавшие безвольно на его руках, медленно сомкнулись вокруг запястий охотника. Не чтобы оторвать их – это было бессмысленно. А чтобы запомнить. Запомнить холод его кожи, бешенный, звериный пульс, бьющийся в человеческих венах. Последние рукопожатие нашего фальшивого договора.

Воздуха почти не осталось. Голос стал лишь хриплым выдохом, но я вложила в него всю оставшуюся силу, все крупицы презрения, глядя прямо в его ненавистные мне глаза.

– Спасибо… – просипела я, уловив его дикий взгляд. – что показал своё… истинное лицо… образец 13.

Гул механизмов заглушил моё сипение. Тень заполонила расщелину. Но сейчас, в наступившей тьме, это уже не имело никакого значения.