Между мирами

– Иллюзия, – пробормотал Соколов, проводя рукой по поверхности стола. На ощупь всё казалось реальным – гладкое дерево, прохладная сталь канцелярского набора.

Он подошёл к окну. За стеклом должен был быть вид на заводскую территорию, но вместо этого расстилалась серая мгла – та же, из которой они только что выбрались. Туман клубился за окном, иногда принимая очертания зданий, деревьев, людей, но тут же распадаясь обратно в аморфную массу.

Внезапно по стеклу пробежала рябь, и в тумане появилось лицо – искажённое, но узнаваемое.

– Маша? – Алексей прижался к окну, пытаясь рассмотреть видение.

Лицо Марии Петровой смотрело на него с выражением мольбы и страха. Её губы шевелились, будто она пыталась что-то сказать, но звука не было.

– Я не слышу! – крикнул Соколов, ударяя ладонью по стеклу. – Что ты говоришь?

Изображение Маши дрогнуло, исказилось, и внезапно сменилось другим лицом – холодным, отстранённым лицом Стража в облике Елены Орловой.

– Испытание одиночества, – донёсся до Алексея бесстрастный голос. – Каждый из вас сейчас наедине со своими страхами. С тем, что скрывает от других… и от себя.

– О чём ты говоришь? – нахмурился Соколов. – Я ничего не скрываю!

– Правда? – лицо Стража исказилось в подобии улыбки. – Тогда почему боишься обернуться?

Алексей замер. Только теперь он осознал, что последние несколько минут чувствовал чьё-то присутствие за спиной – будто кто-то стоял прямо у него за плечом, настолько близко, что можно было ощутить чужое дыхание на затылке.

Медленно, преодолевая внезапно накатившее оцепенение, Соколов повернул голову.

В дальнем углу кабинета, в полумраке, стояла женская фигура. Силуэт казался смутно знакомым – изящная осанка, длинные волосы…

– Ирина? – выдохнул Алексей, чувствуя, как холодеет внутри.

Фигура сделала шаг вперёд, выходя на свет. Это действительно была она – Ирина Соколова. Его покойная жена.

– Невозможно, – прошептал он, отступая назад. – Ты умерла пять лет назад.

– А ты продолжил жить, – голос Ирины звучал точно так же, как он помнил – мягкий, с чуть заметной хрипотцой. – Даже не вспоминаешь обо мне, правда, Алёша?

– Неправда! – возразил он. – Я думаю о тебе каждый день!

– Лжёшь, – холодно ответила Ирина. – Ты похоронил меня не только в земле, но и в своей памяти. Работа, карьера, новый проект… У тебя не осталось времени даже на скорбь.

Алексей почувствовал, как к горлу подступает ком:

– Я должен был жить дальше. Что ещё я мог сделать?

– Ты мог спасти меня, – Ирина подошла ближе, и Соколов с ужасом увидел, что её кожа начинает бледнеть, покрываться синюшными пятнами, как у утопленницы. – Если бы пришёл домой вовремя… если бы ответил на мой звонок… я была бы жива.

Алексей зажмурился, пытаясь отогнать видение:

– Это не по-настоящему. Ты – не Ирина. Ты – часть испытания.

– Испытания твоей совестью, – теперь голос звучал прямо над ухом. – Ты ведь знаешь, что виноват в моей смерти.

Соколов резко открыл глаза и отшатнулся – лицо Ирины, искажённое смертью, находилось в нескольких сантиметрах от его собственного. В её глазах стояла вода, как будто она только что поднялась со дна озера.

– Я не виноват! – крикнул он. – Это был несчастный случай!

– Правда? – Ирина наклонила голову, с её волос потекла вода. – Ты знал о моей сердечной аритмии. Знал, что мне нельзя нервничать. И всё равно задержался в тот вечер с Еленой Орловой. Рабочие вопросы были важнее, да? А я ждала, волновалась, звонила тебе… И когда поняла, что ты не придёшь, пошла искать таблетки. Одна, в темноте, во время грозы…

– Перестань! – Алексей закрыл уши руками, но голос жены проникал сквозь ладони.

– Поскользнулась на мокром полу в ванной… Удар головой о бортик… И никого рядом, чтобы помочь. А ты в это время сидел в ресторане с коллегой, обсуждая проект, который сейчас взорвал завод!

Соколов упал на колени, его трясло:

– Я не знал… не мог предвидеть…

– Мог, – безжалостно продолжала Ирина, кружа вокруг него. – Ты всегда был гением предвидения в работе. Просчитывал все варианты, все риски. А для своей жены… не нашлось времени.

Алексей поднял голову, в его глазах стояли слёзы:

– Я любил тебя. Люблю до сих пор.

Ирина остановилась. Её лицо смягчилось, синюшные пятна поблекли:

– Тогда почему бежишь от моей памяти? Почему похоронил все мои вещи в дальнем шкафу? Почему не ходишь на могилу?

– Потому что… – он запнулся, слова застряли в горле. – Потому что не могу… простить себя.

Это признание далось ему тяжело. Слова, которые он никогда не произносил вслух, даже наедине с собой, наконец прозвучали в тишине кабинета.

Ирина медленно опустилась рядом с ним:

– Наконец-то ты сказал это, Алёша.

Соколов поднял взгляд – образ жены менялся, становился светлее, живее:

– Я должен был быть рядом. Должен был прийти домой вовремя. Ответить на твой звонок…

– Но ты не мог знать, что случится, – мягко сказала Ирина, и теперь это была она – такая, какой он помнил её при жизни. – Никто не может предвидеть всего.

– Я виню себя каждый день, – признался Алексей. – Поэтому и бросился в работу с головой. Чтобы не думать, не вспоминать…

– И снова делаешь ту же ошибку, – Ирина покачала головой. – Бежишь от своих чувств, от своей боли. Как ты можешь помочь другим, если не помог самому себе?

Соколов сидел на полу своего иллюзорного кабинета, чувствуя, как внутри что-то ломается – стена, которую он так старательно возводил все эти годы. Воспоминания хлынули потоком: их первая встреча, свадьба, планы, которым не суждено было сбыться…

– Что мне делать? – спросил он тихо.

– Отпустить меня, – Ирина коснулась его лица прозрачной рукой, и он почувствовал лишь лёгкое дуновение холодка. – По-настоящему. Не забыть – но простить себя и идти дальше. У тебя ещё есть люди, о которых нужно позаботиться. Маша, Виктор, Елена… они нуждаются в тебе сейчас.

Алексей смотрел на постепенно тающий образ жены:

– Я не знаю, смогу ли…

– Сможешь, – улыбнулась она. – Ты всегда был сильнее, чем думал.

Фигура Ирины становилась всё прозрачнее, растворяясь в воздухе. Перед тем как исчезнуть совсем, она прошептала:

– Живи, Алёша. И помни: я никогда не винила тебя.

И она исчезла, оставив Соколова одного в пустом кабинете. Он медленно поднялся на ноги, чувствуя странное опустошение и одновременно – облегчение. Словно камень, давивший на сердце все эти годы, стал немного легче.

Стены кабинета вокруг задрожали, поплыли, растворяясь в тумане. Алексей стоял в пустоте, но теперь она не казалась такой враждебной.

– Первый шаг, – раздался голос Стража откуда-то сверху. – Ты начал путь. Но это только начало испытания.

Туман рассеялся, открывая длинный коридор. Стены его были полупрозрачными, через них просвечивали движущиеся тени. Алексей понял, что должен идти вперёд.

В другой части Промежутка Маша Петрова очнулась посреди странного места, похожего на огромную библиотеку. Бесконечные ряды книжных полок уходили вдаль, теряясь в полумраке. Книги на полках светились слабым фосфоресцирующим светом.

– Алексей Михайлович! Виктор! – позвала она, но эхо её голоса прокатилось по пустым коридорам, не получив ответа.

Маша сделала несколько неуверенных шагов. Под ногами скрипел деревянный пол, но звук был каким-то неестественным – слишком громким, резонирующим. Она провела рукой по корешкам книг – они казались тёплыми, почти живыми.

Внезапно одна из книг сама выскользнула с полки и упала к её ногам, раскрывшись на случайной странице. Маша наклонилась и с удивлением увидела знакомые строки – стихотворение, которое она когда-то выучила наизусть в детстве.

– Как это возможно? – прошептала она, перелистывая страницы. Книга была полна отрывков из её жизни – воспоминания, мысли, чувства…

– Это твоя Книга, – раздался голос позади неё.

Маша вскрикнула от неожиданности и обернулась. Перед ней стояла пожилая женщина в старомодных очках и строгом костюме – её бабушка, умершая десять лет назад.

– Бабуля? – выдохнула Маша. – Но… ты же…

– Умерла, да, – кивнула женщина. – Или, может, это ты умерла? Кто знает, где пролегает граница между мирами?

– Я не умерла, – твёрдо сказала Маша, хотя внутри шевельнулось сомнение. – Мы попали в какое-то промежуточное пространство после аварии.

– Промежуток, – бабушка кивнула. – Подходящее название для места, где встречаются миры. Знаешь, что это за книги?

Она обвела рукой бесконечные ряды полок.

– Нет, – честно призналась Маша.

– Это памяти. Жизни. Каждая книга – чья-то судьба. А некоторые, – она указала на полку с особенно ярко светящимися томами, – это судьбы, которые ещё не закончены.

Маша поняла:

– Как моя? И Алексея, и Виктора?

– Именно, – бабушка улыбнулась. – Ваши книги ещё пишутся. Но от твоих решений зависит, каким будет окончание истории.

– Каких решений? – растерялась Маша. – Я просто хочу найти остальных и выбраться отсюда!

Бабушка покачала головой:

– Не так просто, Машенька. Сначала ты должна встретиться с тем, от чего бежала всю жизнь.

– Я ни от чего не бегаю, – возразила Маша.

– Правда? – бабушка подняла бровь. – А как же твой дар? Тот самый, который ты всегда отрицала?

Маша почувствовала, как внутри всё холодеет:

– Это не дар. Это просто… особенность восприятия.

– Ты видишь то, чего не видят другие, – мягко сказала бабушка. – Чувствуешь приближение беды. Слышишь голоса тех, кто ушёл. Так было всегда, с самого детства. Помнишь, как предупредила родителей о пожаре за неделю до того, как он случился?

– Совпадение, – упрямо сказала Маша, хотя руки её дрожали. – Я просто… видела сон.

– А предчувствие аварии сегодня утром? – бабушка подошла ближе. – Ты ведь знала, что случится что-то плохое. Пыталась предупредить Соколова. Но он не поверил, потому что ты сама не верила в свой дар.

Маша опустила голову:

– Я боялась, что меня сочтут сумасшедшей. Лучше быть рациональным человеком науки, чем… – она запнулась.

– Чем ведьмой? Медиумом? – закончила за неё бабушка. – Маша, дар предвидения не делает тебя ненормальной. Он просто открывает тебе то, что скрыто от других.

– И что я должна с этим делать? – почти выкрикнула Маша. – Как это поможет нам выбраться отсюда?

Бабушка указала на полку с яркими книгами:

– Твои друзья сейчас проходят свои испытания. Каждый борется со своим страхом, своей виной. Но только ты можешь видеть путь сквозь миры. Только ты можешь найти дорогу домой.

Она подошла к одной из книг, открыла её:

– Смотри.

Маша заглянула в книгу и охнула – на странице разворачивалась живая сцена. Алексей Соколов шёл по длинному коридору, окружённый призрачными тенями.

– Он не видит их, – пояснила бабушка. – Но они реальны. И они опасны.

В другой книге Маша увидела Виктора – он стоял посреди тёмной комнаты, напротив него была фигура молодой девушки с печальным лицом.

– Кто это? – спросила Маша.

– Его боль. Его вина, – ответила бабушка. – У каждого своя.

Маша закрыла книгу:

– Как я могу помочь им?

– Сначала прими себя, – бабушка коснулась её лба прохладными пальцами. – Прими свой дар. Перестань бояться того, кто ты есть. Только тогда сможешь видеть путь.

Маша почувствовала, как по телу проходит волна дрожи. Всю жизнь она боролась со странными видениями, предчувствиями, снами. Считала их помехой, отвлекающим фактором от рациональной работы. Пыталась заглушить лекарствами, логическими объяснениями…

– Я боюсь, – призналась она. – Боюсь увидеть слишком много.

– Больше всего ты боишься потерять контроль, – понимающе кивнула бабушка. – Но контроль – это иллюзия, Машенька. Никто из нас не контролирует свою судьбу полностью.

Она взяла Машу за руки:

– Закрой глаза. Почувствуй потоки. Они всегда были вокруг тебя, ты просто не позволяла себе видеть.

Маша закрыла глаза. Сначала была только темнота. Но постепенно, сквозь закрытые веки, она начала различать светящиеся нити, пронизывающие пространство вокруг. Они пульсировали, дрожали, сплетались в узоры.

– Это… энергетические потоки? – прошептала она.

– Связи между мирами и душами, – пояснила бабушка. – Следуй за ними, и найдёшь путь. Но помни: здесь, в Промежутке, твоя способность многократно усиливается. Ты будешь видеть и слышать то, что недоступно другим. И это будет страшно.

Маша открыла глаза. Бабушка начала таять в воздухе.

– Не оставляй меня! – воскликнула Маша, пытаясь удержать её руку.

– Я всегда с тобой, – улыбнулась бабушка. – А сейчас иди. Твои друзья нуждаются в тебе больше.

И она исчезла. Маша осталась одна среди бесконечных книжных полок. Но теперь она видела то, чего не замечала раньше – тонкие светящиеся нити, тянущиеся от неё в разные стороны. Одна из них, пульсирующая голубоватым светом, словно звала её. Маша сделала глубокий вдох и пошла следом.

Виктор Иванов брёл по пустому цеху – точной копии того, где произошла авария. Всё выглядело так же, как утром до взрыва: ровные ряды оборудования, мерное гудение механизмов, мигающие индикаторы на панелях управления. Только людей не было.

– Эй! – крикнул Виктор. – Здесь есть кто-нибудь?

Тишина. Только эхо его собственного голоса прокатилось под высоким потолком и растаяло где-то в дальних углах.

Виктор подошёл к пульту управления – тому самому, где стояла Маша перед аварией. Экраны показывали нормальный режим работы, все индикаторы светились зелёным. Как будто ничего не произошло.

– Чертовщина какая-то, – пробормотал он, проводя рукой по волосам.

– Испытание одиночества, – прошептал чей-то голос прямо у него над ухом.

Виктор резко обернулся – никого. Но он мог поклясться, что слышал голос. Женский голос, молодой и очень знакомый.

– Кто здесь? – он нервно огляделся. – Покажись!

Воздух перед ним дрогнул, словно от жара, и постепенно соткался в фигуру девушки лет двадцати. Светлые волосы, большие глаза, печальная улыбка…

– Привет, Витя, – тихо сказала она.

Виктор отшатнулся, побледнев как полотно:

– Катя? Нет… это невозможно…

– Почему невозможно? – девушка склонила голову набок. – Ты же сам понимаешь, где находишься. В Промежутке нет границ между живыми и мёртвыми.

– Ты не настоящая, – Виктор отступил ещё на шаг. – Ты просто видение… часть испытания.

– Может быть, – согласилась призрачная Катя. – Но разве это имеет значение? Ты ведь всё равно думаешь обо мне каждый день. Винишь себя.

Виктор почувствовал, как к горлу подступает тошнота:

– Я не хочу говорить об этом. Не с тобой.

– А с кем? – Катя подошла ближе. – Ты никогда и ни с кем не говорил о случившемся. Даже на похоронах стоял молча, когда все думали, что ты просто убит горем.

– Я был убит горем! – огрызнулся Виктор.

– И чувством вины, – добавила Катя. – Ведь это ты был за рулём в ту ночь.

Виктор закрыл лицо руками:

– Прекрати…

– Ты знал, что выпил слишком много. Знал, что не стоит садиться за руль. Но твоя гордость… твоя уверенность, что тебе всё сойдёт с рук…

– Я сказал, прекрати! – заорал Виктор, опуская руки и глядя на неё с яростью. – Думаешь, я не помню каждую секунду того вечера? Каждую чёртову секунду!

Воспоминания хлынули потоком: праздничный вечер, её день рождения, шампанское, смех, музыка… потом поездка домой по пустому шоссе, его самоуверенность, её просьбы ехать медленнее… внезапный поворот, слишком резкий манёвр, визг тормозов, удар…

– Я не хотел, – прошептал Виктор, и в его глазах стояли слёзы. – Клянусь тебе, я не хотел.

– Знаю, – мягко сказала Катя. – Но это случилось. И ты сбежал.

– Я не сбежал! – возразил он. – Я вызвал скорую, полицию…

– Не в ту ночь, – покачала головой призрачная девушка. – Ты сбежал от правды. От ответственности. Солгал всем, что это был другой водитель, что ты не был пьян…

Виктор сел прямо на пол, обхватив голову руками:

– А что я должен был делать? Сесть в тюрьму? Это вернуло бы тебя к жизни?

– Нет, – Катя опустилась рядом с ним. – Но это освободило бы твою душу от груза лжи. Вместо этого ты похоронил правду вместе со мной и продолжил жить… если это можно назвать жизнью.

Она была права. После той аварии его жизнь превратилась в существование. Работа, дом, снова работа. Никаких друзей, никаких отношений. Только гнетущее чувство вины, преследующее его днём и ночью.

– И что теперь? – глухо спросил Виктор. – Я застрял здесь навсегда? В компании своей вины?

– Это зависит от тебя, – Катя коснулась его лица прозрачной рукой, и он почувствовал лёгкое покалывание на коже. – Страж сказал правду – это испытание. Ты должен встретиться с тем, от чего бежал. Признать свои ошибки. Только тогда сможешь двигаться дальше.

– Я признаю, – горько усмехнулся Виктор. – Я виноват в твоей смерти. Я был пьян, самоуверен, глуп… И каждый день после этого я проклинал себя. Достаточно?

– Нет, – покачала головой Катя. – Признание должно быть полным. Не только передо мной или самим собой. Перед всеми.

Виктор понял, о чём она говорит:

– Ты хочешь, чтобы я… рассказал остальным? Алексею, Маше?

– Если хочешь выбраться отсюда – да, – Катя встала. – Но главное, ты должен простить себя, Витя. Иначе никогда не освободишься от этого груза.

– Я не заслуживаю прощения, – тихо сказал он.

– Не тебе решать, – возразила Катя, начиная таять в воздухе. – Но помни: я никогда не хотела, чтобы ты провёл жизнь в аду собственной вины. Я хотела, чтобы ты был счастлив.

И она исчезла, оставив Виктора одного в пустом цеху, с мокрым от слёз лицом и тяжёлым комом в горле.

Постепенно цех вокруг начал меняться. Стены растворялись, превращаясь в туман, оборудование таяло, как воск под жаром свечи. Вскоре Виктор оказался в длинном коридоре, похожем на тот, что образовался вокруг Алексея после его испытания. Только идти предстояло в другую сторону.

– Первый шаг, – прозвучал голос Стража откуда-то сверху. – Но испытание только начинается.

Виктор вытер слёзы рукавом и двинулся вперёд. Теперь он понимал, что должен идти до конца. Даже если в конце пути его ждёт ещё большая боль.

Туман клубился вокруг Алексея, образуя причудливые фигуры. Он шёл по коридору уже, казалось, целую вечность. Временами стены становились почти прозрачными, и сквозь них он видел странные искажённые образы – будто осколки чужих воспоминаний.

В одном из таких «окон» промелькнуло лицо Маши – она шла по бесконечным рядам книжных полок, следуя за светящейся нитью. В другом мелькнул Виктор, бредущий по коридору, похожему на его собственный.

– Они рядом, – понял Соколов. – В параллельных… измерениях? Лабиринтах?

Он попытался позвать их, но его голос не проходил сквозь туманную преграду. Оставалось только идти вперёд, надеясь, что дороги когда-нибудь пересекутся.

Внезапно Алексей заметил движение в углу коридора. Тень, скользнувшую по стене. Не человеческая – больше похожая на сгусток тумана, принявший примерные очертания фигуры.

– Кто здесь? – напрягся Соколов, замедляя шаг.

Тень колыхнулась, не отвечая, но Алексей почувствовал исходящее от неё любопытство. Она изучала его.

– Ты один из обитателей этого места? – попытался снова Соколов. – Страж послал тебя?

Тень медленно покачалась из стороны в сторону – жест, похожий на отрицание. А затем проскользнула ближе, окутывая Алексея холодным туманом.

Он ожидал нападения, боли – но вместо этого почувствовал странное умиротворение. Словно тень передавала ему какое-то послание без слов, через ощущения.

– Ты хочешь помочь? – догадался Алексей.

Тень совершила движение, похожее на кивок.

– Покажи дорогу, – попросил Соколов. – Мне нужно найти моих друзей.

Тень заколыхалась сильнее, вытягиваясь в длину, указывая направление. Алексей понял – нужно идти за ней. Но стоило сделать шаг, как сзади послышался шорох. Он обернулся – и увидел ещё несколько теней, скользящих по коридору. В отличие от первой, эти излучали явную угрозу.

– Похоже, здесь не все настроены дружелюбно, – пробормотал Соколов, ускоряя шаг.

Тень-проводник скользила впереди, указывая путь через поворот за поворотом. Преследователи не отставали – тёмные силуэты, похожие на клочья плотного дыма с горящими красноватыми точками вместо глаз.

Внезапно коридор закончился тупиком. Алексей в растерянности посмотрел на своего призрачного проводника:

– И что теперь?

Тень указала на стену. Приглядевшись, Соколов заметил едва различимый контур двери.

– Нужно открыть? – он провёл рукой по стене, ища ручку или выступ.

Враждебные тени приближались, их красные глаза мерцали ярче. Алексей лихорадочно ощупывал стену, пытаясь понять принцип открывания двери.

Его проводник заскользил взад-вперёд, явно нервничая. А затем внезапно метнулся к Соколову и… влился в его тело.

Алексей почувствовал холод, пробежавший по венам, а затем странное ощущение – будто его сознание расширилось. Он увидел то, чего не видел раньше: тонкие линии энергии, пронизывающие всё вокруг. Одна из них проходила сквозь стену – контур настоящей двери.

Не раздумывая, он провёл рукой по этой линии. Стена задрожала и растаяла, открывая проход. В последний момент, перед тем как шагнуть в него, Алексей обернулся.

Враждебные тени остановились на границе, не решаясь пересечь порог. Их красные глаза горели яростью и… страхом?

– Они боятся того, что за дверью, – понял Соколов. – Интересно, должен ли бояться я?

Но отступать было некуда. Он шагнул через порог – и оказался в просторном зале с высоким куполообразным потолком. Посреди зала на возвышении стоял каменный стол, похожий на алтарь.

А у противоположной стены, глядя на него широко раскрытыми глазами, стояла Маша Петрова.

– Алексей Михайлович! – воскликнула она, бросаясь к нему. – Вы тоже смогли найти путь!

– Маша! – Соколов почувствовал, как внутри разливается тепло облегчения. – Ты цела? Что с тобой произошло?

– Я была в библиотеке… видела нашего будущего… и прошлого… – она говорила сбивчиво, с трудом подбирая слова. – А потом появилась светящаяся нить, и я пошла за ней. Она привела меня сюда.

– А я шёл по коридору, – кивнул Алексей. – Мне помогла странная тень.

– Тень? – Маша напряглась. – Какая тень?

Прежде чем Соколов успел ответить, из его тела выскользнул полупрозрачный силуэт – тот самый проводник. Маша отшатнулась:

– Это же… Видящий!

– Кто? – не понял Алексей.

– Существо из Промежутка, – пояснила Маша, с удивлением глядя на тень. – Откуда я это знаю?.. Наверное, прочитала в книгах. Они безвредны, но обычно избегают контакта.

Тень заколыхалась, словно в знак согласия, а затем указала на алтарь в центре зала.

– Мы должны что-то сделать с этим? – спросил Алексей, подходя ближе.

На каменном столе лежал странный предмет – что-то среднее между компасом и звёздной картой. Его стрелка беспокойно вращалась, не останавливаясь ни на одном направлении.

– Это… навигатор между мирами? – предположила Маша, осторожно касаясь предмета.

В этот момент с противоположной стороны зала раздался шум. Дверь, которой раньше не было, распахнулась, и в проёме показалась фигура.

– Виктор! – воскликнул Алексей.

Иванов выглядел измотанным, его лицо было бледным, глаза покрасневшими, словно от слёз. Но, увидев коллег, он улыбнулся с явным облегчением:

– Вы тоже здесь! Слава богу…

Он быстро подошёл к ним, с подозрением покосившись на парящую рядом тень:

– Что это за штука?

– Наш проводник, – пояснил Алексей. – Он безопасен.

Виктор кивнул, не выглядя убеждённым, и перевёл взгляд на алтарь:

– А это что?

– Похоже на навигационный прибор, – сказала Маша. – Но он не работает… или мы не знаем, как им пользоваться.

Виктор наклонился над столом, рассматривая странный компас:

– Может, его нужно как-то активировать?

Тень-проводник заволновалась, закружила вокруг них, указывая то на компас, то на их руки.

– Кажется, нам нужно коснуться его одновременно, – догадался Алексей. – Все вместе.

Они переглянулись. Момент казался значительным, почти торжественным.

– На счёт три? – предложил Соколов. – Раз… два… три!

Три руки одновременно легли на поверхность компаса. В тот же миг стрелка замерла, указывая в определённом направлении, а затем из центра прибора вырвался луч света, образуя голографическую проекцию.

Они увидели карту – сложное переплетение путей, туннелей, перекрёстков. Некоторые линии светились ярче, другие едва угадывались в полумраке. Одна из линий, пульсирующая голубоватым светом, казалась особенно отчётливой.

– Это карта Промежутка, – выдохнула Маша. – А эта линия… наш путь?

Тень-проводник закружился в знак согласия. А затем указал на одну из точек на карте, где голубая линия пересекалась с другими.