Оковы судьбы

Они наконец приехали. Он резко затормозил у самого входа, даже не подумав о правилах.

Он выскочил из машины, обежал капот и почти влетел к ней.

– А ты особенно милая, когда спишь и не споришь со мной, – прошептал он, наклоняясь к ней. Его голос дрогнул, когда он осторожно расстёгивал ремень.

Клаус обхватил её под коленями и под спиной, поднял на руки. Её голова безвольно упала ему на плечо, лёгкий сладкий запах её волос обжёг ему горло. Он почти не дышал, чувствуя, как её слабое дыхание щекочет ему шею.

Он нёс её в дом, ловя каждый её слабый вздох. Решил отнести в комнату Ребекки – свою собственную он не хотел «осквернять» этим новым чувством. Ещё не готов.

В комнате Ребекка поднялась, словно от удара молнии.

– Что ты с ней сделал?! – её голос был острым, как лезвие.

– Тише. Ничего я с ней не делал, – процедил он, его голос стал резким, но внутри всё равно дрожала забота. – Она просто простудилась и устала. Помоги ей.

Он аккуратно положил Аделин на кровать. Ласково поправил ей волосы с лица.

– Дай ей что-нибудь тёплое. Одеяло там, она замёрзла, – сказал он уже тише.

Ребекка удивлённо посмотрела на него, её взгляд смягчился. В уголках её губ мелькнула едва заметная улыбка. Она накрыла Аделин одеялом, подоткнула края у плеч.

– Вы попали под дождь? – спросила Ребекка, касаясь пальцами влажной ткани на рукаве Аделин.

– Нет, а что?

– Видно, что её одежда недавно промокла и высохла только сейчас.

Клаус напрягся, нахмурился.

– Как я мог не заметить…

– Сейчас тебе стоит выйти, – сказала Ребекка, посмотрев на него долгим, внимательным взглядом. – Я дам ей что-нибудь из своей одежды. Она скоро очнётся. Вот, смотри, она уже приходит в себя.

Клаус медленно вышел, но не отошёл далеко – его слух всё улавливал.

– Где это я? – слабый, дрожащий голос Аделин.

– Спокойно, милая. Мой брат привёз тебя, ты в моей комнате. Тебе стоит переодеться. Вот, возьми, – Ребекка протянула ей одежду, её голос стал тёплым, сестринским.

– Спасибо… – Аделин выдохнула едва слышно.

Ребекка вышла, захлопнув за собой дверь.

– Подслушивать нехорошо, братец, – бросила она, встретив его в коридоре.

– Как она? – голос Клауса был сдавленным, почти шёпотом.

– Жива. Но нам нужно поговорить. Пойдём.

Она потащила его в гостиную, держа за запястье.

– О чём ты хотела поговорить, дорогая сестрёнка? – с ленивой ухмылкой он развалился на диване.

– Тебе не кажется странным её поведение?

– Ты о чём?

– Ни одна нормальная девушка не согласится переезжать к малознакомому парню так легко.

И как она отреагировала на твоё предложение?

– Насчёт этого… – Клаус вздохнул, потёр виски. – Я внушил ей. Иначе она бы никогда не согласилась. А я не мог рисковать… Джейк уже рядом. Она понимала, что у неё нет выхода.

Ребекка пристально посмотрела на него, взгляд был полон тревоги и понимания.

– Будь осторожен, Клаус.

– Конечно.

– Я пойду к ней.

Клаус медленно поднялся и пошёл вслед.

– Ты переоделась? – постучал он мягко.

– Да, входи.

Он шагнул внутрь и закрыл дверь. Его взгляд сразу упал на неё – свежая, чистая одежда обнимала её хрупкую фигуру. Лёгкий румянец вернулся на щеки, но глаза оставались усталыми.

– Всё хорошо? – он подошёл ближе.

– Всё хорошо, – коротко ответила она, но глаза отвела.

Клаус коснулся её лба. Его пальцы были холодными, но ласковыми.

– Зачем лгать, упрямица? Ты вся горишь. Пойдём.

Он без предупреждения подхватил её на руки.

– Отпусти меня! – её голос дрожал, она слабо упиралась в его грудь, пальцы сжимали ткань его рубашки.

– До чего же ты упряма… – пробормотал он, наклоняясь к ней ближе. – И невыносимо красива, – добавил он тихо, почти на выдохе, так что она едва расслышала.

Она продолжала вырываться, пока они не подошли к лестнице.

– Если ты не перестанешь дёргаться, мы оба упадём. – Его голос стал вдруг резко серьёзным, низким, почти рычащим.

Она замерла, её дыхание сбилось.

Он осторожно нёс её в гостиную и мягко положил на диван, стараясь не задеть ни один её болезненный вздох.

– Не вздумай сбегать, упрямая госпожа. Один бог знает, что тебе взбредёт в голову, – он накрыл её одеялом и чуть пригладил волосы. Его взгляд сверкнул теплом и какой-то лукавой нежностью.

– Очень смешно, – выдохнула Аделин, чуть приподняв уголок губ. Голос был слабым, но в нём мелькнула искорка её прежнего характера.

– Что тебе приготовить? Говори сразу, без капризов, – он присел рядом, с лёгкой усмешкой склонив голову. Но глаза оставались внимательными, полными сосредоточенной нежности.

Аделин отвернулась, губы сжались в упрямую линию.

– Не действуй мне на нервы, упрямица. Отвечай. Пожалуйста, – его голос стал чуть строже, но ни грамма злости. Лишь терпение, граничащее с отчаянием.

– Фруктовый салат, – выдохнула она, не глядя на него.

– Что именно в него положить? – он чуть наклонился, чтобы лучше слышать её, а заодно поймать её взгляд.

– Какой ты пунктуальный… Киви, апельсин, банан, мёд, голубика, яблоко, – её голос стал тише, почти ласковым.

– Сейчас всё будет. Лежи спокойно. Вот, посмотри что-нибудь, – он протянул ей пульт от телевизора. В его голосе послышалась тёплая, почти домашняя насмешка.

Он остановился в дверях, обернулся через плечо.

– Я, конечно, знаю, что ты без ума от меня, но попробуй вытерпеть эти пару минут. Я быстро.

В ответ он получил подушкой прямо в грудь.

Он поймал её в последний момент, ухмыльнулся, его глаза сверкнули весёлым огоньком.

– А ты смелая девочка… – пробормотал он и исчез на кухне.

Клаус вошёл на кухню и остановился на секунду, прислонившись к дверному косяку. Он шумно выдохнул, как будто пытался выдавить из себя всё накопившееся за последние часы напряжение.

– До чего же упрямая, – пробормотал он, чуть прищурив глаза. – И почему именно она?

Он подошёл к холодильнику, резко распахнул дверь. В его движениях всё ещё чувствовалась напряжённая энергия – пальцы дрогнули, когда он доставал фрукты. Киви, апельсины, бананы, яблоки, коробочка голубики. Он бросил взгляд на банку мёда, стоящую на верхней полке.

Он швырнул всё на стол, шумно, без изящества, но потом вдруг замер. Вдохнул. Пальцы сжались на банане так крепко, что кожура чуть не треснула.

– Спокойно, Клаус. Это же просто фруктовый салат. Не битва за трон, – пробурчал он себе под нос.

Он достал нож, поставил разделочную доску и начал чистить киви. Лезвие скользило по зелёной плотной мякоти, оставляя ровные линии.

– «Невыносимо красива»… Вот идиот. Идиот, – мысленно ругался он. – Зачем я это сказал? Она и так вся на нервах. Чёртово чувство…

Он бросил куски киви в миску. Взялся за апельсин. Сок брызнул, чуть попал на руку, стекал по запястью. Он посмотрел на каплю и машинально слизнул её языком. Его мысли тут же метнулись к Аделин: как бы она сейчас посмотрела на него? Наверняка снова сверлила бы своим тяжёлым взглядом, в котором читается обида и скрытая нежность.

Он выругался, вытирая руку полотенцем.

– Не смей расслабляться. Не привязывайся. Это опасно… для неё.

Он быстро очистил апельсин, разделил дольки, ловко убрал белые прожилки. Каждое движение ножа становилось всё мягче, будто он уговаривал сам себя остаться спокойным.

– «Не привязываться» Да ты уже пропал, Клаус, – шепнул он себе, высыпая кусочки в миску.

Банан он резал медленно, почти медитативно. Его дыхание стало ровнее. В голове мелькнули сцены: как она упрямо дёргалась в его руках, как сжала его рубашку своими холодными пальцами, как её дыхание обжигало ему шею.

– Чёрт… – прошипел он и резко отложил нож.

Он взял голубику, бросил горсть в миску, сверху добавил ложку мёда. Густой янтарный поток тек по фруктам, переливаясь под светом лампы.

Он вгляделся в миску и неожиданно замер. В этих ярких, сладких кусках было что-то почти домашнее, тёплое. Что-то, что он когда-то мог назвать «заботой».

– Для кого ты это делаешь, Клаус? – спросил он себя вслух. – Для неё… или для себя? Чтобы убедиться, что ты ещё способен заботиться?

Он взял ложку, аккуратно перемешал фрукты. Его пальцы двигались мягко, почти ласково. Он никогда так не обращался с едой – обычно готовил грубо, быстро, без души. А сейчас каждое движение напоминало прикосновение к ней.

Когда всё было готово, он переложил салат в красивую стеклянную чашку, отложил остатки и вымыл нож. Поставил его на место с почти ритуальной аккуратностью.

Он провёл рукой по волосам, тяжело выдохнул.

– Ладно… Не развалиться бы перед ней, – пробормотал он и, взглянув на чашку, едва заметно усмехнулся. – Салат для упрямицы…

Он взял чашку, задержался на пороге кухни. На мгновение его взгляд потемнел, губы сжались.

– Если бы только всё было так просто… – шёпотом сказал он в пустоту.

Потом распрямился, вновь принял свою обычную холодную маску. Сделал пару глубоких вдохов и пошёл в гостиную, неся чашку как сокровище, которое могло разрушить или спасти их обоих.

– Я могла бы прийти на кухню, – заметила Аделин, осторожно отставляя пустую чашку на столик рядом.

– Тебе следует отдыхать, ешь давай. Ничего не поставила, не хочешь ничего смотреть? – Клаус нахмурился, прищурившись на неё, будто изучая каждое движение.

– Не разобралась, как включать, – смущённо пробормотала Аделин и запустила руку в волосы, слегка взъерошив их.

Клаус не удержался и улыбнулся. Его взгляд на мгновение потеплел, став почти заботливым. Он взял пульт, присев на край дивана рядом с ней, и наклонился ближе.

– Ну что же, будем ликвидировать твою телевизионную безграмотность. Так что у нас в фаворитах? Фильмы, сериалы? – спросил он, будто небрежно, но в его голосе сквозило искреннее любопытство.

Аделин немного помедлила, поджимая губы, как будто выбирала правильный ответ.

– Не могу выбрать фаворита… Но сейчас мне хотелось бы посмотреть «Дневники вампира», – наконец сказала она, слегка отвела взгляд, будто стесняясь своего выбора.

Уголки губ Клауса медленно приподнялись, превращаясь в довольную улыбку. Его глаза озорно сверкнули.

– «Дневники вампира»? Так-так… Интересный выбор. Это и мой любимый сериал, – заметил он, не отрывая от неё взгляда.

– Поставь… третий сезон, четырнадцатую серию, – тихо попросила Аделин, чуть заметно улыбнувшись.

– Бал Майклсонов, – сказал он, словно пробуя вкус этих слов.

– Красивая серия, – мечтательно добавила она, слегка расслабившись.

– Полностью с тобой согласен, – подтвердил Клаус, наклонившись к пульту. – А кто твой любимчик из этого сериала?

Аделин задумалась, слегка прикусив нижнюю губу.

– Клаус, конечно же. Напомни своё полное имя? – произнесла она, слегка поддразнивая.

– Никлаус Майклсон, – ответил он без колебаний, взгляд его стал испытующим, будто он ждал её следующего шага.

– А твою сестру зовут Ребекка Майклсон. Где же Элайджа, Кол, Фрея, Финн? – Аделин насмешливо прищурилась, слегка наклонив голову набок.

Клаус не сдержал довольный смешок, чувствуя, как ей удалось поймать его на игре.

– Ты смеёшься надо мной? – продолжила она, глаза искрились живой иронией. – Ты ведь знал, что я это прокомментирую, верно?

– Естественно, – ухмыльнулся он, взгляд его был лукавым, почти хищным. – Судьба решила сделать мне подарок: подарить имя любимого персонажа твоего любимого сериала.

Аделин на мгновение задумалась, чуть нахмурив брови.

– Ребекка не кажется такой стервой, как Ребекка из «Первородных», – наконец заметила она, облокачиваясь на подушку.

– Верно, она не такая, – согласился Клаус, его голос стал чуть мягче, взгляд ушёл куда-то вдаль.

– А вот тебя и переводного гибрида я сравнить не могу, ведь я ничего о тебе не знаю, мистер загадка, – произнесла Аделин, её тон стал чуть более лёгким, почти игривым. – Только то, что ты плейбой, можешь завоевать любую девушку, самовлюблённый высокий кареглазый баскетболист с каштановыми волосами – это всё, что я о тебе знаю.

Клаус усмехнулся, его глаза сузились, будто он наслаждался каждым её словом.

– Я вовсе не загадка, – ответил он спокойно, но в голосе скользнула едва уловимая искра вызова.

– Позволь узнать о тебе больше. Вы съехали от родителей? Почему? – осторожно спросила Аделин, её голос звучал мягко, но в нём слышалось искреннее любопытство.

– Мистер и миссис Майклсон погибли, – ответил Клаус, его лицо стало непроницаемым, голос ровным, почти ледяным. – Я не так интересен. А вот ты, напротив, вызываешь у меня куда больший интерес. Расскажи о себе. Откуда ты приехала? Где твоя семья?