Лекарь. Адамы

Глава 4

– Ты обязан отчислять в фонд нашего Сообщества двадцать пять процентов от всех твоих доходов ежемесячно. Таковы общие правила.

Я удивленно распахнул глаза, оглядывая собравшихся людей, нет, не людей – адамов. Всего их было семеро: четверо мужчин и три женщины. Мне объяснили, что они представляют собой управляющий Совет Сообщества адамов нашего государства. Странно, ни отец, ни друг отца Иван, никогда прежде ни о существовании Сообщества, ни о том, что есть некий управляющий Совет, не упоминали ни словом. При этом, как выяснилось, Иван был одним из членов этого самого Совета. Я попытался поймать его взгляд, но он все время смотрел куда-то в сторону и, кстати, молчал все время разговора. Только при встрече крепко пожал мне руку и улыбнулся.

– Не понимаю, – пожал я плечами. – Я не помню, чтобы когда-то выражал желание вступать в ряды какого-то Сообщества, и я не давал согласия на то, чтобы мной управлял некий Совет. С какой стати я должен делиться с вами честно заработанными мной деньками?

– Ты являешься членом нашего Сообщества по праву рождения, – мягко, но твердо ответил мужчина, – если я не ошибаюсь, представившийся Евгением. Они все выглядели очень молодо, но их глаза выдавали их. Даже у самой молодой с виду девушки, которой я не дал бы больше двадцати двух – двадцати трех лет максимум, был взгляд пожилой женщины. Не знаю, как это так получалось, но, думаю, без работы Скульптора здесь не обошлось. Интересно. В стране есть еще один Скульптор, или у них договор с теми самыми, где-то прячущимися, таинственными африканскими ребятами? Я слышал, есть еще какой-то японец. Возможно, это его рук дело… или я чего-то не знаю. Впрочем, сейчас все это неважно. Я вновь прислушался к тому, что говорит Евгений, который здесь был кем-то вроде председателя.

– Ты являешься членом сообщества адамов по праву рождения, как, к примеру, ты являешься гражданином государства. И как гражданин государства платит налоги просто потому, что он гражданин, так и ты, как адам, обязан отчислять процент от своих доходов сообществу.

Я немного подумал и ответил:

– Плохой пример. Государство выдавало пособие моей матери, пока я был маленький. Потом бесплатно воспитывало и учило меня, начиная с ясельной группы и заканчивая институтом. Государство предоставляет мне бесплатную медицинскую помощь, хорошую или плохую, но предоставляет. Государство охраняет меня и защищает при помощи полиции и армии. Опять же, плохо ли, хорошо, но оно берет на себя такую ответственность. И за все это оно вычитает у меня тринадцать процентов с заработанных мною средств. Это я, по крайней мере, могу понять. А вот за что я должен платить вам, я, простите, не понимаю. Может быть, вы мне объясните?

Я внимательно посмотрел на всех. Кто-то хмурился, кто-то откровенно улыбался, кто-то с интересом разглядывал меня. Неожиданно Иван поймал мой взгляд, подмигнул и вновь отвел глаза. Я заметил, что Евгений собирается что-то сказать, но не дал ему этого сделать продолжив:

– Что вы сделали для меня? Может быть, как-то поддержали в те долгие годы, когда я страдал от болезни? Утешили, объяснили, что все скоро закончится? – Нет. Тогда, может быть, вы что-то объяснили мне тогда, когда во мне проснулся дар, раскрыли его природу, руководили моим становлением, как одаренного адама? Может быть, вы учили меня с ним обращаться? Или помогли мне тогда, когда меня загребла Контора и закрыла в камере? А когда на меня вышел террорист со своим заказом? А когда я дважды умирал от незнания границ своих способностей? Когда меня похитила иностранная спецслужба, вы пришли мне на помощь? А когда наши спецслужбы сцепились между собой за обладание моей незаменимой тушкой? На все вопросы ответ один: нет. Вы и пальцем не пошевелили, лишь с интересом наблюдая: интересно, а как он из этой ситуации выберется? Удастся ему или он умрет?

Я выдохнул и вновь оглядел всех собравшихся на широкой террасе этого уютного домика, находящегося непонятно где. Они молчали, а я – нет.

– Да, однажды мне помог Иван, вернул к жизни. Но вот что я хотел бы узнать. Скажите, Иван, это было решение Совета или ваша личная инициатива?

И по тем заинтересованным взглядам, что скрестились на Иване, я уже понял: Совет ничего не знал, и не имеет к тому происшествию никакого отношения.

– Ай, молодец, Ваня! – громко прокомментировала девушка с ярким коктейлем в руках. Она даже поставила фужер с коктейлем на столик и демонстративно захлопала в ладоши.

– Это правда, Иван? – спросил господин председатель.

Иван пожал плечами и спокойно ответил:

– Да, это правда. Я не мог поступить иначе, его отец – мой друг, и я знаю Олега с пеленок.

– Ладно, – с угрозой в голосе ответил Евгений. – Мы поговорим об этом позже.

– Что и требовалось доказать, – подытожил я. – В итоге вопрос все тот же: с какой стати я должен вам что-то платить? И на что вообще идут эти деньги? Вы вообще, чем занимаетесь, уважаемые адамы, как Совет?

– Согласно Уставу, мы координируем деятельность Сообщества адамов, – неожиданно ответила девушка, сидящая в углу и до этого момента молчавшая. Вроде бы Татьяной ее зовут. – И, между прочим, мы собирались, когда у тебя, Олег, проснулся дар, и обсуждали этот вопрос. До того, как дар не проснется, адам не может быть членом нашего Сообщества и, в частности ты им и не был. Это ответ на часть твоих вопросов, Олег.

– Ладно, ладно…, – я переваривал услышанное. – Хорошо, пусть так. Могу ли я узнать, что в тот раз решил Совет в отношении меня?

– Наблюдать и ни во что не вмешиваться, – громко прозвучал голос Ивана. – Вот такое, Олег, было решение Совета. Не вмешиваться даже в том случае, если тебе будет грозить смертельная опасность. Именно поэтому в тот раз я действовал один, по сути, нарушив решение Совета. Я не был согласен с этим решением, но все решает большинство голосов.

– Это так… умилительно, – медленно ответил я, подбирая слова. Хотелось сказать грубее, сильно грубее, но я легко сдержался. Уроки Вилоры не прошли даром: эмоции проявлялись лишь в том случае, если я считал это необходимым. Во всех остальных случаях мой покерфейс был непробиваем. – Так, на что же вы тратите собираемые с адамов деньги, дамы и господа?

Тишина повисла на террасе, лишь птички щебетали в раскинувшемся возле дома ухоженном саду, скорее даже небольшом парке.

– Деньги идут на уставные цели, – наконец, глухо ответил Евгений.

– И что же это за цели? – поинтересовался я, впрочем, уже даже не рассчитывая на честный ответ.

– Все они служат на благо всему Сообществу и каждому адаму в частности.

Услышав ответ, я медленно покачал головой:

– Общее благо, понятно. Понятие настолько абстрактное, насколько и не формулируемое. Мой ответ: нет. Вы не получите от меня ни копейки. По крайней мере, до тех пор, пока я точно не буду знать, на что конкретно будет использован каждый пожертвованный мною рубль.

– В таком случае, – Евгений впился взглядом в мои глаза, – ты будешь исключен из Сообщества.

Естественно, в моих глазах отражалась лишь скука, то есть то, что я и хотел показать. Отвечать я не посчитал нужным: жил я без этого Сообщества, буду жить и дальше. Ничего в моей жизни не изменится. Кстати, надо будет расспросить маму с бабушкой обо всем том, о чем я сегодня впервые услышал.

Впрочем, удивляться тут нечему: что-то подобное должно было существовать. Люди издавна сбиваются в кружки по интересам. Странно лишь то, что я это слышу только сегодня.

Не видя реакции с моей стороны, председатель по имени Евгений обернулся к сидевшим на террасе адамам:

– Прошу голосовать, уважаемые члены Совета. Кто за то, что бы исключить чистого адама Олега Винограда из Сообщества, прошу поднять руки!

И, подавая пример, первым высоко поднял руку сам. Я с интересом наблюдал за этим, как мне казалось, фарсом. В результате из семи адамов Совета за мое исключение проголосовали еще трое. Трое воздержались, Иван проголосовал против.

– Большинством голосов Олег Игоревич Виноградов исключен из Сообщества адамов нашей страны. Решение вам понятно, Олег? – Евгений внимательно смотрел на меня.

– Да, – коротко ответил я. – И что из этого следует?

– Из этого следует, что вы отныне лишены нашего покровительства и защиты как в отношении адамов нашей реальности, так и в отношении любых сил Веера миров, а также всех враждебных адамам сил вне Веера.

Хм, как интересно, а до этого, я, получается, имел над собой некое покровительство и защиту? Интересно, в чем сие выражалось? Это было интересно, но я не стал расспрашивать.

– Я могу идти?

Евгений кивнул, а Иван, встав с места, махнул мне рукой:

– Подожди меня, я провожу.

И уже через минуту мы вышли с ним через неприметную дверь прямо во двор моего дома.

– Кофе угостишь? – Иван положил руку на мое плечо.

– Почему бы и нет? – улыбнулся я, и мы пошли в сторону парадной.

***

Уже сидя на кухне, после общих и ни к чему не обязывающих слов, я, наконец, спросил, о чем думал:

– Так чем же на самом деле мне грозит исключение из Сообщества, о котором я только сегодня узнал?

– Надеюсь, ничем, – мягко улыбнулся Иван. – Особенно после твоего триумфального возвращения из Веера. Главное, чтобы твоя охрана была предельно бдительна всегда.

– Об этом, значит, тоже известно, – констатировал я.

– Кому надо, тот знает, – Иван сделал глоток из чашки. – Совет поддерживает связь с адамами Веера через Всемирный Совет Сообщества чистых адамов нашей реальности.

– Есть и такой? – удивился я.

– Есть, есть, – кивнул Иван. – Чего только у нас нет! Есть даже Вселенский Совет Сообществ адамов всех миров Веера. В общем, бюрократия у нас такая же, как у людей.

Иван рассмеялся и откинулся на спинку стула. А я подумал, и задал следующий вопрос:

– Ты сказал «надеюсь, ничем», то есть теоретически это может чем-то грозить?

– Да, – взгляд Ивана стал серьезным. – Теоретически, может.

– И чего же я должен опасаться?

Иван помолчал, оглядывая мою кухню, потом вздохнул и, наконец, родил ответ:

– Чисто теоретически, бывали случаи, когда чистых адамов похищали. Всегда это случалось только с «дикими». «Дикими» мы называем, как ты уже догадался, тех адамов, которые не состоят в Сообществе. И поэтому Сообщество не предпринимало никаких действий, если, например, за них требовали выкуп.

Он посмотрел на меня, но я молча ждал продолжения рассказа.

– Иногда диких чистых адамов похищают международные бандитские синдикаты, тоже состоящие из диких адамов. Эти чаще всего продают их на невольничьем рынке, которые существуют в некоторых мирах, не входящих в содружество Веера.

– А что, выходит, есть и такие? – удивился я.

– Я же сказал, Олег: чего у нас только нет! Есть такие миры, что… – он помолчал, покачал головой, и лишь потом продолжил:

– Но это как раз не самое страшное, хотя очень неприятное. В этом случае тебя, скорее всего, купит какой-то богатей из неприсоединившихся миров, и будешь ты лечить того, на кого он укажет. Хороший бизнес для него, но и ты в целом будешь жить неплохо. Если, конечно, забыть, что фактически ты будешь считаться собственностью хозяина. Страшнее другое.

Иван надолго замолчал, уставившись в одну точку и изредка делая глоток из чашки. Я не торопил, давая ему собраться с мыслями.

– Есть в мире силы, Олег, которые, мягко говоря, очень не любят адамов.

– Да ладно! – не удержавшись, хохотнул я. Просто я давно думал о чем-то подобном. Ну, просто не может быть все так хорошо и гладко, не в сказке живем. И кто же они такие?

– Они называют себя «лилит».

– Лилит, лилит…, – задумался я, – подожди-ка, где я слышал это слово.

– Вполне возможно, в каком-нибудь голливудском мистическом фильме, – скривился Иван. – Они любят подобные истории. А суть в том, что мы называем себя адамами от имени первого сотворенного Демиургом человека. Потом была Ева, созданная из плоти Адама. От них пошли мы, адамы. Остальные люди являются плодом эволюции и, как ты знаешь, не имеют души. Они, как животные рождаются в этом мире и потом умирают, исчезая без следа.

Я кивнул: все это я уже знал.

– Так вот, – продолжил Иван. – До Евы у Адама была другая жена, так же как и он, созданная Демиургом из материала этого мира, сразу человеком, имеющим бессмертную душу. Ее звали Лилит. Согласно «Алфавиту Сираха» и другим древним текстам, очень вздорная баба была, чем-то схожая с нашими современными ультрафеминистками. Тоже все за равенство ратовала. Типа они с Адамом сотворены одинаково, а значит, во всем равны. Темная история, никто толком не знает, что там произошло на самом деле, хотя у лилит есть свои предания, которым они верят. В общем, сбежала она от Адама, и с тех пор все ее потомки, называющие себя «лилит», нас, адамов, очень не любят. В нашем мире их вроде нет. Я, по крайней мере, не слышал о таком, а ведь я член Совета. Они в основном обитают в тех самых, не присоседившихся к Вееру мирах.

– Да уж, сумел ты меня удивить, Иван, – нервно усмехнулся я. – Хотя, если честно, я давно ждал чего-то подобного. Если есть светлое, должно быть и темное.

– В точку! – Иван кивнул. – Так чаще всего и называют те реальности, которые существуют отдельно от Веера: темные. Хотя их жители, вероятно, так не считают.

Мы еще помолчали какое-то время. Первым не выдержал я.

– И эти лилит, которые не любят адамов, чем-то угрожают мне, как адаму дикому, я правильно понял?

– Дело в том, Олег, что я не могу ничего утверждать. Не мой уровень. Знаю только, что иногда дикие адамы пропадают. Чаще всего они всплывают где-то в Веере, но иногда исчезают бесследно. И ходят упорные слухи, что без лилит тут дело не обходится. Якобы они их похищают для каких-то своих опытов. И здесь снова полный туман. Но по слухам, что-то у лилит не ладится с даром.

– Даром?

– Да, с даром Демиурга. Будучи потомками созданной Демиургом Лилит, они имеют бессмертную душу. Это известно точно, душа у них есть. А вот с даром большие проблемы. Тут вот в чем дело.

Иван закинул в рот ягоду кураги из стоящей на столе вазочки, тщательно ее прожевал, проглотил, и продолжил свой рассказ.

– Проблемка у них на самом деле кардинальная. Не рождаются у них «чистые», понимаешь? А раз нет чистых, то нет и дара. Лилит сбежала от Адама, но взамен Демиург создал Еву, поэтому род чистых адамов продолжился. А вот Лилит Творец подобного подарка не сделал, обижен был на нее, ведь она против его воли пошла. А, как ты уже знаешь, от союза адама и человека, если и родится адам (при условии, как ты помнишь, что отец был адамом, а не мать), то никак не чистый. Душу иметь будет, а дара ему не видать. Конечно, понимая это изначально, Лилит сбежала от Адама, будучи уже беременной, вот только Демиург сделал так, что родила она девочку. Ребенок, безусловно, родился чистой адамой или, как они себя называют – лилит, но на этом и все. Однако, что тоже известно точно, иногда у лилит все же рождаются чистые, и так было всегда. Ты спросишь, как такое может быть?

Иван уставился на меня, но я только поощрительно улыбнулся и ничего спрашивать не стал, понимая, что вопрос риторический. Да и ответ сам напрашивался.

– Мы, адамы, всегда знали, что лилит похищают наших чистых, чтобы от близости с ними рождались чистые лилит, у которых в положенное время проснется дар Демиурга. Это всегда было нашей проблемой, но в последние века похищения резко упали, как раз благодаря объединению чистых адамов в Сообщества. Тебе не сказали, проклятые древние правила, согласно которым чистый адам должен дать свое согласие добровольно, а не из страха! Но именно для этого и нужны Сообщества: для защиты чистых адамов от происков лилит. И в целом они со своей задачей справляются. Но я всегда был против одного из жестких правил, по сути – догматов Сообщества, которое запрещает вмешиваться в жизнь адамов и помогать им, если только опасность не исходит от лилит. Своя логика здесь есть. Адамы не умирают навсегда, поэтому сохранение их жизни перестало считаться приоритетом, а сама жизнь некой абсолютной ценностью. Умер и умер, подумаешь! Все умирают, но не навсегда же! Смерть просто надо пережить, как какую-нибудь простуду. Кроме того, ты это тоже уже знаешь: никакой чистый адам не сможет подняться на следующий уровень без преодоления трудностей, а порой и смертельных опасностей. И с каждой ступенью это правило все жестче, а порог преодоления выше. Поэтому адамам не помогают в их проблемах, если только проблемы не исходят от лилит. Потому что с лилит у нас что-то типа необъявленной войны, и цель адамов заключается в полном избавлении от лилит. Есть у них не будет доступа к семени чистых адамов, то рано или поздно они настолько смешаются с обычными людьми, что сами ничем не будут от них отличаться. И тогда опасность для адамов исчезнет.

Глава 5

Иван замолчал, я тоже не спешил открывать рот, обдумывая услышанное. Да уж, все как везде! Есть хорошие, есть плохие, причем кто есть кто, зависит исключительно от той стороны, на которой ты сам. Если рассудить, то лилит просто хотят выжить. Это если рассуждать с их точки зрения. А с нашей точки зрения, получается, что выживать они могут только за счет нас, похищая нас и пользуясь нами исключительно в собственных интересах. Однако подумалось мне, в целом не все так страшно. Ну, допустим, похитят меня и, гхм, поимеют в утилитарных целях для продолжения рода… Не очень страшно, если забыть, что меня вырвут из привычной жизни и кто его знает, что ждет там? Роль быка-производителя при стаде? Как-то не мечтал я о подобной карьере.

– Скажите, Иван, а что случается с теми адамами, которые бывали похищены? Они когда-нибудь возвращались?

– Никогда, – покачал головой Иван. – Никогда и никто, ни один адам и ни одна адама из тех, что были похищены лилит, не вернулись. И об их судьбе ничего не известно. Известно лишь то, что периодически у лилит рождаются чистые дети, у которых со временем проявляется дар. Вот только и это еще далеко не самое плохое. Есть кое-что гораздо более страшное.

Он с некоторым сомнением посмотрел на меня.

– Говори до конца, Иван, раз уж начал, – видя его сомнения, я чуть надавил тоном голоса. Благодаря урокам все той же Вилоры, теперь я умею и так.

– Есть сведения, что никто из похищенных адамов не возвращается по той причине, что некому возвращаться, – скривившись, как от зубной боли, выдавил Иван.

Я молча ждал продолжения.

– Есть сведения, что они уже много веков проводят некий эксперимент. Что там и как, я не знаю, но суть эксперимента в том, чтобы получить поколение чистых лилит обоего пола, способных к передаче дара своим потомкам. Дело в том, что проклятие Демиурга проявляется еще и в том, что даже если от союза чистого адама и чистой лилит у них и рождаются чистые дети с даром, то это исключительно девочки. Всегда только девочки. Значит, что? – Для продолжения чистого рода опять нужен адам. Поэтому повторю, много веков лилит стараются как-то это исправить, и для своих экспериментов используют чистых адамов. Есть подозрение, что после этих экспериментов никто из адамов, попавших к ним в руки, в живых не остается. Но даже не это самое ужасное. Самое страшное в том, что умерщвленный в ходе такого эксперимента адам теряет свою бессмертную душу и, таким образом, умирает навсегда, как обычный человек эволюции. Каким-то образом они умудряются отделить душу от тела, обезличить ее и вселить в своих мальчиков. Говорят, что души тоже имеют ранги и души чистых адамов не равны душам простых адамов. Насколько у них это получается, неизвестно. Но, судя по тому, что похищения продолжаются, получается не очень.

В наступившей тишине я спросил разом охрипшим голосом:

– И Сообщество может защитить от всего этого?

– За последние сто лет не было ни одного похищения чистых адамов, являющихся членами Сообщества. А вот дикие время от времени пропадают. Не всегда есть уверенность, что все они попадают в руки лилит, но такая вероятность существует всегда, как минимум пятьдесят на пятьдесят.

Да уж, дела! Интересно, чего еще не сказал мне Иван, или, возможно, не знает он сам? Он упоминал о каком-то допуске, которого у него нет. Чего еще я не знаю о себе самом, и о том мире, в котором живу? После долгого раздумья и еще одной чашки кофе я все же спросил:

– Что посоветуете, Иван?

Тот посмотрел мне прямо в глаза и тихо произнес:

– Приговор Совета неокончательный, Олег. Никто не хочет тебе зла, поверь! Ты всегда можешь вернуться, извиниться, согласиться с правилами Сообщества, и я абсолютно уверен, тебя восстановят. Это не даст тебе защиту от проблем этого мира, но от главного зла, исходящего от лилит, точно защитит.

– Точно? – прищурился я.

– Ну, я же сказал, – замялся Иван, – за пос…

– Я помню, – прервал его я, – за последние сто лет не было зафиксировано ни одного случая похищения чистых адамов Сообщества. А теперь честно, Иван: не было похищений, или не было зафиксировано похищений, но иногда адамы все же исчезали?

Иван долго молчал, я уже было подумал, что он не ответит, когда он сказал:

– Я не знаю, Олег. Не мой уровень. Честно. Какие-то слухи ходят, но ты же понимаешь, слухи, они ходят всегда и везде, и чаще всего они не подтверждаются.

– Спасибо за честность, Иван. Я подумаю над твоим предложением о покаянном возвращении. Даю слово, что подумаю. Вот только одно мне непонятно.

– Говори, если знаю, отвечу, – заверил меня Иван.

Я встал, подошел к окну, и, уставившись на темную воду канала, пролегающего рядом с домом, задал мучивший меня вопрос:

– Почему вы воюете столько веков? Почему не помиритесь, не объединитесь? Почему не станете одним народом? Ведь это мигом решило бы проблему, из-за которой гибнут адамы. И, думаю, лилит тоже гибнут, не поверю, что им нет никакой ответки от нашего рода.

Я немного помолчал, не оборачиваясь и прислушиваясь, но Иван не возразил. И это значит, что боевые действия с нашей стороны ведутся. И в этом уже заключалась большая часть ответа на мой вопрос: слишком много накопилось претензий друг к другу, слишком много пролито крови, слишком много жертв. Поэтому я знал, что скажет мне Иван, но зачем-то хотел, чтобы он произнес это лично.

– Ответишь на вопрос, Иван?

Он тоже встал, подошел ко мне и, как и я, уставился в воду канала.

– Идея не новая, конечно, Олег. Логичная, на первый взгляд, но так ни разу и не осуществившееся. Хотя попытки были не раз, и не два, много было попыток. Почему не получается?

Он пожал плечами и тяжело вздохнул.

– А почему палестинцы не могут примириться с израильтянами? Давно живут вместе, по большому счету представляют собой одну семитскую группу народов. Есть множество смешанных браков. Но никак не получается жить в мире. Я думаю, потому, что слишком много крови пролито, слишком много обид накопилось, слишком много ненависти. И память обо всем этом мешает. И это они еще живут на одной земле, по сути – крохотном клочке суши, если взглянуть на карту. А у нас разные миры, и многотысячелетняя история обид и войн. Лично я хотел бы, чтобы всё когда-то закончилось, вот только ни конца, ни края этому не видно. Поэтому совет тебе такой: давай, прямо сейчас вернемся, ты согласишься с правилами Сообщества, будешь отчислять деньги. Не обеднеешь же, правда? И тебя примут, я уверен. Тогда сможешь жить гораздо спокойнее. Ну, как?

А я не знал, что делать. С одной стороны, Иван полностью прав. После того, что он рассказал, я должен был бегом бежать и проситься обратно, это самое разумное. Вот только, с другой стороны, мне почему-то совсем не хочется этого делать. Может быть, потому, что я услышал мнение лишь одной стороны? Что сказали бы на это лилит, какие у них аргументы? Или я просто такой упрямый, что не желаю унижаться, не желаю менять свое решение? Вот почему они мне этого всего не рассказали сразу, перед тем, как выставлять, по сути, денежный ультиматум? Что не так в самом совете? Откуда-то было у меня чувство, что что-то здесь не так. Или я просто глупый, честолюбивый упрямец, причем упрямец жадный?

– Можно, я подумаю, Иван?

– Думай, конечно, думай… Эх! Ты даже не представляешь, как похож на своего отца, Олег. Тот тоже такой же: все решает сам, до всего предпочитает доходить своим умом. Иногда мне кажется, что он дурак. Но дурак не смог бы стать тем, кем стал он. Наверное, это мы тут все дураки.

И он рассмеялся. Вот только смех его был совсем не веселым. А как бы даже немного злым. Или мне так просто показалось.

***

В конце рабочего дня позвонила мама и категорически потребовала, чтобы я максимально быстро приехал к ней, добавив, что речь идет о жизни бабушки. Я, конечно, сорвался, на ходу звякнув Котельниковой, благо все пациенты в моем списке на сегодня закончились.

Едва надавил пальцем на звонок, как дверь тут же открылась, словно мама стояла за ней и ждала. Может, кстати, так и было, я бы не удивился.