Акушеры в Сочи

– Что ты ему напорол? Про определение отцовства? – уточнил Анатолич.

Евгеша кивнул.

– А на какой предмет он интересовался? Конечно же, для друга? – Палыч продолжал поддерживать диалог с балкона.

– Я плохо помню… – Евгеша поморщился. – В общем, мне хана.

– Харе причитать уже. Наставник твой – акушерский мега мозг! Сейчас что-нибудь родит.

– Любые варианты принимаются, Палыч. Даже твои. Так что не отлынивай. Тоже думай.

– А что тут думать то?! – Палыч развернулся спиной к собеседникам и запустил ввысь бумажный самолетик, который смастерил из пригласительного билета на вечерний банкет с концертом.

– Ну?! Не томи! – Евгеша смотрел с надеждой.

– Так вот я и говорю: чего тут думать-то? Наливай да пей!

Акушеры переглянулись.

– Ну что вы смотрите, аки новорожденные сиамские близнецы?! Напоить надо вашего капитана! И всего делов!

– Только не это! – взмолился Евгеша. – Перепить капитана…

– А, ну есть тогда ещё один вариант! – продолжал Палыч спокойно.

– Какой?!

– Выкрасть профессора и прочитать лекцию вместо него. А капитана пригласить в президиум. Как почетного гостя.

– Палыч! Опять твои шуточки?! Тут вопрос жизни и смерти! Ну ладно: свободы и … не свободы… – Евгеша чуть сбавил пафос под лукавым взглядом Палыча.

– А что? – подал голос Анатолич. – Напоить – идея неплохая. Просто надо все это грамотно обставить. Представительно. Чтобы не возникло сомнений.

– Это даже не самое главное! Главное – найти равного по масштабам собутыльника! И это точно не я!

– Нет, как с девицами голыми купаться – это ты в первых рядах! А как пить с капитаном – другие должны отдуваться?!

Евгеша обреченно смотрел на репродукцию «Девятый вал», подписываясь под собственным отчаянием.

– Мы с Анатоличем тоже не в нужной весовой категории. Но один надежный кандидат у меня точно есть… Прежде чем капитан попадет в зал, – Палыч понизил тон, – надо представить его заграничному специалисту по вопросам родовспоможения – господину Корзинкину.

– Почему заграничному? – удивился Евгеша.

– Евгеша! Кончай меня разочаровывать! А то перестану помогать! Как, почему?! Он приехал из Венесуэлы? Из Венесуэлы. Иностранный язык знает? Знает. На дискуссию профессором приглашен! Это я лично слышал! Чем не заграничный специалист?!

– А если он не согласится? У него теперь дама сердца!

– А вот для этого у нас есть план Б, – заговорчески подмигнул Палыч.

33

Последний год Корзинкину несказанно везло. Со студенческих времен у него не было такой плотности романов. Вот и сейчас знакомство с Агатой, подобно первому южному загару, опалило Корзинкина новыми ощущениями. В девушке была та легкость и непринужденность, которая отсутствовала в Ольге при всех её добродетелях.

Корзинкин парил на крыльях любви: пел в ду́ше и брал лестничный пролет за пару шагов. У лифта он чуть не сбил с ног Розу Львовну, убедив ее лишний раз в своей «непутевости».

Корзинкин, как подметил Палыч, за Агатой «увивался». Она принимала знаки внимания, но пока удерживала дистанцию. Корзинкин чувствовал ограничитель – «собачку на двери», но надеялся, что это ненадолго.

Мероприятия конгресса участники посещали свободно. Достаточно было показать бейдж. Но на сегодняшний вечер все получили персональный билет. В банкетном зале был заявлен концерт с участием мировой знаменитости. С афиш красовался мужчина в широкополой белой шляпе со скрипкой в руках. Шляпа сидела так, что виден был только мужественный подбородок. В нижнем углу афиши значился вензель «А.К».

Корзинкин полагал переодеться к ужину заранее, чтобы не потерять из виду Агату. Его гардероб был, говоря мягко, не слишком рассчитан для свиданий. Он несколько раз перебрал в шкафу выходные наряды Палыча, впервые ему завидуя. Взять «напрокат» не вышло: антропометрические категории не совпадали. Пришлось раскошелиться на ближайшем рынке на белые кеды и футболку с принтом «Я люблю Сочи». А у Палыча позаимствовать лишь парфюм.