Самый главный начальник

– Н-нет, – с трудом произнёс Леонид Андреевич. – Нисколько.

– Вот и чудесно. Я в вас не сомневался. Сразу видно, что вы мужественный человек… Значит так… Вся структура Управления выверена научным путём и является практически идеальной. Управление состоит из тринадцати отделов, включая бухгалтерию. Разумеется, каждый отдел крайне необходим для полноценной деятельности всего Управления, и каждый отдел выполняет весьма важные функции. Не пытайтесь сразу понять, что к чему. Со временем разберётесь… Возможно, поначалу вам покажется, что кто-то занимается чем-то бессмысленным или не нужным. Ничего страшного. Уверяю вас, всё продумано и, само собой, имеет конкретный смысл. Хм… Так вот… Тринадцатый отдел Управления так и называется – Тринадцатый. Отдел этот является экспериментальным. На него возложены особые функции, о которых вам знать пока ещё рано. Начальник Тринадцатого отдела подчиняется непосредственно мне и выполняет только мои личные указания…

– Но… как же я буду им руководить? – растерянно спросил Авоськин.

– Чисто номинально, – ответил начальник департамента. – Нет, конечно, он будет приносить вам на утверждение какие-то отчёты, ведомости, накладные и прочие бумаги, но при этом вам не нужно принимать каких-либо решений и что-то от него требовать. Это вполне профессиональный сотрудник, который находится на своём месте. Он сам знает, что и как делать. Просто не мешайте ему работать.

– Понял. По этому поводу не беспокойтесь, – заверил Нагаева Леонид Андреевич.

– Ну что ж, тогда успешной вам трудовой деятельности на новом месте. – Никодим Наумович встал и протянул Авоськину руку. – Сейчас вы пройдёте в отдел кадров, там ознакомитесь со своими должностными обязанностями и можете приступать к работе. Да, и не забывайте про борьбу с коррупцией.

– С коррупцией? – Леонид Андреевич растерялся ещё больше. Ведь буквально пять минут назад начальник департамента утверждал, что в ГУУНО почти все работники это чьи-то родственники.

– Да. – Взгляд Нагаева был серьёзен. – Борьба с коррупцией является едва ли не главной государственной задачей, и мы с вами, как государственные служащие, должны находиться на переднем крае этой борьбы. Или вы не согласны?

– Нет-нет, что вы, конечно, согласен, – испуганно заверил его Авоськин. – Я буду вести с коррупцией беспощадную, бескомпромиссную борьбу.

– Вот и хорошо. – Никодим Наумович вновь улыбнулся, но от его улыбки повеяло чем-то зловещим. – Также не забывайте посещать какой-нибудь храм по христианским праздникам.

– Храм? – Леонид Андреевич опять растерялся. – Зачем?

– Ну как же, как же… – Нагаев осуждающе покачал головой. – Вы ведь теперь на ответственном посту. Так сказать, представитель городской власти. А значит, вы должны соответствовать требованиям времени. Руководство страны поддерживает Церковь, и это взаимно. Так что, сами понимаете… Или вы не верите в Бога?

Этот вопрос прозвучал как экзаменационный.

– Верю! – пылко воскликнул Леонид Андреевич и машинально перекрестился.

– И это правильно. – Нагаев удовлетворённо кивнул. – Ну что ж, тогда я вас больше не задерживаю. Думаю, мы с вами сработаемся…

Из областной администрации Леонид Андреевич вышел совершенно другим человеком. Ему теперь дышалось легко и свободно, ему хотелось жить, радоваться жизни и получать от неё массу удовольствий. Даже весь окружающий мир сейчас выглядел совсем иначе – он наполнился яркими красками, стал более привлекательным и сулящим много хорошего в будущем.

Жизнь Авоськина приобрела новый смысл и новые ожидания.

«Ну, вот и я стал жрецом государства, – радостно думал он, глядя на идущих мимо горожан. – Жалкие людишки, если бы вы все только знали, какое это счастье – быть начальником!..»

Ему хотелось крикнуть это вслух, но Леонид Андреевич проявил выдержку и лишь улыбнулся ласковому августовскому солнцу.

2. ГУУНО

Городское управление учёта нужд общества находилось в двухэтажном здании вполне современного, приятного глазу дизайна, с алюминиевым остеклением фасада. Сразу было видно, что в его строительство вложены немалые бюджетные деньги.

До начала рабочего дня оставалось ещё полчаса, когда наш Леонид Андреевич вступил в ГУУНО. В правой руке он держал старый, верный портфель из коричневой кожи, который, несмотря на свой почтенный возраст, выглядел вполне респектабельно.

Возле турникета, в небольшой загородке, сидел старик, облачённый в чёрную форму охранника, сосредоточенно читавший какой-то глянцевый журнал.

– Как обстановка? – спросил Авоськин, строго глядя на старика и всем своим видом давая тому понять, что пришёл начальник.

Старик оказался сообразительным и сразу смекнул, кто перед ним. Он тут же резво подхватился с места и вытянулся по стойке «смирно». Похоже, это был отставной военный либо бывший сотрудник какого-то силового ведомства.

– За время вашего отсутствия происшествий не допущено, – бодро протараторил охранник.

– Это хорошо. – Леонид Андреевич удовлетворённо кивнул и хотел уже пройти через турникет, как вдруг вспомнил, что не знает, куда ему следовать внутри этого учреждения.

– Простите, голубчик… Вы не подскажете, где здесь находится мой кабинет?

– По лестнице вверх, направо по коридору, третья дверь слева, – без запинки, лихо отчеканил старик, словно заранее готовился к такому вопросу и выучил наизусть ответ.

Довольный рвением охранника, Авоськин степенно пошёл по своей новообретённой вотчине.

В коридорах Управления ещё царили пустота и тишина, но дверь с надписью «Приёмная» уже была приветливо распахнута, безмолвно приглашая войти в неё.

Леонид Андреевич так и поступил, надеясь обнаружить в приёмной хорошенькую секретаршу. Но его ожидало большое разочарование – за рабочим столом сидела женщина лет пятидесяти с таким надменным и бесстрастным выражением лица, будто она была, по меньшей мере, английской королевой.

За её спиной, на подоконнике и на столике, стояло несколько горшков с миленькими красными, розовыми и жёлтыми цветочками.

– Доброе утро, – поздоровался с ней Авоськин, через силу выдавив из себя улыбку.

– Скорее, унылое, – грустно сказала секретарша, перебирая у себя на столе какие-то бумаги.

После чего она оценивающе взглянула на него поверх очков и кивнула.

– Что ж, именно таким я вас себе и представляла.

– Каким? – не удержался от вопроса Леонид Андреевич, заинтересовавшись мнением догадливой женщины.

– Ну… таким… – Она сделала рукой неопределённый жест. – Солидным, уверенным в себе мужчиной, импозантным и немного брутальным.

– Да? – Авоськин пришёл в растерянность от столь лестной оценки своей персоны. Он даже расправил плечи и попытался втянуть живот, но это у него плохо получилось. – А как вы поняли, что я – это я?

– Это риторический вопрос, – сказала секретарша и неожиданно улыбнулась, тут же утратив всю свою напускную строгость и неприступность. – Женская интуиция.

Она подошла к нему и протянула какой-то ключ.

– Вот, возьмите. Это от вашего кабинета. Я только вчера там всё протёрла от пыли. Как чувствовала, что скоро явится новый начальник.

Последнюю фразу она произнесла томным голосом, от которого в душе Леонида Андреевича возникло лёгкое волнение.

– Спасибо, – смущённо сказал он, принимая из её руки ключ от заветной двери. – Простите, как вас?..

– Маргарита Генриховна, – с достоинством ответила секретарша. – Но для вас… просто Марго.

– Спасибо, Маргарита Генриховна… Хм… Марго. – Он кивком указал на столик позади неё, и на подоконник. – Любите цветы?

– Да, цветы – моя слабость, – ответила она, бросив через плечо красноречивый взгляд, – особенно бегонии.

– Бегонии? Что-то не знаю таких, – признался Леонид Андреевич.

– Да вы что? Ну как же так? – Маргарита Генриховна покачала головой. – Бегония вечноцветущая это одно из самых популярных комнатных растений во всём мире. В естественных условиях она растёт в субтропиках и тропиках Азии, Африки и Америки. С этими цветами связана целая история.

– Да? И какая же?

– Они получили своё название в честь французского интенданта колоний Мишеля Бегона. Он был выходцем из известного дворянского рода, жившего в Блуа. Мальчиком, Мишель получил домашнее воспитание, а потом обучался в колледже иезуитов. Позже он получил в Париже звание магистра юриспруденции и устроился заместителем судьи в родном городе, а потом стал и судьёй. Но после того, как его племянница вышла замуж за министра Кольбера, карьера Бегона пошла вверх. Сначала он получил должность казначея флота в Тулоне, а в тысяча шестьсот восемьдесят втором году его назначили интендантом французских колоний на Антильских островах… ну, тех, что в Карибском море, – добавила она, заметив растерянность на его лице. – Сперва Мартиника, а после – Санто-Доминго, нынешний Гаити, и другие… А Мишель Бегон питал исключительную любовь ко всяким экзотическим растениям, особенно – к неизвестным в то время. Находясь на Антильских островах, он попутно изучал местную флору и описывал её. Вернувшись через несколько лет во Францию, он тут же снарядил за свой счёт экспедицию во главе с монахом-ботаником Шарлем Плюмье, которому поручил составить каталог всех растений Антильских островов. Спустя несколько лет Плюмье, уже по поручению французского короля Людовика Четырнадцатого, вторично побывал на Антильских островах, чтобы доделать свой значимый научный труд. Во время этих экспедиций он открыл много новых растений, в числе которых и знаменитая магнолия. А вот эти прекрасные цветы Плюмье назвал бегонией в честь своего покровителя Бегона. Вот так-то.

– Да уж. – Леонид Андреевич мечтательно вздохнул, захотев вкусить экзотики Антильских островов. – И откуда только вы всё это знаете?

– О, я знаю много, – сказала женщина, взглянув на него с весёлым лукавством. – Потому что люблю читать. Ну, открывайте свой кабинет и чувствуйте себя как дома.

Авоськин сделал три шага к двери и дрожащей рукой вставил в замочную скважину ключ.

– Два раза по часовой стрелке, – подсказала секретарша.

Совершив указанное магическое действо, Леонид Андреевич нажал на дверную ручку и потянул на себя дверь вожделенного кабинета. Его сердце учащённое забилось, когда он вошёл в свой новый чертог, с умилением разглядывая обстановку.

– Ну вот я и дома, – прошептали пересохшие губы счастливого начальника ГУУНО.

И в этот торжественно-интимный момент ему показалось, что в кабинете возникло какое-то едва ощутимое движение воздуха, словно от чьего-то дыхания. Кабинет как будто ожил, когда в него вошёл новый хозяин.

«Он признал меня!» – возникла в голове Авоськина безумно-радостная мысль. – Теперь это мой кабинет! Мой…»

Здесь всё было настолько уютным, родным и милым, что Леониду Андреевичу на какой-то миг даже почудилось, будто этот тот самый кабинет, с которым ему пришлось расстаться полгода назад. Хотя, конечно, некоторые отличия имелись. Леонид Андреевич уже любил его не меньше того, прежнего, и только сейчас понял, как сильно ему не хватало этого кабинета. Он даже пожалел всех людей, у которых нет своих кабинетов.

«Да как вообще можно существовать без кабинета? – с ужасом подумал он. – Нет, это же просто немыслимо! Зачем вообще тогда жить?..»

Он робко подошёл к рабочему столу и нежно погладил его крышку, затем уже более уверенно подступил к креслу и, ощущая сильное волнение, осторожно сел в него.

Леонид Андреевич знал толк в кабинетных креслах и питал к ним немалую слабость, полагая, что кресло является вторым лицом руководителя, а по сути, его неотъемлемой частью. За свою карьеру он познал немало разных кресел и предпочитал всем остальным итальянские – от фабрики Маскерони или Бенцони.

Это кресло он узнал сразу – оно было как раз от Маскерони и называлось «Эмбесей». Обитое натуральной кожей тёпло-коричневого оттенка, с резными подлокотниками и кожаными подушками на них, оно зачаровывало взгляд и кружило голову. Под креслом находился мощный механизм вращения с пятилучевыми, закрытыми деревом ножками на колёсиках. Также у кресла имелся механизм регулировки высоты и наклона спинки и сидения. В общем, это был настоящий кабинетный трон, достойный самого большого начальника.

Леонид Андреевич несколько раз покрутился, проверяя, нет ли каких-нибудь скрипов и прочих посторонних звуков. Но нет, кресло вращалось плавно, с приятным шуршанием. Ну а сиделось в нём необыкновенно комфортно и мягко.

– Может быть, кофе? – спросила секретарша, по-матерински ласково глядя на шефа.

– Да-да, Марго, конечно, – вконец разомлел наш герой. – Кофе сейчас будет кстати.

Он откинулся на спинку кресла и вдруг почувствовал прилив энергии и неутолимую жажду деятельности. Это ощущение было настолько сильным, что Авоськин поначалу даже растерялся, пытаясь понять, чем оно вызвано. Но потом его осенила невероятная догадка, от которой захватило дух.

«Да ведь это кресло придаёт мне силу! Ну конечно же оно, родимое! А может, и сам кабинет…»

Между тем, Управление оживало, наполняясь работниками, начинало свой новый трудовой день. В кабинетах включались компьютеры, электрочайники, кофе-машины и кулеры, без которых была невозможна нормальная деятельность любого современного учреждения. Естественно, сначала обитатели кабинетов обсуждали друг с другом свежие новости и сплетни, а также личные проблемы. Всё это Леонид Андреевич хорошо знал из личного опыта, а потому ничуть не осуждал. Ведь запретить посторонние разговоры не в силах ни один руководитель – они всегда были, есть и будут, несмотря ни на что. Но вот знать то, о чём говорят подчинённые, он обязан, чтобы более эффективно руководить коллективом. Потому что любой коллектив это сложный организм, в котором постоянно происходят какие-то размолвки и несогласия между отдельными системами и органами. И чтобы этот организм функционировал исправно и являлся целостным, им должен чётко и искусно управлять мозг, то есть – начальник. А грамотное управление, понятное дело, в том числе, включало в себя сбор и обработку информации. К тому же, Леонид Андреевич помнил о предупреждении Нагаева…

Секретарша внесла на подносе чашку кофе и поставила её перед Авоськиным.

– Какие будут распоряжения? – спросила она, глядя преданно и проницательно.

– Пригласите ко мне к половине девятого моих заместителей и всех начальников отделов, – подумав, сказал восседавший на «троне» начальник ГУУНО. – Я же должен представиться и изложить своё видение на работу Управления.

Таково было его самое первое распоряжение на новой должности…

А ровно в восемь-тридцать в кабинете собрались два заместителя, главный бухгалтер и начальники двенадцати отделов, каждый из которых был крайне необходим и выполнял важнейшие функции. Кто не поместился за столом, тот сидел на стуле у стенки. Все эти люди, пока ещё не знакомые ему, смотрели на своего нового начальника изучающее и немного настороженно, как будто видели в нём для себя какую-то неясную угрозу.

Оглядев собравшихся, Леонид Андреевич прокашлялся и молвил своё веское слово.

– Здравствуйте, товарищи, – сказал он, как и положено говорить в таких случаях. – Меня назначили начальником вашего Управления, и с сегодняшнего дня я приступил к работе, нравится это кому-то или нет… Зовут меня Леонид Андреевич, а фамилия моя очень даже простая – Авоськин… Я намерен сделать ГУУНО образцово-показательным учреждением, и для этого приложу все свои силы и не остановлюсь ни перед чем, вплоть до самых радикальных мер, если это потребуется. И не сомневайтесь…

Он немного перевёл дух, собираясь с мыслями, а затем продолжил свою пламенную речь, давая всем понять, что настроен решительно.

– Скажу сразу, спрашивать с каждого из вас буду строго, так что не обессудьте. Разгильдяйства и халтуры в работе не потерплю. Ещё буду нещадно бороться с разными нехорошими проявлениями: коррупцией, равнодушием, формализмом и волокитой. Запомните это сами и передайте вашим подчинённым… Я ценю в людях деловой подход и профессионализм и надеюсь, что обрету в вашем лице… – Тут Леонид Андреевич немного замялся, потому что лиц в кабинете было много. – Своих верных помощников и единомышленников… И тогда мы станем единым, сплочённым коллективом и вместе добьёмся высоких показателей в работе… Мой главный принцип – от каждого по способностям и каждому – по заслугам…

Леонид Андреевич замолчал, потому что сказал уже всё, что хотел – коротко и ёмко, как он это всегда умел.

– Может, кто-нибудь хочет что-то добавить? – спросил он после затянувшейся паузы.

Все присутствующие дружно покачали головами.

– В рабочем порядке, – произнёс чей-то тихий, вкрадчивый голос. Судя по бедному, лишённому низких сочных и высоких звонких красок, тембру, он принадлежал человеку скрытному, способному на подлость и предательство, завистливому, привыкшему врать и изворачиваться, строить козни и запускать интриги.

Леонид Андреевич отлично разбирался в тембрах голосов и поэтому определил всё это безошибочно. Он понял, что произнёсшего фразу ему стоит опасаться и держать этого человека на расстоянии, не приближать к себе. Впрочем, по собственному опыту он знал, что чересчур доверять никому из подчинённых нельзя – даже самому преданному. Потому что в мире нет идеальных людей, и каждый, под влиянием тех или иных факторов, в один прекрасный день может запросто предать своего начальника. Так было во все времена, и, видимо, так будет до скончания веков…

Он не заметил, кто именно был хозяином голоса, но сам голос врезался в его память намертво, и он легко узнал бы его, на что и рассчитывал.

– Понятно, – подытожил начальник ГУУНО. – Тогда сделаем так… В течение дня каждый из вас зайдёт ко мне с кратким докладом о текущем состоянии дел. А заодно и познакомимся. У меня всё, товарищи. Пока все свободны, а заместителей попрошу остаться…

Через минуту в кабинете, кроме самого Авоськина, остались два его заместителя: Иван Иваныч Брехайло и Сан Саныч Чернобаев. Первый был заместителем по общим вопросам, а второй – по стратегическому планированию.

– Что скажете, товарищи заместители? – поставил вопрос в лоб Леонид Андреевич. – Чем порадуете или огорчите?

– Разрешите, начну я? – попросил слова Чернобаев.

– Нет уж, позвольте, первым буду я, – подал реплику Брехайло.

– С какой это стати? – возмутился Чернобаев. – У меня стратегическое планирование. Оно важнее ваших общих вопросов.

– Ну, это ещё как посмотреть, – оппонировал ему Брехайло. – От некоторых общих вопросов порой зависит вся стратегия… и тактика. И вы это не хуже меня знаете.

– Не говорите ерунды, уважаемый, – более сурово изрёк Чернобаев. – Общие вопросы потому и общие, что они являются второстепенными. А вот стратегия и планирование это основа всему. И не спорьте.

– Да нет уж, любезный, позвольте с вами не согласиться, – не уступал ему Брехайло. – Общие вопросы, в сущности, это базис, на котором держится вся ваша стратегия. Да и сама стратегия сегодня одна, а завтра другая. Такое у нас в стране уже не раз было. А вот общие вопросы всегда одни и те же. Они проверены временем…

Обстановка в кабинете накалялась. Оба заместителя уже раскраснелись и повысили голос, упорно отстаивая каждый свою точку зрения. Никто из них явно не желал уступать другому в этом важном, принципиальном споре. Леонид Андреевич понял, что пришла пора ему вмешаться и погасить возникший конфликт.

– Очень хорошо, – сказал он. – Сразу видно профессионализм. Хм… В таком случае, поступим следующим образом. Каждый из вас представит мне письменный отчёт, и я сам с ним ознакомлюсь. Когда вы будете готовы представить отчёты?

– Вот мой. Прошу. – Чернобаев с важным видом протянул Авоськину несколько скреплённых скобой степлера листов бумаги.

– Возьмите, пожалуйста. – Брехайло тоже передал Леониду Андреевичу такие же скреплённые скобой степлера листы. При этом вид его, конечно, был не менее важным.

– Отлично! – заключил начальник ГУУНО, забрав оба отчёта. – Я обязательно прочту это самым внимательным образом. Всё, идите по рабочим местам. Понадобитесь, я вас вызову.

Чернобаев и Брехайло, сопя и что-то невнятно бухтя, выбрались из-за стола и почти одновременно протиснулись в дверь, вместе закрыв её.

Кабинет опустел и погрузился в тишину, и Авоськин, предвкушая удовольствие от чтения, открыл чей-то отчёт. Полистал его, пробежав намётанным взглядом по строчкам, заключающим в себе бесценные сведения о работе отдела, и выделив главное. Конечно, постороннему, несведущему человеку всё написанное здесь могло показаться полной ерундой, но Леонид Андреевич видел в этой «ерунде» очень глубокий смысл. Потому что он был профессиональным, опытным руководителем.

От работы его отвлёк осторожный стук в дверь, после чего в кабинет совершенно беззвучно вошёл начальник отдела кадров Пётр Фёдорович Зяблых. Это был худой, сутуловатый человек с бледным лицом, приближающийся к своему полувековому юбилею.

– Разрешите? – тихо спросил он, внимательно наблюдая за начальником ГУУНО.

– Да-да, пожалуйста. – Авоськин отложил в сторону отчёты и приготовился слушать.

Он сразу же безошибочно определил, что начальник отдела кадров и есть тот самый обладатель вкрадчивого голоса.

– Я вот решил… так сказать, в порядке ознакомления… – невнятно начал Зяблых. – Подумал, вам будет интересно, ху из ху…

– Вы не могли бы поконкретней? – Леонид Андреевич от нетерпения заёрзал в кресле. – И давайте без всяких этих ху. Я этого, знаете ли, не люблю.

– Понял, приму к сведению. – На лице начальника отдела кадров появилась виноватая мина. – В общем, хочу кратко охарактеризовать вам ваших заместителей и начальников отделов. Я тут веду что-то вроде досье на каждого…

– Досье? – обрадовался Леонид Андреевич. – Очень хорошо. Это вы правильно делаете. Конечно, такая информация мне пригодится.

Зяблых заискивающе улыбнулся и неслышно, словно не дотрагиваясь ногами пола, прошёл к столу. Сев напротив Авоськина, положил перед собой чёрную пластиковую папку-портфель, разделённую внутри прозрачными перегородками на десяток, если не больше, секций.

– Вот они, голубчики, все здесь, – дрожащим от волнения голосом произнёс Пётр Фёдорович, роясь в своей драгоценной папке. – Все до одного… А то, понимаешь, всё им шуточки да смешочечки… Нет, товарищи дорогие, так не пойдёт…

Он с важным видом достал лист бумаги.

– Итак, начнём… Главный аналитик Ломакин Борис Петрович. Человек, несомненно, не бездарный, но чрезвычайно ленивый и безынициативный. Его нужно постоянно… хм… так сказать, держать в тонусе, то есть подпинывать. Интригами не занимается… опять же, из-за лени, но и в обиду себя не даст. У него есть какой-то дальний родственник в Москве, который занимает большой пост… то ли в министерстве экономического развития, то ли в министерстве финансов. Поэтому лучше вам привлечь его на свою сторону. Может пригодиться в некоторых вопросах…

Зяблых вернул лист на место, отведённое ему в папке, и извлёк из неё следующий. Это было досье на начальника отдела обработки статистики Лаврентия Павловича Дурасова.

– С этим товарищем будьте поосторожней. – Пётр Фёдорович наклонился вперёд, как будто собрался сообщить некую страшную тайну. – Он вовсе не такой… простите, дурак, каким кажется. Более того, у меня постоянно возникает такое впечатление, что его к нам заслали. Правда, пока непонятно, кто заслал и с какой целью, но он явно появился здесь неспроста. Явно…

– Вы так думаете? – Авоськин нахмурился, потому что он очень не любил всяких «засланных казачков» и прочих непонятных личностей. От таких всегда можно было ожидать чего угодно.

– Более чем уверен. – Зяблых изобразил на лице заговорщицкое выражение. – Так что советую вам держаться от него подальше и делать вид, что вы ни о чём не догадываетесь.

– Я понял вас. – Леонид Андреевич почувствовал, что его начинает переполнять симпатия к своему начальнику кадров. – Спасибо за предупреждение.

– Это моя работа, – с пафосом сказал Пётр Фёдорович, убирая в папку документ и доставая из неё ещё один.

– Так-с… Главбух. – Он сделал ударение на последнем слоге. – Бергман Артур Эрнестович. Хм… Вся финансовая отчётность у него, как ни странно, в полном порядке.

– Действительно, странно! – удивлённо воскликнул Леонид Андреевич. – Неужели не ворует?

– Создаётся такое впечатление, что нет, – развёл руками Зяблых. – Либо ворует как-то очень изощрённо… Исполнительный, уравновешенный, немногословный. Без вредных привычек. По утрам бегает, регулярно посещает бассейн и спортзал. На корпоративах никогда не напивается. В общем, крайне неприятная личность. – Пётр Фёдорович поморщился. – Никогда не понятно, что у него на уме.

– Да уж, тот ещё субъект, – согласился Леонид Андреевич. – Ладно, поглядим, что это за главбух такой… Кто там у вас следующий?

– Начальник отдела контроля и учёта. Чертоляс Геннадий Ильич… Ну, этот, как говорится, с полным набором.