Бывший. Будь счастлив, если сможешь

На следующий день я позвонил ей и снова пригласил в театр.

– Опять билеты случайно достались? – со смехом спросила Полина.

– Нет, – сказал я. – Специально купил. Мне очень понравилось ходить в театр с умным, образованным человеком. Полина, голову даю на отсечение… на этот раз точно будет без рук.

– Ладно, поверю вам, – фыркнула Кудряшка. – Только, Марк, имейте в виду… – добавила она строгим учительским голосом. – Это ваш последний шанс.

Мы принялись ходить по московским театрам. А еще по концертам, музеям и выставкам, и пару раз были в кино, на каких-то странных фестивальных фильмах не для среднего ума. Вечер чаще всего заканчивался походом в ресторан. Мы обсуждали увиденное и услышанное и быстро выяснили, что наши вкусы во многом совпадают. Например, Полина призналась, что не так уж и сильно любит балет – предпочитает оперу – и в тот раз в Большом немного скучала.

Мы с ней болтали о школьных делах и обо всем на свете. Обсуждали прочитанные в детстве и юности книги и с восторгом узнавали, что любим одно и то же. Полина советовала мне современных авторов, лауреатов каких-то там престижных премий, и я читал их ради нее, чтобы в следующих раз нам было, что обсудить.

Мы на удивление замечательно проводили время вдвоем. За месяц мы не пропустили почти ни одного вечера. По моей инициативе – ни одного, но раза три Полина была загружена школьными делами, и свидание приходилось отменять… В такие дни я просто места себе не находил.

Она снилась мне по ночам, и это всегда были очень горячие сны, после которых я изнывал полдня, мечтая поскорее ее увидеть. Я стал меньше заниматься делами, не задерживался в офисе допоздна, чаще делегировал полномочия и назначал подписание важных контрактов исключительно на утро. Я успевал раз в несколько дней навещать отца, а вот на Кристи у меня совершенно не оставалось времени – каждый раз, когда она звонила и радостно сообщала, что пиар-отдел рекомендует нам вдвоем посетить очередное мероприятие для прессы, я отвечал, что ужасно занят, давай, дорогая, как-нибудь потом. Я катался туда-сюда по Можайскому шоссе, и эта дорога уже стала мне, как родная – вечером заехать за Полиной, потом вместе в Москву, на очередной спектакль или концерт, и ближе к ночи – обратно, отвезти ее домой…

Каждый раз я мечтал, что мне не придется везти ее домой, что Полина останется ночевать у меня, и тогда наконец-то…

Я не решался давить – помнил про «последний шанс». А еще не хотел излишним напором разрушить нечто хрупкое между нами. Нечто удивительное и почему-то очень важное для меня самого.

Однако я уже на стенку лез от этого вынужденного воздержания. О том, чтобы расслабиться с кем-то еще, не могло быть и речи. Я никого больше не хотел. Я хотел Полину до одури. Я в жизни ничего подобного не испытывал, даже подростком!

Я просто не знал, что еще сделать, чтобы наконец-то ее получить.

Глава 11

Марк

Я повез Степку на очередную встречу с отцом, и по дороге он спросил:

– Слушай, ты, наверное, тоже скажешь, что пора переезжать в Москву? Константин Алексеевич всё время про это говорит, но я не согласен…

Степка упорно называет отца Константином Алексеевичем, но тот, как ни странно, не обижается. Мне он сказал, что понимает: пацану нужно время. В остальном они вроде бы даже нашли общий язык.

– А почему ты думаешь, что я так скажу? – удивился я.

– Ну ведь месяц уже прошел… – ответил Степка. – Или ты так и не добился ничего с Полиной?

Он глумливо заржал, а я заскрипел зубами. Уже даже девятиклассник надо мной смеется! Черт побери, месяц прошел, а мы всё ходим с ней по театрам и держимся за ручки! И единственное, чего я добился – совсем недавно мы наконец-то перешли на «ты»!

Вернувшись домой, я первым делом заказал два билета в Мариинский театр на ближайшую субботу и забронировал люкс в дорогом питерском отеле на два дня. Я знал, что Полина никогда не была в Питере, но побывать мечтала. Решил, что если она не согласится поехать, я… я просто…

Да я просто ее тогда украду!

В субботу приехал за ней гораздо раньше, чем обычно, попросил захватить с собой паспорт, а на вопрос «Зачем?» ответил загадочно: «Скоро поймешь».

Машину я оставил перед Полининым домом и вызвал такси. Заодно шепнул ее бабушке, что сегодня внучка ночевать, скорее всего, не приедет, что Полина позвонит позже и всё объяснит, и что беспокоиться не надо, ведь она в надежных руках. Елена Викторовна, которая, в отличие от деда, относилась ко мне с симпатией, улыбнулась только: «Ох, молодежь», и велела не обижать Полинку, или мне не поздоровится. Я поклялся, что не буду никого обижать.

На такси мы прибыли в аэропорт. Всю дорогу Полина смеялась и говорила: «Не понимаю, куда ты везешь меня», а когда увидела здание аэропорта, слегка обалдела.

– Ты же мечтала побывать в Питере? – улыбнулся я. – Мариинка нас сегодня ждет.

Вечер получился чудесным, несмотря на дождливую погоду. Опера понравилась даже мне – к счастью, я предусмотрительно выбрал не балет, а именно оперу.

Полина же светилась от восторга. Самым натуральным образом светилась от восторга, и, глядя на нее, светился от радости я сам.

Когда мы вышли из театра, я обнял ее – просто почувствовал, что на этот раз Кудряшка меня не оттолкнет, – крепко прижал к себе и зашептал ей на ухо:

– Мы можем вернуться в аэропорт и последним рейсом улететь в Москву. Или… сдать билеты и вернуться в понедельник утром. Да, мы можем сейчас поехать в гостиницу и провести вечер вдвоем. А завтра можем погулять по городу… сходить в Эрмитаж или…

Полина обняла меня и поцеловала. Сама.

***

Я обезумел. Мы обезумели. В голове стучала отбивным молотком единственная мысль: «Боже… наконец-то…»

Мы целовались всю дорогу до отеля в такси, целовались на ресепшене, пока администратор делал вид, что не замечает ничего особенного. Мы целовались в лифте и пока шли до номера по гостиничному коридору, на ходу врезаясь в стены…

Мы продолжили целоваться, как только переступили порог нашего номера, и дверь захлопнулась у меня за спиной.

Мы целовались и стаскивали друг с друга одежду. Целовались, не в силах оторваться друг от друга, когда направились в спальню, но случайно зарулили в душ.

Первый раз случился прямо там, в душе, под прохладными струями воды, стекающими на наши разгоряченные тела. Я прижимал Полину к мокрой от брызг стене, целовал ее губы, плечи и грудь, входил в нее и разве что не рычал от удовольствия, от этих запредельных ощущений, потому что наконец-то, прямо сейчас, в эти минуты, сбывалось самое главное, то, о чем я так долго мечтал.