Бывший. Будь счастлив, если сможешь

– Да, с родителями Новикова стоит поговорить, – осторожно ответила она и встала.

Я тоже сразу вскочил, а вместе со мной – физрук.

– Думаю, мы прекрасно друг друга поняли, – ласково улыбнулась мне директриса, убирая в ящик стола мою визитку.

– Ах, да, Полина Григорьевна, – проворковал я, направляясь с ней вместе к двери. – На вас я тоже очень рассчитываю! Вы могли бы дополнительно позаниматься со Степой русским языком? А то пять ошибок в слове делает, это же никуда не годится! Как он будет ОГЭ сдавать? – Я непринужденно приобнял ее за талию и толкнул дверь кабинета от себя. – Вы согласны со мной, Полина Григорьевна?

– Ну, я согласна, что с ребенком надо заниматься, – ответила она. – И считаю, что Степа – очень способный парень, просто надо помочь ему раскрыться…

Она не оттолкнула мою руку, как будто и не было ничего такого в том, что я прижимаю ее к себе. У меня в душе запел хор ангелов: «Аллилуйя! Аллилуйя!»

Я подумал, что если всё сложится удачно, то уже сегодня она будет стонать подо мной: «Да, Марк, еще…», и в штанах стало немного тесно.

Боже, как я хочу этого! Хочу срочно! Хочухочухочу…

– До свидания, Марк Константинович! – пропела мне вдогонку директриса.

– До свидания, Наталья Станиславовна, – машинально обернувшись, сказал я.

И тут же наткнулся на взгляд физрука, который выходил из кабинета следом за нами с Полиной.

И обнаружил, что в его глазах больше нет такой ерунды, как неприязнь.

Теперь в них была ненависть. Чистейшая, откровенная, кристаллизованная ненависть.

***

Не успели мы выйти из приемной в школьный коридор, как Полина хлопнула ладонью по моей кисти на ее талии и сквозь зубы процедила:

– Руки уберите, Марк Константинович! Быстро!

Я вздохнул. Нет, все-таки с ней будет не так просто, как мне хотелось бы. Руки, конечно, убрал.

– Вы что себе позволяете? – продолжала возмущаться Полина. – Рассчитывали, что при директоре я не стану устраивать скандал?

– Что-то в этом роде, наверное, – улыбнулся я.

– Ну, значит, устроить скандал сейчас уже ничто не мешает, – спокойно ответила Полина.

И со всего размаха влепила мне пощечину.

Да черт побери!

Из приемной как раз вышел физрук.

– А, получил, мажор? – с усмешкой спросил он, глядя, как я прижимаю ладонь к горящей щеке.

Но в глазах его не было веселья. Там по-прежнему плескалась ненависть.

– До свидания, Марк Константинович, – холодно сказала Полина. – Мне надо идти, у меня урок.

Развернулась и ушла вместе с физруком, перебрасываясь с ним на ходу ничего не значащими короткими фразами.

А я остался стоять посреди школьного коридора и смотреть ей вслед.

Хочу.

Хочу эту кудряшку Полину. Хочу дико, зверски.

Кажется, я свихнулся? С катушек слетел? Все симптомы налицо.

Да неважно.

Хочу. Хочу ее! И возьму.

Глава 8

Марк

Мне надо было спокойно, без свидетелей, поговорить со Степкой. И, разумеется, с Полиной. Вновь встретиться и поговорить с Полиной было важнее всего.

Поскольку они оба сейчас были на занятиях, я выяснил у охранника, когда заканчивается шестой урок, и покинул стены школы.

Степку наверняка можно было выдернуть с уроков – уверен, после разговора в кабинете директора никто бы не возражал. Но мне нужна была Полина. Именно она была нужна мне в первую очередь. А Полина, в отличие от моего братца-оболтуса, с уроков не сбежит. Придется ее подождать.

Утром, когда я подъезжал к этому городишке, наивно думал, что не задержусь в нем дольше, чем на пару часов. Сейчас стало очевидно, что я проторчу тут гораздо дольше. Пока не налажу контакт с Полиной, не уеду никуда.

Правда, вечером мне по плану надо идти на благотворительный концерт с Кристи. И совершенно не факт, что я на него успею теперь.

Не то чтобы это было проблемой – можно просто никуда не ходить.

Я прошел через школьный двор, вышел за ворота. В пятиэтажке через дорогу обнаружилась какая-то пиццерия – возможно, того самого папаши Новикова? Я сел за столик, заказал себе кусок пиццы и кофе и набрал Кристину. Заняться всё равно было нечем.

– Привет, дорогой! – как всегда жизнерадостно защебетала в трубку Кристина. – Ты не забыл, что сегодня мы идем на сейшен?

Я поморщился. Сейшен! Все-таки меня подбешивают бессмысленные англицизмы.

– На благотворительный концерт, – машинально поправил я. – Нет, не забыл, но, возможно, придется всё отменить. Я позже еще позвоню.

– Почему-у? – расстроенно протянула Кристи.

– Я не в Москве, уехал. Могу не успеть вернуться.

– Зачем же ты уехал именно сегодня? Завтра нельзя было?

– Завтра, скорее всего, я тоже уеду. Кристи, у меня, если ты не знаешь, бывают важные дела.

– Конечно, дорогой, прости, – вздохнула Кристина.

Я повесил трубку и со вздохом откинулся на спинку кресла. Иногда Кристина меня раздражала, но все-таки не слишком сильно. Именно потому, что она раздражала меня не слишком сильно и лишь иногда, скоро я на ней женюсь. Сейчас середина сентября, а мы наметили свадьбу на середину марта – уже и дату выбрали, правда, какую, я забыл. А пока ходим вместе по разного рода мероприятиями, мелькаем перед прессой и папарацци, фотки с нашими сияющими от счастья лицами попадают потом в светскую хронику. Пиар-отдел считает, что это хороший, грамотный ход, и свадьбу потом тоже нужно будет провести с размахом. Кристи радуется, а мне, в целом, всё равно.

Эту свадьбу затеяли отец и его друг. Я хорошо подумал и не стал возражать – выгода слишком очевидна.

Полгода назад к отцу пришел его «лучший враг» и конкурент, а по совместительству – бывший лучший друг, Роман Петрович Осипов. Они вместе с отцом начинали в девяностые. Торговали всем, чем только можно торговать, быстро обрастали капиталами, даже с братками дела вели и какие-то полукриминальные схемы проворачивали, о чем сейчас лучше вопросов не задавать. А через несколько лет Роман Петрович сказал: «Слушай, Костя, есть верное дело. Минеральные удобрения. Я знаю, как купить по дешевке бывший советский химкомбинат…»

Сегодня, спустя почти четверть века, холдинг «Химические технологии» вырос в крупнейшего производителя азотных удобрений. Крупнейшего не только в России, но и в Европе. Штаб-квартира в Москве и восемь филиалов по стране, серьезные производственные мощности, экспорт на огромные суммы…

Ирония судьбы в том, что контрольный пакет акций «Химтеха» принадлежит отцу. Еще двадцать пять процентов – мне. А вот с Романом Петровичем отец давно разругался, бывшие партнеры поделили активы и разбежались в разные стороны. Осипов вложил деньги в другой загибающийся завод, и теперь его «Агроминтех» – один из крупнейших в стране производителей удобрений, только не азотных, а калийных.

Когда Осипов купил завод, отец разозлился. Он не успел прибрать и это производство к своим рукам.

Лучшие враги не общались двадцать лет.

А полгода назад Роман Петрович пришел к нам и сделал предложение, от которого ни отец, ни я не смогли отказаться.

– Мне шестьдесят, – сказал тогда Роман Петрович. – И я умираю. Да, то самое. Нет, еще сколько-то протяну, – добавил он в ответ на наши растерянные взгляды. – Может, пару лет, может, дольше. Но дела надо уладить уже сейчас.

– А я тут при чем? – спросил отец.

– У меня есть дочь, моя единственная наследница – Кристина, – продолжал Роман Петрович. – Ей двадцать семь, а у нее ветер в голове гуляет. Мозгов, как у курицы. Думаете, ей можно «Агроминтех» доверить? Нельзя. Она его обанкротит через год после получения наследства.

– Она может его продать, – сказал отец.

Я видел, что он уже примеряется к покупке.

– Она так и сделает, – согласился Роман Петрович. – А деньги за год-другой размандырит. Курица, говорю же. В общем, я за нее беспокоюсь.

– Кажется, Рома, ты хочешь мне что-то интересное предложить? – спросил отец.

– Хочу, – сказал Роман Петрович. – И даже не тебе, а твоему сыну. Все-таки повезло тебе, Костя. Повезло, что сын у тебя, а не дочь.

Он повернулся ко мне, внимательно посмотрел в глаза.

– Марк, если ты женишься на моей дочери, я продам вам «Агроминтех» за почти символическую сумму. Эти деньги пойдут мне на лечение, и чтобы спокойно дожить оставшееся время. Ну, и процентов пять акций себе оставлю. Когда умру, они перейдут Кристинке. И на булавки хватит ей, и не будет риска, что спустит огромные суммы в унитаз. А вы объедините компании в новый большой холдинг. «Химтех Агромин» – звучит солидно, да?

– Мне нравится, как звучит, – сразу сказал отец.

Я тогда промолчал, не зная, что ответить. Отцу легко соглашаться, это же не ему придется жениться на безмозглой курице. А может, она вообще страшная, как крокодил…

– Но взамен ты, Марк, берешь на себя обязательства заботиться о Кристине, – добавил Роман Петрович. – В том числе, когда останешься единственным владельцем объединенной компании.

– Вы няньку, что ли, ищете для своей Кристины? – не выдержал я.

– Не буду лукавить, Марк, – вздохнул он. – Именно няньку и ищу. Мне нужен человек, который будет присматривать за ней, когда я уже буду не в состоянии это делать. – Осипов усмехнулся. – Да ты не переживай, браки по расчету – вообще самые крепкие. Уж поверь моему опыту, да и батя твой много что о любовных разочарованиях может рассказать…

С этим я и не собирался спорить. Мои родители – как раз подтверждение тому факту, что никакой любви не существует. Есть влечение и гормональные всплески, под влиянием которых мужчина и женщина со всех ног бегут в загс, а когда наваждение проходит, наступает разочарование. И развод, разумеется. От которого страдают дети. Как, например, в детстве страдал я, когда родители развелись.

Роман Петрович прав, браки по расчету – самые крепкие. В таких браках нет разговоров о любви, но и нет дикого похмелья после отрезвления от гормонов годы спустя…

– Кстати, фото Кристинки, – сказал Роман Петрович, протягивая мне снимок. – А то ты, может, думаешь, что она страшная, как крокодил?

С фотографии на меня смотрела красотка в открытом купальнике. Светлые, идеально прямые волосы ниже плеч, зеленые глаза, пухлые губы. Грудь, ноги – всё при ней. Кожа почти шоколадная – с загаром переборщила… В ее облике немало искусственного, тут и специалистом не надо быть, чтобы заметить работу стилиста, косметолога и даже, скорее всего, пластического хирурга. Но всё сделано очень аккуратно. В принципе, пойдет.

Я не мог отделаться от ощущения, что лошадь выбираю. Осталось только зубы проверить…

– Ну, по рукам? – спросил Роман Петрович.

– Конечно, – сказал отец.

– Хотелось бы услышать это от Марка, – покачал головой Осипов.

Помню, я тогда задумался на пару мгновений. Спросил себя: а что я, в сущности, теряю? Возможность жениться по любви? Ну смешно же. Никаких гормональных всплесков я в своей жизни в любом случае не допущу.

– Да, Роман Петрович, по рукам.

***

Я вынырнул из воспоминаний, посмотрел на часы. Времени было уже час с лишним. Покинул пиццерию, побродил еще немного по округе, чтобы ноги размять, и направился в школу.

Когда прозвенел звонок, школьный вестибюль меньше чем за минуту заполнился пестрой орущей толпой дикарей. Мне почти сразу удалось выцепить взглядом среди этой толпы темную головушку с синей челкой.

– Ну привет, брат. – Я вырос на пути у балбеса. – Пойдем, поговорим.

Подхватил его под локоток и потащил за собой на выход.

– Да отстань ты от меня! Олигарх несчастный! – пытался упираться Степка.

– Не отстану, – фыркнул я. – Во-первых, потому что обещал отцу. Во-вторых, ты поможешь мне подкатить к Полине.

– А с чего это я должен помогать тебе подкатывать к Полине? К ней, может, все наши пацаны подкатить мечтают. Я, может, тоже мечтал!

Сложно было не расхохотался, обнаружив внезапного соперника в лице девятиклассника. Степка покраснел.

– Ну, даже если не мечтал, – запыхтел он, – то в любом случае помогать просто так я не буду,

– А что хочешь за помощь?

– Айфон последней модели! Ясно тебе, олигарх?

В голосе Степки звучало торжество. Кажется, он был уверен, что для меня это неподъемная сумма.

– Мелко плаваешь, сын и брат олигарха, – улыбнулся я. – Надо было порше просить. Айфон завтра тебе привезу, пойдем.

– Куда?

– Поговорим наконец-то.

– О чем поговорим?

– Не о чем, а о ком. Об отце. А еще о Полине…

Глава 9

Марк

Мы направились в ту же самую пиццерию. Степка был голодным, а я решил, что договариваться о чем-либо с голодным подростком – дело, заранее обреченное на провал. Уселись за столиком в дальнем углу и заказали большую пиццу – братец поклялся, что правда способен съесть ее один.

– Это случайно не заведение Новикова-старшего? – спросил я.

– Угу, – кивнул Степка.

– Да, довольно убого для крупного предпринимателя. Что ж, Степан, я тебя поздравляю. В отличие от Новикова, твой отец по-настоящему богат.

– А мне не похер? – Он пожал плечами. – Где был этот отец, когда мать еле сводила концы с концами? Только теперь объявился? Да знаешь что… Да идите вы оба…

– Угомонись, – фыркнул я. – Начнем с того, что он не подозревал о твоем существовании. Иначе бы ты не с матерью всё это время жил, а он бы тебя забрал к себе. Отец считает, что Шереметьев должен расти в доме Шереметьевых, таково его жизненное кредо. Возможно, поэтому твоя мать и не стала ему ничего говорить.

Степка дожевал кусок пиццы и взялся за следующий.

– А теперь он чего от меня хочет?

– Он хочет встретиться с тобой. Познакомиться. И, не буду врать, он захочет, чтобы ты переехал в Москву, в его дом. Он захочет полноценно участвовать в твоей жизни, растить и воспитывать, дать тебе то, что не получилось дать раньше…

– И ты думаешь, я, радостный такой, побегу к нему? У меня никогда не было отца, и сейчас мне не нужен никакой отец!

– Ну, на твоем месте я бы не разбрасывался отцами-олигархами. Твоя жизнь изменится, Степан. Ты перейдешь учиться в московскую школу, позже поступишь в престижный вуз. Полагаю, потом отец доверит тебе какую-то часть управления холдингом.

– Ха! На твоем месте я бы обиделся. Ты ведь, поди, сам рассчитывал управлять этим вашим холдингом?

– Я им и так управляю. Батя всё больше отходит от дел, здоровье уже не то. Мои позиции из-за твоего появления не пострадают, можешь за меня не беспокоиться. К тому же я и сам не против иметь в управлении своего человека, которому смогу доверять.

– А если я не хочу?

– А чего ты хочешь? Какие у тебя планы на будущее?

– Ну, это… в ветеринарный колледж пойти…

Я еле сдержался, чтобы не захохотать. Как же бесконечно далеки мечты этого парня от мира больших денег, в который ему предстоит окунуться! Даже жаль его. Отец, конечно, ни за что не позволит ему поступить в ветеринарный. А впрочем, пусть батя разбирается со своим сыном сам.

– Ты только в девятом классе, у тебя еще куча времени впереди, чтобы определиться, – дипломатично ответил я. – Давай сейчас просто остановимся на том, что ты поедешь к отцу и с ним познакомишься. Вести себя будешь мило и максимально корректно. Хорошо? Отец болен, три недели назад он перенес инфаркт. Ему сейчас не нужны отрицательные эмоции.

Степка ничего не ответил, но и возражать не стал. Молча схватил очередной кусок пиццы.

– А теперь давай расскажу, что от тебя нужно мне, – продолжал я. – Мне нужно, чтобы ты задержался тут еще на месяц. В выходные я отвезу тебя в Москву, ты встретишься с отцом. Он предложит тебе сразу переехать к нему. А ты откажешься. Объяснишь, что пока не готов, хочешь еще подумать, у тебя тут друзья и бабушка… Попросишь дать тебе время и не выдергивать так резко из привычной жизни. Я тебя поддержу, скажу бате, что так будет лучше для всех, что постепенно ты адаптируешься, не стоит делать резких шагов… Что с твоим уровнем знаний тебе очень тяжело будет учиться в сильной московской школе, надо подготовиться, найти хороших репетиторов. Да, брат, придется учиться. Отлынивать я тебе не дам, иначе сильную школу ты потом не потянешь.

– Ну, допустим, в сильную школу я и сам не хочу, и в Москву переезжать не хочу, – буркнул Степка. – Но мне интересно, к чему ты ведешь. Ни фига не понимаю.

– Тут и понимать нечего. Сегодня я познакомился с вашей Полиной, и она мне понравилась. Так что ты будешь заниматься с ней русским весь ближайший месяц. Я буду часто навещать ее и интересоваться твоими успехами, усек? За это ты получишь не только айфон, но и всё, что твоя душенька пожелает. А через месяц мы вернемся к разговору про Москву.

– Почему месяц? – подумав, спросил Степка. – Ты хочешь уломать Полину и…

Он слегка покраснел.

– И затащить ее в постель, ты правильно понял, – улыбнулся я.

– За месяц уломаешь, а потом что? Тоже скажешь ей ехать с тобой в Москву?

– Ну, там видно будет, но что-то вроде этого.

Я снова широко улыбнулся. Не стоит говорить этому несмышленышу, что ни в какую Москву я, конечно, Полину не повезу.

Не пройдет и пары дней, как она станет моей любовницей, но еще месяц мне нужен, чтобы как следует ею насладиться.

Сегодня я в буквальном смысле потерял голову из-за девушки… Это непривычно и даже слегка бесит, однако я не могу просто выкинуть ее из головы. Мне надо переспать с ней. И я отдаю себе отчет, что буду хотеть Полину и после того, как мы переспим. Мое желание вряд ли ослабнет через пару дней или даже через неделю. Мне нужен месяц.

Наиграться с ней от души… и наконец успокоиться.

– А если ты ее не уломаешь за месяц? – усмехнулся Степка.

– Ну, ты меня недооцениваешь, брат, – расхохотался я.

Он откусил еще пиццы, подумал.

– А если наоборот слишком быстро уломаешь? Тогда уже через неделю потащишь ее и меня в Москву? Сразу предупреждаю, я никуда не поеду! Ни через неделю, ни…

– Да не волнуйся, через неделю не потащу. Полина – приличная девушка, такую за неделю не уломаешь.

Я, конечно, врал. Потому что вопрос не в том, быстро или долго я буду укладывать Полину в свою постель – я был уверен, что недолго. Просто вообще не имело смысла выдергивать ее в Москву. Ей бы пришлось уволиться из школы, а через месяц что? Выгнать ее, пусть возвращается в Мухосранск?

Ну, не настолько же я сволочь, на самом деле. И все эти женские обиды, переходящие в истерики, мне тоже ни к чему.

Намного проще развлекаться с ней здесь. Надо только найти и снять подходящее жилье, какой-нибудь уютный коттедж, где нам никто не будет мешать. А через месяц, когда я наиграюсь с ней и наваждение отступит, когда красота Полины уже не будет бить меня под дых, подарю ей на прощание что-то поприличнее, и помашем друг другу ручками. В конце концов, у меня свадьба на носу.

***

– Ты знаешь, где живет Полина? – спросил я.

– Знаю, – кивнул Степка, расправившись с пиццей. – У них дом в конце нашей улицы.

– Тогда пошли.

Мы сели в машину, Степан стал показывать мне дорогу. Через пять минут – все-таки это очень маленький городок – были на месте.

Полина нашлась во дворе своего дома – она ходила с лейкой вокруг грядки, поливала цветы.

– Полина Григорьевна! – громко крикнул Степан.

Полина повернула голову, увидела нас через забор, поставила лейку на землю и подошла. Открыла калитку.

– И снова здравствуйте, Полина Григорьевна, – улыбнулся я. – Мы пришли поговорить насчет занятий русским языком.

Она в ответ нахмурилась.

– Да, Марк Константинович, со Степой обязательно нужно заниматься… но думаю, лучше вам найти другого, более опытного педагога.

– Ну не-е-ет… – протянул Степка, которого я заранее подучил так ответить, если Кудряшка начнет артачиться. – Я больше ни с кем заниматься не согласен. Ни за что!

– Выручайте, Полина Григорьевна, он больше ни с кем не согласен, – вздохнул я. – А ведь ему очень нужно подтянуть русский язык! ОГЭ на носу, а юный гений пять ошибок в слове «еще» делает! Кстати, не представляю, что он умудряется там написать?

– «Истчо», – улыбнулась Полина.

Степан скорчил мне рожу, а я искренне рассмеялся, радуясь заодно и тому, что Кудряшка улыбается. Кажется, лед тронулся.

– Так вы согласны позаниматься со Степой, Полина Григорьевна? – спросил я. – А еще… ради бога, простите мое некорректное поведение в кабинете Натальи Станиславовны. Я очень переживаю, что вы остались обо мне не лучшего мнения! И хотел бы это исправить…

– Забудем об инциденте, Марк Константинович. – Полина покосилась на Степку и слегка покраснела. – А позаниматься… ну, хорошо, давайте попробуем.

Она снова улыбнулась, а на ее щечках заиграли ямочки.

Я смотрел на эти ямочки, и мне очень хотелось их поцеловать, одну и другую. А потом поцеловать ее в губы. А потом…

«Скоро», – сказал я себе.

Глава 10

Марк

Невероятно, но за месяц моих ухаживаний за Полиной я так и не сумел затащить ее в постель. Да я вообще ни на миллиметр не продвинулся в смысле реализации своих горячих желаний.

На второй день их занятий со Степкой я прибыл поинтересоваться успехами. Мы сидели на кухне в ее доме, и Полина долго объясняла мне, что Степа – парень очень способный, просто неорганизованный. Я познакомился с ее дедом и бабушкой, с которыми она живет – как выяснилось, родители Полины погибли в автокатастрофе, когда она была еще ребенком. Бабушка любезно мне улыбалась, зато деду я, кажется, вообще не понравился – но меня это не беспокоило. Кудряшка рассказывала о школе и о том, что любит работать с детьми, что она с детства знала: будет учительницей.

Степка сидел вместе с нами и смотрел на меня с укоризной, явно мечтая свалить оттуда побыстрее, но мы с Полиной всё болтали о школьных делах.

А потом я предложил ей пойти со мной в Большой театр.

– Понимаете, Полина, – глядя на нее честными глазами, принялся заливать я. – У меня совершенно случайно есть два билета в Большой, на «Ромео и Джульетту» Прокофьева. На завтра. Балет в трех действиях, историческая сцена… и мне совершенно не с кем сходить. Один такой билет стоит тридцать тысяч, – сообщил я и тут же снова соврал: – Но вы не беспокойтесь, мне они достались бесплатно, как спонсору. Полина, выручайте, иначе билеты пропадут…

– Почему бы вам не сходить со своей женой?

– У меня нет жены. – Я пожал плечами.

– Тогда со своей девушкой?

– У меня нет девушки. – Я вздохнул.

Даже не соврал – постоянной девушки у меня давно не было. После того, как очередная пассия вынесла мне весь мозг своим «ну давай поженимся», я зарекся раз и навсегда в эти ваши длительные отношения вообще лезть. Мне вполне хватает коротких, необременительных связей, из которых я выхожу раньше, чем они успевают надоесть.

Правда, у меня есть невеста… но о ней Полине необязательно знать. Это, собственно говоря, не про отношения, а про деловое партнерство.

– Среди моих знакомых нет никого, кто оценил бы мою любовь к балету и классической музыке, – грустно добавил я. – А одному идти не хочется. Это же совсем не то.

– Почему бы вам не сходить со Степой? – поинтересовалась Полина.

– Еще чего! – взревел брательник. – Да никогда в жизни! Нет, нет и нет!

– Вот видите, он тоже не любит классическую музыку. – Я покачал головой. – Никто не понимает моей любви к искусству…

Полина промокнула салфеткой слезы в уголках глаз – мне удалось ее растрогать. Она улыбнулась и согласилась пойти.

Я уже ликовал в душе. Уже снова слышал – будто наяву, – как она стонет подо мной, изнемогая от удовольствия: «Еще, Марк, еще…»

Я честно отсидел на проклятом балете два с половиной часа, держался изо всех сил и даже ни разу не зевнул. Это была настоящая пытка, к тому же от близости Полины у меня разве что не плавились мозги. Зато после театра я уговорил ее пойти в ресторан – она отказывалась и смущалась, но я заявил, что это слишком жестоко с ее стороны, потому что я умираю от голода.

Я в красках представлял, как после ресторана приглашу ее к себе домой, и она, естественно, согласится, и тогда наше общение перейдет наконец в горизонтальную плоскость…

Меня ждало ужасное, горькое разочарование. В машине я потянулся к ней с поцелуем… но Полина подняла вверх сумочку и ловко закрыла пол-лица, а я лишь клюнул носом застежку.

– Марк, Марк… – Она нахмурилась. – Так я и думала, что вам доверять нельзя. Обещали же не распускать руки!

– Полина, в вашем присутствии… очень сложно их не распускать.

– Значит, я с вами больше никогда и никуда не пойду!

– А если не буду распускать, пойдете? – грустным голосом спросил я.

– Не знаю. Совсем не уверена.

В тот день я отвез ее обратно домой, так ничего и не добившись. Настроение повысилось разве что, когда я проводил ее до калитки и уже возвращался к машине, как вдруг обнаружил на противоположной стороне улице, в темноте, понурого, опустившего голову физрука. Он явно заметил нас с Полиной, всё правильно понял и теперь страдал от бессилия и ревности.