Бывший. Будь счастлив, если сможешь

– Да, то есть, нет! Я, конечно, сразу-то не поверил! Но бабка продвинутая. Притащила мне его волосы в пакетике, ногти, чашку какую-то, футболку ношеную… Я всё проверил, Марк! В пяти лабораториях! Результат везде один. Вероятность отцовства – 99,99%… Ну, вот такое кино…

Я молчал. Просто не знал, что сказать. Когда-то, в детстве, я мечтал, чтобы у меня был брат, но родители не хотели второго ребенка. Они всё время ссорились, а когда мне исполнилось пятнадцать лет – развелись. Отец поднял все свои связи и потратил кучу бабла, но добился все-таки, чтобы мое место проживания определили с ним. Мама плакала и просила меня отдать. Отец был непреклонен: Шереметьев должен жить в доме Шереметьевых. Мама уехала в Испанию. Вышла замуж за испанца. Первые годы я мечтал, что она вернется, что они с отцом помирятся. Но она так и не вернулась. Сейчас мы с ней почти не видимся.

Зато теперь выясняется, что у меня есть брат, которого родила какая-то левая баба, Зойка Спиридонова. Или, может, Зинка. Брат, который мне и даром не нужен. Просто зашибись.

Наорать бы сейчас на отца. Взорваться. Сказать, что он поступил, как козел. Только я всё равно люблю его, какой бы он ни был. Отец меня вырастил – ну, как сумел. Он меня любит – как умеет. Он не бросил меня, в отличие от матери, которая все-таки уехала навсегда… А еще мой отец серьезно болен и три недели назад был на волоске от смерти.

– Пап, – вздохнул я. – Ты же не просто так мне всё это рассказал?

– Марк, – вздохнул отец. – Поезжай в этот… как его там. Адрес у меня записан. Я, когда тесты подтвердились, сам ехать хотел. Но у нас был запуск новой линии на Урале, ты же помнишь… А потом вот… инфаркт. Поезжай вместо меня. Пожалуйста. Познакомься со Степкой, привези его ко мне. Сам я еще долго поехать не смогу. А может, и вообще не смогу. А может, и помру завтра, так младшего сына и не увижу. Марк…

Я кивнул.

– Хорошо.

Дурак! Не знал я тогда, на что подписываюсь. Сел в машину, настроил навигатор и всего через несколько минут уже мчался по Можайскому шоссе.

Еще через пару часов я впервые увидел Полину.

И моя жизнь поделилась на до и после.

Глава 5

Марк

Навигатор привел меня по нужному адресу за час с небольшим. Я запарковал машину на обочине, рядом с полуразвалившимся забором.

Вот он, дом, в котором, если верить написанному на клочке бумаги, живет мой брат.

И мне сейчас предстоит, несмотря на всю нелепость и дурость ситуации, с ним познакомиться.

Вдоль длинного забора я дошел до калитки, и она как раз открылась. Оттуда вышла невысокая пожилая женщина в джинсах и повидавшей виды зеленой кофте.

– Здравствуйте! Спиридонов Степан здесь живет? – спросил я.

– Ну, здесь, – ответила женщина. – Это внук мой. Что он еще натворил?

Судя по всему, это и была та самая бабка, о которой говорил отец. Кстати, не такая уж и «бабка», в смысле, уж точно не древняя старуха. Лет шестьдесят, может, с небольшим.

Я улыбнулся.

– Насколько мне известно, ничего не натворил. Я от Константина Алексеевича Шереметьева. Хочу поговорить со Степаном.

– А, папаша наконец очнулся, – фыркнула «бабка». – А ты сам-то кто?

– Меня зовут Марк, – вздохнул я. – И, видимо, я прихожусь Степану братом. А вы – Анастасия Ивановна?

– Анастасия, Анастасия, – кивнула та и прищурилась. – А что же Константин Алексеевич сам-то не приехал?

– Он приболел.

– А ты, значит, братец наш. – Она не спрашивала, утверждала. – Ну, понятно, угу.

– Так я могу видеть Степу или нет? – Я уже начал терять терпение.

– Да в школе он, – ответила Анастасия Ивановна.

– Когда вернется?

– Если с уроков не сбежит, то после двух.

– А если сбежит, то раньше?

– Нет, конечно. Если сбежит, попрется со своими дружками на реку или еще где шляться будут. Тогда раньше ночи не жди.

Я закатил глаза. Сейчас десять, может, начало одиннадцатого. Перспектива до обеда, если не до ночи, сидеть в этой дыре и ждать новоявленного братца-оболтуса совсем меня не прельщала.

– Где его школа? Дорогу сможете объяснить?

***

Школа оказалась довольно современной, трехэтажной. Подъехать на машине к крыльцу было нельзя, я запарковался в стороне и пошел пешком.

В вестибюле, прямо на входе, за столом сидел охранник – очень старый уже мужик в камуфляжной форме.

– Куда? – строгим голосом спросил он.

– Мне нужен Степан Спиридонов, ученик 9 «Б» класса, – озвучил я информацию, полученную от его бабушки. – Какой сейчас урок? Как найти пацана?

– Урок? Третий скоро кончится. Но в школу нельзя. Не положено. – Охранник помолчал. – А ты ему кто?

– Родственник. Близкий.

– Нет, не положено. Уроки идут, и вообще родителям в школу нельзя. После шестого урока приходи, можно будет позвать сюда их классную.

– Да мне не классная нужна, а сам пацан.

– Ну тем более тогда до конца шестого урока жди. Он сюда спустится, мимо тебя не пройдет.

Я пожал плечами.

– У меня нет столько времени.

Обошел охранника и через весь вестибюль направился к лестнице. В школе где-то должно быть вывешено расписание. Сам прочитаю, какой урок сейчас у 9-го «Б» и в каком они кабинете. Загляну и попрошу выйти на минутку Спиридонова. Или дождусь перемены, раз уж она скоро. В общем, поговорим.

– Стой! Стой! – закричал мне в спину опомнившийся наконец охранник. – Нельзя в школу! Нельзя!

Я проигнорировал его крики, продолжая спокойно идти к лестнице. Ну, а что он мне сделает-то? Какой вообще смысл нанимать в охранники дряхлого старика, которому даже не полагается иметь оружие?

Сзади меня раздался оглушительный свист. Я невольно обернулся. Старик охранник откуда-то достал свисток и теперь свистел в него, изо всех сил надувая щеки и тараща глаза.

А по лестнице мне навстречу уже бегом спускались два мужика и пятеро долговязых парней. Один мужик был низенький и лысый, в белой рубашке и пиджаке. А вот второй мужик был куда крепче на вид – довольно высокий, широкоплечий, подкачанный. И он, и все парни были в спортивных костюмах.

Я остановился, вздохнул. Серьезный противник тут – только этот подкачанный спортсмен. И я с ним, конечно, справлюсь. Но это же бред сумасшедшего – устраивать драку в школе.

Мда-а, пришел с братом познакомиться. Просто зашибись.

– Куда направляемся? – спросил спортсмен.

Он первым добежал до конца лестницы и сейчас стоял передо мной, скрестив руки на груди. Все-таки он оказался ниже меня ростом и в плечах поуже. Это, безусловно, тешило мое самолюбие.

– Ну-ка быстро развернулся и вышел на крыльцо, – добавил спортсмен. – Давай топай, ножками, ножками, давай.

– Мне нужно увидеться с одним учеником, – проигнорировав это хамство, спокойно объяснил я.

– Он хотел кого-то из 9-го «Б», забыл фамилию, – сообщил охранник. – Я сказал, что не положено, а он всё равно поперся.

– Почему не положено-то? – усмехнулся я.

– Из соображений безопасности! – заявил лысый мужик в пиджаке.

Он как раз добежал до конца лестницы и стоял теперь рядом со спортсменом, тяжело и шумно дыша. Остальные пятеро парней выстроились позади.

– Вы же знаете, какая в стране и в мире террористическая обстановка? – нахмурил брови лысый мужик.

– Если бы я был террористом… – возразил я, – у меня было бы с собой оружие, и я бы уже всех тут расстрелял из автомата. Превентивно.

– А руки тебе не оторвать и в задницу не засунуть? – рыкнул спортсмен. – Превентивно!

Я окинул его взглядом с ног до головы, но промолчал. Решил, что будет проще этого придурка игнорировать.

Лысый добавил куда более спокойно:

– Поймите, правила есть правила. Посторонним в школу нельзя. Тут дети, и мы, учителя, за них отвечаем. А вы к кому, собственно, пришли?

– Мне нужен Степан Спиридонов.

– Ха! Спиридонов охренеет, – шепотом сказал кто-то из парней сзади.

– Спиридонов? – хором воскликнули спортсмен и лысый и многозначительно переглянулись.

– А вы кто? – добавил лысый. – И по какому вопросу? Может, вы из полиции? Что он еще натворил?

Я мысленно застонал. От новоявленного братца – одни проблемы.

– Нет, не из полиции, не волнуйтесь. Я его родственник.

– Да неужели кто-то вспомнил про этого уголовника малолетнего… – прошипел спортсмен себе под нос.

– Ох, вы правда его родственник? – обрадовался лысый. – Мы уже год его родственников в школу вызываем… не приходят. А вы ему кто? Не отец же?

Я усмехнулся. Вряд ли я в свои тридцать похож на отца шестнадцатилетнего обалдуя.

– Нет, я его брат.

– Ну чудесно, чудесно! Просто замечательно, что вы пришли! Пойдемте со мной к директору! Ребята, бегом на урок, ваша помощь больше не нужна… Вадим Сергеевич, а вы не могли бы пока пригласить Полиночку нашу Григорьевну? Она же у них классная руководительница, у 9-го «Б»? И приходите с ней вместе к Наталье Станиславовне. А, ну да. Спиридонова тоже, конечно, захватите.

В сотый раз за сегодня я закатил глаза. Вот же попал в заваруху! Отец будет мне должен, просто без вариантов. Да, я согласился в это ваше Замкадье съездить, с братом познакомиться и отвезти его к отцу. Но я не подписывался разруливать школьные проблемы юного разгильдяя с замашками гопника! А братец у меня, судя по всему, именно такой и есть.

Я не знал еще, что через десять минут впервые увижу Полину, и все проблемы, связанные с разгильдяйством юных гопников, отойдут куда-то на дальний, бесконечно дальний план.

А еще я не знал, что встреча с Полиной в конце концов обернется для меня такими проблемами, которые я буду просто не в состоянии разрулить.

Глава 6

Марк

Спортсмен молча кивнул и, перепрыгивая через три ступеньки, помчался по лестнице. Долговязые старшеклассники нехотя поползли за ним.

Мы с лысым поднимались медленно, мне приходилось подстраиваться под его шаг.

Прозвенел звонок с урока. Коридоры начали заполняться счастливыми и орущими учениками.

– Давайте представлюсь: Алексей Артурович, я завуч и учитель физики, – любезно сообщил мне лысый. – А мужчину, который убежал за Полиной Григорьевной, зовут Вадим Сергеевич, он наш учитель физкультуры.

Я пожал плечами. Хамоватый спортсмен – это местный физрук? Ну, физрук так физрук, мне-то не пофигу?

– Там еще будет Полина Григорьевна, это классная руководительница 9-го «Б», и наш директор, конечно, Морозова Наталья Станиславовна. Ах, да, молодой человек, вы так и не сказали, как зовут вас. Я так понимаю, Спиридонов… а дальше, имя-отчество?

Мы поднялись с ним на третий этаж и уже стояли перед дверью, на которой была табличка «Директор».

– Нет, не Спиридонов. Степа мне – не родной брат, – ответил я. – Меня зовут Марк Шереметьев.

Алексей Артурович на мгновение как будто дар речи потерял. Ну да, фамилия Шереметьевых на слуху. Потом он улыбнулся, сообщил, что ему очень приятно, и толкнул от себя дверь, приглашая войти.

Видимо, он решил, что я всего лишь тезка и однофамилец «того самого» Шереметьева. Я не расстроился, конечно. Если получится сохранить инкогнито, то лучше бы его и сохранить. Хотя это вряд ли.

Мы прошли через приемную, миновали еще одну дверь и оказались в просторном директорском кабинете. Там был большой и длинный стол в форме буквы «Т», во главе которого сидела высокая худая женщина лет пятидесяти с короткой стрижкой и строгим лицом.

– Наталья Станиславовна, тут пришел брат Спиридонова, – без лишних предисловий сообщил Алексей Артурович.

– Да неужели? – воскликнула директриса, встала и оперлась ладонями о стол. – Ну, здравствуйте, здравствуйте!

От ее пронзительного взгляда стало не по себе. Как будто это не братец Степа каких-то дров наломал, а я лично – мне и расплачиваться.

– Здравствуйте! Очень рад познакомиться, Наталья Станиславовна! – улыбнулся я, постаравшись вложить в эту улыбку максимум своего обаяния, которым, прямо скажем, природа меня не обделила.

На лице директрисы не дрогнул и мускул – мои усилия пошли прахом. Кажется, братец Степа и в самом деле натворил тут дел… потому что обычно женщины любого возраста на мою улыбку совсем по-другому реагируют.

– Садитесь, – ледяным голосом сказала или, скорее, приказала она.

Я еще раз мило улыбнулся, придвинул один из стульев к столу и сел.

– И вы присаживайтесь, Алексей Артурович, – куда более любезно добавила она и тоже села в свое черное офисное кресло на колесиках.

В дверь постучали, та открылась, и в комнату вошел знакомый уже физрук, а вместе с ним – высокий темноволосый парень в черной толстовке, с креативной стрижкой и в круглых очках а-ля Гарри Поттер.

Ну, сложно было бы, глядя на его лицо, не признать, что он сын своего отца, а по совместительству – моего отца. И мой, соответственно, брат.

Степа смотрел на всех волчонком. А я с любопытством смотрел на него. Чуть ниже меня ростом, но, скорее всего, еще подрастет. Худой, конечно, как обычно и бывает в таком возрасте, но крепкий. Глаза карие, как у меня. Слева пол-лица закрывает длинная косая челка ярко-синего цвета, а справа волосы короткие, и полоски выбриты на виске. Сутулится, глядит исподлобья. На правой брови – пирсинг. Отец в шоке будет, когда это чудо воочию узрит.

– Садитесь, Вадим Сергеевич, – сказала Наталья Станиславовна. – А ты постой, Спиридонов. На тебя стула не хватает. – Она повернулась к лысому Артуровичу: – Полину Григорьевну пригласили?

– Конечно, – ответил вместо него физрук. – Сейчас придет.

В ту же секунду в дверь снова постучали, она распахнулась.

– Входите, входите, Полина Григорьевна, – сказала директриса.

И Полина… вошла.

У меня в глазах как будто включился режим замедленной съемки.

Я смотрел, как незнакомая молодая девушка подходит к столу, и мне казалось, что она плывет по воздуху.

Она была невероятная. Невысокая, хрупкая и изящная, с потрясающе гармоничной фигурой и пропорциями, но главное даже не в этом…

У нее были огромные серые глаза, которые сияли, как звезды в ясную ночь. А еще длинные и темные пушистые ресницы. Она взмахивала ими, обводя взглядом всех присутствующих и несколько раз неуверенно взглянув на меня… и мне было абсолютно понятно, что это и есть те крылья, которые позволяют ей держаться в воздухе.

А еще… у нее были самые красивые, потрясающие, необыкновенные волосы, которые я когда-либо видел в жизни. Какого-то удивительного оттенка. Пшеничные? Медовые? Золотистые?

И кудрявые. Целая копна пышных светлых волос, которая доходила ей до плеч. Миллион непослушных, озорных кудряшек… Я вдруг до чертиков, ужасно, зверски захотел к ним прикоснуться.

Казалось, что вместе с Полиной в комнату вошло солнце. Я смотрел на солнце, не в силах оторвать от нее ошеломленного взгляда. Чем ближе она подходила к директорскому столу, тем ярче сияли ее золотистые кудри, тем сильнее болели от этого ослепляющего сияния мои глаза…

Она подошла совсем близко, и я вскочил на ноги, с грохотом отодвигая стул и не замечая обращенных на меня взглядов. Ей больше некуда было сесть, кроме как рядом со мной, на единственное свободное место. Эта мысль наполнила мое сердце ликованием, странным предвкушением и легкостью, как будто я тоже сейчас взлечу.

– Здравствуйте, Наталья Станиславовна, Алексей Артурович, – сказала Полина. – Вадим Сергеевич, с вами мы уже виделись. Да, и с тобой, Спиридонов.

Я окончательно поплыл от ее голоса. Голос был необыкновенным, как и всё в Полине… Нежным и чистым, немного детским и одновременно таким сексуальным, что у меня перед глазами мгновенно нарисовалась картинка: это чудо лежит подо мной, разгоряченная, раскрасневшаяся, ее светлые волосы разметались по подушке, ее глаза закрыты, ее длинные ресницы трепещут при каждом моем толчке, и она тихонько шепчет этим своим голосом: «Еще, Марк… еще…»

Я сжал кулаки, с силой вонзил ногти в ладони, чтобы хоть немного прийти в себя. Да что со мной? Просто наваждение…

– Здравствуйте, – сказала она теперь уже мне. – Полина Григорьевна, классная руководительница Степана.

Она улыбнулась, протягивая руку. На щечках у нее заиграли ямочки.

Боже, боже… увидеть эти милые ямочки было всё равно что получить удар под дых.

– Марк, – прохрипел я в ответ.

Глава 7

Марк

Я пожал ее руку, и меня ударило током. Не фигурально, нет. Прямо по-настоящему шарахнуло током и, кажется, пробрало до пят.

– Ой! – вскрикнула Полина, отдернула руку и засмеялась.

– Статическое электричество, – с умным видом объяснил Артурович.

– Садитесь, Полина Григорьевна, – строго сказала директриса. – Не будем терять времени, начнем.

Я поспешно выдвинул Полинин стул, помогая ей сесть, потом сам сел на свое место.

Она была совсем рядом.

Сердце громко бухало в груди, даже голова как будто немного кружилась.

Мне хотелось возразить сидевшему напротив меня Алексею Артуровичу, сказать, что он, может, и разбирается в физике, а все-таки ничего не понимает. Это не статическое электричество, нет, это что-то другое, странное, неожиданное. Какая-то запредельная степень физического влечения…

Я старался не смотреть на Полину и всё равно каждой клеткой, каждой молекулой и атомом ощущал ее близость.

Я перевел взгляд на строгую Наталью Станиславовну, на Степку, который, сунув кулаки в карманы, с независимым видом стоял в стороне, потом на физрука…

Физрук сидел напротив – его поза выглядела расслабленной, он положил руки на стол и сцепил их в замок, только сжал так сильно, что у него побелели костяшки пальцев. Мы встретились взглядами, и я увидел в его глазах откровенную неприязнь, но не придал значения… я вообще мало чему способен был придавать значение.

В голове стучала одна-единственная мысль: хочу.

Хочу эту кудряшку с красивым именем Полина, это сероглазое наваждение с ямочками на щечках. Скоро она будет моей.

***

– Приступим, – сказала директриса. – Итак, Марк… эм-м… как ваше отчество?

– Марк Константинович, – с трудом вырвавшись из своих мыслей, ответил я.

– Итак, Марк Константинович, – повторила директриса, – мне очень неприятно это говорить, но я скажу. Ваш брат – один из худших учеников в нашей школе.

– Его… кто? – обалдел Степка.

– Ты, Спиридонов, молчи пока, – осадила его Наталья Станиславовна. – Когда тебе можно будет высказаться, я сообщу.

Степка замолчал, но видно было, насколько он потрясен. Уставился на меня с недоумением и растерянностью, кажется, заметив наконец наше сходство.

– Что он натворил? – спросил я.

– Ну, вы знаете, кхе-кхе, список длинный… – немного смущенно сообщил Артурович. – Проще сказать, чего он еще не творил. Начнем с того, что Спиридонов регулярно прогуливает уроки, а когда не прогуливает, то срывает. Своим вызывающим поведением он дезориентирует весь класс, и всё больше учеников начинают повторять его выходки. Он оскорбляет учителей и устраивает драки. Про нарушение установленных требований к внешнему виду можно и не упоминать, на фоне всего остального это мелочь…

– Неделю назад Спиридонов с приятелями устроили потасовку в спортзале, подрались с 9-м «А», – вступил в разговор физрук. – Повредили школьное имущество – выломали перекладину у шведской стенки и оторвали одну из опор у гимнастического козла. Кроме того, Новиков, ученик 9 «А» класса, в результате драки получил гематому на лице…

– Новиков первый начал! – крикнул Степка. – Мне ответить пришлось, чтоб не лез!

– А ты молчи, Спиридонов, – тут же одернула его директриса. – Тебе слова никто не давал.

– Третьего сентября на истории Спиридонов с приятелем на два голоса пели песню Михаила Шуфутинского «Я календарь переверну, и снова третье сентября», – продолжал Артурович. – А когда учительница выгнала их из класса, сказал, что она ничего не понимает в хоровом пении.

– Учительнице биологии он на перемене посадил в сумку живого ужа, – сообщила директриса.

– Да он у меня из рюкзака уполз и сам к ней в сумку забрался! – воскликнул Степка.

– Учительнице химии положил на стол спичечный коробок с тараканами, – проигнорировав его, продолжала директриса.

– Это был не я, – фыркнул Степка.

– В столовой на следующий день кинул в ученика другого класса макароны с подливкой и котлету, – добавила директриса.

– В Новикова… – сквозь зубы прошипел Степка.

– Две недели назад на уроке физкультуры во время игры в баскетбол ударил головой в живот того же Новикова, – заговорил физрук. – Если бы я не вмешался, он бы его еще и избил до крови.

– Новиков сказал, что у меня нет отца, потому что моя мать была шлюхой! – снова не выдержал Степка.

– Молчать! – рявкнула директриса и перевела взгляд на меня. – Итак, вы понимаете, что ваш брат – настоящий головорез, совершенно неадекватный и неуправляемый? Можете считать, что он только что получил последнее предупреждение. Еще одна выходка, и нам придется привлечь комиссию по делам несовершеннолетних!

– Понимаю, – вежливо сказал я.

– На самом деле, Степа очень хороший парень! – вступила в разговор Полина, и я немедленно развернулся к ней всем корпусом. – Нет, правда, он хороший парень, добрый, животных любит. Но он не хочет учиться, вы понимаете? Вот, например, русский язык – он его совершенно не знает, делает пять ошибок в слове «еще»… И даже не переживает, когда получает плохие оценки! А ведь в этом году девятиклассникам сдавать ОГЭ – надо много заниматься, иначе он не сдаст! Ну, и поведение, конечно… Степа, как бы это сказать… педагогически запущенный.

Она смотрела на меня с таким беспокойством, что мне захотелось тут же, при всех, ее поцеловать и пообещать, что с моим братцем всё будет хорошо. Что хотя бы ради нее я за этого оболтуса обязательно возьмусь.

– Мне понятны все претензии к Степану, – сказал я, снова обернувшись к директрисе. – Непонятно только, почему второй парень, этот Новиков, ни разу не был назван ответственным за те же проступки?

– Ну, с родителями Новикова мы тоже ведем беседы, – возразила Наталья Станиславовна. – Но там совершенно другая ситуация. Никто из родственников Спиридонова за последние лет шесть или семь ни разу не был в школе! Да, я знаю, он в прошлом году остался без матери, но у него есть бабушка, где-то есть отец, в конце концов! А Новиков – ребенок из очень хорошей семьи, воспитанный, не запущенный. Новиков-старший помогает школе, он крупный предприниматель…

Я усмехнулся. Ну, этого следовало ожидать. Администрация школы не будет выяснять, кто начал драку, если один из ее участников – «ребенок из хорошей семьи» и сын школьного мецената, а второй – педагогически запущенный оболтус, предоставленный самому себе.

– Насколько крупный предприниматель? – с улыбкой поинтересовался я.

– А какое это имеет значение? – прищурилась директриса. – Он владелец популярной пиццерии в городе, – всё же добавила она.

Я помолчал. Нет, сохранить инкогнито не получится. Ну что ж.

– Отец Степана – Константин Алексеевич Шереметьев, – в конце концов проговорил я. – К сожалению, он совсем недавно узнал, что у него, кроме меня, есть еще один сын. Но теперь Константин Алексеевич с радостью займется его воспитанием, а также он готов оказать школе свою скромную помощь – я имею в виду, финансовую помощь… даже, возможно, не очень скромную.

Наступила тишина. Степка смотрел на меня, разинув рот. Полина сделала большие глаза – боже, какие все-таки красивые у нее глаза… мне снова захотелось тут же, при всех, поцеловать ее.

Во взгляде физрука по-прежнему читалась неприязнь.

Алексей Артурович и Наталья Станиславовна переглянулись.

– Константин Шереметьев? – уточнил Артурович. – Миллиардер и… кхе-кхе… олигарх?

– Ну, олигарх – это преувеличение, – любезно объяснил я. – Крупный промышленник, да. Миллиардер. Филантроп.

«Плейбой, – мрачно подумал я. – Не удивлюсь, если у отца обнаружится еще штук пять внебрачных детей».

– Да идите вы! Не надо мне никаких олигархов! – заорал Степка и пулей вылетел из кабинета директора.

– Ну ничего, пусть мальчик идет учиться, – нежным голосом пропела Наталья Станиславовна. – Алексей Артурович, – обратилась она к физику, – вы уж сходите с ним, проверьте, чтобы он до нужного кабинета дошел…

– Конечно, – радостно закивал Артурович и вышел вслед за Степкой.

– Мне тоже пора, – сказал я и посмотрел на директрису. – Наталья Станиславовна, мы же поняли друг друга? Вот здесь указан адрес электронной почты… – Я протянул ей визитку. – Пришлите на него реквизиты школы, я поручу секретарю разобраться, в какую благотворительную программу мы можем вас включить. Обещаю, что под моим контролем Степан поработает над поведением, только и вы, в свою очередь, пообещайте, что больше так сильно не станете его прессовать… Сложный возраст у парня, надо ему помочь преодолеть эти трудности. Я на вас рассчитываю, Наталья Станиславовна. И поговорите еще раз с родителями Новикова. У меня сложилось впечатление, что они недостаточно хорошо воспитали своего сына и он у них всё же немного педагогически запущенный… А вы как считаете, Полина Григорьевна?