Душа тьмы

Неужели Элиас живет здесь? Это дом его приемной семьи? Чарли никогда прежде не видела этого здания – впрочем, так далеко в лес она и не заходила.

Она крадучись приближалась к окну, в котором мерцал свет. На ее удачу, пространство перед домом было неухоженным, заросшим кустами. Чарли пряталась за одним, выжидала несколько секунд, затем перебегала к следующему.

Через нескольких минут она почти достигла дома. Припала к земле и ползла, пока не оказалась у покрашенной в темно-голубой цвет стены. Убедившись, что очутилась у основания башенки, она решилась обернуться, прижавшись к нему спиной.

Чарли перевела дух. Какого черта она творит? Она последовала за Элиасом не задумываясь, с азартом человека, которым завладели любопытство и подозрения. И вот она здесь. Готовая следить за его приемной семьей. Что она вообще рассчитывала найти? Орудие убийства? Труп Робби Карпентера? Близнецов? Бред! Все улики наверняка надежно спрятаны, конечно, если только не вся приемная семья Элиаса состоит из серийных убийц.

Однако разуму не удалось удержать Чарли от глупостей, потому что вовсе не разум привел ее сюда, а ощущения. Странный гул в жилах, покалывание в кончиках пальцев. Да, нервное возбуждение, но вместе с тем что-то большее. То, чему она не находила объяснений.

Повернувшись, она медленно, дюйм за дюймом, выпрямилась и заглянула в окно.

В доме царил сумрак, источниками тусклого света были, вероятно, свечи. Сквозь запыленное стекло она разглядела маленькую круглую комнату. Мебели там оказалось немного: ветхое кресло, шаткий приставной столик, проеденный молью ковер. На столе была лампа, но выглядела она так, словно ее годами не включали. Чарли заметила паутину, оплетающую абажур. Проход в глубине комнаты соединял башенку с остальными помещениями дома и открывал длинный коридор, теряющийся в темноте.

Что за черт?

Наверное, она ошиблась. Наверное, Элиас живет не здесь, а в этот жуткий заброшенный особняк приходит закинуться наркотой. Или еще за чем-то. Сама Чарли никогда не имела дела с наркотиками, но ей казалось, что именно так выглядят места, где их хранят и употребляют.

Если ее догадка верна, пожалуй, ей следует скорее уйти отсюда. Наркоманы известны склонностью к насилию, они как бомба, срабатывающая от любого неосторожного движения. Если Элиас поймает ее, невозможно даже предположить, как он поступит.

И все же. С этим парнем дружит ее брат. Если Элиас занимается чем-то опасным, разве не должна она разузнать об этом?

В комнате дальше по коридору вспыхнул свет.

В этот момент что-то зажглось и внутри Чарли. Желание – нет, потребность – выяснить, что делает Элиас Эверхарт в этом зловещем старом особняке. Эта потребность гудела в ней, побуждала к действию.

Вперед.

Она сорвалась с места прежде, чем успела подумать. Пронеслась вдоль стены дома, поднялась на веранду и, осторожно пройдя по ней, вздрагивая при каждом скрипе половиц, остановилась перед высокой застекленной дверью. Чарли сделала глубокий вдох, протянула руку и медленно повернула дверную ручку.

Дверь оказалась незапертой. Чарли приоткрыла ее, потом медленным движением увеличила ширину щели. Петли не издали ни звука, за что Чарли мысленно возблагодарила всех богов. Она проскользнула в дом и закрыла за собой дверь.

Внутри ее поглотил мрак. В особняке пахло пылью и запустением. Со стен темными провалами глаз смотрели портреты. Незажженные свечи стояли на столике у входа. У двери высилась вешалка для одежды, голая и похожая на скелет.

Чарли вгляделась в глубину коридора. Через три двери от нее виднелся оранжевый свет, падая на пыльный ковер с цветочным узором. Если Элиас где-то в доме, то наверняка в той комнате.

Затаив дыхание, Чарли на цыпочках пошла вперед по коридору.

Чем ближе она подходила к комнате, из которой лился оранжевый свет, тем отчетливее различала звуки. Потрескивание и шипение горящих свечей. Задувающий в открытое окно ветер. И еще какой-то низкий и непрерывный звук, похожий на гудение или жужжание. Поначалу неразборчиво, но с каждым новым шагом все отчетливее слышался шепот, только не на английском и не на каком-нибудь еще языке, который Чарли слышала раньше. Звучный. Напевный. Словно давно забытый язык, вызванный из небытия.

Она приблизилась к двери. Звуки доносились из-за нее. Можно было или заглянуть в комнату, рискуя, что Элиас – или тот, кто находится внутри, – заметит ее, или отступить подальше в тень.

Она не стала задумываться над тем, как поступить.

Затаив дыхание и сжимая кулаки так, что ногти впились в ладони, она выглянула из-за дверного косяка.

Комната оказалась просторнее, чем ожидала Чарли. Судя по всему, когда-то это была великолепная столовая с балками и узорчатыми карнизами под высоким потолком. На дальней стене висел громадный пыльный гобелен, в камине пылал огонь. Не составляло труда вообразить, какие роскошные званые ужины устраивали в этих стенах: за длинным деревянным столом с богатой сервировкой и жареной индейкой в центре, с гостями в бальных нарядах и тончайших белых перчатках.

Но эта сцена задержалась в воображении Чарли ненадолго: от того, что ждало ее в комнате…

Все прочие мысли моментально испарились.

11

Мебели там не оказалось. Ни стола, ни стульев. Ни светильников или комнатных растений. Только видавшая виды люстра под потолком, с десяток толстых свечей по всей комнате и ворсистый, кроваво-красный ковер. А в центре…

Стоял спиной к двери Элиас Эверхарт – босиком, с обнаженным торсом и опущенной головой. Его оплетенные рельефными мышцами плечи оказались шире, чем думала Чарли. Его лица она не видела, но он, кажется, что-то шептал, словно обращаясь к полу. Это звучало как песнопение, а может, молитва. Низко и монотонно. Почтительно.

Ее взгляд, окинув Элиаса, устремился в сторону стены, находящейся перед ним. Той, которая поначалу показалась ей завешенной гобеленом. Но, как выяснилось, она чудовищно ошибалась. Это была не роспись, не расшитая ткань и не холст. Просто голая стена, с маниакальным исступлением изрисованная множеством линий. Сотнями, а то и тысячами скандинавских символов, начертанных один поверх другого, сливающихся в единое целое, как каракули безумца.

Чарли совершила ужасную ошибку, войдя в этот дом.

Он оказался вовсе не притоном наркоманов и преступников. Увиденное было гораздо страшнее.

Чарли повернулась, готовая броситься бежать через лес и звать на помощь полицию, которая находилась на расстоянии мили, как вдруг что-то привлекло ее внимание.

Поначалу она подумала, что это всего лишь тени. Трепет тьмы вокруг тела Элиаса, вызванный расставленными по комнате и мерцающими свечами. Но эти тени, казалось, росли вширь и ввысь. И вскоре Чарли поняла, что видит не просто беспорядочные метания тьмы: она исходила из каждого дюйма его тела, обрисовывая силуэт. А когда приняла точную форму Элиаса, начала подниматься. Как будто его душа покидала тело. Или он создавал своего двойника. Состоящего из тени и мрака.

Чарли невольно сделала шаг назад. Комната вращалась перед ее глазами. Что за чертовщина здесь творится?

А потом, так же внезапно, как начал подниматься вверх, теневой двойник отделился от Элиаса.

Оторвался от него, вышел на свободу, словно Элиас был не более чем ворохом одежды. Тело парня обмякло и осело на пол, скорчившись и сжавшись в комок. Оно замерло в неподвижности, а тень возвышалась над ним, простирала бесплотные руки, разминала их и осваивалась. Дыхание Чарли стало судорожным, воздух с трудом входил в легкие и выходил из них. Одной рукой она схватилась за дверной косяк, другая беспомощно повисла вдоль тела. Она застыла на месте, не в силах ни бежать, ни отвернуться, ни даже осмыслить происходящее. Какой-то дух только что покинул тело Элиаса Эверхарта. Нет. Это невозможно. Духов не существует. Не существует ничего сверхъестественного. Ни призраков, ни демонов, ни вампиров или зомби. Таков мир, где она живет. Такова реальность.

Но как можно отрицать то, что она видела собственными глазами?

«Нельзя, – прошептал кто-то у нее в голове. – Ты сама понимаешь, что нельзя».

Комната перед ней продолжала стремительно вращаться. Голова кружилась, накатила слабость. Но надо было сбежать, оказаться как можно дальше от существа, стоящего посреди зала.

Повернувшись, Чарли бросилась в коридор.

О том, что подняла шум, она даже не думала. Входная дверь была уже совсем рядом. Стоит Чарли только выбраться на свежий воздух, обратно в реальность…

Что-то обвилось вокруг ее щиколоток и с силой дернуло. Чарли оступилась, беспомощно взмахнула руками и повалилась на пол. Ковер смягчил падение, но удар плечом и виском все равно получился болезненным. Чарли со стоном попыталась высвободить ноги. Но то, что опутало ей щиколотки, держало их на удивление крепко.

– И что же, – послышался сверху низкий шепот, – мне с тобой делать?

12

Беги.

Это слово вспыхнуло перед мысленным взором Чарли, словно рекламный щит, мимо которого по шоссе проносится машина.

Вставай и беги.

Тебя убьют.

Но она не могла. Взглянув на свои ноги, она увидела, что они обвиты веревками, сплетенными из той же тьмы, что и неизвестное существо. Веревки подрагивали и расплывались по краям, будто были материальными лишь отчасти. Но ощущение они создавали совершенно реальное, туго врезаясь в кожу.

Медленно и нерешительно Чарли подняла голову и взглянула на нечто, колышущееся над ней.

Фигура из тьмы стояла так же, как это делал бы человек. И имела очертания тела Элиаса – от ступней до широких плеч, но целиком состояла из тени и мрака, так что кожа казалась тканью. Окидывая взглядом этот темный силуэт, Чарли поняла, насколько он огромный, гораздо выше Элиаса, и вдобавок гибкий, источающий какой-то дикий запах, зловещий и древний, будто исходящий из земных глубин.

А когда Чарли взглянула существу в лицо, у нее перехватило дыхание.

Она увидела лицо Элиаса. Его высокие скулы, резко очерченный подбородок, характерную стрижку. И то, что было всего заметнее, – глаза. Ярко-зеленые. Холодные. Насмешливые.

Поначалу она предположила, что это существо жило в теле Элиаса, вселившись в него, как мог бы сделать демон. Но при виде этих глаз…

– Элиас? – прошептала она.

Его состоящие из тьмы губы растянулись в мрачной усмешке.

– Быстро соображаешь.

– Что… что ты такое?

– Я, – он развел теневыми руками, – то, что называется «мара».

Чарли попыталась отползти назад, но веревки на ногах удержали ее на месте.

– Ты… что?

– Мара. – Он рисовал пальцем в воздухе круги, и от этого веревки становились длиннее, сжимались туже, скользили вверх по ее ногам. – Исчадие ночи. В скандинавской мифологии мы – жуткие старухи, которые садятся на грудь спящим и посылают им ночные кошмары.

У Чарли гулко заколотилось сердце. Надо выбираться отсюда. Слова Элиаса-Тьмы ничего для нее не значили – что вообще она знала о скандинавской мифологии? Что у Тора был здоровенный молот и что его играл Крис Хемсворт? Но это не отменяло очевидного: существо перед ней опасно и она попала к нему в лапы.

Ее единственный выход – как-нибудь отвлечь его, пока не представится случай сбежать.

– Ты не похож на старуху, – заметила она.

– Само собой, – фыркнул он. – Людям известна лишь толика правды о тех, кто подобен мне. – Он отошел к столику и взял из пыльной миски муляж яблока. Подбросил его в воздух и поймал. – Им известна лишь толика правды обо всем – о богах, духах, покровителях природы. Людям отрезали доступ к магии задолго до того, как у них появилась письменность. Сохранились лишь крупицы знаний, которые передавались из уст в уста, от одного рассказчика к другому, и со временем были искажены до неузнаваемости.

Пока Элиас говорил, Чарли оглядывала коридор, искала что-нибудь, чем можно перерезать веревку на ногах. Хотя она понятия не имела, возможно ли это. Как можно разрезать что-то, созданное из тьмы?

И не просто «что-то», а парня, порожденного тьмой.

Как бы абсурдно это ни звучало, каким бы невозможным ни было, лучшего объяснения для того, чему она стала свидетельницей, не находилось. Это объяснение было единственным – помимо предположения, что она видит сон или ее как-то угораздило незаметно для себя принять наркотик. Впрочем, она не сомневалась, что в последнем случае дом скорее напоминал бы картинки в калейдоскопе, а не навевал мысли об убийствах, ужасах и экзорцизме.

Итак, парень, созданный из тьмы.

– Скажи-ка мне, Чарли Хадсон, – заговорил он, кладя яблоко обратно в миску и прислоняясь к столику, – что тебе известно о скандинавской мифологии?

– Почти ничего. – Чарли оглядывала коридор, стараясь при этом не возбуждать подозрений: подсвечники, сухие цветы, муляжи фруктов, пыльная деревянная шкатулка на пыльном деревянном столе. Может, подсвечник сгодится на роль дубинки? – Как-то так вышло, что к приоритетам американская учебная программа ее не относит.

– А жаль. – Он что-то напевал низким голосом, и это тихое пение напоминало шум ветра перед бурей. – Стоило бы, ведь все это – истинная реальность.

– Точно, – подтвердила она. – А как же иначе.

– Ты мне не веришь. И это понятно. Большинство людей поначалу не верят.

Ее взгляд упал на ножки стола. Можно отломать одну из них. Да. А потом, орудуя ей как копьем…

– Не пытайся сбежать, – невозмутимо предупредил Элиас. – Я умею проходить сквозь стены.

– Сквозь… – Чарли изумленно заморгала. – Что?..

Элиас уставился на нее горящими глазами.

– Не веришь? Смотри.

Он сделал два быстрых шага через коридор. И вошел прямо в стену.

Чарли ахнула. Все произошло мгновенно: только что Элиас – или его теневая версия – стоял здесь, а в следующий момент исчез, как ни в чем не бывало пройдя через стену. Словно ее не существовало.

– Куда ты?.. – начала она, но он уже вернулся. Вышел из стены легко и непринужденно, будто прошел через дверь. – Как тебе это?..

– Я же объяснил, Чарли. – Он заглянул ей в глаза. – Я мара. Единственный темный дух, которого можно сотворить из человека.

– Погоди! – Она вскинула руку. – Так, значит, ты все-таки человек?

Он отвел глаза, взгляд которых стал далеким.

– Был им когда-то. – Когда он вновь взглянул на Чарли, его теневые губы растянулись в безжалостной усмешке. – А теперь только выгляжу человеком. И лишь когда хочу.

– Зачем ты рассказываешь мне все это? – Ей надо выбраться из этого особняка. Сейчас же. Что за игру затеял Элиас? – Робби Карпентера ты тоже просветил? Прежде чем убить?

– К исчезновению Робби Карпентера я не причастен. Как и к пропаже близнецов. Если уж на то пошло… – Элиас, вскинув руку, щелкнул пальцами. И веревки на ее ногах исчезли. – Я пытаюсь найти их.

Чарли не стала терять ни минуты. Вскочив, она бросилась к двери.

Но прежде чем успела сделать пару шагов, перед ней возникла другая теневая веревка, которая захлестнулась вокруг ее тела, крепко прижав к нему руки.

Гадство.

Достигнув входной двери, Чарли ударилась о нее всем телом в надежде с разбегу выбить. Петли застонали, но дверь не поддалась.

Чьи-то пальцы обхватили ее руку и оттащили в коридор. От этого прикосновения перед мысленным взглядом Чарли возник темный туннель, безжизненное тело, выползающие из пустых глазниц пауки…

Эти образы рассеялись. Элиас-Тьма повернул ее и пригвоздил к стене, заставив ахнуть. Он оказался таким сильным. Пугающе сильным. Все попытки оттолкнуть его ничего не дали. Он удерживал ее на месте так легко, будто она была сделана из бумаги. Чарли отметила, что его прикосновения не обжигают, как прежде. Теперь они казались прохладными и мягкими, как легкий ветерок.

– Чарли, Чарли, Чарли… – цокая языком, произнес он. Склонившись над ней, он придвинулся так близко, что тьма заклубилась, выбрасывая завитки, напоминающие темное пламя, которое почти касалось лица Чарли. Она невольно всхлипнула: стоило этому пламени лизнуть ее, как по позвоночнику пробежал холодок, скапливаясь в основании и вызывая чувство обреченности. – Думаешь, бегство возможно? По-твоему, открытая дверь спасет тебя? Я же ночной кошмар, милая. Понимаю, ты еще не осознала до конца, что это значит, но какое-то представление у тебя уже наверняка есть.

Чем дольше он удерживал руку Чарли, тем сильнее нарастала в ней обреченность, вызывая в воображении видения темной воды и чувство скрытой под поверхностью опасности.

– Мы вызываем страх, – продолжал он. – Питаемся им. Подкрепляем им свои силы. Страх мы воспринимаем так, как люди – запахи еды, доносящиеся из кухни. Это судорожное биение у тебя в груди, стремительный бег крови, отрывистое и частое дыхание – все это я чувствую теперь. И знаешь… – он снова склонился к ней и сделал глубокий вдох. – Это объедение.

– Ты больной, – прошептала она.

– Напротив. – Элиас выпрямился и ослабил хватку на ее руке, но не отпустил. – В эту минуту я совершенно здоров. Исчезающие дети? Руны, вырезанные на деревьях? В этом городе переполох, то есть идеальная обстановка для мара, как я. Чем больше вы боитесь, тем лучше. Тем сильнее я становлюсь.

Как только он перестал сжимать ей руку, нарастающий страх начал отступать: не исчез полностью, но утих, стал приглушенным, словно повернули регулятор громкости.

– А что это были за видения? – спросила Чарли. – Туннель, пауки… Как ты это сделал?

Он поднял руку, кончики пальцев трепетали, как язычки черных свечей, и мягко коснулся ее щеки. На нее снова нахлынули видения. На этот раз она видела Софи. Ее тело на больничной кровати, плачущую мать, фигуру в черном, спускающуюся к кровати сверху…

Элиас-Тьма убрал руку, и видения пропали.

– Один из фокусов мара. Мы вызываем у жертвы видения, чтобы обострить ее страх и самим стать сильнее. – Он пошевелил пальцами. – Эти видения полностью под моим контролем – что видит жертва, когда, как долго. Чем чаще я насылаю видения на одного человека, тем больше узнаю о том, чего он по-настоящему боится. Могу повторить еще… – Он схватил ее за руку выше локтя, и Чарли увидела, как Мейсон врезается на их машине в дерево. – И еще… – Она увидела маму, плывущую лицом вниз в озере Мичиган. – И еще.

Ахнув, она вырвала руку. Видения прекратились так внезапно, словно выключили телевизор.

– И что это? – спросила она, стараясь придать голосу смелости, которой на самом деле не чувствовала. – Твоя большая злодейская речь? Перед тем, как ты перережешь мне горло?

– Возможно. – Элиас выставил вперед теневую руку. Из тьмы материализовался длинный меч – вырос, словно продолжение его тела. – Это было бы нетрудно. А страх, который люди испытывают в последние мгновения перед смертью… – Он вскинул меч, направил на нее так, что острие оказалось в дюйме от ее горла. – Его достаточно, чтобы месяцами питать силы мара.

Уставившись на меч, который трепетал и колыхался в воздухе, как живой, Чарли ощутила, что сердце бьется все быстрее и кровь шумит в ушах.

– Я уже чувствую его вкус, – прошептал Элиас. – Ощущаю его на языке.

«Я умру, – поняла Чарли. – Я сейчас умру, и все потому, что по глупости вошла вслед за подозрительным парнем в жуткий старый дом».

– Вопрос лишь в том… – Он навис над ней, и у Чарли сжался желудок, подскакивая к горлу. Ее сейчас вырвет. Ее вырвет, а потом она умрет, и ее мама даже не узнает, почему.

А потом…

Будто рыбак, нехотя бросающий улов обратно в воду, Элиас отпустил ее. Отступил на шаг, опустив руку с теневым мечом. Его грудь высоко поднялась и опала, словно от глубокого вздоха, хотя у существа вроде него вряд ли могли быть легкие.

– Вопрос лишь в том, – повторил он, – а вдруг ты мне еще пригодишься?

Чарли перевела дыхание. Вместе с воздухом из нее вырвался весь страх, а она и не подозревала, что он копился в ней.

Потянувшись, Элиас снова схватил ее за руку. И в Чарли снова со всей остротой вспыхнул ужас, будто прикосновение излучало самые страшные кошмары, какие ей когда-либо снились.

Видимо, так и было.

– Ты узнала мою тайну. – Элиас потащил ее по коридору к комнате. – Любопытная ты все-таки девчушка. И хоть я предпочел бы, чтобы моя тайна так и осталась ею, в том, что кто-то посвящен в нее, есть один плюс.

– Какой?

Элиас подошел к двери и с чудовищной силой втолкнул в нее Чарли. Пролетев вперед, она упала на пол рядом с безвольным человеческим телом Элиаса.

– Я в этом городе по делу. – Он встал в дверном проеме, прислонившись к косяку и лишив Чарли всякой надежды на побег. – А две пары глаз лучше, чем одна.

Чарли заморгала. Она ожидала чего угодно, только не этих слов.

– Тебе нужна моя помощь?

– Нужна. – Странно было смотреть, как шевелятся его губы, и видеть внутри только тьму. – Как уже сказал, не я убил тех мальчишек и не я оставил знаки на деревьях. Я здесь для того, чтобы выяснить, кто это сделал.

– Ты хочешь… спасти их?

– Боги милостивые, нет. – Он фыркнул. – До этих парней мне нет дела. Я прибыл по единственной причине: чтобы найти существо, оставляющее знаки на деревьях. И если отыщу и мальчишек, тем лучше. В сущности, намного лучше, потому что они наверняка перепуганы до смерти. Но нет, именно их я не ищу. Хрупкая человеческая жизнь меня не заботит. Уже нет.

Чарли засмотрелась на пустой коридор позади его сотканной из тьмы фигуры.

– А если я откажусь? – спросила она.

– О, тогда все проще простого, – ответил он. – Если откажешься – умрешь.

Она перевела взгляд на его лицо, и темные губы растянулись в улыбке. Элиас выглядел совершенно серьезным и явно довольным таким поворотом событий.

– Откуда тебе знать, – начала она, – что, если ты меня отпустишь, я не побегу в полицию и не расскажу всем, кто ты?

Его смех напоминал далекий рокот грома.

– Кто тебе поверит? – спросил он. – Ладно, если тебе нужен дополнительный стимул, вот и он: не вздумай разболтать мою тайну, иначе я вытяну до последней капли жизнь из всех, кто тебе дорог.

– Что, прости?

– Ты слышала, – жизнерадостным тоном заявил он. – Скажешь хоть слово о том, что видела здесь сегодня, – и я приду за всеми, кого ты любишь в этом городе. Буду приходить за ними по очереди и одного за другим убивать во сне. Понятно?

Понять условия сделки не составляло труда – следовало отдать ему должное. Вообще-то Чарли и не думала, что у нее есть выбор. Так что…

– А если я соглашусь, – спросила она, – ты позволишь мне уйти отсюда целой и невредимой?

– Разумеется. – Он взмахнул рукой, словно приглашая ее пройти в дверь.

Еще несколько мгновений она не двигалась. Смотрела на тело Элиаса, задаваясь вопросом, что ему могло понадобиться от нее, чем слабая смертная девчонка может помочь существу из потустороннего мира. У нее в голове теснилась тысяча вопросов – вопросов, в возникновение у нее которых верилось с трудом, но так или иначе, что ей оставалось? И как можно отрицать то, что произошло у нее на глазах?

Ясно было одно: доверять Элиасу Эверхарту нельзя. Хоть он и сказал, что отпустит ее, не причинив вреда, откуда ей знать, что он не врет?

Ей придется действовать со всей осторожностью.

– Я соглашусь на сделку, – объявила она, – при одном условии.

– Каком?

– Мне нужны доказательства.

– Доказательства?

– Да. Что ты говоришь правду. Что вся эта ерунда из скандинавской мифологии в самом деле существует. Хочу доказательств.

Он склонил голову набок.

– Тебе было мало увидеть, как я прохожу сквозь стены?

– Мало, – кивнула она. – Это доказывает, что ты… не человек. Во всяком случае, не совсем человек. Но еще не значит, что все, что ты говорил, – правда.