Душа тьмы

Впереди высилось здание старшей школы Силвер-Шорс. Изумительный образец георгианской архитектуры, шедевр из красного кирпича с высокими белыми колоннами у входа и колокольней, которая возвышалась над всем городом. Изгибы великолепных лестниц соединяли этажи. Классы выглядели как обшитые панелями гостиные. Повсюду витал слабый запах старинных книг.

Пока они шли через парковку, Лу и Эбигейл болтали о предстоящем школьном бале, отмечающем начало учебного года: кто кого позовет, от кого можно ждать приглашений, будет ли выпивка после официальной части. Они в предпоследнем классе. Уже не младшие, но еще не обременены ответственностью, как в выпускном классе. (Ну с этим Эбигейл не согласилась бы.) Как повторила Лу не меньше тридцати раз за последние три дня, Чарли следовало бы радоваться лучшему времени в своей жизни. А она почти не слушала, о чем болтают подруги.

Но поскольку она понимала, что в ближайшее время Лу попытается втянуть ее в разговор, пора было настроиться на него.

– Так этот шарф полагался к тыквенно-пряному латте или наоборот? – спрашивала Лу у Эбигейл, указывая на предметы своего вопроса.

Сморщив нос, Эбигейл крепче сжала стакан из «Старбакса».

– Ни за что не стала бы пить тыквенно-пряный латте.

– Ах да, я и забыла, – подхватила Лу. – Ты же пьешь только черный кофе, как шестнадцатилетний серийный убийца.

– Я не из тех, кто явно сдвинулся на серийных убийцах.

Подняв руки к затылку, Лу принялась собирать свои каштановые волосы в узел. Несколько тонких прядей она выпустила, чтобы они обрамляли ее веснушчатое лицо.

– Это моя страсть.

– Просмотр всех когда-либо снятых документалок про Теда Банди – это еще не страсть. И потом, – Эбигейл поправила свой лиловый шарф, оценивающе глядя на микроскопическую юбку Лу, – я хотя бы одета по погоде.

– На улице почти девятнадцать градусов. – Лу закатила глаза. – Божечки мои, каждый год, как только календарь покажет первое сентября, ты кутаешься, будто с деревьев уже опадают последние листья.

Эбигейл ткнула пальцем в заросший травой пятачок земли за красным пикапом «шевроле».

– А что, по-твоему, вот это?

Чарли и Лу вытянули шеи, глядя в ту сторону. На траве лежал одинокий буровато-желтый лист.

Лу медленно повернулась к Эбигейл.

– У тебя совсем крыша поехала, – заявила она. – Ты вообще в курсе?

Чарли украдкой улыбнулась. Как же она привыкла к перепалкам лучших подруг. Они были особенностью их маленькой компании. Лу и Эбигейл спорили, а Чарли наблюдала.

Чарли понимала, что она другая. Слишком много времени она проводила, копаясь в своих мыслях, хотя должна была сплетничать с подругами и строить планы на выходные. Но ей это никогда не удавалось. Она не была деятельной, инициативной и разговорчивой. Все эти роли доставались Лу. И в некоторых случаях – Эбигейл. Они уже успели распланировать свою жизнь. А когда Чарли думала о будущем, на том месте, где полагалось быть любви, продолжению учебы и семье, зияла черная дыра.

Держаться в тени она предпочитала не всегда. Было время, когда Чарли считалась шумной болтушкой в своей группе, всегда готовой первой предложить новую игру или вдруг запеть какую-нибудь песню. Но в то время у нее еще была Софи.

Чарли крепко зажмурилась. Только не сейчас. Она открыла глаза и постаралась включиться в разговор.

– …ни за что не позовет Дану на бал, – уверяла Лу. – Этим летом они расстались с таким скандалом, что… – она вдруг замерла. Чарли и Эбигейл заметили, что Лу остановилась, повернулись к ней и увидели, как округлились ее глаза.

– Кто это?! – громким шепотом спросила Лу.

Чарли посмотрела в ту же сторону, что и она. А Лу не сводила глаз с Козырька – места, где старшие собирались перед занятиями, чтобы обменяться ответами к домашней работе или повейпить. Прищурившись, Чарли попыталась определить, о ком говорит Лу. Первым она заметила Мейсона – как обычно, в окружении друзей. И поняла, что Лу не его имела в виду, ведь Мейсона она знала почти всю жизнь. Тогда кого же?..

Конечно.

Он стоял рядом с ее братом, болтая с ним, как с давним другом. В черной футболке и рваной джинсовой куртке. С растрепанными темными волосами и глазами цвета поросшего сочной травой луга в летнюю пору.

Парень из леса.

У Чарли бешено застучало сердце.

– Божечки, – протянула Лу. – Какой же он…

– Потрясный, – мрачно кивнула Эбигейл.

– А по-моему, ничего особенного, – вырвалось у Чарли.

Лу и Эбигейл обернулись и уставились на нее.

Чарли ощутила, как розовеют ее щеки. И с запозданием поняла, что впервые за все утро вступила в разговор.

Лу прищурилась, наклонившись к Чарли.

– С тобой все в порядке?

– Да, – будто оправдываясь, ответила она. – Конечно.

– Вот и хорошо. А я уж думала, тебя хватил удар. – Лу указала на толпу старшеклассников. – Перед нами стоит самый горячий парень, какой когда-либо учился в старшей школе Силвер-Шорс, а ты говоришь, что он – «ничего особенного»?

– Конечно, ничего, – подтвердила Чарли.

Вот только это ложь. Челюсть и подбородок Элиаса словно выточили на станке, у него были пухлые губы, ироничная кривоватая усмешка. Выглядел он так, словно сошел с рекламы какого-нибудь одеколона прямо на газон перед школой.

Но Чарли не могла отделить его внешность от того, что о нем знала. От того, что он вел себя так, словно ему была известна суть шутки, которую больше никто не понимал. Что он неизвестно откуда взялся в ту неделю, когда пропал Робби, да еще болтался вокруг места преступления. Этот парень наверняка явился не к добру.

Что вообще происходит? Когда Элиас успел втереться в доверие к ее брату? Чарли знала, что Мейсон компанейский малый, но неужели он не заметил, насколько этот Элиас мутный тип?

И не только он, но и все остальные?

Очевидно, нет. Девчонки-старшеклассницы едва не пускали слюни, глазея на него. А парни смеялись и ловили каждое его слово.

– Ну, знаешь, по-моему, тебе стоит проверить голову, – заявила Лу. – Если, конечно, твои вкусы не изменились. И это меня вполне устраивает. Лишь бы ты наконец проявила интерес хоть к кому-нибудь.

Чарли оторвала взгляд от Элиаса и повернулась к Лу и Эбигейл.

– И что это означает?

Ее подруги переглянулись.

– Что? – потребовала ответа Чарли.

– Просто… – начала Эбигейл. – В смысле…

– В этом отношении ты особо не утруждаешься, – вмешалась Лу, и ее понесло, словно ей давно хотелось выговориться. – Ты ни с кем не встречаешься. Ни на кого не западаешь. Никогда не говоришь о том, что тебе нравится какой-нибудь парень – или хоть кто-нибудь, если уж на то пошло. Но ты не всегда была такой, Чарли. Только с недавних пор. Почти все время, что мы с тобой дружим, это ты всегда гонялась за мальчишками по площадке – или часами листала их социальные сети и тиктоки, или строчила дурацкие записки, которые так и не отправляла… Ты постоянно увлекалась до безумия. Но с тех пор, как…

Она осеклась, но Чарли поняла, что имелось в виду. С тех пор, как умерла Софи.

У нее в горле встал ком. Значит, вот до чего дошло? Вот к чему все свелось.

А ведь когда-то Лу не приходилось подбадривать Чарли. Когда-то они с Лу были неугомонными и деятельными, придумывали подчас опасные и неизменно нелепые затеи вроде поездки на велосипедах на пляж среди ночи или вылазки на задний двор старика Уиллера, чтобы проверить, верны ли слухи насчет его коллекции порно (слухи не подтвердились), в то время как Софи была их тихой, но верной помощницей, всегда готовой составить компанию, но не возглавить ее. Чарли была общительной, первой заводила новых друзей и гонялась за мальчишками по школьному двору. Однажды в первом классе Мейсону даже пришлось отвести ее в сторону и растолковать, что неприлично подкарауливать мальчишек на верху горки и требовать, чтобы ее поцеловали.

– Потому что тогда мне придется колотить их, – объяснил второклассник Мейсон. – Меня оставят после уроков, и виновата в этом будешь ты.

Софи подобных внушений Мейсон никогда не делал. Она была послушным ребенком, тихим и застенчивым, из тех, кто никому не доставляет беспокойства. Единственным исключением из этого правила стал случай, когда Мейсон подменил их шампунь лиловой краской для волос. Вместо того, чтобы разозлиться, Софи пришла в полный восторг.

– С лиловыми волосами я выгляжу как принцесса, – говорила она, изучая себя в зеркале.

– Везучая, – отозвалась Чарли, дергая свои лиловые локоны. – А я – как динозавр.

Софи прищурилась, глядя на свою близняшку.

– Ты что, забыла, что мы идентичные?

– Не-а. – Чарли указала на хорошенькую родинку над своей верхней губой. – У тебя нет Клайда.

(Клайдом она называла эту родинку).

Чарли хорошо помнила тот день, когда Софи явилась в школу с лиловыми волосами. На нее глазели все. «Софи Хадсон? – шептались вокруг. – Та тихоня? Да неужели?» В тот день Чарли и Лу ходили за Софи как два телохранителя, готовые накинуться на всякого, кто скажет ей хоть слово.

Вспомнив прошлое, Чарли задумалась: а может, Софи и не нуждалась в их защите. В тот день она казалась такой умиротворенной, словно наконец обрела свое истинное «я».

После ее смерти Лу и Чарли начали меняться. Расходиться в разные стороны. Чарли постепенно уходила в себя, Лу, напротив, рвалась во внешний мир. Чарли довольствовалась ролью стороннего наблюдателя, а Лу стала еще более шумной, веселой, вечно готовой броситься в омут с головой.

Чарли не протестовала, когда Лу втягивала ее в свои затеи, но участвовала в них, не испытывая воодушевления, просто плыла по течению, как лепесток, брошенный в реку. Отдавшись на волю волн.

Казалось, потеряв Софи, Чарли отчасти переняла ее индивидуальность. Словно подражание могло помочь сохранить память о ней.

Проглотив вставший в горле ком, Чарли ответила:

– Даже не знаю, что тебе сказать. Просто встречаться с кем-нибудь – это не мое.

Лу прищурилась. Прежде чем она с жаром принялась уточнять, что это значит, Чарли отвернулась. И ее взгляд снова упал на Элиаса.

Который уже смотрел на нее.

У Чарли перехватило дыхание.

Мейсон что-то говорил ему, Элиас рассеянно кивал в ответ, но его внимание было всецело приковано к ней, и его губы изгибались в легкой понимающей усмешке. А потом он подмигнул ей – неуловимо, словно колибри взмахнула крылом.

– Эй! – Лу помахала веснушчатой рукой перед лицом Чарли, отвлекая ее от этого поединка взглядов. – Ты хоть слышала, о чем я спросила?

– Слышала?.. – Чарли посмотрела на Эбигейл, но та не собиралась ей подсказывать. Гадство. – Да?..

– «Да» – то есть ты слышала или «да, я согласна»? – уточнила Лу.

– Да, я согласна, – кивнула Чарли, понятия не имея, на что подписывается.

– Отлично. – Лу хлопнула в ладоши и с усмешкой переглянулась с Эбигейл. – Значит, решено. К вечеру четверга у каждой из нас будет пара для бала.

– Постой! – В груди Чарли вспыхнула паника. – Что?!

Она бросилась вслед за подругами, но те уже шагали к дверям школы – решение принято, головы гордо подняты.

6

Кафетерий старшей школы Силвер-Шорс напоминал скорее столовую роскошного особняка, чем помещение, где ученики перекусывают мини-пиццами и стейком «Солсбери». Под потолком тянулся позолоченный бордюр. В углу возвышался холодный камин. Со стен смотрели портреты основателей школы. А в высокие окна вливались потоки света, заливая столы из твердых пород дерева.

Но для Чарли это было всего лишь место, где можно пообедать.

К тому времени, когда она вошла в кафетерий, пройдя через высокий дверной проем с косяками в резных цветах, Лу и Эбигейл уже сидели на их обычном месте – за дальним столом слева, возле арочного окна. Завидев Чарли, обе девушки вскинули руки, подзывая ее, будто она и без того не знала, где их искать.

Чарли кивнула им. А потом, не удержавшись, бросила взгляд через столовую, заполненную деревянными столами и мягкими банкетками, туда, где обычно обедал ее брат.

Как всегда, Мейсон восседал во главе стола и громко смеялся чему-то сказанному друзьями. На подносе перед ним Чарли заметила острые куриные наггетсы и картошку фри. Еще одно различие между ними: она всегда приносила с собой еду из дома, а он – покупал.

За его столом она увидела парней, которые практически выросли у них дома, носились на их заднем дворе, перепачканные грязью, и часто поднимали шум на всю округу. Теперь они учились в выпускном классе, сменив игры в захват флага или в привидения на бочонки пива и бутылки водки. Но Чарли по-прежнему воспринимала их как проказливых малолеток, с готовностью следующих за ее старшим братом.

Но сегодня у них за столом появилось пополнение. Справа от Мейсона и спиной к Чарли сидел новичок.

Чарли не потребовалось видеть лицо Элиаса, чтобы узнать его. Его прическа, коротко стриженные по бокам и длинные и вьющиеся на макушке волосы, выделялась среди ежиков и мужских пучков. Он сидел, развалившись на банкетке, всем весом опираясь на одну руку.

Этим утром в школе только о нем и говорили. Элиас, фамилия которого, как узнала Чарли, была Эверхарт, переехал в Силвер-Шорс из городка на востоке Мичигана. В свои восемнадцать он ни с кем не встречался, был чертовски сексуален и, поговаривали, имел историю судимостей, хотя никто не мог подкрепить эти слухи доказательствами. Покачав головой, Чарли направилась через кафетерий туда, где сидели подруги.

– Ну что, неудачница? – дружески приветствовала ее Лу и приглашающе похлопала по красной банкетке. – А мы как раз о тебе говорили.

– Да ну? – Чарли поставила на стол коричневый бумажный пакет и перешагнула через банкетку, усаживаясь. – Выкладывай.

– Обсуждали, кого ты позовешь на бал.

– Боже мой! – Чарли закатила глаза, доставая из пакета свой обед: нарезанную палочками морковку, ломтики яблока и сандвич с авокадо и индейкой. – Хватит уже, ни на что я не соглашалась.

– Еще как соглашалась. – утащив стебель сельдерея из ланч-бокса Эбигейл, Лу с довольным видом грызла его. – Лично я ставлю на Юджина Пауэрса.

– На Юджина? – изумленно воззрилась на нее Чарли. – Того самого, который когда-то на каникулах пытался расставлять ловушки на белок?

– Да ладно тебе, – отмахнулась Лу. – Он изменился.

– Она права. – Эбигейл ударила по руке Лу, которая снова потянулась за сельдереем. – За лето Юджин стал красавчиком. Вдобавок у него вроде как самый высокий средний балл успеваемости в школе. Не считая моего, само собой.

– Если он тебе так нравится, – отозвалась Чарли, отрывая корку от сандвича с индейкой, – сама и пригласи.

– Ни в коем случае. Ты знаешь мое правило: никакого панибратства с конкурентами.

– А как насчет той из Хиндж, с которой ты на прошлой неделе ходила пить кофе? – спросила Лу. – Как ее – Лана? Приводить кого-нибудь из других школ не запрещается.

– Она милая, но с ней все сложно, – Эбигейл пожала плечами. – Насчет этого мое правило вам тоже известно.

Эбигейл рассказывала о своих знакомых еще задолго до приезда в Силвер-Шорс. В ее прежней школе в Нью-Йорке никто не придавал этому особого значения. Но в Силвер-Шорс, когда об этом узнали, одна девчонка годом старше их вытаращила на Эбигейл глаза и ахнула: «Какая же ты смелая!»

Эбигейл расхохоталась.

Но заметив, что взрыв ее веселья не поддержали, виновато прикрыла рот ладонью:

– Погоди… ты что, серьезно?

Правила ничего никому не говорить она стала придерживаться после одного неловкого случая, произошедшего вскоре после ее переезда в Силвер-Шорс. То, что началось с простого знакомства на концерте в Мичиган-Сити, быстро переросло в дружбу. Эбигейл почти каждый вечер рассказывала Лу и Чарли про Кроличьи Ушки – так они прозвали ту девушку, потому что, когда они познакомились с Эбигейл, на ней был ободок со светящимися длинными ушами. И то, сколько времени они общались, похоже, в самом деле воодушевляло Эбигейл…

…до тех пор, пока однажды в кофейне они не наткнулись на мать Кроличьих Ушек, и девушка представила Эбигейл как свою «соседку на химии», что вылилось в двадцатиминутный допрос со стороны на редкость подозрительной матери, заявившей, что знает всех, кто учится вместе с ее дочерью.

– Больше никогда! – поклялась Эбигейл после ссоры с Кроличьими Ушками. И была верна своей клятве уже больше года, хотя Чарли не раз казалось, что Эбигейл нарушила бы ее.

– И потом, – продолжала Эбигейл, – я бы предпочла позвать кого-нибудь из Силвер-Шорс. Чтобы лучше присмотреться к местным. – Она снова пресекла попытку Лу стащить что-нибудь из ее ланч-бокса. – Может, все-таки начнешь есть свой, а не чужой обед?

– У меня с собой нет денег.

– Вечная забывчивость, – заметила Эбигейл.

О скупердяйстве Лу им было давно известно. Не то чтобы она не могла позволить себе заплатить за обед: ее родители-врачи снабжали дочь карманными деньгами бесперебойно и щедро. Просто Лу, похоже, никогда их не тратила. Имея в кармане стодолларовую купюру, она все равно пыталась занять у кого-нибудь пять баксов на мороженое.

– Я захватила второй сандвич. – Чарли вытащила из пакета еще один сверток в прозрачной пленке и помахала им в воздухе. Она делала так каждый день, а Лу всякий раз притворялась, будто удивлена.

Лу захлопала в ладоши.

– Какая удача!

Эбигейл метнула в нее взгляд поверх своего пластикового ланч-бокса с салатом из свежих овощей.

– Ты хоть знаешь, что это значит?

– Знаю, конечно. – Лу уже разворачивала сандвич. – Если я не провожу все вечера, зарывшись носом в тезаурус, как ты…

– Не в тезаурус, – перебила Эбигейл, – а в «3500 самых частотных слов в тесте SAT», и не все вечера, а только дважды в неделю.

– А оттуда хорошо видно? – поинтересовалась Лу. – В смысле, с высоты твоего самомнения?

– Слушай, у нас в Нью-Йорке… – завелась Эбигейл.

Чарли и Лу дружно застонали.

Эбигейл переехала в Силвер-Шорс, когда они перешли в старшие классы, всего через три месяца после смерти Софи, и злилась, что родители увезли ее из Нью-Йорка в, как она выражалась, «неизвестность, холодное и жуткое американское захолустье». В первый день учебы в старшей школе Силвер-Шорс она твердила это всякому, кто соглашался слушать, и, как можно предполагать, в друзья к ней никто не набивался. На обеде в тот день Эбигейл сидела одна в дальнем углу кафетерия.

Чарли хотелось бы включить в список своих заслуг предложение составить Эбигейл компанию. Но, как обычно, это решение приняла не она, а Лу.

– Пойдем сядем с новенькой, – сказала Лу, кивнув в сторону Эбигейл и удерживая на подносе два сандвича и большую порцию бататов фри, которую взяла для нее Чарли. Лу постоянно мучал голод.

Чарли взглянула на понуро опущенные плечи новенькой, которая смотрела в окно, прячась за завесой косичек, падающих на лицо.

– А надо ли?

– Конечно, – кивнула Лу. – Почему бы и нет? А то здесь что-то становится скучновато. В нашей компании третий лишним не будет.

– В какой еще компании? Нас же всего двое.

Все три месяца, прошедших после смерти Софи, Лу не раз мягко подталкивала лучшую подругу, побуждая ее выйти из своего кокона. Она звала присоединиться к ним других девчонок, годами остававшихся на периферии их жизни, – тех, которых они приглашали на дни рождения или садились рядом во время школьных экскурсий, но никогда особо не сближались. Чарли понимала, что Лу пытается расширить круг ее общения, отвлечь от горя. Но все эти попытки Чарли ощущала как тесты для вступления в команду. Приглашение новеньких, чтобы попробовать их на роль замены Софи. Для Чарли это было невыносимо. Когда очередная одноклассница переступала порог ее гостиной, она еще больше замыкалась в себе.

В конце концов Лу перестала зазывать к ним знакомых.

Но в тот день все было иначе. В глазах Лу светилась решимость.

– Почему именно она? – спросила Чарли.

– Выглядит классно, – ответила Лу. – И вообще, когда к нам сюда в последний раз кто-то переезжал из Нью-Йорка? Сейчас скажу: никогда. – Она указала на стол новенькой, и Чарли поняла, что подруга берет разгон перед очередной агитаторской речью. – Эта девчонка всех смутила: она здесь новый человек, красотка, у нее пирсинг в носу, к тому же во всей школе она одна из примерно десяти человек, кожа у которых не такая белая, как задница у Санта-Клауса. Но скоро люди осмелеют, и до них наконец дойдет, какая она улетная. И если мы хотим подружиться с ней, действовать надо прямо сейчас.

Чарли колебалась, покусывая нижнюю губу. Лу права: неплохо было бы иметь в друзьях кого-то, с кем не прожил всю жизнь в одном квартале. И все же…

Лу метнула в Чарли серьезный взгляд.

– Уже пора, Чарльз, – заявила она и, не давая ей опомниться и заспорить, направилась к столу Эбигейл.

Оглядываясь назад и вспоминая о своем нежелании общаться с Эбигейл, Чарли сгорала от стыда. В то время она объясняла это тем, как неприятно Эбигейл вела себя поначалу, настроив против себя почти всех в классе, как расхаживала с гордо поднятой головой, распустив по спине царственную гриву заплетенных в косички волос и всем своим видом давая понять, что она стильная девчонка из космополитичного города, вынужденная мириться с ограниченностью провинциального городишки. Но даже тогда Чарли понимала, что на самом деле Эбигейл не такая. Ей было одиноко на новом месте – в городе, который не только разительно отличался от того, где она выросла, но в котором почти не встречалось людей, внешне похожих на нее. В городе, где она выделялась, будучи одним из немногих черных лиц в бесконечном потоке белых. Она скучала по прежней школе, прежним друзьям, прежней жизни. И была на самом деле не заносчивой, а просто напуганной.

Нет, Чарли понимала, что ее нежелание общаться с Эбигейл не было связано с первым впечатлением от нее. Оно вообще не имело к Эбигейл никакого отношения. Та могла быть самым милым, ангельски кротким человеком из всех, с кем когда-либо встречалась Чарли, и все же вызывать у нее отторжение. Потому что дело было не в том, какая Эбигейл, а в том, что она не Софи.

С тех пор прошло почти два года, но Эбигейл почти не изменилась.

– У нас в Нью-Йорке, – объясняла она, пока они шли через лужайку перед школой, – школьники еще в седьмом классе начинают заучивать лексику для теста. Раскладывают карточки со словами и…

– Эти разговоры у меня уже в печенках, – перебила Лу. – Чарльз, помнишь фокус с исчезающим сандвичем? Тот, который ты показывала на прошлой неделе в кафе «У Большой Бетти»?

– Конечно, – кивнула Чарли.

– Отлично. – Лу протянула руку и похлопала Эбигейл по плечу. – А теперь можешь повторить его с голосом Эбигейл?

– Эй! – Эбигейл стряхнула с плеча руку Лу. – Вот это было обидно. Я бы ни… – она вдруг умолкла. – Ой.

– Что «ой»? – Чарли посмотрела на подруг, которые повернулись, уставившись на что-то за ее спиной. Вытаращенными глазами. Чарли начала оборачиваться. – На что это вы смотрите?..

И столкнулась лицом к лицу с Элиасом.

– Ой, – вырвалось также у Чарли. – Это ты.

Он усмехнулся, поблескивая глазами. Цепочка, которую она впервые заметила тогда в лесу, спускалась с его шеи под футболку, так что было не видно, что на ней висит.

– Это я.

– Погодите, – встрепенулась Лу. – Так вы знакомы?

– Едва знакомы, – уточнил Элиас, не сводя глаз с Чарли. – Вчера столкнулись в лесу.

– Ты была в лесу? – Голос Эбигейл поднялся на несколько децибел. – Какого черта ты там делала?

Чарли поморщилась и переглянулась с Лу, которая смотрела на нее широко открытыми глазами.

– Нет, – недоверчиво протянула Эбигейл. – Вас двоих там не было.

– Не важно, – громко заявила Лу и снова посмотрела на Элиаса. – Что тебе от нас надо?

Превосходный вопрос, мысленно одобрила Чарли. И невольно взглянула на парня, который стоял перед ней. Его глаза были по-прежнему устремлены на нее, словно он больше никого не замечал.

Несколько секунд Элиас молчал. В его глазах мелькало что-то невысказанное. Чарли охватила странная тревога, словно он мог внезапно выхватить нож.

«Полный бред, – отмахиваясь от своих ощущений, подумала она. – Даже если он и вправду настолько опасен, он ничего не сделает прямо здесь, верно?»

Но внезапно, словно щелкнули выключателем, выражение лица Элиаса изменилось. Стало просительным и ранимым.

– Голова разболелась. – Он коснулся виска пониже темных завитков волос и наигранно поморщился. – Твой брат упоминал, что у тебя обычно есть с собой адвил.

Чарли прищурилась. Элиас лгал. В этом она не сомневалась. Но какой мог быть у него скрытый мотив, чтобы подойти к ним? Попугать, угрожающе нависая над ней? Или здесь кроется что-то еще?

Чем больше она общалась с этим парнем, тем меньше его понимала.