На обломках

Когда-то давно мы с ней были неразлучны, везде вместе, вместе жили в общаге в одной комнате, вместе ели, спали, ходили на пары в институт, ходили отдыхать, все вместе, но на третьем курсе Машка познакомилась с Борисом и благополучно выскочила замуж. Борис был старше ее на девять лет, Машку он любил до одури, это было видно невооруженным глазом, как и она его. Я была искренне счастлива за подругу. Но было одно «но», Борису не нравилась я. Поэтому постепенно наше общение сократилось до минимума. Я не обижалась, главное пусть в их семье царит мир, любовь и покой, я не желала становиться для них яблоком раздора, поэтому звонила Маше редко и приглашала ее одну куда-то тоже. Но сегодня я остро нуждалась в ее присутствии, она всегда умела мягко и с теплом успокоить, при этом говорила она мало, но слушала с мастерством профессионала.

– Машунь, привет! – произнесла в трубку, как только услышала ее голос.

– Привет! Как твои дела? – тут же защебетала Маша. – Я так по тебе соскучилась, ты не представляешь, у меня столько новостей.

– Так, давай увидимся, посидим где-нибудь в ресторане, выпьем по паре бокальчиков.

– А давай, я только Борю предупрежу, – конечно, куда же без Бори, тут же пронеслось в моей голове, но вслух я, конечно же, этого не сказала.

– Хорошо. Знаешь в центре ресторан «Белый гусь»? Может, там? – спросила, посмотрев на часы. – В семь.

– Знаю. Давай.

Глава 11

Разговор с Аносовой и вся эта ее история словно разбередили мою старую рану, разворошили все то, что я давно захоронил в своей душе, захоронил глубоко, но оказалось этого недостаточно. И теперь сам испытывал желание избавиться от любых напоминаний о браке с Никой, как жаль, что нельзя вынуть мозг из черепной коробки и стереть все воспоминания о тех десяти годах брака, о встрече с ней, и о том, как закончилась наша история. Еще эти внезапные встречи с Волковым и Орловым, будто сама жизнь показывала, что я еще не отпустил до конца, что не перелистнул страницу и что сундуки, наполненные болью, воспоминаниями все еще лежат тяжелым грузом в моей душе. Что ж, значит, пришло время выбросить их на свалку, как бы мне ни хотелось оставить их себе. Странное желание, противоречащее логике. Для меня даже признаться самому себе, что существует это желание оставить всю эту боль внутри, – это уже подвиг. Тяжело признавать свое несовершенство в любой форме, мне как консерватору по складу характера даже с этим расставаться тяжело. Мазохизм какой-то. Надо было сразу, как приехал с Европы, просто продать дом вместе со стоявшей там до сих пор машиной и всем барахлом, продать и забыть, а не делать из него, покрытый пылью, памятник прошлому. Я потянулся к телефону, чтобы набрать номер знакомого риелтора, ощущая, как изнутри все же что-то неприятно царапало душу. Но нет, я уже на это не куплюсь.

Переговорив с риелтором. Позвонил в клининг компанию и заказал уборку под ключ. В доме, скорее всего, уже все покрылось толстым слоем пыли, и чтобы показывать его потенциальным покупателям, необходимо было все же привести его в нормальный вид.

Пока со всем этим разбирался, не заметил, как стрелка чалов уже начала показывать половину шестого. Схватив ключи, вышел из кабинета. Сегодня у меня была встреча с двумя представителями фирм, которые, как и я, закупали смеси в «Амвид».

Встреча была довольно напряженной, но мы быстро пришли к необходимому для меня результату. Что ж, начало было положено. Оставшись в одиночестве за столиком, заказал себе еще чашку кофе и откинулся на спинку дивана, окидывая взглядом зал. Практически моментально натыкаясь на уже знакомую фигуру.

Аносова. Она танцевала, полностью отдаваясь музыке, так танцуют когда либо слишком хорошо, либо когда слишком хреново. Закрыв глаза Аносова плавно изгибаясь, не отвлекаясь ни на что. Так танцуют для себя, не обращая внимание на невольных зрителей. И она была в этом великолепна, шикарная блондинка, грациозная, плавные изгибы ее тела притягивали взгляды и мужчин и женщин, первых с вожделением, вторых с завистью. Красивая хищная кошка, которой необдуманно наступили на хвост и теперь она с присущей ей грацией и безжалостностью откусит голову обидчику и вот я даже ее за это осуждать не могу. Неприятное было в том, что я понимал, что это начинало меня привлекать. После развода я обходил стороной сильных женщин, обходил стороной женщин блондинок и женщин, увлекающихся мужскими видами спорта. Решив для себя, что мне больше не нужна женщина, способная входить в поворот на скорости двести, не нужна та, что всегда на равнее с мужчиной, мне нужна мягкая, женственная, где-то даже покорная. Увлекающаяся традиционно женскими вещами: шитье, вязание, кулинария, что там еще бывает? Я хотел просто домашнюю, уютную женщину, рядом с которой моя душа будет отдыхать. А сейчас четко ощущал, как мое внимание жестко якорило на Аносовой. Хреновая динамика.

Ресторан был одним из лучших в городе, живая музыка, джаз, блюз, саксофон в зависимости от дня недели. На импровизированный танцпол у небольшой сцены лишь изредка выходили парочки, кружась в медленном танце. Поэтому одинокая Юлия излишне притягивала к себе внимание и взгляды публики.

Принесли кофе и я, отпивая горячий ароматный напиток, наблюдал за Аносовой и ее подругой, которая, по-видимому, исполняла роль стоп крана, следя за тем, чтобы Юлия не пошла вразнос. Цедил кофе и раздумывал, стоит ли мне подойти к ней или все же сохранить дистанцию. Разумом склоняясь ко второму, хотя хотелось первого. Но когда к Аносовой и ее подруге, начал клеиться подпивший мужик и судя по его навязчивости, не принимающий отказов, я мысленно матерясь, поднялся со своего места и направился к их столику. Тут же вставая между мужиком и уже испуганной брюнеткой. Аносова же, почувствовав, что рядом с ней назревает конфликт, лишь остановилась, перестав танцевать, и окинула мужика таким взглядом, словно прикидывала, в какую часть тела легче вогнать ему нож. И я уверен, сделав это, она бы просто развернулась и продолжила танцевать.

– Девушки заняты, – мужик, подняв на меня свой замутненный алкоголем, взгляд примирительно поднял руки и, пробормотав извинения, удалился. Но к нам тут же подошел охранник и тихо, но довольно настойчиво порекомендовал покинуть заведение.

– Да, конечно, – я, достав из бумажника пару купюр, сунул ему в карман рубашки. – Минуту дай, мы оплатим счет и тихо уйдем.

– Там начальство, просто…– начал он еще тише, и еле заметно поведя головой в сторону.

– Я понял тебя. Минута и нас тут не будет, – охранник кивнул и отошел. Юлия же опрокинув в себя остатки вина. Зло улыбнулась.

– Вот захочешь потанцевать в хорошем заведении, а тебе не дают.

– Юль, я говорила, что тут не танцуют, надо было ехать в клуб, – тихо произнесла брюнетка.

– Тебя твой Бориска в клубы не пускает, – прошипела Аносова.

Пока они припирались, я подозвал официанта и закрыл их и свой счет.

– Пойдемте, я провожу, – положив руку на талию Аносовой на всякий случай и пропустив вперед брюнетку, мы направились на выход. Ее подруга, набросив на плечи пальто, вышла первая, мы вышли следом. К моему удивлению, Аносова не была пьяна. Шла ровно, не покачиваясь, и даже взгляд был трезв, если бы я не видел опустевшую бутылку вина, я бы и не понял, что она пила.

– Юль, сейчас Боря подъедет, мы тебя довезем до дома, – снова раздался голос брюнетки.

– Ой, иди ты со своим Борей. Он меня на дух не переносит, как и я его. Я лучше на такси поеду, чем скрип его зубов всю дорогу слушать. Еще и тебе потом мозги полоскать неделю будет по этому поводу.

– Я отвезу. Не волнуйтесь, – вклинился в их диалог, закрывая вопрос.

– Спасибо большое, – произнесла брюнетка, смотря на меня своими большими глазищами. Олененок Бемби, блин. – Юль, напиши, пожалуйста, как будешь дома. Я волнуюсь.

– Хорошо, иди уже, вон твой принц Борис стоит, фарами моргает, хоть бы вышел, жирок растряс, дверь жене открыл. Ой, угораздило же тебя за него замуж выйти, как и меня, впрочем, за Аносова. – последнее Юлия проговорила будто больше для себя, нежели для подруги. И вытащив из сумочки пачку сигарет, закурила. Подруга же, поцеловав Аносову в щеку, пошла к ожидавшему ее мужу.

– Куда тебя отвезти? – спросил, наблюдая, как ее тонкие пальцы с красным маникюром подносят сигарету к губам.

– Мы уже на «ты»? – в ее глазах мелькнула насмешка. – Ну, на «ты» так на «ты». Знаешь, где можно хорошо потанцевать и выпить, так чтоб и не клоповник, что-нибудь достойное, но без пафоса и чтобы музло качало?

– Поехали.

– А мне нравится твой подход к решению проблем. Где ты был раньше, Фролов? Надо было за тебя замуж выходить, – и с ее губ сорвался горький короткий смешок.

– Был женат.

– Счастливо или как я?

– Думал, что счастливо.

– Вот и я думала. Поговорку про петуха знаешь? Я тот самый петух, – и она хрипло рассмеялась. – Думала, думала и в суп попала и теперь либо выпрыгну, либо хороший бульон.

Я улыбнулся, смотря на Аносову. Вино явно развязывало ей язык, но в ее ситуации это было необходимо. Помню, как сам бухал неделями после ухода Ники и выплескивал все говно на Шведова, который вызвался поработать бесплатной жилеткой. Что ж, вселенная всегда стремится к равновесию теперь, по-видимому, моя очередь работать жилеткой. А Юлия все же держится намного достойней меня.

Я не был большим экспертом в ночных заведениях города, но одно знал. «Эра» – клуб Орлова, давно уже превратившийся из одиночного заведения в крупную сеть по стране. Не был я там почти пять лет, но сейчас ничего, кроме этого заведения, на ум не пришло. Щелчок иммобилайзером и стоящая напротив входа БМВ моргнула фарами.

Глава 12

Отчаянье, смешанное с горечью и злостью, бежит по венам, бьет в голову, заставляя сатанеть от боли. Разумом все понимаю, а сердце надрывно воет. И чтоб не захлебнуться в этом отравляющем коктейле, я заглушаю его вином и выпускаю, отчаянно двигаясь в такт музыке. Впервые примерная Юля поддалась эмоциям, которые уже затапливали все внутри, требуя выхода. Поддалась, испытывая отчаянное желание их выплеснуть, поэтому и попросила Фролова отвезти туда, где я смогу безопасно от этого избавиться. Я заметила Дмитрия, когда ожидала Машку, заметила, также с кем он встречался, и прекрасно понимала для чего. В этот момент меня снова мысленно вернуло к Аносову и его Катеньке. Кадры, увиденные в его кабинете до сих пор, стояли перед глазами, болезненно вспарывая грудную клетку. И меня накрывало. Единственное, чего не ожидала, что Фролов вмешается в назревающий конфликт и, взяв все на себя, загасит его в зародыше. Как же давно для меня никто ничего не делал…

И вот теперь я отчаянно отдавалась танцу, в «Эре», а Дмитрий сидел на диване и смотрел на меня, и к собственному удивлению мне это нравилось. Было что-то в его взгляде, что совпадало, что звучало в унисон с тем, что было у меня внутри, понимание, смешанное с какой-то собственной горечью, отзывалось, сливалось с собственными эмоциями, вызывая доверие. Доверие мне несвойственное. Я слепо верила Петру, но никогда не верила другим мужчинам, а тут пара встреч, а ощущение, будто знаю этого человека не один год.

***

Громкая музыка, толпа людей, алкоголь, вип-столик на балконе и Юлия, заходящаяся в танце, а я сижу на диване, потягивая заказанный виски со льдом, и смотрю на нее и с каждой секундой, чувствуя ее боль все более явно. В каждом ее движении выплескиваемая горечь, обида и боль от полученных ран, ран которых никто не видит, которые глубоко внутри. Словно обрядовый танец, с таким хоронят свои чувства, отчаянно и душу на разрыв, на излом, в клочья. Главное, чтобы хватило сил воскреснуть, возродиться и продолжить жить.

Трек меняется, и она останавливается, делая шаг к столу, делает глоток коктейля со своего бокала и снова возвращается к танцам, на губах улыбка, в прикрытых глазах тоска и боль. Ее образ завораживает, есть в нем что-то дьявольски красивое. Белокурые волосы, обычно собранные в тугой низкий хвост или идеально уложенные, сейчас распущены и в легком беспорядке, что ей очень идет. Жакет сброшен, а черное платье без рукавов обтягивает ее фигуру как вторая кожа. Сексуальная дикая кошка. Аносов слепой или просто идиот? Как можно даже посмотреть на какую-то среднестатистическую блядь, когда рядом такая женщина. Таким не изменяют, таких до конца жизни любят. А если и изменяют, то один раз, первый и он же последний, потом эта пантера виртуозно вспорет тебе брюхо и пока ты будешь захлебываться кровью, с наслаждением сожрет твою печень на твоих же глазах. Если бы она не была воплощением всего, что я избегал в женщинах после развода, я бы повелся, рискнул бы попробовать. Как минимум на пару ночей точно. Да любой бы повелся. На всех переговорах, в которых участвовала Аносова, мужики всегда пускали слюни, но только издалека, потому что ближе их никто не подпускал. Она всегда держала дистанцию и рамки. А сейчас я был свидетелем, как эти рамки с треском и кровью ломались.

Юлия, разгоряченная танцем, тяжело дыша опускается рядом впервые за все время, что мы тут находимся и, забрав у меня бокал с виски, делает глоток, а меня снова обволакивает запахом ее духов.

– Поехали к тебе, Фролов? – произносит внезапно и я, улыбнувшись, забираю свой бокал из ее рук и делаю глоток виски. – Что? Не подхожу? Прости, не умею флиртовать. Разучилась за столько лет. Не бита, не крашена, один хозяин, пробег тридцать четыре годика. Тут жирный минус. Вы же мужчины все помоложе любите, – и на этих словах горькая усмешка скривила ее губы. Она потянулась к своему бокалу, оставленному на другом конце столика, и залпом его опустошила. Видел, как на ее губах проскользнула болезненная усмешка. Понимал, отчего она возникла. Вообще, многое происходящее в ней понимал. Притянул к себе, так что она от неожиданности уперлась одной рукой в диван, а второй в мою грудь, заглядывая в глаза. И я тонул в этом взгляде, до странной дрожи вдоль позвоночника, впервые за столько лет я утопал в глазах женщины. Заправил за ухо упавший ей на лицо локон.

– Никогда не принижай себя ни в чьих глазах и тем более в собственных. Ибо всегда найдутся люди, пожелавшие втоптать твое самоуважение в грязь. Не позволяй. Никогда. Ты шикарная женщина, – в моих словах ни грамма лжи, стопроцентная искренность.

– По моему самоуважению уже прошлись кирзовыми сапогами, – произнесла с горечью в тихом голосе, окончательно разбивая для меня свой образ ледяной королевы, неожиданно ее серые глаза, заблестели от влаги, и она в попытке это скрыть сжала на мгновение веки, одна слеза покатилась по щеке. Потянула руку, чтоб смахнуть влагу с лица, но я оказался быстрей, провел большим пальцем по щеке, ощущая под пальцем чертовски шелковистую нежную кожу.

– Ты же понимаешь, что сейчас я…

– Понимаю, – прервал, наперед зная, что услышу. Знал, потому что сам через это проходил. Через все этапы, через все уровни внутреннего ада, через все его круги. Зарылся пальцами в ее волосы, и она прижалась к моему плечу, утыкаясь в него лбом. Обнял. Чувствуя тепло ее тела, такое манящее тепло и искренность, которую уже давно ни в ком не встречал.

– Ты просто мой красный флаг. Почти во всем. После развода я обхожу всех миниатюрных блондинок стороной, особенно тех, у кого яйца больше моих, – тихо на ухо и Юлия громко рассмеялась, отстраняясь и снова заглядывая в мои глаза.

– Но на один раз-то прокачу? – и ее губы растянулись в улыбке, идеальные губы, от которых невозможно было оторвать взгляда, секунда, вторая и я, не выдержав, посылая к чертям все гребаные правила, впился в них поцелуем.

Глава 13

Сладкие губы, в