На обломках

Три дня, которые попросил Фролов, станут для меня пыткой, но я готова была ее выдержать.

Города не сразу строятся, и месть должна быть поступательной, выдержанной и холодной, а для этого нужно время. Не стоило торопиться, хотя мне очень хотелось пойти на поводу своих эмоций, своей боли и сделать все резко, грубо, неожиданно, разрушить до основания все, что так долго и кропотливо создавал Петр, разрушить также, как он разрушил наш брак. Простить можно многое, отсутствие тепла, отсутствие внимания, даже измену можно простить в некоторых случаях, но нельзя прощать выверенную ложь, холодное предательство, предательство даже не по отношению как к жене, а как к человеку. Одно за эти дни, я поняла очень четко: если ты кладешь себя на алтарь ради человека, то будь готова к тому, что для тебя уже затачивают гильотину.

***

Всю ночь из головы не выходил разговор с Аносовой, мой мозг усиленно искал второе дно, истинную, как мне казалось, причину ее прихода, но не находил. Прокрутился в постели большую часть ночи и ничего, кроме недосыпа не получил. С утра вызвал к себе Ивана.

– Проверь все контракты с Аносовым, поставки, объем, проверь соответствие маркировок и возьми пробы для проведения независимой экспертизы на соответствие заявленному качеству, – начал без приветствия, жадно отхлебывая с чашки горячий и крепкий кофе.

– Не понял. Это с чего? Дим, мы с ним работаем уже несколько лет, он единственный, кто все делает точно в срок, вообще никаких накладок никогда не возникало.

– Сделай, что я говорю. Запроси ускоренную. Результаты покажут, ошибаюсь я или нет, – говорить ему про визит Юлии Сергеевны, я пока не хотел. Что-то мне подсказывало, что не стоит об этом открыто распространяться.

– Мне кажется, у тебя уже крыша едет. Серьезно, Фролов. Без обид. Мы только бабло сольем на экспертизу.

– Иди работай. И заодно, поставки Степанова тоже до кучи протяни через проверку. Досконально все, – Шведов скептически покачал головой, но спорить не стал.

***

– Юль, все в порядке? – спросил Петр за ужином, внезапно прервав свой рассказ о новых станках.

– Да, конечно. Прости, что я немного потерянная сегодня, – я улыбнулась мужу, – голова раскалывается весь день.

– Может, тебе на массаж походить? Говорят, если промять воротниковую зону, то это снимает приступы головной боли. Попробуй. – Интересно и кто тебе это сказал? Молодая любовница? – А вообще, магнитные бури сегодня говорят, у меня самого голова побаливает.

– Да, я тоже слышала, – поддержала абсолютно пустой разговор, понятия не имея ни о каких магнитных бурях и, испытывая лишь одно-единственное желание воткнуть вилку, которой я ела свой салат, ему в бочину. Если предыдущие дни мне было тяжело и больно смотреть на собственного мужа и я все время избегала прямого зрительного контакта, то сейчас на волне ярости я с удовольствием следила за каждым его движение, за изменениями мимики, смотря прямо, ровно, вбуравливаясь взглядом в его глаза, улавливая, как он то и дело отводит взгляд в сторону. Что, совесть проснулась? Или начинаешь догадываться, Аносов, что спалили твои кобелиные похождения?

– Юль, ты сегодня как-то странно на меня смотришь? Что-то не так.

– Соскучилась, – я улыбнулась, делая глоток из своего бокала.

– Я тоже, моя милая. Сейчас раскидаемся с делами и слетаем куда-нибудь перед Новым годом. Куда ты хочешь?

– Эмираты? Давно там не были, – меня так и подмывало спросить, куда же он летал со своей любовницей в прошлом месяце, ибо я уже проверила, что ни в какой Костроме он не был, как мне говорил. Где якобы он нашел поставщиков, но мне сказал, что качество ему не понравилось, поэтому приехал обратно ни с чем.

– Хорошо. Скажу Оксане, чтобы заказала билеты, – он улыбнулся и опустил свой взгляд в тарелку, не выдерживая моего прямого, острого, в котором ясно можно было прочитать, что вилку, которой я ела салат, я уже мысленно всадила в его шею и медленно прокручивала. Но считать это он не имел возможности, ибо даже не предполагал подобного, он уже давно привык к безотказной, всегда готовой прийти на помощь Юли, что и помыслить не мог, что может быть по-другому.

– Ты купила подарок Аникановым?

– Да. Проконсультировалась с его помощницей и заказала одну из картин художника, которого он коллекционирует. Достойно, недешево, но и не баснословные деньги.

– Идеально. Спасибо, дорогая.

– Всегда пожалуйста, милый, – я улыбнулась, делая глоток воды из бокала.

– Ложись без меня. Я поработаю еще немного в кабинете, – он встал из-за стола и подошел ко мне, чтобы оставить короткий поцелуй чуть выше виска.

– Конечно, – кивнула и равнодушно продолжила поглощать ужин, впервые после подобного испытывая что-то сродни радости. Обычно я раздражалась, когда он засиживался вечерами в кабинете над бумагами. Сейчас я испытывала облегчение, оттого что он не придет в нашу постель.

Глава 7

Вечер следующего дня. Я уже заканчивал просматривать текучку и поглядывал на часы, через час мне было необходимо присутствовать на одном торжестве. В любой другой день я бы отклонил приглашение, но человек его приславший был довольно влиятельным в городе, и отказать ему я не мог, таким не отказывают. Я уже выключил ноутбук, когда Шведов ворвался в мой кабинет.

– Вместо полимеров там пшеничная мука, зола, дешевый алебастр, – шипя от злости, произнес Шведов, положив мне на стол папку, судя по его эмоциональной реакции с результатами экспертизы, – я молчу о таком пустяке, как несоответствие фракции песка. Неудивительно, что у нас через три месяца все к хренам собачим, осыпается и разваливается. – Он сел в кресло, едва не скрипя зубами от ярости. – К чертям этого Аносова. Сегодня же озадачу юристов, пусть подготавливают все к аннулированию контрактов, к возврату поставок и иске о компенсации.

Я, открыв папку, пробежал по строчкам заключения. И закрыв, отодвинул на край стола.

– Не спеши. Юристов не трогай пока. Никаких исков, – произнес спокойным тоном, остужая Шведова и откидываясь на спинку кресла. Сейчас не стоит спешить, иначе можно было наломать дров. В первую очередь необходимо связаться с Аносовой, прощупать почву, я теперь у нее в долгу. В чем бы ей не была необходима помощь, я теперь должен был ее оказать, она одним своим визитом сэкономила мне десятки миллионов, если не больше.

– Что? – взорвался Ванька, подскакивая с места от возмущения. Иногда его эмоциональность меня порядком напрягала.

– Не спеши, сказал. Найди нового поставщика, срочно, но тихо. Всю партию от «Амвид» изъять со всех объектов и законсервировать на складах. Все работы, которые проводили с их смесями, на новых объектах переделать с другими. Новых поставщиков тоже не забудь проверить через экспертизу, юрики пусть сразу пропишут в договорах о проверках каждой партии и в случае фальсификата или несоответствия заявленному составу возврат всей партии и покрытие всех издержек с этим связанных с поставщика.

– Не понимаю, а с Аносовым, что? – все еще ошарашенно посмотрел на меня Шведов.

– Новые поставки от «Амвид» тормозни.

– Как я тебе это сделаю без юристов?

– Придумай сказку, в которую он поверит. Дурочка перед ним включи и делай вид, что ничего не знаешь, а проблемы, из-за которых нужна отсрочка с нашей стороны. Слезу пусти, жалуясь на новые судебные иски. В общем, изобрази бедного, несчастного и тупого.

– Да это какой-то бред, Фролов. Надо этого хитросделаного на кол посадить и все это говнище, что он продает сожрать его заставить. Я не понимаю, к чему столько телодвижений? Зачем партию его говна консервировать? А издержки?

– Посадишь еще, не волнуйся. Но сейчас делай, как я говорю. Мне надо отблагодарить человека, который мне слил информацию о фальсификате. Да и Аносов не только нас нагрел, ты же понимаешь, что не только мы потерпевшие. Так что не только на кол его посадить можно, но и закопать очень глубоко и надолго, человек, который мне рассказал о смесях именно этого и хочет.

– И кто слил его? В чем кроется благодарность? Я что-то вообще ничего не понимаю.

– Пока я оставлю эту информацию при себе. Без обид, Вань.

– Какие-то дворцовые интриги. Сука.

– Займись работой. С «Амвид» руку на пульсе держи.

Дождавшись, когда матерящийся Шведов покинет мой кабинет, я достал стикер с номером телефона Аносовой и потянулся к трубке. Три гудка и она приняла вызов.

– Юлия Сергеевна, добрый вечер! Это вас Фролов беспокоит.

– Я вас узнала, Дмитрий Анатольевич. Добрый вечер! – снова этот мелодичный, глубокий голос, пробирающийся под кожу.

– Пришло заключение по экспертизе, и я готов обсудить ваше предложение, если вы еще не передумали.

– Я не передумала и не передумаю, Дмитрий Анатольевич, – прозвучало твердо. – Завтра. Место и время сообщу позже. На этот номер?

– Да. Это личный.

– Тогда до встречи, – и она сбросила вызов.

А я, прокручивая в руке трубку, задумался над тем, что незаметно для себя, ввязался в какие-то игры, которые в любой момент могут перерасти в войну. Подобные склоки на бизнес-арене я всегда обходил стороной, предпочитая решать все вопросы без крови, мирным путем и с помощью переговоров. Я бы и сейчас обошел острые углы, запросил бы компенсацию от «Амвид» и расторгнул все договоренности официально, но тихо. Сохраняя человеческие отношения с Аносовым. Не вынося его грехи на общественное порицание. Если бы не Аносова. Мог бы отказать, мог бы постоять в стороне. Мог бы, но что-то зацепило, что-то зудело в мозгу, отдавая в груди, и я склонялся к тому, что это чувство солидарности и понимания. Ситуации у нас с ней схожие только я не мстил, я просто наломал дров, за что до сих пор испытывал чувство вины.

Но встреча с Юлией состоялась неожиданно раньше. На годовщину свадьбы Аникановых, которую они с размахом праздновали в самом пафосном ресторане города, казалось, были приглашены все. В том числе и чета Аносовых.

Глава 8

Ресторан сверкал огнями и вспышками фотокамер, сборище переливалось блеском бриллиантов и фонило пафосом, еще пару лет назад я бы даже шага не сделал в сторону подобных мероприятий. А сейчас я абсолютно спокойно выходил из машины, машины, которая, как и водитель, были заранее заказанной и оплаченной именно для этого вечера.

Обслуживающий персонал был вышколен до такой степени, что с трудом воспринимался мной людьми. Убранство внутри каждой деталью давало понять, что тут ни на чем не экономили. Почти с первых шагов ко мне начали подходить знакомые люди, и одним из них был Орлов с женой. Что ж, не удивлюсь, если и Волков с Никой были где-то здесь. Напряжение от мысли увидеть бывшую тут же сковало мышцы.

– Рад видеть, – Артем протянул руку, и я ответил на рукопожатие.

– Взаимно.

– Видел твою рекламу. Не поделишься контактом пиарщика и эсэмэмщика? – и его губы растянулись в улыбке.

– Скину контакты.

– Я думал, зажмешь, работа прям на уровне, мало кто так заморачивается.

– Да, мне тоже понравилось, но берут они недешево.

– Оно того стоит. Буду благодарен, – я кивнул, беря бокал шампанского с подноса, у остановившегося в шаге от нас официанта. И к нам тут же подошел заместитель генерального «Северного банка», и я отвлекся на разговор с ним. И так медленно продираясь через беседы с разными людьми, я, наконец, дошел до Аниканова и его жены.

– Степан Николаевич, Алла Андреевна, – чуть склонил голову в приветствии, – рад поздравить вас со столь знаменательной датой и пожелать, чтоб в вашей семье царил мир и любовь.

– Благодарю вас, Дмитрий! – проворковала Алла, а Степан лишь улыбнувшись, пожал руку.

– Мне тут сыну надо дом построить, и я Дмитрий, рассматриваю вашу кандидатуру, – произнес Степан.

– Я не прочь, это стоит обсудить, – ответил, и он понимающе кивнул.

– Ну, Степ, в такой и день и снова о работе, – вклинилась Алла. – Дмитрий, отдыхайте и развлекайтесь, у нас еще скоро праздничная программа начнется. Я надеюсь вам понравиться.

– Мне уже все нравиться, Алла Андреевна, – лесть безбожная, от которой едва не сводило скулы, но таков этикет подобных сборищ. Отойдя от четы Аникановых, окинул взглядом зал, в центре которого стояла небольшая крутящаяся сцена, и, по-видимому, какая-то приглашенная певичка готовилась к выступлению. Но привлекла меня не она, фигура Волкова. Он стоял рядом со сценой, отсалютовал мне бокалом в приветствии и переключил свое внимание на подошедшего к нему мужчину. Волков мой старый партнер, которого я считал когда-то своим другом, а ныне муж моей бывшей жены. По губам невольно скользнула злая улыбка от укола боли в груди, и я сделал глоток шампанского. Подойти поздороваться, что ли? Не чужие же люди как-никак.

– Доброго вечера.

– Доброго, – Волков крепко пожал протянутую мной руку. – Тебя не узнать.

– Ты один?

– Да. Нике уже тяжело ходить, особенно на такие мероприятия, – в моих глазах невысказанный вопрос и он продолжил. – Дочь ждем, со дня на день рожать.

– Поздравляю, – улыбнулся, а грудь неприятно сдавило. В памяти возникли кадры из прошлого там, где я заводил разговоры о детях, а Ника их на корню пресекала. Она не хотела детей от меня, но с радостью дарит их Игорю. Что ж… Сделал еще глоток шампанского, замечая, что к нам уже подходила чета Аносовых.

– Добрый вечер! Петр Алексеевич, Юлия Сергеевна, – я первый их поприветствовал, в почтении чуть склонил голову, отслеживая реакцию Аносовой, у которой не дрогнул ни один мускул на лице. Железная выдержка, многие бы позавидовали такому самообладанию.

Волков также рассыпался в приветствиях.

– Добрый вечер, Дмитрий Анатольевич, Игорь Константинович! Просто вечер неожиданных встреч, Степан этим вечером словно собрал весь город, – произнес Аносов.

– Да, размах впечатляет, – я улыбнулся. В этот момент приглашенная певичка начала свою программу, и гости начали выходить танцевать. – Вы не против, если я приглашу вашу очаровательную жену на танец? – произнес, используя предлог, чтобы удалиться из компании Волкова и Аносова.

– Только если ненадолго и если она не против, – противная улыбка Петра растеклась по его лицу.

– Юлия Сергеевна, – я протянул свою руку в приглашении и Аносова, отставив в сторону свой бокал шампанского, вложила свою ладонь в мою. Хотелось сделать передышку, и Юлия дала мне такой шанс, оказавшись рядом.

– Вы меня спасли, Дмитрий, еще чуть-чуть и это сборище свело бы меня с ума, – произнесла она, касаясь ладонью моего плеча.

– Сам не люблю подобные террариумы, где каждый пытается почесать об тебя свое чувство собственной важности.

– Завтра мы можем встретиться в районе старой набережной? – она резко поменяла тему разговора, при этом продолжая все также мило улыбаться. – Не хочу светиться в офисах, кто-нибудь стопроцентно доложит и тогда придется либо вскрывать карты, либо лгать, что значительно снизит градус доверия, который мне еще нужен.

– У вас есть конкретный план или лишь приблизительный набросок действий?

– План. Не люблю полумеры, Дмитрий Анатольевич, зачем сжигать корабли, когда можно сжечь весь порт, – и улыбка из милой превратилась в хищную.

– Вас может задеть.

– И заденет. Я готова к подобным поворотам и готова платить по счетам, но только зная, что Аносов потерпит крах и лично его счета окажутся неподъемными.

– Вы опасная женщина, Юлия Сергеевна.

– Не опасней остальных, – а на дне ее серых глаз огонь, смешанный с болью, очень знакомый мне, созвучный собственному.

– Тут у меня нет аргументов, – произнес, капитулируя, и она рассмеялась, а у меня от этого смеха дрожь прошлась вдоль позвоночника. Странная реакция на эту женщину продолжала меня удивлять. Певичка закончила первую композицию, и прозвучали аплодисменты. – Мне придется вас вернуть мужу.

– И вы не представляете, насколько меня это расстраивает.

Глава 9

Вечер следующего дня. Дерганный Шведов действовал мне на нервы, пришлось его сослать на склады разбираться с консервированием остатков от «Амвид», поэтому я в одиночку остался в офисе разгребать текучку. В момент, когда я с головой зарылся в бумаги, на телефон пришло сообщение от Аносовой.

Отложив в сторону документы, посмотрел на часы, чтобы добраться до старой набережной мне требовалось минут двадцать. Поэтому убрав все в сейф и прихватив ключи от машины, вышел из кабинета.

Вечер уже опускался на город, делая воду в реке, темней, Аносова стояла в шаге от воды и кормила подплывших к ней уток, кормом из специально установленного неподалеку автомата.

– Добрый вечер.

– Добрый вечер, Дмитрий, – и она протянула мне черную папку. – Тут список всех, кому «Амвид» поставлял фальсифицированные строительные смеси. Вы должны связаться с каждым, показав заключение независимой экспертизы, и запустить карающий маховик, завалив Аносова судебными исками.

– Вы же понимаете, что часть, может развалиться на досудебном, ибо найдутся те, кто согласиться на компенсацию издержек, и кому их Аносов действительно оплатит. А значит, есть шанс, что он выплывет. С помощью этого утопить нельзя, – произнес, смотря на гладь реки, которая от ветра шла рябью, будто сами черти поднимались из ее глубин.

– Понимаю, – произнесла она спокойно. – Но эта возня нужна для отвлечения его внимания, чтобы я в это время дособирала материалы, доказывающие, что выкупленная им земля якобы для постройки складских помещений, приобреталась незаконным способом, и город недополучил порядка двухстах тридцати миллионов. Тут суммы гораздо больше, чем по искам и в пострадавших не обычные предприниматели, а уже муниципальная сторона, следовательно, это попадет под жесткий контроль прокуратуры, и тут ему уже не отвертеться, а местечковая история с фальсификатом усугубит ситуацию. Но на все это мне нужно время и, чтобы кто-то отвлек внимание Аносова. Чем вы и должны заняться, – она замолчала, а я только сейчас понял весь масштаб заварушки. Участвовать во всем этом мне не хотелось, но выбора не было, я уже подписался.

– Ваше имя фигурирует в сделках? – спросил, оценивая риски и замечая небольшие дыры в плане Аносовой, которые могли привести к неоднозначным результатам.

– В сделках по земле нет. По поставкам в паре случаев, но там от этого не уйти, ибо подниматься будут старые договоры, во всем остальном я постаралась себя обезопасить. Если у вас есть толковый юрист, я бы хотела проконсультироваться по некоторым моментам.

– Есть, и я устрою вам встречу.

– Замечательно.

– Юлия, вы же понимаете, что после возбуждения уголовного дела все активы компании будут арестованы, как и все имущество. Вы сами рискуете оказаться на улице в буквальном смысле. Не лучше ли сначала развестись и, получив свою часть от раздела имущества и только потом, стремиться закопать Аносова.

– А я Дмитрий, и так одной ногой на улице. Если бы я не вкладывалась в его бизнес, в наш брак и прочее, я бы просто развелась и ушла. Но я пахала как лошадь наравне с ним, работала на стороне и вливала все заработанное в идею Аносова, закладывала золото, доставшееся от бабушки в ломбард, крутилась как белка, брала на себя кредиты и долговые обязательства, искала любые возможности. И что по итогу? Мой муж внес изменения в брачный договор, который я по своей доверчивости не глядя подписала, и по нему мне не достается ничего, кроме его подарков. Так что я в любом случае, остаюсь ни с чем. Вы думаете, я решила мстить только из-за женской обиды на его неверность? Я вас умоляю, – она рассмеялась и бросила еще горсть корма уткам. – Есть вещи пострашней. Я знаю, что многие бы на моем месте взяли бы то, что смогли бы «унести», подали бы на развод и ушли строить новую жизнь с чистого листа. Но я положила четырнадцать лет своей жизни на брак с ним, четырнадцать лет поддерживала и помогала, это я билась, за каждый рубль прибыли в компании, это я шла на переговоры, зная, что мне откажут, но умудрялась выбить хотя бы пробную поставку. И что? Оказалось, что меня все эти годы просто использовали, я была выгодна и не более. Если я не могу забрать даже часть того, что я сама же построила и создала, тогда это не достанется никому. Это мое решение, и пусть оно кажется вам неправильным. Но оно мое. И я не откажусь от него.

– Я перед вами в долгу, Юлия Сергеевна, вы мне сократили расходы и открыли глаза. Мое мнение на ситуацию в вашей семье останется при мне, а осуждать я, и вовсе я не имею никакого права. Мы тут встретились для другого. Я переговорю с каждым, кто оказался в такой же ситуации, как и я. О результатах сообщу. И юрист вам будет предоставлен от моей компании.

– Благодарю, – уголки ее губ дернулись в намеке на улыбку, но в глазах продолжали клубиться темные грозовые тучи. И я знал, какой ад сейчас разверзся в ее душе и какой силы была боль, сворачивающая внутренности в узел. Я знал, поэтому и осуждать ее не мог. Почему-то именно сейчас абсурдно и совершенно неуместно захотелось обнять ее и сказать абсолютно банальную вещь, что со временем станет легче, боль перестанет быть ранящей. Нет, она не пройдет совсем, но она утихнет, перестанет влиять на твою жизнь так остро.

Мы стояли у воды в молчании, Юлия понемногу бросала уткам остатки корма, ветер трепал ее светлые волосы и холодил наши лица. Каждый думал о своем. И уходить почему-то не хотелось. Было что-то непонятно теплое в этом молчании для меня.

– У вас есть кто-то, к кому вы можете обратиться за помощью в случае неприятных ситуаций с мужем? Мать, сестра, брат, близкие подруги? – Юлия повернула ко мне лицо, в ее серых глазах проскочила тень удивления.

– У меня есть я сама, этого достаточно.

– Если вам когда-нибудь понадобится помощь. Любая. Наберите мой номер. Без подтекста. Без выгоды. Просто рука помощи.

– Спасибо, Дмитрий, – и чуть помолчав, добавила тише: – мне никто и никогда не предлагал помощь. Так не предлагал.

Глаза в глаза и острое ощущение тотального понимания прошило сознание.

Глава 10

Дни текли словно ручей, независимо от собственных переживаний. Мое душевное равновесие покоилось под руинами, а мир не остановился. Все та же рутина на работе, те же простые и незамысловатые разговоры с мужем. Да, в душе мрак, кровавое месиво, безжалостная обида перемалывала остатки доверия, а я играла роль примерной жены, твердя себе, что так надо, что это ненадолго. Каждый вечер, поездка в тир как отдушина, в момент, когда ладони сжимали холодный металл оружия, я, казалось, дышала по-настоящему. Ежедневно я ждала звонка от Фролова, рациональной частью понимая, что времени, чтобы встретиться с каждым из списка ему необходимо больше, нежели пара дней, как и понимала, что могла просчитаться, и он мог оказаться тварью, которая с легкостью заложит меня Аносову. Я все понимала и реально оценивала риски. Но что сделано, то сделано и назад пути нет. Сейчас мне оставалось только ждать. Настроение к концу четвертого дня окончательно скатилось в минус. Петр, сообщив мне, что едет в Астрахань для заключения контракта на поставку алебастра, укатил, прихватив с собой свою Катеньку. То, что он уехал именно с ней, мне сообщила Оксана, сообщила тихо, шепотом, не отрывая головы от бумаг, словно чувствовала себя виноватой в скотстве своего начальника.

– Точно в Астрахань или на морюшко укатили? – спросила, видя, как Оксана, подняв на меня глаза, заливается краской.

– Сначала в Астрахань, а оттуда были забронированы билеты в Турцию на семь дней, – произнесла она каким-то обреченным голосом. – Юлия Сергеевна, пожалуйста, не спрашивайте меня не о чем, если Петр Алексеевич узнает, что я вам, хоть что-то сказала, он меня уволит, а мне очень нужны деньги, мне нельзя работу терять, – в ее испуганных глазах была мольба и я не стала мучить девочку. Она и правда ни в чем не виновата, она просто выполняет свои обязанности. И вроде все услышанное было для меня ожидаемым, но все равно больно укололо.

– Конечно. Извини. Ты мне ничего не говорила. И я никогда тебя не упомяну, не переживай. Но совет как другу, начинай искать другую работу. Совсем скоро этот фрегат пойдет ко дну, – и положив папку с бумагами на подпись для Петра ей на стол, провожаемая удивленным взглядом Оксаны, пошла к себе. Что ж, отсутствие Аносова в городе мне только на руку.

Этим же вечером я получила сообщение от Дмитрия, с информацией, что его юрист будет ждать меня завтра с утра и я могу назначить место встречи самостоятельно. Выбрав кафе недалеко от офиса, скинула адрес Фролову.

Встреча с юристом была долгой и напряженной. Оказалось, что слишком многое я не просчитала и не учла, Юрий Иннокентьевич корректно задавал вопросы, порой прямые, иногда наводящие, и я для себя отмечала моменты, которые мне было необходимо прикрыть. Получив ряд практичных рекомендаций, мы обменялись с ним номерами телефонов, и я вышла из кафе, с чувством, будто меня пропустили через мясорубку. Не знаю, что вызвало такое состояние, возможно, вся эта ситуация, которая накалялась по восходящей, слишком сильно на меня давила, и я понимала, что это только начало, поэтому расслабляться рано. Но скинуть с себя груз последних недель все-таки хотелось, поэтому я набрала Машке.