Приют Русалки

– Япошки были не очень старательными ребятами, но эта конструкция очень прочная. В те годы они считали этот город столицей колонии, поэтому и приперлись сюда строить… – Чэнь указал куда-то в сторону. – А еще отгрохали огромный бассейн для накопления дождевой воды, чтобы справиться с затоплением, которое происходит раз в сто лет. Но у нас здесь равнинная местность, поэтому вероятность столкнуться с затоплением небольшая…

Чэнь продолжал что-то бормотать себе под нос. Ван Сяньцзян и Тай Вэй тоже подошли посмотреть, но их мысли были заняты совсем не потопом.

Два отверстия у контрфорса вполне могли вместить в себя все трупы. Похоже, их вынесло в точку пересечения, а затем потоком донесло до трубопровода канала Вэйхун, и в итоге они врезались в решетку. Их могло принести из одного прохода или же из нескольких…

Ван Сяньцзян с Тай Вэем обменялись взглядами. Хотя кислородные маски и закрывали их лица, через стекло можно было заметить нездоровую бледность.

– Сколько всего разветвлений у главного трубопровода? – спросил Тай Вэй.

– Чуть больше ста, – сонно бросил Чэнь.

Ван Сяньцзян смачно выругался.

– Куда ведут эти разветвления? – уточнил Тай Вэй.

Чэнь раскинул руки:

– Да они по всему городу!

Тай Вэй, замолчав, прошел к одному из отверстий, всматриваясь в кромешную тьму:

– Мастер, мы будем…

– Думаю, вам лучше не стоит. – Чэнь потянул на себя длинную трубку респиратора. – Воздуха недостаточно. За это дело должны браться не два и не три человека.

Тай Вэй шагнул назад и выбрался из отверстия:

– Твою ж мать!

Ван Сяньцзян хмуро произнес:

– Возвращаемся. Придумаем что-нибудь другое.

Чэнь после такого «помилования» сразу же повернулся и принялся подниматься по лестнице. Тай Вэй, оставшись на прежнем месте, еще раз взглянул на тот проход и шаркнул ногой по небольшой мутной луже. Из грязной воды вдруг вылетело что-то блестящее, ударилось о стену и снова упало вниз.

Сердце Тай Вэя пропустило удар. Он быстрым шагом прошел вперед, согнувшись и выискивая эту вещь в воде. Наконец выпрямился. В руке у него был зажат значок учебного заведения.

«Средняя школа № 4».

* * *

Нержавеющая обшивка лифта поблескивала, как зеркало. Ма Дунчэнь смотрел на медленно закрывающиеся двери, наблюдая, как его отраженное лицо разделилось посередине. Лифт поехал вниз, и внезапное ощущение невесомости перевернуло все в его желудке. Одурманенный алкоголем мозг воспроизвел напоминание – сегодня вечером нужно с достоинством преодолеть еще один путь…

На его шею опустилась тяжелая рука, он почуял крепкий запах алкоголя.

– Директор Ма, вы… слишком любезны. – Такая же тяжелая голова опустилась на его плечо. – Такое большое дело – но вы справляетесь просто шикарно…

– Рад помочь. – Ма Дунчэнь опустил голову и ухватился за толстый живот собеседника. – Нужно было воспользоваться случаем, давно ведь не собирались…

Двери лифта открылись, и двое мужчин, повиснув друг на друге, потащились через холл отеля. «Ауди 80» уже давно стояла около входа. Водитель, выскочив из машины, быстрыми шагами подошел к ним, чтобы поддержать их. Ма Дунчэнь отпихнул его и, чеканя каждое слово, произнес:

– Директора Дуня обязательно нужно доставить в целости и сохранности, понял меня? – Он кивнул в сторону заднего пассажирского сиденья.

Водитель закивал:

– Обязательно довезу, не волнуйтесь, директор Ма.

Школьный директор Дунь высунул голову и снова потянул Ма Дунчэня за руку:

– Директор Ма, старина, спасибо тебе, в следующий раз я все организую, хорошо?

– Давай я, – искренне произнес Ма Дунчэнь. – Обязательно нужно выбрать время и собраться снова.

Он махнул рукой, показывая водителю уезжать. Черная «Ауди 80» под невнятную фразу Дуня «вы слишком любезны» быстро тронулась с места.

Ма Дунчэнь собрал все силы, чтобы устоять на ногах, наблюдая, как «Ауди» исчезает вдалеке. Тут же к нему тихо подъехал «Мерседес-Бенц S600». Ма Дунчэнь открыл дверь, резко опустился на сиденье и похлопал по водительскому креслу:

– Едем домой.

* * *

Пыль осела. Этот этап можно считать завершенным. Ма Дунчэнь до конца расслабился: полностью размяк на комфортном заднем сиденье и не двигался. Время шло к полуночи. «Мерседес» мчался по пустым дорогам.

Через минут десять Дунчэнь почувствовал, как ему стеснило грудь, и, быстро развязав галстук и расстегнув две пуговицы на воротнике, опустил окно. В салон автомобиля тут же ворвался прохладный ветерок. Ма Дунчэнь закрыл глаза, подставив ему разгоряченное лицо, и глубоко вдохнул ночной воздух. Водитель быстро сбавил скорость:

– Директор Ма, давайте я включу кондиционер, простудитесь же…

– Не нужно… – голос Ма Дунчэня звучал так, словно он говорил во сне. – Так очень даже хорошо…

Ликование души и тела продолжалось недолго – очень скоро Дунчэнь почувствовал, как опьянение накатывает с новой силой, а содержимое желудка стремится наружу. Напрягшись, он выпрямился и принялся поглаживать себя по груди, продолжая смотреть в окно. «Мерседес» как раз проезжал по мосту; под лунным светом поблескивала вода.

– Это мост Литун?

– Верно. – Водитель глянул в зеркало заднего вида. – Директор Ма, вас тошнит?

– Останови машину.

– Здесь?

– Останавливай.

Водитель, не мешкая, плавно затормозил прямо посреди моста. Дунчэнь открыл дверцу и, шатаясь, подошел к перилам. Придерживаясь за них, чуть наклонился вперед. Река пересекала город с севера на юг. Полуночная Литун выглядела спокойной, словно еле заметно шевелящаяся лента белой тесьмы. Ма Дунчэнь даже подумал: если спрыгнуть с моста, то, может быть, не утонешь, а наоборот, будешь безмятежно плыть по ее поверхности…

За его спиной послышались шаги. Водитель протянул Ма открытую бутылку с минеральной водой.

– Директор Ма, вызовите рвоту – и вам полегчает…

Ма Дунчэнь взял бутылку из его рук, запрокинул голову и сделал несколько глотков. Вытер рот – и, с трудом держась на ногах, зашагал на запад вдоль перил. Водитель поспешно последовал за ним.

– Директор Ма, куда вы идете?

– Возвращайся в машину и жди меня. – Он даже не повернул голову, просто махнул водителю рукой. – Мне нужно пройтись в одиночестве.

– Директор Ма, я пойду с вами…

– Иди обратно!

Водителю ничего не оставалось, как остановиться и наблюдать, как его босс из тусклого света уличных фонарей погружается во тьму.

Ма Дунчэнь, прерывисто дыша, увеличивал скорость, будто впереди было то, что он так давно желал. Спустя несколько минут он добрался до гранитной лестницы – и спустился вниз. Ступил на влажную рыхлую землю. Перед глазами были лишь заросли тростника в половину его роста. Река Литун уже не казалась столь спокойной: слышался шум течения, стрекот неизвестных ему насекомых и шум тростника, колыхавшегося под порывами ветра.

Ма Дунчэнь стоял, не шевелясь и прислушиваясь к звукам, доносящимся со всех сторон. Прошло довольно много времени, прежде чем он широким шагом направился к берегу, раздвигая тростник на своем пути. Остановился, только когда глина под ногами резко пошла вниз. Отодвинув несколько стеблей, он смотрел на реку перед собой: с ее поверхности исчез свет, и сейчас она больше походила на хребет огромного серого удава. Невидимая змея издавала хрип, разнося по округе слабый запах вони. Она извивалась, готовая беспощадно сжирать все на своем пути.

По телу Ма Дунчэня пробежали мурашки. Он переместил взгляд на пролет моста: часть света фонарей попадала на поверхность воды, превращая ее в золотой панцирь огромной змеи.

Он оцепенело смотрел на реку, крепко поджав губы, будто ждал, что сейчас из воды выпрыгнет нечто, но и одновременно боялся этого. Внезапно почувствовал ком в горле – и его душу мигом охватили обида и страх.

Ма Дунчэнь, издав стон, зажал рот. Его тело затряслось. А арочный мост перед глазами будто накинулся на него…

Глава 7

Дела семейные

25.05.1994, среда, снова идет ливень

Думаю, нужно предупредить будущую себя. Когда начался сегодняшний ливень, мне до сих пор неясно. Когда он закончится, мне тоже неизвестно. Я сейчас сижу в канализации, в каком-то из трубопроводов. В нескольких метрах от меня – шумный поток сточных вод. Судя по скорости течения, дождь постепенно заканчивается, либо закончился вовсе. Я не уверена – все-таки это происходит в нескольких метрах у меня над головой…

Это особенная запись в дневнике. Правда, я не до конца понимаю смысл писать все это. Однако, если в будущем кто-нибудь найдет мой дневник, он сможет узнать, что же со мной происходило. Что же касается того, буду я жива или мертва на тот момент, меня не особо волнует. Я даже поражаюсь тому, что еще в настроении писать в дневник. Но… что же делать? С сегодняшнего дня абсолютно все уже не будет как прежде. А моя чертова привычка до сих пор мною распоряжается…

Чтобы рассказать обо всем, нужно вернуться на три дня назад. Это заставляет меня вспомнить мой вид, когда я делала дополнительную домашку перед окончанием каникул.

Я знала, что Ма На не отстанет от меня. Ведь я влепила ей пощечину на глазах у стольких людей, где был еще и Ян Лэ. Этого она просто так не оставит. Когда писала в дневник на уроке географии, я говорила о своем наслаждении и о том, что во мне не было ни капли сожаления. На самом деле опухлость правой руки еще не спала, и я уже беспокоилась, смогу ли благополучно вернуться домой вечером.

Поэтому я заранее собрала портфель. Как только прозвенел звонок, схватила ту самую обувь, которая выделила меня из толпы, и выбежала из класса.

Выбежав из кампуса, я заметила, что на автобусной остановке напротив уже толпятся люди. В то же время за моей спиной раздался резкий истеричный голос Сун Шуан:

– Еще и убегает!.. А ну стой!

Конечно, я притворилась, что не услышала. Притворилась, что спешу домой. Это позволило немного обмануть себя: мол, я вовсе их не боюсь.

По правде говоря, мои ноги дрожали. Я немного помедлила, но все же решила не идти на остановку – быть окруженной и избитой здесь меня не прельщало. Я прорвалась сквозь толпу людей и побежала на тротуар. В обычный день я дала бы этим девчонкам отпор, но я весь день ничего не ела. К тому же после обеда я не осмелилась пойти в туалет, поэтому сейчас внизу живота будто повис большой мешок с водой, готовый разорваться в любой момент.

Пробежав несколько метров, я почувствовала, что у меня кружится голова, а живот тянет еще сильнее. Однако не смела остановиться. Я боялась боли и позора – мое веселое настроение иссякло. Я могла лишь бежать не останавливаясь. Пересекла перекресток, пробежала мимо трамвая, дальше – сквозь толпу людей на овощном рынке и тесный тихий переулок.

Но ругательства за спиной звучали все ближе.

Я быстро поняла, где нахожусь: жилой двор неподалеку от моего. Даже в этот момент я отчетливо осознавала, что домой вернуться не смогу. Какой в этом смысл? Ма На с подружками не остановятся. Возможно, и родители меня выпорют… Ладно, сама кашу заварила – самой и расхлебывать.

Во дворе было не так много людей, и это позволило мне немного успокоиться. Я выдохлась настолько, что, добежав до первого здания, остановилась, хватая ртом воздух. Впрочем, Ма На с компанией выглядели не лучше: они остановились в нескольких метрах от меня, переводя дыхание и ругаясь. В драке я им точно не ровня, но в выносливости мы посостязаться сможем… Засунув кроссовки в портфель, я сделала несколько глубоких вздохов – и приготовилась бежать дальше. Однако, лишь завернула за угол, кто-то схватил меня за волосы. Я повалилась на спину. Они тут же начали пинать меня, громко ругаясь. Мне ничего больше не оставалось, как свернуться калачиком и изо всех сил отбиваться от них портфелем.

Тогда я услышала громкий стук – это мой пенал с грохотом отлетел в стену, чуть не переломившись на две части, и все мои принадлежности мигом разлетелись по траве. Я подползла туда на коленях, подобрала циркуль и начала размахивать им.

Чжао Линлин вскрикнула – и в тот же миг присела на корточки, откинув подол школьной юбки. Из царапины на ее голени сочились капельки крови.

Да уж, наделала я дел… Но мне уже все было безразлично. Я встала и пошире раскрыла ножки циркуля, крепко вцепившись в него.

– Не подходить!

Я знала, что в тот момент мой вид оставлял желать лучшего: с всклокоченными волосами, извалявшаяся в грязи, бессильно кричу… Но это было неважно. Все, чего я желала, – это напугать их. Чтобы спасти себя от физических мучений, какой еще нужен вид?

Лицо Ма На исказилось: образ элегантной принцессочки исчез без остатка.

– Твою ж мать, ты еще смеешь нас трогать?!

Открыв портфель, она достала оттуда нож для бумаги и со скрежетом выдвинула лезвие.

– На-На! – Сун Шуан неожиданно схватила ее, указав на вход в жилой комплекс.

Я тоже машинально повернула туда голову: к нам неторопливо приближалась девочка, одетая в такую же школьную форму, как у нас. Я хотела позвать ее на помощь, но крик застрял в горле. Однако она все же заметила нас – и в страхе замедлила шаг.

Ма На махнула ножом в мою сторону:

– Ты! Иди сюда, поговорим.

А Чжао Линлин крикнула этой девочке:

– Не ввязывайся!

Она, пригнув голову, пошла вперед.

Слово «поговорим» подарило мне небольшую надежду. Все так же держа в руках циркуль, я шаг за шагом отходила назад, в другой конец жилого комплекса.

Небо мрачнело; казалось, что к темным тяжелым тучам можно притронуться. Ко мне постепенно вернулось спокойствие. Дойдя до края стены, я остановилась и собралась с силами:

– То, что произошло сегодня…

Не успев закончить фразу, я осознала, что «поговорим» – это всего лишь пустые слова. Трое ринулись вперед, нож в руках Ма На сверкнул холодным блеском.

– Погодите! – Я снова принялась размахивать циркулем. – То, что произошло сегодня…

Я закинула портфель на плечо, подняла левую руку и дважды воткнула циркуль себе в лицо. Голова шла кругом. Сразу же, пока не рассеялось чувство онемения, я быстро наклонилась, подняла штанину и оставила себе царапину на голени. Из нее сразу же полилась кровь.

– Давайте так – и мы в расчете, хорошо?

Чжао Линлин и Сун Шуан, застыв на месте, взглянули на Ма На. Я молча смотрела на них.

Навредить самой себе – это был мой последний способ сохранить свое достоинство. Возможно, сегодня мне удалось бы скрыться, но завтра снова нужно идти в школу – и я по-любому столкнулась бы с ними. Нужно было чем-то удовлетворить их, только тогда я смогла бы спокойно продолжать учиться. Но я не хотела, чтобы они поднимали на меня руку…

– Думаешь, на этом всё? – Ма На вышла вперед. – Ты посмела ударить меня по лицу…

Я закусила губу:

– Я же отплатила себе вдвойне.

– Это все фигня! Разве твое лицо настолько ценно, как мое?

Чжао Линлин и Сун Шуан снова ринулись в бой:

– На-На, что нам сделать?

Ма На прищурилась, оглядев меня сверху вниз и презрительно усмехаясь уголком губ. Внезапно она ударила меня в живот. Удар не был настолько сильным, как когда они били меня руками и ногами, но я вмиг осознала – дело плохо.

По моим ногам потекла теплая струя.

Сун Шуан недоуменно взглянула на мои синие штаны, наблюдая за тем, как светло-синий становится темно-синим.

– Она описалась, ха-ха-ха! – громко захохотала она.

Сдавив руками живот, я присела, ощущая тепло, пышущее внизу. Собрала все силы, чтобы сдержаться, но стоило этому шлюзу раскрыться…

Эти трое передо мной покатывались со смеху.

– Ладно, ладно… Сейчас вы довольны?

Но оказалось, что нет. Ма На перестала смеяться и указала на меня:

– Снять с нее одежду!

Вслед за этим несколько рук вцепились в мою спортивную форму, с силой оттягивая и разрывая ее. В моей голове зияла пустота. Я лишь понимала, что после недержания мочи на глазах у всех меня ожидал еще больший позор.

Я инстинктивно сопротивлялась. Вставала, но меня толкали снова. В собственной моче и пыли я валялась на траве, и меня били с разных сторон. Я хотела ухватиться за землю, но у меня не получилось.

Около дороги был раскрытый канализационный колодец. Никто и не заметит…

Я спрыгнула. Ударившись несколько раз о стены колодца, скользнула на самое дно.

В тот миг я подумала, что разбилась, но, к своему удивлению, почувствовала лишь радость и спокойствие. Умерла – и всё на этом. Однако я очнулась. Вся в грязи и глине, полностью в замешательстве, я приподнялась.

Они смотрели на меня сверху, склонив головы над отверстием колодца.

Я посмотрела по сторонам и схватилась за железную лестницу. Думаю, этого достаточно? Мне нужно возвращаться домой. Даже если меня высекут за то, что я вернулась поздно и вся измазанная, мне в любом случае нужно вернуться.

В ту же секунду на меня свалился кусок грязи, смешанной с травой. Тогда же долетел и голос Ма На:

– Ты еще смеешь подниматься? Оставайся там! Ничтожество!

Не почувствовав боли, я просто смахнула грязь с головы и залезла на первую ступеньку.

И снова в меня полетели куски грязи.

Ладно, ладно… Отсюда должен быть другой выход.

Я спрыгнула с лестницы и двинулась по трубе. В голове была лишь одна мысль – мне необходимо попасть домой…

Дорогой дневник, боюсь, что не смогу дописать, потому что свеча догорает. Очень скоро все здесь погрузится в темноту, да такую, что будет трудно даже увидеть свои пальцы. К тому же мне нужно кое в чем разобраться…

Откуда здесь, в трубопроводе, взялась свеча?

* * *

Цзян Юйшу вписала последнюю цифру и с хлопком закрыла расчетную книгу. Встав, направилась в офис финансового отдела.

– Еще не сверила, взгляни за меня…

Затем взяла висящее на крючке пальто; с руки уже свисала кожаная сумка. Сяо Хань, ответственная за кассовые операции, взяла расчетную книгу:

– Какое-то срочное дело?

Цзян Юйшу накинула на себя пальто:

– Еду забирать дочь.

Глаза Сяо Хань расширились:

– Разве Тин-Тин не в старшей школе? Ее еще нужно забирать?

Юйшу, не ответив на вопрос, словно вихрь вылетела из кабинета.

После неожиданного визита мужа в ее душе поселилось ощущение опасности. Особенно когда дочь сказала: «Если я вдруг исчезну…» Юйшу казалось, что их спокойная жизнь начинает разрушаться. То, что она хотела, – это постоянно быть уверенной, что дочь находится в поле ее зрения. Кроме, конечно, того времени, когда она в школе…

Какая-то неведомая сила пыталась отнять у нее дочь.

Выйдя из автобуса, Цзян Юйшу увидела, что ее беспокойство не беспочвенно. Черная «Джетта» Сунь Вэймина стояла около ворот школы. Среди остальных родителей он особенно выделялся: прислонившись спиной к капоту автомобиля и скрестив руки на груди, неторопливо курил; весь его вид выказывал раздражающее самодовольство.

Сердце Цзян Юйшу неровно застучало о грудную клетку. После развода Сунь Вэймин никогда не забирал Тин-Тин из школы. Так что на сей раз эта сволочь появилась здесь явно не с добрыми намерениями.

Издалека послышался звонок с уроков. Юйшу, заторопившись, бросилась вперед – одна нога здесь, другая там… По неосторожности налетела на камень – и вмиг потеряла баланс. Боком упав на землю, она выпустила сумку из рук.

Какое унижение… Юйшу поднялась, одновременно отряхиваясь и ища взглядом сумку. И тут же та появилась перед ее лицом – кто-то держал ее в руках. Цзян Юйшу поспешно схватила сумку и, поклонившись, произнесла краткое «спасибо». Кинув взгляд, она осознала, что старик напротив нее кажется знакомым. Но у нее не было времени думать об этом, и Юйшу быстрым шагом направилась ко входу в школу.

Школьники начали заполнять двор. Цзян Юйшу намеренно избегала Сунь Вэймина; протиснувшись сквозь толпу родителей, она вытянула шею, высматривая дочь. Как всегда, Тин-Тин, еле волоча ноги, вышла одной из последних, придерживая портфель и понурив голову; она по-прежнему выглядела чем-то сильно озабоченной. Цзян Юйшу не смела выкрикнуть ее имя – лишь коротко махнула рукой. Тин-Тин, дойдя до ворот, увидела мать и сразу же расплылась в улыбке, ускоряя шаг.

– Зачем ты снова за мной пришла? – Она обняла Юйшу, положив голову на ее плечо. – Мы пойдем есть что-то вкусное?

Но у Цзян Юйшу не было желания развлекаться. Она вцепилась в дочь и бросила:

– Идем домой.

Цзян Тин поняла, что что-то не так, лишь взглянув на нездоровый цвет лица матери, однако не осмелилась спросить ее об этом. Пришлось молча идти за ней следом. Когда они пересекли дорогу, она услышала позади себя голос Сунь Вэймина:

– Тин-Тин!

Цзян Тин обернулась. Отец стремительно приближался к ним. Она хотела поздороваться, но тут почувствовала, как мать сжала ее руку еще крепче – и почти поволокла за собой.

Сунь Вэймин ускорил шаг, усмехаясь.

– Куда это вы так спешите?

Цзян Юйшу, не оборачиваясь, устремила взгляд вперед. Ее рука все так же цепко сжимала запястье дочери.

В глубоком недоумении Цзян Тин смотрела то на мать, то на отца.

– Мы… мы едем домой, – запинаясь, ответила она.

– Еще не ужинали?

– Нет…

– Пойдемте, – Сунь Вэймин протянул руку, чтобы взять портфель у Цзян Тин, – отвезу вас двоих в ресторан.

Цзян Юйшу, резко повернувшись, гневно толкнула Сунь Вэймина в грудь:

– Никто не поедет с тобой ни в какие рестораны! – выплюнув эту фразу, она снова схватил дочь: – Идем домой!

Сунь Вэймин, сделав шаг вперед, преградил Юйшу путь:

– Цзян Юйшу, разве ты поступаешь разумно? Хотя мы и разведены, я все еще отец Цзян Тин.

Лицо Цзян Юйшу помрачнело:

– Катись отсюда, мне не о чем с тобой разговаривать.

– Я, как отец, просто свожу дочь поесть – разве это не в порядке вещей? – Сунь Вэймин удивленно округлил глаза. – Ты принимаешь дочь за свою собственность?

– Не думай, что я не понимаю твой замысел.

– Мой замысел? Какой у меня замысел? А ну скажи!

Пока родители ругались, Цзян Тин стояла между ними, охваченная недоумением и неловкостью. Тогда же к ним медленно подошел какой-то старик – встал сбоку и не двигался.

Сунь Вэймин все так же продолжал кричать, когда в их перепалку незаметно втиснулся молчаливый прохожий. Это лишь подстегнуло злобу Вэймина.

– У вас к нам какое-то дело? – Он помахал рукой перед лицом старика. – Если нет, тогда не надо глазеть!

– Мне ничего не нужно. – Старик не спеша курил. – Но что это вы делаете?

– А к вам это как-то относится? – продолжал злобиться Вэймин. – Я вас знаю?

– Ко мне это никак не относится. – Старик указал зажатой между пальцами сигаретой на Цзян Юйшу и ее дочь. – Да и к ним, видимо, тоже – они же не хотят иметь с вами дело, это видно…

– Это моя дочь и моя… – Сунь Вэймин запнулся, указывая на Цзян Юйшу, и нетерпеливо махнул рукой: – Это дело моей семьи, уходите!

– Не знаю, правда ли это связано с твоей семьей, но милиция точно в этом разберется. – Лицо старика по-прежнему хранило невозмутимое выражение. – Как насчет того, чтобы я вызвал ее?

– Пожалуйста, вызывай! – Сунь Вэймин окончательно рассердился. – Прям до смерти боюсь!

Молчавшая все это время Цзян Юйшу вдруг заговорила:

– Сунь Вэймин, настолько ли прочно ты сидишь в кресле чиновника?

Он застыл. И через несколько секунд сдался.

– Ладно, возвращайтесь домой… – Его лицо искривилось. – Тин-Тин, папа приедет за тобой в другой день.

Не дождавшись ответа дочери, он широкими шагами пошел к машине.

Цзян Юйшу проводила своего бывшего взглядом, а затем посмотрела на старика, который только что чуть не устроил беспорядок. Она уже узнала в нем человека, который помог ей поднять сумку. К тому же он показался ей знакомым, потому что она видела его несколько дней назад у ворот школы. Они встречались снова и снова… Для Цзян Юйшу эти совпадения не казались чем-то положительным; наоборот, она приняла их за знак быть более бдительной. Поэтому, когда почувствовала, что старик снова хочет заговорить, первая перехватила инициативу:

– Спасибо вам, но это и правда дело моей семьи.

– Я знаю. – Он улыбнулся, указывая на Цзян Тин. – Я хотел спросить кое-что у девочки, можно?

Цзян Юйшу удивленно замолкла, повернув голову к Тин. Та пребывала в недоумении:

– А что вы хотите спросить?

– В каком ты классе?

– Во втором классе старшей школы.

– Вот как… – Старик задумчиво покивал. – Сколько всего классов вашего года?

– Пять.

– Знакома ли ты с учениками, – старик будто тщательно обдумывал каждое слово, – которые в последние несколько дней переводились, бросали учебу или по неизвестной причине… просто исчезли?

Цзян Тин застыла. Через несколько секунд она смогла выдавить:

– Нет… я не знаю…

Цзян Юйшу почувствовала, как дочь внезапно усилила хватку. Затем она слегка поклонилась старику и повернулась, потянув мать за собой:

– Мам, пойдем домой.

* * *

По всему городу проходит около 27 километров сети дождевых водостоков, и система их ответвлений очень запутана, поэтому исследовать одну за другой весьма затруднительно. Городское управление общественной безопасности планирует провести совместное расследование с Бюро городского строительства и Бюро городского управления. На данный момент ответы двух учреждений еще не получены…