Полная версия
Приют Русалки
Лэй Ми
Приют Русалки
Подземелья – обиталище монстров.
Хочешь здесь выжить – становись таким же…
Высшее счастье в жизни – это уверенность в том, что вас любят.
Виктор ГюгоCopyright © 2021 by 雷米 (Lei Mi).
Russian translation rights authorized by BEIJING YIWEI CULTURE MEDIA CO., LTD. with the arrangement by China Educational Publications Import & Export Corporation Ltd.
All Rights Reserved.
© Зайцева Д., перевод на русский язык, 2025
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025
Пролог
Дитя морей
12.04.2012, пятница,
переменная облачность
Я не ожидала, что встречу его.
Поначалу это был совершенно обычный вечер пятницы. Я отпустила сотрудников пораньше: кому нужно было домой, кому-то на свидание, кто-то встречал детей из школы. Я же отправилась в фитнес-клуб.
Сегодня я добралась до него медленным бегом за 26 минут – на две минуты быстрее, чем на прошлой неделе. Тренер был доволен, и я тоже. Наши с ним отношения в некоторой степени смягчились. Вот только ненадолго… Когда он помогал мне растянуться перед тренировкой, снова опустил ладонь на мое бедро.
– Ты прилично подкачалась, – произнес он.
– Думаешь?
Его рука переместилась на несколько сантиметров вверх:
– Продолжай в том же духе. Процент содержания жира в твоем организме все ниже и ниже.
– Угу, – я резко выпрямилась. – Сломать тебе переносицу будет достаточно?
Его лицо вмиг потемнело, окрасилось в цвет свиной печени – просто смехотворно. Когда я сделала боксерский выпад, он по-прежнему не смотрел на меня, но я заметила сердитое, недовольное выражение на его лице.
Я понимаю, что он видит во мне ту самую женщину: свободную, богатую и в возрасте. Ту женщину, которая при виде его пресса и подтянутых ягодиц воспылала бы весенней любовью. А потом примерно через три тренировки он завалил бы ее в койку.
Клянусь, он верил в это без всяких сомнений.
Ладно, проехали. Дорогой тренер, вы можете продолжать витать в облаках. Однако сейчас вам лучше поднять свои кулаки – я ведь должна убедиться, что моя физическая сила и мастерство в отличном состоянии.
Побоксировала в спарринге двадцать минут, затем с грушей – тоже двадцать. Когда тренировка закончилась, тренер любезно попросил меня расписаться в отчете о тренировке. При виде его лица я едва не засмеялась.
Приняв душ и высушив волосы, я зашла в «Лотус кофе» и заказала овощной салат – это стало моим ужином на сегодня. Когда я размышляла над тем, стоит ли мне еще сходить на массаж или же сразу пойти домой, мой взгляд привлекла афиша на двери маленького театра напротив. Голубой, переходящий в зеленый фон, испещренный пузырьками, водорослями и кораллами. В центре плаката – мультяшная девочка с красными волосами, сидящая на камне. Она прижимала к себе золотую рыбку и смотрела на замок на берегу моря, а низом ее тела был длинный хвост, колыхающийся в морском потоке.
«Детский мюзикл «Дитя морей”».
Дитя… морей.
Я утопила эти два слова с помощью нескольких глотков кофе. Убирающий соседний стол официант с любопытством в глазах посмотрел на меня. Я прикрыла глаза и почувствовала, как все больше и больше капель собираются на моих ресницах.
Билет стоил 80 юаней, а сам театр оказался совсем небольшим – на несколько десятков человек. Я устроилась на последнем ряду и, глядя на темно-фиолетовый занавес, представляла, каким же будет морской мир по ту сторону.
В зале уже собралось немало народу; большинство из них – родители, которые привели детей посмотреть представление. В воздухе витал запах попкорна; раздавались пронзительные крики детей, которые возвращали меня «на берег моря». Я протяжно выдохнула – и воображаемые жабры за моими ушами беззвучно наполнились кислородом.
Одна девочка, одетая в светло-зеленое платье, вскочила с места, восторженно рассматривая морские звезды, ракушки и осьминогов сверху.
– Мама, смотри, это же Патрик!
Мать девочки быстро потянула ее на место:
– Тc-c! Не шуми, скоро начнется.
Женщина моего возраста, на вид воспитанная. На ее переносице – скромные очки в черной оправе. Она что-то говорила и одновременно оглядывалась по сторонам, следя, не мешает ли ее дочь другим зрителям. В какой-то момент наши взгляды пересеклись, и она виновато улыбнулась мне. Я тоже улыбнулась в ответ и отвела глаза в сторону.
А потом я увидела его.
Ян Лэ держал большие стаканы с попкорном и колой, протискиваясь мимо зрителей в четвертом ряду. И, прямо как та женщина в черных очках, находился достаточно близко ко мне, чтобы я могла его разглядеть: на лбу скопились капельки пота, округлое лицо поблескивало. Двигался он с некоторым трудом. Отчетливо виднелся выступающий живот – и он придерживал его, чтобы не задеть других, одновременно пытаясь не разлить колу и извиняясь перед зрителями, которым пришлось убрать ноги.
Ян Лэ, утративший стройность и много волос на голове, наконец-то объединился со своей женой. Женщина в очках недовольно зашептала; девочка же была безмерно счастлива, отправляя в рот горстку попкорна и в то же время указывая на большую золотую морскую звезду.
Лицо Ян Лэ наконец-то попало в луч света. Он проследил за тем, куда указывает его дочь, и изумленно ахнул. В тот миг, глядя на него с этого ракурса, я вспомнила юношу с раскосыми глазами и теплой улыбкой…
Притаившись в тени, я наблюдала, как он неловко повторяет танцевальные движения за дочерью – и тогда будто заржавленные лезвия толчками разрезали мою грудь. Когда свет в зале погас, женщина в очках подозвала их обратно на места.
«Дитя морей» началось.
Вот маленькая Русалочка, подперев щеку рукой, восхищенно слушает рассказ сестры о жизни на поверхности. Вот она изо всех сил пытается вытащить на берег принца. Колдунья говорит: «Но ты станешь пузырьком на поверхности воды!» Русалочка, побледнев, отвечает: «Я не боюсь!» После пережитой боли она наконец просыпается: на месте длинного хвоста – пара красивых ног, а рядом с ней – принц, заботливо смотрящий на нее…
Я схватила сумку и, извиняясь, покинула свое место. Я была способна только на побег. Боялась, что Ян Лэ скажет своей дочери: «Когда-то я был этим принцем…»
Однако, когда я была уже близко к выходу, не удержалась и повернулась, чтобы посмотреть на сцену. Русалочка с принцем парили в танце так, что легкая шелковая ткань взлетала, обнажая обворожительные белоснежные ноги…
В город пришла ночь. Я мчалась на своей машине, рассекая ярко освещенный город, пролетавший за окном. Иногда замечала, как дети, схватившись за руки родителей, вприпрыжку шли по тротуару. Никто не знал, действительно ли они счастливы, но одно я знала точно: моя боль такая же нескончаемая, как и эта дорога. Конца и края не видать.
Принцессы-русалочки, ваш путь до рая не превышает и трехсот лет. Но каждая моя слеза добавит вам по одному дню.
Я вцепилась в руль и надавила на газ. Чем быстрее я гнала черный автомобиль, тем быстрее он сливался с темнотой ночи.
Прекрасные русалочки, пожалуйста, спойте, чтобы вам улыбнулись…
Моя немая сиротка, не нужно бояться. Этот город и есть твой океан.
Глава 1
Исчезнувшая девочка
22.05.1994, воскресенье, солнечно
Я ненавижу Су Чжэ! Да, просто не переношу.
Когда я объясняла ему, как решать уравнение первой степени с двумя неизвестными, он вообще никак не слушал – все это время возился с глупой игрушкой. Это был трансформер – мини-автомобиль, который мог превращаться в робота. Я так и не смогла понять, почему за это берут столько денег. Однако мама и папа всё понимали. Правда, в то время, когда собирались купить Су Чжэ эту штуку, они еще не осознавали, сколько машин стекла придется разгрузить папе, чтобы позволить себе такую покупку. Ну и ладно… это ваш сын, его улыбка способна заменить вам все виды счастья.
После ужина я хотела сесть за домашнее задание, но мама сказала сначала помочь Су Чжэ. Неохотно, но я все же согласилась. Она заметила мое выражение лица и спросила, что со мной. Я же ответила, что у меня самой и без того полно домашки.
Лицо моей мамы исказилось в недовольстве:
– Вы же только на первом году старшей школы! Учителя хотят загубить вас таким количеством заданий?
– Мам, я уже на втором году…
Мама на секунду замерла и, произнеся тихое «ох», ушла мыть посуду.
Я совсем не хотела быть репетитором для Су Чжэ. Да у него и не было желания учиться. Сегодня вечером весь его энтузиазм был направлен на новую игрушку. Я молча села за стол и наблюдала, как он вертит эту пластмассовую штуку в разные стороны. Так еще и сопровождал все это голосом: «Чик-чик»…
– Клади ее. Тебе нужно учиться.
– Ага. – Клац-клац-клац.
– Давай быстрее. Мне тоже нужно писать домашнее задание.
– Хорошо… Чик-чик.
– А ну брось!
Су Чжэ, вздрогнув, взглянул на меня, медленно отложил трансформер в сторону и только затем недовольно покосился на учебники.
Я начала объяснять ему уравнения первой степени с двумя неизвестными, одновременно записывая примеры на черновике. Су Чжэ все это время не поднимал головы, но его взгляд блуждал по поверхности стола – это заставило меня убедиться, что он совсем не слушает. Закончив объяснять, я спросила его, все ли понятно; Су Чжэ кивнул. Тогда я дала ему еще один пример:
– Делай.
Затем открыла свой рюкзак: мне предстояло сделать два теста по алгебре, два по геометрии и еще один по английскому. Если отложу домашку еще на какое-то время, не высплюсь.
Я уперлась локтями в стол и открыла свои материалы; Су Чжэ же оцепенело глядел на черновик, будто не знал, с чего начать.
– Что такое?
Он, прикусив губу, помолчал, затем выдавил:
– Ничего…
– Почему не пишешь?
Су Чжэ сразу замешкался. Такой его вид меня расстроил.
– Ты разве только что не сказал, что все понял?
Он опустил голову. Я видела его длинные ресницы и пухлое лицо. Мое сердце смягчилось.
– Я объясню тебе еще раз, только слушай хорошенько…
Су Чжэ задрал голову и принял серьезный вид. Однако он не мог притворяться долго и сразу показал свое истинное обличье. Я даже не закончила объяснять ему задание, а он уже пристроил подбородок на ладонь и начал тыкать в трансформера наконечником ручки, бормоча себе под нос:
– Автоботы, превращение, отправка…
Я вскипела и смахнула эту дурацкую штуку книгой, которую держала в руках. Под крик Су Чжэ «Бамблби!» она ударилась об стену и разлетелась на несколько кусков.
Я до безумия перепугалась при виде того, как Су Чжэ ринулся к поломанной игрушке. В мгновение ока в комнату влетела мама.
– Что это такое? – Она тут же заметила поломанного вдребезги трансформера, и ее лицо искривилось. – Кто это сделал?
– Сестра! – Су Чжэ, плача, указывал на меня. – Это она смахнула!
Я невольно сжалась: не хотела оправдываться, да и не могла. Как я и думала, мама выкрутила мне ухо:
– Ты хоть знаешь, сколько это стоит?! Только что купили, и она уже поломана! Если тебе не жалко денег, пожалей хотя бы своего отца!
– Всё, достаточно!
В комнату вошел папа. Сведя брови к переносице, он посмотрел сначала на маму, затем – на не перестающего плакать Су Чжэ.
– Отпусти ее. – Наклонившись, поднял руку трансформера и осмотрел ее со всех сторон. – Ты чем-то разозлил свою сестру?
– Нет! – Су Чжэ выпрямился. – Я вообще-то делал задания!
– Он не слушал мои объяснения! – Я помассировала раскрасневшееся ухо. – Поэтому я и…
– М-м… давай делай свои уроки. – Папа глянул на мои тесты, лежащие на столе. – Сегодня я помогу ему. Су Чжэ, пойдем со мной.
Мама злобно посмотрела на меня и кивнула в ту сторону, куда только что ушли Су Чжэ с папой:
– Это все ты виновата!
Я молча отвернулась и взяла ручку. Ухо по-прежнему горело, поэтому я собрала все оставшиеся силы и углубилась в геометрию.
– Если он еще раз поведет себя так же, скажи мне. – Папа снова на секунду появился в дверях. – И не поднимай на него руку, он же твой младший брат.
Я произнесла еле слышное «угу», почувствовав, как на глаза навернулись слезы.
* * *В последующий час я сделала лишь одно упражнение. Оно заключалось в том, чтобы рассчитать, сколько пар кед понадобится роботу. Ответ: восемь пар.
Из соседней комнаты были слышны плач Су Чжэ и мамины недовольные возгласы, но затем все постепенно затихло. Это означало, что время было уже позднее. Возможно, мама уложила Су Чжэ спать с ней в обнимку. Родители настаивали на том, чтобы он ни в коем случае не ложился спать под утро, иначе не станет способным и талантливым парнем. Ну а я могла лишь надеяться, что пораньше закончу домашние задания и смогу немного вздремнуть перед началом нового учебного дня.
На меня волна за волной накатывала усталость. Опухшие от слез глаза защипало еще больше. После того как я с трудом закончила писать домашку по математике, уже не могла даже приподнять голову от изнеможения, поэтому, прежде чем одолеть последний лист теста, мне было необходимо умыться холодной водой – это помогло бы немного взбодриться.
Аккуратно открыв дверь, я пересекла коридор и направилась в ванную. Папа еще не спал: он сидел на табуретке около входа, держа в обеих руках ту игрушку, и приклеивал дверь машины. Увидев меня, тихо произнес:
– Написала домашнее задание?
Я отрицательно мотнула головой и аккуратно обогнула банку с резко пахнущим клеем.
В ванной я как следует умыла лицо. Холодная вода и слабый аромат мыла взбодрили меня. Насухо вытерев лицо и руки, я захватила сушившиеся на подоконнике белые кроссовки: нужно было убедиться, что они высохнут до рассвета. Хотя кроссовки и старые, но у меня нет других вариантов: на завтрашнюю церемонию поднятия флага я могу надеть только их.
И тут в моем мозгу словно что-то взорвалось.
На уже пожелтевшей поверхности кроссовок красовались хаотичные темно-синие пятна. Из-за того, что ткань была наполовину мокрой, эти пятна расплылись. В то же время я почувствовала знакомый запах, заполняющий мой нос.
Это были чернила.
Я представила себе, как Су Чжэ, зажав в руке кисть, красит мои белые кроссовки; на его лице злобная, но довольная усмешка. Странно, но я не разозлилась; мой мозг был занят обдумыванием другой проблемы: что же мне делать завтра? Я буду знаменосцем с белыми кроссовками в синих пятнах. И это увидят несколько сотен человек со всей школы – как я буду поднимать флаг Китая, стоя около флагштока.
Более того, среди всех пар глаз за мной будут наблюдать и его…
Как же поступить?
Я схватила кроссовки и быстро пошла в комнату, минуя отца. Возможно, он поднял голову. А возможно, и нет…
В углу комнаты висела маленькая доска – когда-то я использовала ее для того, чтобы обучать Су Чжэ. Около нее лежали несколько маркеров, которые я тайком взяла в школе. Хоть бы помогло… Я мазала маркером поверх пятен и одновременно размышляла.
И действительно, спиртовой маркер сильно осветлил темно-синие пятна. Я выкинула его и вернулась в ванную – взять щетку. Папа недоуменно смотрел на меня, бегающую туда-сюда.
– Что ты делаешь?
У меня не было настроения отвечать ему. Я была обязана спасти мои белые кроссовки.
Наконец, когда я начистила их зубной пастой, мое сердце немного успокоилось. Я даже подумала, может, получится восстановить их – и будут как новые… Затем, глянув на сморщенный тюбик пасты, снова забеспокоилось: как же мне объясниться завтра утром перед мамой?
Еще не придумав хорошую отговорку, я внезапно подумала: было бы хорошо, если б завтра пошел дождь. Церемонию поднятия флага отменят – и я не стану посмешищем для всей школы…
Тогда, забыв про израсходованную пасту, я начала молиться богу. Я просила, чтобы завтра утром пошел дождь – необязательно сильный; главное, чтобы он продолжался до утренней самоподготовки.
А затем я разревелась.
Я не знала, есть ли еще в мире такая девочка с позорными кроссовками, с выдавленным тюбиком зубной пасты, несколькими маркерами и незаконченным тестом по английскому, и все это валяется вокруг нее, пока она молится богу о дожде…
Поплакав, я успокоилась. Отодвинув в сторону домашнее задание, взяла блокнот и записала эту фразу, дожидаясь дождя, которого, похоже, завтра все-таки не будет.
* * *Цзян Юйшу приоткрыла крышку кастрюли – и стекла ее очков мгновенно покрылись влагой. В нос ей ударил густой смешанный запах ребрышек, стручковой фасоли и картофеля. Взяв ложку, Юйшу попробовала суп – и, довольная, выключила газ.
Зайдя на балкон, она приоткрыла окно: целый день погода была хмурой, однако не упало и капли дождя. Только перед закатом подул несильный ветер, неся с собой ароматы конца весны и начала лета. Внизу несколько стариков играли с детьми, домохозяйки снимали белье с веревок. Цзян Юйшу, высунувшись дальше, посмотрела на угол дома: там стояли двое младшеклассников – один повыше, другой пониже – и обменивались открытками. Все-таки их отпустили пораньше…
Цзян Юйшу достала из холодильника помидоры и, порезав на маленькие кусочки, опустила в сахар. Этот простой ужин можно было назвать подвигом. Развязав фартук и отправив кусочек помидора в рот, она направилась в гостиную посмотреть телевизор. Параллельно поглядывала на часы: 17:10. Именно в эту минуту Цзян Тин, должно быть, возвращается домой вместе с одноклассниками. Возможно, по дороге она возьмет шашлычок из тофу, или балют[1], или еще что-нибудь… Цзян Юйшу надеялась, что это не повлияет на ее аппетит за ужином.
Юйшу откинулась на спинку дивана и принялась бесцельно перещелкивать каналы: сейчас везде шла реклама, попался лишь один канал с сериалом. Юйшу посмотрела его какое-то время, но поняла, что интереса у нее он не вызывает. Если б Сунь Вэймин еще был здесь, он бы вперся в экран и смотрел до бесконечности…
Вспомнив его, Цзян Юйшу почувствовала тоску. Затем, снова взяв пульт в руки, переключилась на местный канал: здесь шло музыкальное шоу с тайваньской группой «Террористы». Женщина не знала их, однако эту песню крутили по телевизору уже несколько дней – возможно, Цзян Тин знает о них больше… Вновь глянула на настенные часы: 17:26. Еще немного – и дочь будет дома…
Она встала с дивана и зашаркала к столу рядом с телевизором – там лежала счетная книга. Цзян Юйшу закрыла ее и убрала в сумку; туда же отправились калькулятор с футляром для очков. Она привела в порядок остальные вещи, лежащие на столе, – чтобы дочери было удобнее делать уроки.
Прибравшись, Юйшу снова взглянула на часы. 17:35. Она вернулась на кухню и, завязав фартук, открыла кастрюлю с супом. От ребрышек, смешанных со стручками фасоли и картофелем, больше не валил пар, но тепло все еще шло. Цзян Юйшу, на секунду замешкавшись, снова включила газ по минимуму, чтобы суп не остывал.
Из помидоров, обваленных в сахаре, вытек красный сок, а прежде твердая упругая шкурка обмякла. Цзян Юйшу переставила тарелку на стол, затем наполнила две глубокие тарелки рисом и аккуратно положила возле них две пары палочек.
17:40. Цзян Тин должна была вернуться домой десять минут назад. Где же ходит эта девчонка?
Цзян Юйшу пожала плечами. Снова она себя накручивает… Ее дочь всего лишь ребенок, а не отлаженный механизм; не может же она появляться минута в минуту… Однако в любом случае ситуация была необычной – возвращаться домой с опозданием в этом доме не принято. Даже если это опоздание лишь на десять минут.
Бульканье в кастрюле становилось все громче. Цзян Юйшу перемешала суп несколько раз – бульона поубавилось. Она снова выглянула в окно. Небо заметно потемнело, а свист ветра стал сильнее. Юйшу высунула голову.
Во дворе не осталось ни души. Можно было разглядеть лишь одиноко висящие вещи на веревках, покачивавшиеся на ветру. Юйшу снова глянула на угол дома, где недавно стояли младшеклассники, в надежде, что ее дочь пройдет именно там.
И действительно, там появилась девочка в голубой спортивной форме. Только вот через мгновение она завалилась назад, бессильно дернув правой ногой, будто кто-то в темноте тащил ее за волосы или воротник.
От испуга глаза Цзян Юйшу полезли на лоб. Она моргнула – и увидела, что за углом уже никого нет. Все ее мысли будто замерли – она уже начала сомневаться в том, что увидела несколько минут назад. Неужели это было на самом деле? В душу проникло беспокойство. Времени на размышления больше не осталось – Цзян Юйшу вылетела из кухни и помчалась вниз.
Выбежав из подъезда, она поскользнулась – тапка отлетела в сторону, а сама Юйшу упала на шершавый бетон. Но ей было не до исследования повреждений, и тем более не до поисков тапки. В голове билась лишь одна мысль: «Цзян Тин, моя дочка, кто-то ее утащил!»
Женщина в фартуке, с всклокоченными волосами, грязным лицом и в одной тапке, ковыляла к углу дома. За поворотом было еще несколько жилых домов и огромное пустое пространство. Значит, возможно, они еще остались в поле зрения… Цзян Юйшу потерянным взглядом смотрела на эту стену с серыми бетонными балконами, чувствуя, как ее сердце вот-вот выпрыгнет из груди.
Тут ее глаза заполонило что-то бирюзовое, и в тот же момент до нее долетел громкий голос:
– Мам, что это ты делаешь?
Юйшу осела на землю, судорожно ловя ртом воздух и схватившись за грудь.
– Скорее вставай! – Цзян Тин схватила мать под локоть. – Ты куда так сломя голову… а где твоя тапка?
Цзян Юйшу все еще трясло, но она быстро пришла в себя. Не в силах оторвать взгляда от дочери, произнесла:
– Ты… почему ты здесь?
– Что? – Цзян Тин недоуменно заморгала. – Я шла домой. А где мне еще быть?
Юйшу окончательно пришла в себя:
– Господи, я видела… подумала уже… – Она всплеснула руками. – Ах, неважно! Главное, что ты в порядке.
– Мам, что ты говоришь? – Удивленная Цзян Тин, оглядев мать, взволнованно закричала: – Ты упала? С тобой все хорошо?
– Ничего, не волнуйся за это… – Ее лицо внезапно переменилось: – Быстро домой!
Цзян Тин, придерживая прихрамывающую Цзян Юйшу, обогнула дом и быстрым шагом направилась к подъезду. По дороге, на первом этаже, она нашла потерянную тапку. Юйшу на ходу надела ее, подгоняя дочь к квартире. На третьем этаже они почувствовали, как пахнет горелым.
Содержимое кастрюли полностью выкипело. Цзян Юйшу попыталась извлечь то, что еще можно было использовать в пищу, но, поковырявшись в горелой массе, сдалась. Цзян Тин в этот момент искала меркурохром [2].
Загубленный суп был отправлен в мусорное ведро, а Цзян Юйшу, подумав, достала из холодильника несколько яиц. Нанеся лекарство на ссадины, мать с дочерью наконец принялись ужинать. Цзян Тин действительно проголодалась: и рис, и жареное яйцо, и помидоры – все съела с большим удовольствием. Цзян Юйшу не удержалась – захотела погладить дочь по голове, чтобы успокоить ее, но стоило ей вытянуть руку, как засаднила рана на локте. Женщина зашипела от боли. Цзян Тин сразу же отложила палочки в сторону и, приподняв ее руку, подула на рану, приговаривая словно ребенку:
– Не боли, не боли…
Цзян Юйшу это растрогало, но и в то же время позабавило. Она легонько стукнула Цзян Тин по голове:
– Сколько мне лет, думаешь?
– А что? – Цзян Тин надула губы. – Взрослый человек, а понеслась куда-то сломя голову…
– Я просто подумала… – Цзян Юйшу сразу же замотала головой, отгоняя черные мысли. – Неважно. Видимо, мне показалось…
– Что показалось? – Девочка подцепила кусочек помидора и отправила себе в рот. – Что ты видела?
– Что одну школьницу, примерно твоего возраста, с длинными волосами, в такой же голубой форме… – Цзян Юйшу нахмурилась, рассеянно показывая на окно. – Ее будто кто-то утащил.
– А?.. – Глаза Тин расширились от удивления.
– Кошмар, да? – Сердце Юйшу до сих пор сжималось от пережитого ужаса. – Из-за этого я так торопилась. Думала, с тобой что-то стряслось…
– Что случилось потом?
– Потом я увидела тебя… – Цзян Юйшу ласково провела по щеке дочери. – Дурочка, если с тобой что-то произойдет, как я буду жить?
Цзян Тин опустила голову, медленно пережевывая помидор. На ее лице застыло задумчивое выражение.
– Разве со мной не все хорошо?
– Конечно, все хорошо! – Юйшу зевнула. – Весь день перелистывала расчетную книгу – вот в глазах и зарябило… Видимо, старею.
Цзян Тин не ответила. Набив рот рисом, она продолжала смотреть в свою тарелку.
* * *Поужинав, Цзян Юйшу поторопила дочь, чтобы та шла делать домашнее задание; сама же принялась убирать со стола и мыть посуду. Затем, вернувшись за стол в гостиной, вновь принялась за работу. Спустя час опись для ООО «Даю юйми» была составлена. Цзян Юйшу вернулась на кухню налить себе воды – и обнаружила каплю, стекающую по оконному стеклу. Она открыла окно: в комнату сразу ворвался частый звук капель дождя и прохладный сырой воздух. Цзян Юйшу вздохнула его полной грудью, чувствуя, как нос заполняется сладковатым весенним запахом. Держа в руках стакан с лимонной водой, она еще какое-то время любовалась проливным дождем.
