Месть профессора Мориарти

Но, при всей кажущейся быстроте и простоте, такие расследования тоже могут быть весьма необычными и сложными. Вот об одном из них, как нельзя более ярко и выпукло демонстрирующем выдающие качества нашего великого детектива, мне и хотелось бы вам рассказать. Я назвала его «Дело на одну трубку».

История эта началась в сочельник 1883 года. Зиму, как уже говорилось, я очень не люблю, но вот Рождество – обожаю. Ведь это, как правило, самое мирное, самое спокойное время года. И самое вкусное тоже: миссис Хадсон всегда готовит для нас праздничного гуся – обжаривает его на медленном огне в старой чугунной духовке, а затем мы дружно его едим: моя хозяйка, я – такса Альма, а еще Холмс и доктор Ватсон.

Мирные, тихие рождественские ужины стали для нас своеобразной традицией, и я всегда с нетерпением их жду. И надеюсь, что не только сама наемся до отвала, но и притащу парочку вкусных, аппетитных гусиных кусочков своему лучшему другу, уличному коту Барти.

Нет, вы не подумайте: кормят меня очень даже хорошо, миссис Хадсон обо мне заботится, но иногда, знаете, хочется чего-то такого, особенного… помимо привычной овсяной каши на завтрак и овощного супа (обычно с кусочком баранины) на обед.

Да и Барти нужно зимой обязательно подкармливать: трудно ему в это суровое время, очень холодно и голодно. О том, как мы познакомились с ним, я рассказывать сейчас не буду, чтобы не отвлекать вас от главного повествования, замечу лишь, что этот серый котяра мне лично очень дорог – и как друг, и как надежный помощник во всех моих расследованиях.

Теперь, когда я так все подробно объяснила, вам, надеюсь, стало понятно, почему я с таким нетерпением ждала наступления очередного Рождества. Погода стояла самая, что называется, зимняя, предпраздничная: на улице шел редкий снег, не сильный, но чрезвычайно красивый – легкий, пушистый. Снежинки медленно танцевали в холодном воздухе и плавно опускались на замерзшую булыжную мостовую улиц, а еще на деревья и крыши соседних зданий, укутывая их легким белым покрывалом.

Небо над Лондоном было на удивление чистое – светло-синее днем и черное-пречерное ночью, даже дым из печных труб почти не закрывал звезды, а легкий морозец приятно бодрил тело во время моих прогулок, и я даже почти не мерзла во время необходимых визитов во двор. В общем, это было очень приятное, спокойное, тихое время – ожидание праздника.

В сочельник миссис Хадсон, как всегда, занялась приготовлением гуся, и я решила ей не мешать. Холмс находился наверху, в гостиной, – читал лондонские газеты и журналы. Совсем недавно он закончил одно весьма сложное дело, а нового пока не предвиделось. Доктор Ватсон тоже был с нами – отдыхал после дневных визитов к своим пациентам. Почему-то перед Рождеством их обычно становится особенно много…

Звонок дверного колокольчика прервал мою легкую дремоту – к нам кто-то пожаловал. Миссис Хадсон пошла открывать, а я соскочила с кресла и побежала в коридор – узнавать, кто пришел. Я очень любопытная – что поделать, это главный мой недостаток. По дороге подумала: интересно, кому понадобился частный детектив буквально за несколько часов до наступления Рождества? Понятно, что пришел наш клиент: на курьера или рассыльного это не было похоже – те звонят в колокольчик совсем иначе: громко, требовательно, настойчиво, чтобы им поскорее открыли; они люди занятые и хотят как можно скорее выполнить свои обязанности. Сейчас же колокольчик тренькал очень робко, еле слышно – человек явно стеснялся того, что беспокоит нас в такое неурочное время. И скорее всего, это была женщина – так мне сразу показалось.

И я не ошиблась: в коридор вошла немолодая худощавая дама, одетая в длинное темно-синее зимнее пальто. Она вежливо поздоровалась с миссис Хадсон и спросила, можно ли видеть мистера Шерлока Холмса. После утвердительного ответа дама оставила свое пальто и шляпу на вешалке в прихожей, оставшись в сером шерстяном платье – скромном, но весьма опрятном. Судя по внешнему виду, наша гостья имела довольно скромный достаток, однако тщательно следила за собой и за своей одеждой. Миссис Хадсон проводила ее на второй этаж, в гостиную, где Холмс всегда принимал своих гостей, а я побежала под лестницу: оттуда можно было прекрасно услышать все, что делается наверху.

Глава вторая

– Извините, что беспокою вас в такое время, – начала наша гостья, – но дело, из-за которого я вынуждена была прийти к вам, увы, не терпит отлагательств. Не знаю, мистер Холмс, помните ли вы меня…

– Исчезнувшая бриллиантовая диадема, – тут же произнес Шерлок. – Вы экономка мистера Питера Стэнфорда…

– Верно, – ответила женщина, – Меня зовут Линда Эйхенбаум.

– Хм, я прекрасно помню это дело, – обратился Шерлок к доктору Ватсону. – Оно одно из тех немногих, где я, к сожалению, потерпел обидное поражение: не смог убедительно доказать вину подозреваемого. Хотя был абсолютно уверен, что именно он – преступник. И человека отпустили. После чего он, разумеется, мгновенно скрылся.

– Вы потерпели поражение? – крайне удивился доктор Ватсон. – Но вы мне ничего такого никогда не рассказывали!

– Не люблю говорить о своих неудачах, – поморщился Холмс. – Если кратко, то история это такая: примерно три с половиной года назад ко мне обратился инспектор Лестрейд и попросил помочь в раскрытии одного непростого дела. Речь шла о похищенных драгоценностях сэра Питера Стэнфорда, пэра Англии, чрезвычайно влиятельного и богатого человека. Отец Питера служил в свое время на Цейлоне, занимал весьма высокую должность при генерал-губернаторе острова и привез оттуда немало ценных вещей, в том числе и женских украшений. Среди них особое место занимала чудесная золотая диадема с двадцатью тремя драгоценными камнями, а самыми редкими и дорогими среди них являлись пять чистейших индийских алмазов. Диадема была подлинным шедевром ювелирного искусства (не говоря уже о ее немалой цене!), и, само собой, в семье ее тщательно берегли: доставали из сейфа только в самых важных, торжественных случаях, а затем убирали обратно в специальный стальной ящик, стоящий в кабинете хозяина.

В этом сейфе, помимо драгоценностей, хранились разные важные бумаги и акции – в общем, почти все состояние семьи. Считалось, что вскрыть его практически невозможно: толстые стальные стены и сложный шестизначный шифр на двери, однако его все-таки открыли и опустошили. Расследование преступления, по словам Лестрейда, обещало быть очень громким – ограбили не кого-то, а одного из главных людей Англии, известного и влиятельного человека, поэтому начальство Скотленд-Ярда потребовало раскрыть дело в самое короткое время. Причем следовало не только поймать преступника, что само собой, но и – главное! – вернуть украденные ценности хозяину, прежде всего – уникальную диадему.

Лестрейд съездил на место преступления, посмотрел, подумал и решил позвать меня – почувствовал, что сам вряд ли сумеет справиться с этой задачей. Я согласился помочь: мы вместе прибыли в Сэнптон-холл, поместье сэра Питера, и я тут же приступил к осмотру места преступления. И практически сразу обратил внимание на одну особенность: было большое количество улик, оставленных вором. Среди них – четкие мужские следы в саду, разбитое оконное стекло и отпечатки грязных ботинок на ковре в кабинете хозяина. Казалось бы, это хорошо: чем больше улик, тем обычно быстрее раскрывается дело, однако… слишком уж много их оказалось! У меня возникло подозрение, что здесь что-то не так. На первый взгляд картина преступления была совершенно ясна: вор ночью незаметно перелез через ограду, выбил окно на первом этаже дома и проник в кабинет. Затем каким-то образом открыл стальной сейф, опустошил его и спокойно ушел тем же путем. Никто из обитателей особняка: ни слуги, ни хозяева – ничего не слышали и не видели.

Я тщательно изучил улики и понял, что они были оставлены специально, на самом деле кража из сейфа произошла совсем не так! Никакого проникновения из сада в кабинет не было, вор вошел в дом совсем иначе. Почему я сделал такие выводы, спросите вы? Элементарно: во-первых, мужские следы в саду вели лишь в одном направлении – от особняка к ограде, во-вторых, осколки стекла ясно говорили о том, что окно было выбито изнутри, а не снаружи. Я немедленно сообщил о своих подозрениях Лестрейду и посоветовал поискать преступника (или, по крайней мере, его соучастника) среди обитателей дома. Мы с инспектором перебрали всех, кто жил в особняке, и наше подозрение пало на Рудольфа Лина, помощника сэра Питера. Он был ученым-естествоиспытателем, специалистом по тропической флоре и фауне.