Месть профессора Мориарти

– Хорошо, – подвел итог Шерлок, – мне более-менее стало ясно. Конечно, мы можем сегодня же начать расследование, но предлагаю все-таки еще немного подождать: вдруг завещание само найдется?

– Надеюсь, что так оно и будет, – согласилась миссис Хадсон. – Элиза вспомнит, куда его засунула, достанет и успокоится.

По голосу Холмса я почувствовала, что он очень разочарован: дело не состоялось, расследовать, по сути, было нечего. Значит, его снова ждет скука. Я тоже огорченно вздохнула: надоело уже сидеть без дела и медленно плавиться от жары. Хочется действий! Но приходилось пока скучать…

Глава третья

Однако я оказалась не права: расследование все-таки состоялось.

На следующий день, рано утром, к нам прибежала Элли Купер – горничная миссис Грегори. На ней буквально лица не было от волнения. Я в это время на кухне ждала, как обычно, свой завтрак – овсяную кашку с кусочком сливочного масла, а потому, как только услышала треньканье дверного колокольчика, сразу же вылетела в коридор. Наконец-то кто-то пришел! Вслед за мной вышла и миссис Хадсон.

Она открыла входную дверь. На пороге стояла бледная и чрезвычайно взволнованная мисс Купер.

– Миссис Хадсон! – сразу же запричитала Элли. – Помогите! Такое горе! Миссис Грегори… Она… она… С ней случилась большая беда!

И залилась слезами. Моя дорогая хозяйка тут же принялась за дело (в самые важные минуты она всегда проявляет завидное хладнокровие и решительность): провела Элли к нам на кухню, дала воды с валерьяновыми каплями и постаралась как могла успокоить – иначе ничего путного от нее не добиться. И разумеется, позвала Холмса: поняла, что его присутствие может оказаться крайне необходимым.

Через десять минут Элли немного пришла в себя и стала рассказывать (при этом все еще всхлипывая и время от времени утирая глаза платком):

– Я всегда первая из прислуги вхожу в спальню миссис Грегори – помочь ей одеться, а потом убираю постель. Так было и сегодня утром. Но хозяйки в спальне не оказалось, а кровать была не разобрана. Я очень удивилась, пошла искать миссис Грегори, и вот…

Элли снова залилась слезами. Понадобились еще капли и пять минут уговоров, чтобы горничная смогла наконец продолжить свой рассказ.

– Вхожу в кабинет миссис Грегори – а она там лежит… На полу, прямо у своего стола. Лицо – синее, голова – повернута набок. Я очень, очень испугалась и сразу же побежала к вам…

– Почему к нам, а не в полицию? – удивленно произнес Шерлок.

– Ну, это же понятно! – воскликнула Элли. – Если миссис Грегори убили, то только вы сможете раскрыть это ужасное преступление! И найти убийцу!

Холмс неопределенно хмыкнул, но я заметила, что ему, несомненно, понравилась уверенность Элли в том, что только он сможет раскрыть это сложное дело и найти преступника. Все-таки наш великий детектив, что ни говори, был не чужд некоторого тщеславия…

– К тому же в полицию побежал Карл, наш садовник, – продолжила Элли. – А я сразу к вам, чтобы не терять времени. Мистер Холмс, пожалуйста! Только вы сможете нам помочь!

И она мокрыми от слез глазами посмотрела на Шерлока. Тот кивнул – разумеется, я займусь этим делом.

– Через минуту буду готов, – сказал сыщик, – только позову доктора Ватсона. Он, кажется, еще не успел уехать на визиты, а его мнение как врача может для нас быть очень важным.

Вскоре мы собрались внизу, в прихожей: Шерлок, доктор Ватсон и я (куда ж без меня-то!). Миссис Хадсон осталась приводить в чувство Элли – ее показания наверняка скоро понадобятся полиции, и она должна отвечать на вопросы четко и понятно. Завтракать, разумеется, никто из нас не стал – не до того. Быстрее всего преступление раскрывается по горячим следам, это знает любой сыщик.

Шерлок довольно быстро нашел кеб (не всегда это удается – многие в это время спешат на службу или же по делам), мы уселись в коляску и покатили по полусонным улицам Лондона. Несмотря на ранний час, солнце уже начало изрядно припекать, и день обещал быть ужасно жарким. Как и всю последнюю неделю. Ехать, к счастью, оказалось совсем недалеко – всего три улицы (правда, довольно длинные) и два поворота. Через четверть часа мы остановились у небольшого старинного особнячка, расположенного в глубине густого темно-зеленого сада за низенькой чугунной оградой.

Домик был весьма приятный, радовал, что называется, глаз: из темно-красного кирпича, двухэтажный, с высоким крыльцом и широкими белыми карнизами. Очень чистенький и ухоженный. Сразу видно, что здесь живут весьма обеспеченные люди: далеко не каждый в Лондоне может позволить себе такой особняк (причем собственный!) почти что в центре города.

Мы прошли по узкой кирпичной дорожке, миновали круглую клумбу с какими-то блеклыми, вялыми, понурыми от жары цветами и оказались у массивных дубовых дверей с блестящими начищенными ручками. По идее, на крыльце нас должен был встречать дворецкий в парадной ливрее (важный, солидный, знающий себе цену – под стать самому зданию), но никого не было. Мы поднялись по каменным ступенькам и вошли в просторный полутемный холл (наконец-то долгожданная прохлада!). И буквально нос к носу столкнулись с инспектором Лестрейдом, сыщиком из Скотленд-Ярда. Самым, пожалуй, толковым полицейским из всех стражей порядка, кого я знаю. Пара слов о нем: Лестрейд по привычкам чем-то очень напоминает хорька – такой же быстрый, ловкий, нервный, всегда в движении, вечно готовый куда-то бежать и кого-то ловить, а его длинный нос постоянно к чему-то принюхивается.

Инспектор имел довольно озабоченный вид – очевидно, преступление вызвало у него целый ряд вопросов, на которые он пока не имел ответов. Поэтому наше появление он воспринял почти с радостью – знал, что Шерлок любит сложные, запутанные дела и практически всегда их раскрывает. Но при этом великий сыщик не гонится за славой, никогда не дает интервью газетчикам (чтобы не привлекать к себе лишнего внимания), а потому вся выгода от поимки преступника обычно достается полиции. Часто – ему, Лестрейду. А это весьма полезно для карьеры – нужно постоянно находиться на виду у начальства.

– Полагаю, вы уже в курсе дела? – произнес инспектор вместо приветствия. – Тем лучше, не будем терять время! Давайте начнем осмотр дома с кабинета миссис Грегори…

– Тело еще там? – поинтересовался Холмс.

– Разумеется! – воскликнул инспектор. – Я приказал ничего не трогать и никого в кабинет не пускать. Я уже не первый год работаю с вами, Холмс, знаю ваши правила!

Шерлок кивнул: все верно, первый (и важнейший!) этап любого расследования – изучение места преступления и сбор улик. А затем на их основе, с помощью тщательного анализа и дедуктивного метода, можно будет создать версию и найти предполагаемого преступника. В данном случае – убийцу. «Материальные доказательства – это основа, – любит повторять Холмс. – Придумывать что-то, не имея их, – большая ошибка. Никогда нельзя подгонять имеющиеся у вас улики и факты под свою теорию, а нужно – прямо наоборот».

– Как вы оказались здесь так быстро? – поинтересовался у инспектора Лестрейда доктор Ватсон. – Нам, например, стало известно о происшествии всего лишь полчаса назад…

– Случайность! – развел руками инспектор. – Я сегодня утром был в полицейском участке, куда прибежал садовник Карл Нойман с сообщением о смерти миссис Грегори. И что-то мне сразу подсказало, что это дело будет непростым и что лучше мне самому им заняться. Ну и вот…

– Вы уже разговаривали со слугами? – спросил Холмс.

– Да, с садовником Карлом и кухаркой, миссис Семптон. Их показания полностью совпадают: вчера вечером миссис Грегори собиралась еще раз перебрать свои бумаги и поискать завещание. Да-да, Холмс, я тоже знаю о его пропаже… В доме никого, кроме нее, не было: у садовника Карла – своя комната в бывшей конюшне на заднем дворе, а миссис Семптон и горничная мисс Элли Купер – приходящая прислуга. Они приходят в семь часов утра и покидают дом в шесть пополудни. Живут обе относительно недалеко, это им вполне удобно.

– Значит, миссис Грегори находилась одна? – повторил Шерлок. – Двери и окна в особняке запираются на ночь?

– Обычно – да, – кивнул Лестрейд, – но не в этот раз: Карл сказал, что из-за жары окна на втором этаже, в спальне и кабинете миссис Грегори, остались на ночь открытыми. Иначе бы она не смогла заснуть из-за духоты – буквально задыхалась. Кстати, я еще не допросил горничную, мисс Купер, вы не знаете, где она?

– Миссис Хадсон сейчас ее успокаивает, – пояснил Холмс, – приводит в чувство с помощью чая и валерьяновых капель, и чуть позже, надеюсь, вы, инспектор, сможете ее допросить по всей форме. Но поскольку мисс Купер не ночевала в особняке, то и добавить что-то существенное к рассказу Карла и кухарки, полагаю, вряд ли сможет.

– Я тоже так думаю, – кивнул Лестрейд. – Однако поговорить с ней все равно надо – порядок есть порядок! А теперь давайте пройдем наверх, в кабинет миссис Грегори!

По широкой деревянной лестнице мы поднялись на второй этаж. В особняке ужасно пахло кошками – дом буквально весь провонял (пардон за такое грубое слово!) ими, но никого из этих полосатых мяук я по пути наверх не заметила. Холмс тоже обратил на это внимание.

– У миссис Грегори, насколько я знаю, живет шесть кошек…

– Я приказал кухарке запереть их на кухне, – пояснил Лестрейд. – Чтобы не мешали сбору улик. К тому же я был почти уверен, что с вами, Холмс, будет Альма, а она, как я знаю, очень не любит этих усатых…

Я подтверждающе гавкнула – верно, не люблю, и даже очень. И испытала к инспектору чувство признательности: он проявил ум и избавил меня от встречи с этими коварными, мерзкими существами.

В короткий коридор на втором этаже выходили двери трех комнат: спальни миссис Грегори, ее личного кабинета и ванной комнаты. Особняк, как я поняла, был не только оснащен современным водопроводом (что большая редкость для таких старых исторических зданий), но и имел газовое отопление (тоже весьма полезное нововведение – позволяет быстро нагревать воду для ванны). С учетом всего этого, а также расположения дома (весьма престижный район Лондона), можно было быть уверенным, что стоимость этого здания очень даже немаленькая. И если кто-то вдруг решил незаконно получить его в качестве наследства…

Но делать какие-то выводы было еще слишком рано (мы даже не осмотрели кабинет миссис Грегори). Однако кое-какие мысли у Холмса (а также, разумеется, у инспектора Лестрейда), полагаю, уже имелись. И они, думаю, одинаково хотели как можно быстрее раскрыть это дело и найти преступника. Чего требовали суровый английский закон, а также простая справедливость: миссис Грегори была милым, хорошим, добрым человеком, помогала животным (пусть в основном кошкам), значит, ее злодейское убийство, несомненно, должно быть раскрыто. А негодяй, совершивший это жестокое преступление, обязан понести заслуженное наказание.

Глава четвертая

У кабинета миссис Грегори стоял на посту полицейский – Лестрейд очень ответственно подошел к своим обязанностям, сохранил в целости и неприкосновенности место преступления. Многолетнее знакомство с Холмсом и его методами расследования явно пошло ему на пользу – он стал тщательно копировать приемы и методы, с помощью которых Шерлок практически всегда раскрывал дела. Даже самые трудные и запутанные.

Инспектор хорошо усвоил главное правило великого сыщика – сначала надо собрать как можно больше улик, а для этого на месте преступления не должно быть никого из посторонних – чтобы не затоптали следы и случайно не уничтожили какие-то важные зацепки. Многие люди, при всем моем уважении, иногда ведут себя словно слоны в посудной лавке, и после них никаких улик и доказательств уже не соберешь.

Мы осторожно вошли в комнату и остановились на пороге. Тело бедной миссис Грегори, как и сказала мисс Элли, лежало возле большого письменного стола, заваленного какими-то бумагами. Некоторые ящики были выдвинуты – в них, очевидно, что-то искали. Вопрос в том, кто именно в них рылся: хозяйка или же ее убийца?

Кабинет сам по себе был очень небольшим, но весьма уютным: у левой стены – два шкафа с книгами, справа – этажерка с китайскими фарфоровыми фигурками (их коллекционирование в последнее время превратилось в чрезвычайно модное занятие – могу судить по миссис Хадсон), далее – ореховый секретер и маленький круглый столик, очевидно для чая. Два полукруглых окна кабинета выходили прямо в сад, а в простенке между ними висел парадный портрет важного седого джентльмена – очевидно, мистера Джойса Грегори, супруга хозяйки. Пол в комнате был почти полностью закрыт слегка выцветшим красным ковром, судя по рисунку персидским. Вот на этом самом ковре и лежала несчастная миссис Грегори: голова повернута набок, лицо – посиневшее, глаза – выпученные, а рот – полуоткрыт. Тут же был и упавший набок стул… Холмс осторожно приблизился к телу (важно не затоптать возможные следы!), внимательно его осмотрел и подозвал доктора Ватсона.

– Что скажете, доктор?

Ватсон произвел беглый осмотр и слегка пожал плечами.

– Необходимо вскрытие, но пока я не вижу следов насильственной смерти. По моему мнению, это очень похоже на внезапный сердечный приступ. Обратите внимание на выражение лица миссис Грегори и цвет ее кожи – очень характерные симптомы. Я бы даже сказал – классические, как в медицинском справочнике.

– Причина смерти – возраст и сильнейшая жара? – уточнил Холмс.

Доктор еще раз пожал плечами: вполне вероятно.

– Выходит, миссис Грегори умерла сама? – с заметным разочарованием произнес инспектор Лестрейд. – Никакого убийства нет?

Его можно было понять: раз пожилая женщина скончалась по естественным причинам, никакого расследования не будет. Значит, он не сможет (с помощью Холмса, разумеется) поймать убийцу и отчитаться о раскрытии сложного и опасного дела. И получить очередную награду.

– Для более точного ответа требуется вскрытие, – сказал доктор Ватсон. – Как понимаю, его должен провести полицейский патологоанатом, и, если вы не против, инспектор, я бы тоже хотел присутствовать при этом. Вдвоем, надеюсь, мы точно установим причину смерти миссис Грегори.

– Да-да, разумеется, – подтвердил Лестрейд, – я отдам соответствующее распоряжение, не беспокойтесь.

Холмс осторожно прошелся по кабинету, опустился у открытых окон на колени, внимательно изучил подоконники, а потом – и пол возле них. Задумчиво покачал головой:

– Никаких посторонних следов не вижу, похоже, в кабинет снаружи никто не проникал. Но с другой стороны, меня беспокоят два факта: первое – это пропавшее завещание и второе – внезапность кончины миссис Грегори. Конечно, эти два факта могут быть просто случайным совпадением, но вместе, согласитесь, они смотрятся довольно-таки подозрительно.

– У вас уже есть версия? – с надеждой спросил Лестрейд.

Холмс задумался.

– Предположим, кто-то знал, что миссис Грегори будет дома совершенно одна, и решил этим воспользоваться. Под покровом ночи он незаметно проник в сад и забрался на второй этаж – здесь на стенах везде плющ, сделать это можно без труда. Заглянул в открытое окно кабинета и так напугал бедную женщину, что у нее случился сердечный приступ. Возраст, жара, неимоверная духота, повышенное волнение из-за пропавшего завещания, а тут еще и это! Вот сердце и не выдержало.

– Да, такое вполне могло быть, – согласился доктор Ватсон, – внезапный испуг у пожилых людей часто приводит не только к глубокому обмороку, но и к более серьезным последствиям. В том числе и к смерти.

– Значит, это все-таки убийство? – осторожно поинтересовался Лестрейд. – Хотя миссис Грегори и скончалась по естественным, так сказать, причинам, но кто-то, похоже, мог способствовать этому. Выходит, этот кто-то был очень заинтересован в ее смерти, так?

– Вполне возможно, – кивнул Холмс, – ваша версия, Лестрейд, вполне логична и имеет право на существование. Тогда нам надо найти того, кто так напугал несчастную миссис Грегори – что называется, до смерти. И если нам удастся доказать, что этот человек совершил это намеренно, с преступными целями, то он, несомненно, убийца! Обратите внимание на положение тела миссис Грегори: судя по всему, она внезапно вскочила со стула, хотела кого-то позвать, но не смогла удержаться на ногах, упала и, вероятно, сильно ударилась готовой об угол стола. Это косвенно подтверждает вашу версию, Лестрейд.

– Как вы найдете преступника? – спросил Ватсон. – Свидетелей, как я понимаю, нет…

– Надо задать классический вопрос: cui prodest? – произнес с умным видом Лестрейд. – Ищи, кому выгодно. Что вы думаете по этому вопросу, Холмс?

– У меня есть одно предположение, – ответил Шерлок, – скажите, Лестрейд, что вам известно о племяннике миссис Грегори, мистере Артуре Фалиоте?

– Вы полагаете? – весь подобрался инспектор.

– У меня пока нет доказательств, чтобы что-то утверждать, – честно ответил Холмс, – но мне лично было бы крайне интересно узнать, где он находился и что делал этой ночью.

– Я займусь этим, – кивнул инспектор. – И задам ваш вопрос Артуру Фалиоту – конечно, когда найду его. А потом поделюсь с вами, Холмс. Это будет, как мне кажется, справедливо – ведь вы тоже не раз помогали мне в раскрытии некоторых дел.

Я про себя усмехнулась: некоторых! Если разобраться, то инспектор был полностью обязан Холмсу своей карьерой в Скотленд-Ярде. Благодаря таланту великого сыщика были раскрыты многие непростые преступления, за которые Лестрейд получил поощрения и награды. Достаточно вспомнить хотя бы попытку профессора Мориарти украсть корону Британской империи и прочие атрибуты королевской власти из Тауэрского замка! Членов этой банды тогда выследил и настиг именно Холмс (с моей небольшой помощью, конечно же), но арест произвел Лестрейд (кроме профессора Мориарти, которому, к сожалению, опять удалось улизнуть), и именно ему досталась потом вся слава (а также награда от начальства) за поимку чрезвычайно опасных бандитов. Теперь инспектор считается одним из самых талантливых и удачливых сотрудников Скотленд-Ярда, его даже ставят в пример начинающим сыщикам!

Но мы-то с вами знаем, что, по сути, вся заслуга в борьбе с наиболее коварными и ужасными лондонскими преступниками принадлежит именно Холмсу (ну и отчасти мне – раз я тоже принимаю в этом участие). Но что поделать, такова принципиальная позиция нашего великого детектива: не искать личной славы, наград или общественного признания, а довольствоваться одним тем, что правосудие в очередной раз торжествует. Ну и, конечно же, он получает удовольствие от самого процесса раскрытия таинственных и трудных дел…

Вскоре прибыл полицейский фургон, и тело миссис Грегори увезли на вскрытие (доктор Ватсон поехал с ними). Шерлок предложил Лестрейду вместе поискать злополучное завещание – вдруг оно все же найдется? А заодно разобрать бумаги миссис Грегори – может, отыщется какая-то зацепка или важная подсказка?

Этим они и занялись. И в течение следующих двух часов усердно и тщательно производили обыск в доме, а я все это время скучала в коридоре. Бегать по саду мне не разрешили (хотя очень хотелось), так что пришлось просто сидеть и ждать. Еще я очень страдала от нестерпимого запаха кошек! Все вещи в доме буквально воняли (снова пардон!) ими.

По этой причине я, к сожалению, ничем не смогла помочь Шерлоку в поисках завещания – буквально ничего не чувствовала (настолько сильный был запах). Наконец разбор бумаг закончился, и Холмс поехал со мной обратно на Бейкер-стрит, инспектор же остался составлять какие-то отчеты.

Великий сыщик был задумчив: ничего важного и существенного найти не удалось, значит, придется ждать, когда Лестрейд отыщет мистера Фалиота и допросит его. А ждать Шерлок очень не любил – его деятельная натура требовала активных действий. Он и так уже провел дома без дела столько времени! Я его прекрасно понимала: сама такая!

Глава пятая

Ближе к вечеру из полицейского участка вернулся доктор Ватсон и сообщил, что вскрытие полностью подтвердило его предварительный диагноз – миссис Грегори умерла от сердечного приступа. Ужасная жара и духота сделали свое дело, да еще и возраст… Ну и, возможно, сильный испуг, само собой.

– Но это не означает, что у нас нет преступления, – заметил Холмс, – остается мистер Фалиот. Он пока что для нас главный подозреваемый. Согласитесь, дорогой друг, Артуру была крайне выгодна внезапная смерть тетушки! Тут мотив преступления совершенно очевиден – наследство! Человек, увы, устроен так, что всегда (ну или почти) думает только о себе и своем благополучии и лишь потом – о ком-то другом. Хотя, конечно же, имеются и исключения. Мы знаем немало прекрасных примеров беззаветного служения как всему обществу, так и отдельным его представителям, но это лишь подтверждает общее правило.

– Убить родную тетушку ради двух тысяч фунтов? – покачал головой доктор Ватсон.

– Я могу вам привести немало примеров из своей личной практики, – тут же возразил Холмс, – когда убивали и за гораздо меньшую сумму. К тому же вы, дорогой друг, забываете о двух важнейших обстоятельствах. Во-первых, Артур, мягко говоря, не слишком-то любил свою родственницу, даже, можно сказать, ненавидел. Он считал ее причиной своего сегодняшнего не слишком-то удачного финансового положения. Во-вторых, самое главное – само пропавшее завещание! Если оно не отыщется в ближайшее время, то дорогой особняк, деньги, а также прочее имущество миссис Грегори отойдет мистеру Фалиоту, а это весьма приличное наследство! Один только особняк чего стоит! И Артур, как и мечтал, сразу же станет очень богатым человеком.

– А бедные кошки, надо полагать, тут же окажутся на улице, – грустно добавил доктор Ватсон.

– Да, скорее всего, так оно и будет, – согласился Шерлок. – Я вижу в этом деле очень хитрый и коварный план, хладнокровно и весьма умело кем-то исполненный. Давайте рассуждать логически, дорогой друг: допустим, у мистера Фалиота имелся некий сообщник – скажем, кто-то из слуг. Артур подкупил его, запугал или пообещал что-то – это сейчас неважно, выясним позже. Итак, сообщник выкрал завещание мисс Грегори и отдал его мистеру Фалиоту, и тот его уничтожил – чтобы, в случае кончины тетушки, как единственный наследник, иметь право абсолютно на все. А это, заметьте, в десятки раз больше, чем те деньги, которые миссис Грегори отписала ему по завещанию. Но есть одно но: тетушка могла написать новую бумагу, и этого мистеру Фалиоту допустить было никак нельзя. Он придумал хитрый план, как избавиться от старой леди: знал, что тетушка – весьма пожилая и впечатлительная женщина, у нее слабое сердце, поэтому решил напугать ее. И осуществил свой коварный план! В темноте незаметно подкрался к зданию, залез наверх и заглянул в кабинет. Внезапное появление в окне не пойми кого (миссис Грегори могла принять его за грабителя) довело бедную даму до сердечного приступа. При этом сам мистер Фалиот практически ничем не рисковал – ему было известно, что в доме никого, кроме старой леди, нет, значит, его никто не увидит. Как вам, дорогой друг, такая версия?

– Выглядит весьма правдоподобно, – согласился доктор Ватсон, – но вы же сами сказали, что верных улик против Артура у вас нет, а обвинение, тем более такое серьезное, как убийство, нельзя строить на одном только предположении. Хотя и вполне логичном. Да, у мистера Фалиота был мотив, это бесспорно, но мы пока не знаем, где он находился и что делал той ночью. Может, у него имеется алиби? Вы же допускаете, что это могло быть простым совпадением – пропажа завещания и смерть пожилой женщины? Так?

– Согласен, – кивнул Холмс, – поэтому давайте дождемся визита Лестрейда и все от него узнаем. Интересно, он подтвердит мою версию или же опровергнет ее?

Мы сидели в гостиной на втором этаже, и я с большим интересом слушала этот диалог. Шерлок с нетерпением ждал Лестрейда – тот должен был прийти с минуты на минуту и рассказать о своем разговоре с Артуром. От этого зависело многое, главное – есть ли у племянника алиби или нет? Сможет ли он доказать, что не причастен к смерти родной тетушки, или все-таки останется под подозрением?

Услышав реплику доктора Ватсона, я вздохнула: конечно, я не люблю кошек миссис Грегори, это всем известно, но я не желаю им зла. А уж тем более – оказаться вышвырнутыми на помойку. Перед моими глазами стоит пример моего друга, кота Барти, я хорошо знаю, как ему трудно доставать еду в холодные зимние месяцы. Киски же миссис Грегори – очень избалованные, изнеженные, они вообще не приспособлены к жизни на помойке. Для них оказаться на улице – это верная и мучительная смерть. В какой-то степени мне даже стало их немного жалко…

В это время внизу раздалось треньканье дверного колокольчика.

– Лестрейд пришел, – обрадованно произнес Холмс, поднимаясь с кресла. – Интересно, что он скажет?

Но это оказался не инспектор: сначала внизу, в прихожей, послышался какой-то шум – миссис Хадсон с кем-то громко спорила, затем раздалось тяжелое топанье по лестнице, и в нашу гостиную буквально ввалился весьма неприятный тип. Это был мужчина лет сорока пяти, очень крепкий, плотный, хорошо физически развитый. Он сжимал в руках тяжелую деревянную трость, а его лицо, можно сказать, прямо пылало от гнева.