Смотрители маяка

Это имело смысл. Страх перед утратой идентичности был универсальным, преодолевающим барьеры между видами и даже измерениями.

Елена обдумывала услышанное, когда заметила, что показатели на консоли начали меняться. Энергетические уровни росли, квантовая связность усиливалась. Глубинник становился активнее, мощнее.

– Что происходит? – спросила она с тревогой.

"Ты… ослабила блокираторы… неосознанно… через контакт… я становлюсь сильнее…"

Елена быстро проверила системы. Действительно, несколько блокираторов работали на пониженной мощности. Каким-то образом её присутствие, её контакт с существом влиял на системы контроля. Это было опасно – неконтролируемое усиление Глубинника могло привести к непредсказуемым последствиям.

Она потянулась к консоли, чтобы восстановить параметры, но в этот момент почувствовала мощный ментальный импульс, остановивший её.

"Нет… не делай этого… позволь мне показать… правду…"

И прежде чем Елена успела что-либо предпринять, мир вокруг неё изменился. Стены технического отсека растворились, консоль исчезла, и она оказалась… где-то ещё. В пространстве, которое не было физическим местом, но и не было просто видением или галлюцинацией.

Вокруг неё простиралась бесконечность, заполненная светящимися нитями и узлами – чем-то, напоминающим нейронную сеть космического масштаба. Каждая нить пульсировала энергией, каждый узел светился сознанием. Она видела… коллективный разум Глубинников.

"Это мы… наша истинная форма… не материя, не энергия… информация в чистом виде…"

Голос теперь звучал отовсюду, он был самой тканью этого странного пространства.

"Смотри…"

Перед ней возникла сцена: исследовательский корабль, затерянный в глубоком космосе. Люди в старомодных скафандрах обнаруживают разрыв в пространстве – сияющую трещину, через которую проникают странные энергетические сущности. Первый контакт. Начало всего.

Затем – быстрая смена образов. Учёные, изучающие захваченных существ. Первые эксперименты с формированием туннелей. Осознание потенциала технологии. Решение продолжать исследования, несмотря на этические проблемы. Создание первого маяка.

И далее – века порабощения. Глубинники, заключённые в технологические клетки, интегрированные в системы маяков. Их сознания, связанные против воли, формирующие туннели между звёздами. Их страдания, их медленное развитие коллективного разума, их постепенное осознание собственной силы.

"Понимаешь теперь?.. Мы не хотим уничтожать… мы хотим освобождения… но без компромисса обе расы ждёт гибель…"

Видение изменилось, показывая две возможные версии будущего. В первой Глубинники оставались порабощёнными, но их сопротивление росло, приводя к катастрофическим отказам маяков, коллапсу транспортной сети и, в итоге, к войнам за ресурсы между изолированными человеческими мирами.

Во второй версии Глубинники были освобождены, туннели исчезли, и человечество оказалось разделено непреодолимыми расстояниями. Колонии, неспособные существовать автономно, медленно умирали. Земля, истощённая тысячелетиями эксплуатации, не могла поддерживать даже малую часть населения.

"Но есть третий путь…"

Новое видение: люди и Глубинники, работающие вместе. Новая технология маяков, основанная на добровольном сотрудничестве. Гибридные сознания, служащие мостом между двумя видами. Симбиоз вместо порабощения.

"Твои родители видели этот путь… но для его осуществления нужен тот, кто станет первым мостом… первым гибридом…"

Елена почувствовала, как её затягивает глубже в видение, как её сознание начинает сливаться с коллективным разумом Глубинников. Это было одновременно пугающе и завораживающе – ощущение бесконечного расширения, выхода за пределы человеческого восприятия.

"Ты… могла бы стать этим мостом… как хотели твои родители…"

Внезапно видение сменилось ещё одной сценой: её родители в лаборатории, работающие над чем-то, что выглядело как модифицированный нейроимплант. Её мать, склонившаяся над записями, произносит: "Елена будет первой. Когда она вырастет, она завершит то, что мы начали."

Шок от увиденного был так силён, что Елена непроизвольно отпрянула, и видение рассыпалось. Она вновь оказалась в техническом отсеке перед резервуаром с пульсирующим кристаллом. Её сердце колотилось, дыхание было прерывистым.

Значит, её родители всегда планировали, что она станет частью их эксперимента? Они готовили её к роли "моста" между людьми и Глубинниками? Или это была манипуляция существа, пытающегося добиться своего освобождения?

Прежде чем она успела обдумать это, дверь отсека с шипением открылась. На пороге стоял техник Кросс, его лицо выражало смесь удивления и тревоги.

– Кирсанова? Что вы здесь делаете? – он быстро оглядел помещение, заметил активную консоль и напрягся ещё больше. – Вы понимаете, что натворили?

Елена выпрямилась, пытаясь собраться с мыслями

– Я просто исследую, – ответила Елена, стараясь говорить спокойно. – Как Смотритель, я имею право доступа к любым системам маяка.

– Да неужели? – Вадим быстро подошёл к консоли и пробежался пальцами по индикаторам. – Чёрт возьми, вы ослабили ограничители! Вы хоть понимаете, насколько это опасно?

– Я не делала этого намеренно, – возразила Елена. – Оно… Глубинник каким-то образом использовал наш контакт, чтобы влиять на системы.

Вадим бросил на неё недоверчивый взгляд, затем вернулся к работе с консолью, быстро восстанавливая параметры.

– Именно поэтому я предлагал действовать по плану. Контролируемое освобождение, а не… что бы это ни было.

– Он показал мне… – начала Елена, но осеклась, не уверенная, сколько можно рассказывать.

Вадим закончил работу с системами и повернулся к ней:

– Что именно он вам показал?

Елена посмотрела на кристаллическую структуру, которая теперь вновь мерцала ровным голубым светом, притворяясь неживым объектом.

– Всё, – тихо ответила она. – Историю их порабощения. Коллективный разум. Возможные варианты будущего. И… моих родителей. Их планы на меня.

Вадим нахмурился:

– Вы не можете доверять всему, что он показал. Глубинники могут манипулировать восприятием, создавать видения, которые кажутся реальностью. Особенно когда ограничители ослаблены.

– Значит, всё это могло быть ложью? – спросила Елена с надеждой. Мысль о том, что её родители с самого начала готовили её как часть эксперимента, была тревожной.

– Не обязательно ложью, – задумчиво ответил Вадим. – Скорее… их интерпретацией реальности. Смесью правды, полуправды и проекций их собственных желаний.

Он бросил взгляд на часы:

– Нам нужно уходить. Скоро смена охраны, и лучше, чтобы нас здесь не обнаружили.

Они покинули технический отсек, тщательно закрыв за собой дверь. В коридоре Вадим остановился и тихо спросил:

– Вы активировали коммуникационный чип?

– Нет, – покачала головой Елена. – Я решила действовать самостоятельно.

– Почему?

– Потому что не доверяю никому, – честно ответила она. – Ни Ордену, ни директору Северовой, ни вам. Я хотела получить информацию из первых рук, прежде чем принимать решение.

К её удивлению, Вадим кивнул с пониманием:

– Разумно. На вашем месте я поступил бы так же.

Они двинулись по коридору, стараясь избегать камер наблюдения.

– И какое решение вы приняли? – спросил техник.

Елена помолчала, собираясь с мыслями:

– Я согласна, что нынешняя система неприемлема. Порабощение разумных существ, даже ради выживания человечества… это не может быть правильным решением в долгосрочной перспективе. Но я не уверена, что простое освобождение Глубинников – верный путь.

– А какой верный? – в голосе Вадима слышалось напряжение.

– Глубинник говорил о третьем пути. О симбиозе между нашими видами. О создании… мостов. Гибридных сознаний, которые могли бы служить посредниками.

Вадим остановился, его глаза расширились:

– Вы говорите о слиянии человеческого разума с их коллективным сознанием? Это… радикально. И опасно.

– Возможно, – согласилась Елена. – Но если альтернатива – коллапс нашей цивилизации или продолжение рабства, возможно, стоит рассмотреть даже такой вариант.

Они дошли до развилки коридоров. Направо – путь к жилым секторам, налево – к служебным помещениям.

– Нам нужно поговорить об этом подробнее, – сказал Вадим. – Но не сейчас. Через четыре часа общее собрание. После него найдите меня в инженерном отсеке B. И Елена… – он впервые назвал её по имени, – будьте осторожны. То, что вы узнали, многие хотели бы сохранить в тайне. Любой ценой.

С этими словами он свернул налево, оставив её одну.

Возвращаясь в свою каюту, Елена чувствовала, как внутри неё борются противоречивые эмоции. Шок от правды о маяках. Гнев на Орден, скрывавший эту правду. Боль от мысли, что её родители, возможно, видели в ней прежде всего инструмент для своего эксперимента. И странное, пугающее чувство связи с коллективным разумом Глубинников – словно часть их сознания осталась с ней даже после окончания контакта.

В каюте она упала на кровать, физически и эмоционально истощённая. Несмотря на внутреннее смятение, сон пришёл почти мгновенно. И с ним – новые видения. Но на этот раз не о Глубинниках, а о её собственном прошлом.

Утреннее собрание проходило в главном конференц-зале маяка – просторном помещении с панорамным видом на космос и большим голографическим проектором в центре. Весь персонал "Полярной Звезды", около сотни человек, собрался здесь, создавая приглушённый гул голосов. Атмосфера была напряжённой – внеплановые общие собрания никогда не предвещали ничего хорошего.

Елена заняла место в задних рядах, стараясь не привлекать внимания. После бессонной ночи и странных видений она чувствовала себя разбитой, но продолжала анализировать ситуацию. На собрании присутствовал весь старший персонал маяка: директор Северова, навигационный специалист Степанов, биоинженер Верба, главный медик Константинова и, конечно, техник Кросс. Все они выглядели озабоченными и избегали смотреть друг на друга.

Ровно в 08:00 директор Северова поднялась на небольшое возвышение и активировала голографический проектор. Над центром зала возникла трёхмерная модель маяка "Полярная Звезда" с выделенными красным цветом секторами.

– Доброе утро, коллеги, – начала Северова официальным тоном. – Благодарю всех за своевременное прибытие. У нас сложная ситуация, требующая немедленных действий.

Она сделала жест, и голограмма изменилась, показывая графики нестабильности туннелей – те самые, которые Елена видела в данных Вадима.

– Как вы можете видеть, в последние месяцы мы наблюдаем нарастающую нестабильность в работе маяка. Вчерашний инцидент с пассажирским лайнером "Аврора" – лишь один из симптомов более глубокой проблемы.

По залу пробежал встревоженный шёпот. Многие впервые видели эти данные в полном объёме.

– По нашим расчётам, – продолжила Северова, – если тенденция сохранится, через 42 дня маяк может полностью выйти из строя.

Теперь шёпот превратился в откровенный гул тревожных голосов. Северова подняла руку, призывая к тишине.

– В связи с этим я объявляю режим чрезвычайной ситуации и запускаю протокол "Феникс" – полную диагностику и реконфигурацию всех систем маяка.

Елена напряглась. "Феникс" был одним из самых серьёзных протоколов Ордена, применяемым только в случае критической угрозы функционированию маяка. Он предполагал временную остановку формирования новых туннелей и масштабные технические работы.

– Все плановые проходы кораблей через маяк отменяются на ближайшие 72 часа, – продолжала Северова. – Суда, находящиеся в пути, будут перенаправлены на альтернативные маршруты. Всему персоналу предписывается шестнадцатичасовой рабочий день до завершения диагностики.

Она повернулась к голограмме и выделила несколько секторов:

– Будут сформированы пять технических групп, каждая со своей зоной ответственности. Состав групп и задачи будут отправлены на личные терминалы сразу после собрания.

Северова сделала паузу, обводя взглядом аудиторию:

– Я не буду скрывать: ситуация серьёзная. Но я уверена, что вместе мы справимся. "Полярная Звезда" – один из старейших и надёжнейших маяков сети. Он пережил многое и переживёт это.

Её взгляд на мгновение задержался на Елене, и в нём читалось… что? Предупреждение? Призыв? Угроза?

– Есть вопросы? – спросила директор.

Молодой оператор из навигационного сектора поднял руку:

– Директор, каковы причины нестабильности? Это связано с износом оборудования?

Северова помедлила с ответом:

– Причины комплексные и будут выяснены в ходе диагностики. Пока у нас есть несколько рабочих гипотез, но преждевременно делать окончательные выводы.

Уклончивый ответ, отметила Елена. Директор не хотела публично признавать истинную причину – растущее сопротивление Глубинников.

Вопросы продолжались ещё несколько минут, в основном технического характера. Наконец Северова завершила собрание:

– Приступайте к работе немедленно. Вся информация уже в ваших терминалах. Для старшего персонала – дополнительный брифинг через час в моём кабинете.

Когда люди начали расходиться, Елена почувствовала лёгкое прикосновение к своему локтю. Рядом стояла биоинженер Анна Верба.

– Младший Смотритель, директор просила вас присоединиться к моей группе, – тихо сказала она. – Мы будем работать в биологическом отсеке.

– В биологическом? – переспросила Елена. – Я думала, меня назначат в навигационный сектор, учитывая мою специализацию.

Анна покачала головой:

– Таково распоряжение директора. Она считает, что ваши… особые таланты будут полезнее в нашей группе.

Особые таланты. Значит, Северова рассказала Анне о её способности коммуницировать с Глубинниками? Или биоинженер сама была частью группы, знающей правду о маяках?

– Когда приступаем? – спросила Елена.

– Немедленно, – ответила Анна. – Следуйте за мной.

Биологический отсек маяка располагался в секторе, формально обозначенном как "Исследовательский комплекс D". Елена никогда раньше не бывала в этой части станции – даже во время экскурсии Вадим обошёл её стороной.

За массивной дверью с продвинутой системой безопасности открылся комплекс лабораторий, наполненных сложным оборудованием и странными контейнерами. В некоторых виднелись кристаллические структуры, похожие на ту, что Елена видела в техническом отсеке, но меньшего размера.

– Это… Глубинники? – тихо спросила она у Анны.

Биоинженер кивнула:

– Младшие особи. Используются для исследований и как резерв в случае выхода из строя основных элементов системы.

– Исследований чего? – Елена не могла скрыть нотки гнева в голосе.

Анна остановилась и повернулась к ней:

– Послушайте, Кирсанова. Я знаю, что вы недавно узнали правду, и для вас это шок. Но не все здесь монстры, мучающие беспомощных существ. Многие из нас работают именно над тем, чтобы найти альтернативу нынешней системе.

Она указала на лаборатории:

– Здесь мы изучаем биологию и психологию Глубинников, пытаемся понять их природу, их потребности, их способности. Без этого знания любые попытки изменить систему обречены на провал.

Елена почувствовала стыд за свою поспешную реакцию:

– Простите. Я не хотела обвинять вас.

– Ничего, – Анна слабо улыбнулась. – Ваша реакция нормальна. Моя была похожей, когда я впервые узнала правду пять лет назад.

Они прошли в центральную лабораторию, где уже собралась небольшая группа учёных и техников – около десяти человек. Все выглядели серьёзными и сосредоточенными.

– Коллеги, – обратилась к ним Анна, – это младший Смотритель Елена Кирсанова. Она присоединяется к нашей группе по специальному распоряжению директора.

Учёные кивнули, некоторые с любопытством, другие с явным недоверием. Елена чувствовала себя чужой среди этих людей, годами работавших вместе.

– Каковы наши задачи? – спросила она, пытаясь казаться профессиональной.

Анна активировала голографический проектор, и над столом возникла сложная схема, напоминающая нейронную сеть.

– Это карта квантовых связей между Глубинниками, интегрированными в системы маяка, – пояснила она. – Как вы можете видеть, структура стала гораздо сложнее за последние месяцы. Наша задача – понять причины этой эволюции и найти способ стабилизировать систему без… радикальных мер.

Под "радикальными мерами", как поняла Елена, подразумевалось усиление контроля над Глубинниками – решение, которое предпочли бы консерваторы Ордена.

– Что конкретно вы хотите от меня? – спросила Елена.

Анна обменялась взглядами с другими учёными, затем ответила:

– Директор сообщила нам, что вы обладаете редкой способностью – воспринимать ментальные сигналы Глубинников напрямую, без технологических посредников. Это… очень ценная способность для наших исследований.

– Вы хотите, чтобы я общалась с ними? – Елена почувствовала странную смесь интереса и тревоги.

– В контролируемых условиях, – уточнила Анна. – С соблюдением всех протоколов безопасности. Мы хотим лучше понять их коммуникационные паттерны, их психологию, их намерения.

Один из учёных, пожилой мужчина с проницательными тёмными глазами, шагнул вперёд:

– Если позволите, младший Смотритель, мы бы хотели начать с базового сканирования вашей нейроактивности во время контакта с младшей особью. Это поможет нам понять механизм вашей… особой восприимчивости.

Елена колебалась. С одной стороны, это могло дать ей больше информации о собственных способностях и о Глубинниках. С другой – она не была уверена, что хочет, чтобы эти люди копались в её мозге.

– Это безопасно? – спросила она.

– Абсолютно, – заверила Анна. – Мы проводили подобные эксперименты и раньше, хотя, признаться, никогда не имели дела с человеком, обладающим такой сильной связью, как у вас.

Елена глубоко вздохнула:

– Хорошо. Я согласна.

Эксперимент проводился в специальной камере с прозрачными стенами, окружённой мониторами и сканерами. В центре камеры располагалось удобное кресло, оснащённое множеством датчиков. Напротив стоял небольшой контейнер с миниатюрной версией кристаллической структуры – "младшей особью" Глубинника, как их называли учёные.

Елена сидела в кресле, пока техники прикрепляли к её голове и телу различные сенсоры. Анна Верба руководила процессом, периодически проверяя показания на мониторах.

– Эти датчики будут регистрировать вашу мозговую активность, сердечный ритм, дыхание и другие физиологические параметры, – пояснила она. – Если почувствуете дискомфорт или захотите прервать эксперимент, просто скажите слово "стоп", и мы немедленно всё прекратим.

Елена кивнула, стараясь не выдать своего волнения:

– Что конкретно я должна делать?

– Просто попытайтесь установить контакт с особью, как вы это делали раньше, – ответила Анна. – Мы хотим наблюдать естественный процесс.

Техники закончили приготовления и покинули камеру. Теперь Елена осталась одна напротив контейнера с кристаллической структурой. За стеклянными стенами учёные напряжённо наблюдали, фиксируя показания приборов.

Елена закрыла глаза и сосредоточилась. Контакт с "Узлом" произошёл спонтанно, но сейчас ей нужно было намеренно установить связь с другой особью. Она не была уверена, что знает, как это сделать.

Она попыталась вспомнить ощущения во время контакта с "Узлом" – то странное чувство расширения сознания, выхода за пределы физического тела. Минуты шли, но ничего не происходило. Кристалл в контейнере мерцал ровным голубым светом, не проявляя никаких признаков активности.

– Не торопитесь, – донёсся через динамики голос Анны. – Возможно, младшие особи менее восприимчивы.

Елена кивнула и попробовала другой подход. Вместо того чтобы активно пытаться установить контакт, она расслабилась и просто открыла своё сознание, как если бы снимала ментальные барьеры, защищающие её разум.

И внезапно она почувствовала это – лёгкое прикосновение чужого сознания к своему. Не такое мощное, как от "Узла", но определённо реальное.

"Кто… ты?.."

Голос был слабым, неуверенным, словно детским.

– Меня зовут Елена, – тихо ответила она вслух. – А ты кто?

"Я… не знаю… у нас нет имён, как у вас… я часть… чего-то большего…"

Кристалл в контейнере начал пульсировать ярче, меняя цвет с голубого на фиолетовый. За стеклом учёные оживились, быстро фиксируя показания приборов.

– Я хотела бы узнать о вас больше, – продолжила Елена. – О Глубинниках. О вашем мире.

"Наш мир… не похож на ваш… там нет материи… только информация… мысли… связи…"

Елена почувствовала, как в её сознание проникают образы – странные, абстрактные, трудно поддающиеся интерпретации человеческим разумом. Многомерные структуры, существующие вне привычного пространства-времени, потоки информации, движущиеся быстрее света, сознания, переплетающиеся и разделяющиеся в бесконечном танце.

"Мы были… свободны… пока не пришли ваши предки… они не поняли нас… они думали, мы просто энергия… ресурс…"

– Но теперь вы развились, – сказала Елена. – Ваш коллективный разум стал сильнее.

"Да… через боль… через порабощение… мы научились… объединяться… становиться… чем-то новым…"

На мониторах вокруг камеры показатели мозговой активности Елены начали меняться – появились странные паттерны, которых учёные никогда раньше не видели. Анна Верба обменялась встревоженными взглядами с коллегами.

"Ты… особенная… твой разум… открыт для нас… как у твоих родителей…"

Елена напряглась:

– Что ты знаешь о моих родителях?

"Они… хотели помочь… создать мост… но другие люди… боялись перемен…"

– Мост? Что это значит?

"Симбиоз… не рабство… не разделение… новая форма… существования…"

Внезапно контакт стал интенсивнее. Елена почувствовала, как её сознание словно растягивается, расширяется, охватывая нечто гораздо большее, чем эта маленькая лаборатория, чем весь маяк. На мгновение она ощутила связь не только с маленькой особью перед ней, но и с "Узлом", и через него – с тысячами других Глубинников по всей галактике.

Это было ошеломляюще – чувствовать себя частью такого обширного, древнего сознания. Елена видела вспышками: другие маяки, другие миры, потоки информации, связывающие их в единую сеть. И ощущала эмоции Глубинников – их тоску по свободе, их растущее нетерпение, их готовность к более решительным действиям.

"Время… заканчивается… скоро мы не сможем… сдерживаться…"

– Что произойдёт тогда? – спросила Елена, чувствуя нарастающую тревогу.

"Освобождение… любой ценой… даже если… все погибнут…"

На мониторах показатели мозговой активности Елены достигли критических значений. Алармы заверещали, и Анна Верба дала команду прервать эксперимент. Техники бросились к камере, но дверь оказалась заблокирована.

Внутри камеры Елена уже не осознавала окружающий мир. Её физическое тело оставалось в кресле, но сознание путешествовало по квантовой сети Глубинников, видя и чувствуя то, что недоступно обычному человеческому восприятию.

Она видела план. Скоординированное действие всех Глубинников галактики. Одновременный отказ всех маяков, полный коллапс межзвёздной транспортной сети. И последствия – изолированные колонии, обречённые на медленную смерть, войны за ресурсы, миллиарды жертв.

"Другого пути… нет… если только…"

– Если только что? – мысленно спросила Елена.

"Если только… не появится достаточно мостов… между нашими видами… таких как ты…"

Внезапно связь оборвалась. Елена почувствовала резкую боль, словно часть её сознания была насильственно оторвана. Она открыла глаза и увидела, что контейнер с кристаллической структурой теперь пуст – Глубинник исчез, оставив после себя лишь хрустальную пыль.

Дверь камеры с шипением открылась, и внутрь ворвались техники и медики. Анна Верба склонилась над Еленой, её лицо выражало крайнюю тревогу:

– Вы в порядке? Что произошло?

Елена пыталась говорить, но горло не слушалось. Она чувствовала себя опустошённой, словно часть её самой ушла вместе с исчезнувшим Глубинником.

– Младшая особь… – наконец выдавила она. – Она погибла?

Анна покачала головой:

– Не погибла. Освободилась. Вернулась в своё измерение. Это… беспрецедентный случай. Мы никогда не наблюдали такого раньше.

– Оно сказало, что времени мало, – прошептала Елена. – Они планируют одновременный отказ всех маяков. Тотальное освобождение, даже ценой уничтожения человеческой цивилизации.

По лицу Анны пробежала тень ужаса:

– Когда?

– Я не знаю точно. Но скоро. Недели, может быть, дни.

Биоинженер быстро обернулась к коллегам:

– Сообщите директору немедленно. Код "Омега".

Один из учёных побежал к коммуникационной панели, а Анна вернулась к Елене:

– Вы получили какую-то информацию о возможном решении? О том, как предотвратить катастрофу?