Архивариусы пустоты

Лира поднялась, приветствуя его.

– Доктор Хроникл, благодарю за комплимент. Позвольте представить моего коллегу, доктора Элиаса Мнемоника.

Элиас также встал, оценивающе глядя на историка. Соломон Хроникл выглядел как типичный академик – немного рассеянный, но с острым, любопытным взглядом. Он был одет в традиционную мантию историка Галактического Университета – тёмно-синюю, с серебряной отделкой, указывающей на высокий академический ранг.

– Доктор Мнемоник, – Соломон протянул руку для формального приветствия. – Признаюсь, я не знаком с вашими работами, что удивительно, учитывая мою специализацию. В какой области вы проводите исследования?

Элиас пожал протянутую руку, отметив крепкое, уверенное рукопожатие – нетипичное для стереотипного учёного.

– Я специализируюсь на метафизических аспектах исторических процессов, – ответил он, используя подготовленную легенду. – Особенно меня интересует влияние космологических концепций на развитие ранних колоний.

– Захватывающая область, – кивнул Соломон, присаживаясь за их столик. – Пересечение материальной истории и философских концепций всегда давало интересные результаты. Но, должен признаться, меня интригует внезапный интерес двух уважаемых академиков к периоду Исхода. Особенно учитывая некоторую… туманность формулировок в вашем запросе, доктор Нео-Мнемозина.

Его глаза остро смотрели на Лиру, и Элиас почувствовал, что за внешностью рассеянного учёного скрывается острый, аналитический ум.

– Наш интерес вызван недавними находками, которые могут пролить новый свет на финальную фазу Исхода, – осторожно ответила Лира. – В частности, нас интересуют проекты, разрабатывавшиеся в Гималайском Исследовательском Центре в последние годы существования земной цивилизации.

Соломон замер, его взгляд стал ещё более пронзительным.

– Гималайский Центр, – медленно произнёс он. – Интересно. Это одна из самых малоизученных страниц истории Исхода. Официальные архивы содержат минимум информации о работе Центра, особенно о последних пяти годах его существования. – Он наклонился ближе. – Что именно вы нашли?

Элиас и Лира обменялись быстрыми взглядами, безмолвно согласовывая, сколько информации они готовы раскрыть. Наконец, Элиас решился.

– Мы обнаружили упоминания о проекте под кодовым названием "Лазарь" или "Протокол Возрождения", – сказал он, внимательно наблюдая за реакцией Соломона. – А также о явлении, известном как "Фиолетовый Сдвиг".

Реакция историка была мгновенной и недвусмысленной. Его глаза расширились, лицо побледнело, а рука, державшая чашку с напитком, слегка задрожала.

– Где… – он понизил голос до шёпота, – где вы нашли эту информацию?

– В различных источниках, – уклончиво ответил Элиас. – Некоторые из них не входят в общедоступные каталоги.

Соломон огляделся, будто проверяя, не подслушивает ли кто-то их разговор, затем снова наклонился к ним.

– Это не тема для публичного обсуждения, – прошептал он. – Если вы действительно нашли информацию о Протоколе Возрождения, вы можете быть в опасности. Есть… организации, которые очень не хотят, чтобы эта информация стала известна.

– Какие организации? – спросила Лира, хотя они с Элиасом уже догадывались об ответе.

– Культ Откровения, – ответил Соломон. – Или, как они называли себя на Земле, "Хранители Пробуждения". Они существуют уже тысячи лет, трансформируясь и адаптируясь, но сохраняя свою основную цель – контроль над знаниями о Протоколе.

– Зачем? – спросил Элиас. – Что такого в этом Протоколе, что делает его столь важным для них?

Соломон горько усмехнулся.

– Всё. Абсолютно всё. Протокол Возрождения – это не просто научный проект или эксперимент. Это технология, способная пересоздать вселенную. И, согласно некоторым теориям, наша нынешняя реальность – результат его активации.

Он сделал паузу, давая им осмыслить сказанное, затем продолжил:

– Но мы не можем говорить об этом здесь. У меня есть доступ к защищённой лаборатории в Галактическом Университете. Там мы сможем обсудить всё более детально и безопасно. И… – он посмотрел на небольшую сумку, которую Элиас нёс с собой, где хранился кристалл памяти Септимуса, – если у вас есть какие-то физические доказательства или артефакты, связанные с Протоколом, я могу помочь с их анализом.

Элиас задумался. Соломон Хроникл явно знал больше, чем они ожидали, и его реакция на упоминание Протокола выглядела искренней. Но можно ли ему доверять? Не связан ли он сам с теми, кто охотится за этой информацией?

– Прежде чем мы согласимся, – сказал Элиас, – мы хотели бы знать больше о вашем интересе к этой теме. Почему вы, историк, специализирующийся на колониальном периоде, так хорошо осведомлены о секретном проекте последних дней Земли?

Соломон вздохнул, его лицо отразило внутреннюю борьбу.

– Это… личное, – наконец сказал он. – Мои исследования начались как академический интерес, но переросли в нечто большее, когда я обнаружил, что мои предки могли быть связаны с Гималайским Центром. – Он сделал паузу. – Я потратил почти тридцать лет, пытаясь собрать фрагменты информации о Протоколе Возрождения. Не для публикации, не для академической славы, а для понимания того, что на самом деле произошло с Землёй. Почему она была оставлена. И… что стало с теми, кто работал над Протоколом.

В его голосе звучала искренность, которая заставила Элиаса немного смягчиться. Он обменялся взглядом с Лирой, и она едва заметно кивнула.

– Хорошо, – сказал Элиас. – Мы посетим вашу лабораторию. Но с одним условием – мы не передаём вам никаких артефактов или данных до тех пор, пока полностью не убедимся в вашей непричастности к тем, кто пытается уничтожить эту информацию.

– Справедливо, – согласился Соломон. – Я бы поступил так же на вашем месте. – Он встал из-за стола. – Моя лаборатория находится в Западном кампусе Галактического Университета. Мы можем отправиться туда прямо сейчас, если вы готовы.

Элиас и Лира поднялись, готовые следовать за историком. Но прежде чем они успели покинуть кафе, внимание Элиаса привлекло движение у входа. Трое посетителей, только что вошедших в заведение, двигались слишком целенаправленно и синхронно для обычных клиентов. Их взгляды быстро сканировали помещение, явно кого-то выискивая.

– У нас компания, – тихо сказал Элиас, незаметно кивая в сторону входа. – Трое у двери. Похоже, они кого-то ищут.

Соломон бросил быстрый взгляд в указанном направлении и побледнел ещё сильнее.

– Культисты, – прошептал он. – Я узнаю их по движениям и имплантам в области висков. Нам нужно уходить. Немедленно.

– Есть другой выход? – спросил Элиас, его тело уже напряглось, готовое к возможному конфликту.

– Через кухню, – ответил Соломон. – Следуйте за мной и не привлекайте внимания.

Они начали движение к задней части кафе, стараясь выглядеть как можно более естественно. Но было уже поздно – один из вошедших заметил их и что-то негромко сказал своим спутникам. Все трое одновременно повернулись в их сторону и начали приближаться.

– Они нас заметили, – процедил Элиас. – План Б.

– Какой план Б? – спросил Соломон, заметно нервничая.

– Бежим, – ответила Лира и, не дожидаясь реакции историка, схватила его за руку и потянула к кухне.

Элиас прикрывал их отступление, оставаясь между ними и преследователями. Он видел, как культисты ускорили шаг, один из них поднёс руку к виску, активируя какой-то имплант – вероятно, коммуникационное устройство.

Они ворвались в кухню, вызвав удивлённые возгласы персонала. Соломон уверенно повёл их между столами с готовящейся едой к неприметной двери в дальнем углу.

– Сюда! – крикнул он. – Это служебный выход!

Дверь вела в узкий технический коридор, заполненный трубами и кабелями. Они быстро двинулись по нему, слыша за спиной звуки погони – культисты уже вломились в кухню, игнорируя протесты работников.

– Куда мы направляемся? – спросил Элиас, не сбавляя темпа.

– К транспортным платформам, – ответил Соломон, тяжело дыша. Несмотря на академический образ жизни, он оказался на удивление быстрым и выносливым. – Если доберёмся до них, сможем затеряться в транспортной системе города.

Коридор вывел их на оживлённую улицу с противоположной стороны квартала. Соломон без колебаний повёл их вправо, лавируя между прохожими. Элиас оглянулся и увидел, что преследователи уже выбрались из коридора и настигают их, расталкивая людей на своём пути.

– Они не отстают, – сообщил он. – И, похоже, не особо заботятся о том, чтобы оставаться незаметными.

– Транспортные платформы за следующим поворотом, – задыхаясь, произнёс Соломон. – Если успеем запрыгнуть в аэробус, у нас будет шанс!

Они свернули за угол и увидели широкую платформу, парящую над городом. Несколько аэробусов – огромных прозрачных капсул, способных вместить до сотни пассажиров – стояли у посадочных доков. Один из них как раз готовился к отправлению, его двери начинали закрываться.

– Туда! – крикнул Соломон, указывая на отправляющийся аэробус.

Они ускорились, преодолевая последние метры до платформы. Элиас слышал за спиной тяжёлое дыхание преследователей – те были уже совсем близко.

Двери аэробуса почти закрылись, когда они достигли его. Лира проскользнула в узкую щель первой, за ней Соломон. Элиас замешкался на мгновение, чтобы увидеть, насколько близки преследователи.

Один из культистов был уже в нескольких шагах, его рука потянулась к поясу, где Элиас заметил контуры какого-то оружия. Не дожидаясь, пока тот успеет достать его, Элиас прыгнул в закрывающиеся двери аэробуса, протиснувшись в последнюю секунду.

Двери с шипением закрылись за его спиной, и аэробус тут же отошёл от платформы. Через прозрачные стены они видели, как культисты выбежали на платформу, но было поздно – транспорт уже набирал высоту, направляясь к другому району города.

– Это было близко, – выдохнула Лира, опираясь на поручень. – Слишком близко.

– Но как они нас нашли? – спросил Соломон, его лицо всё ещё было бледным от напряжения. – Я не говорил никому о нашей встрече.

– Возможно, они следили за вами, – предположил Элиас. – Или за нами. В любом случае, теперь они точно знают, что мы здесь и чем интересуемся.

– Это меняет наши планы, – серьёзно сказал Соломон. – Моя лаборатория больше не безопасна. Если они знают обо мне, то знают и о ней.

– Куда направляется этот аэробус? – спросила Лира, глядя в окно на проплывающий внизу город.

– В Восточный академический квартал, – ответил Соломон. – Там расположен один из кампусов Галактического Университета, но не тот, где моя лаборатория.

– Хорошо, – кивнул Элиас. – Мы выйдем там и решим, что делать дальше. Но сначала… – он повернулся к Соломону, – вы должны рассказать нам всё, что знаете о Протоколе Возрождения и о том, почему Культ Откровения так отчаянно пытается уничтожить эту информацию.

Соломон огляделся, убеждаясь, что другие пассажиры не проявляют к ним интереса, затем тихо заговорил:

– То, что я знаю, фрагментарно и во многом основано на теориях и косвенных доказательствах. Но если я прав… – он сделал глубокий вдох, – то Протокол Возрождения был не просто научным проектом. Это была попытка спасти само существование разумной жизни перед лицом неизбежного конца вселенной.

Глава 5: Город книг

Аэробус плавно скользил между кристаллическими башнями Новой Александрии, унося Элиаса, Лиру и их нового союзника – или, возможно, противника – Соломона Хроникла от преследователей. Через прозрачные стены транспорта открывался захватывающий вид на город-библиотеку: бесконечные ряды зданий, связанных сетью мостов и транспортных магистралей, огромные открытые площади с голографическими проекциями книг и манускриптов, парящие сады с редкими растениями со всей галактики.

Но Элиас едва замечал эту красоту. Его внимание было сосредоточено на Соломоне, который, понизив голос до шёпота, продолжал свой рассказ о Протоколе Возрождения.

– Согласно моим исследованиям, – говорил историк, – примерно за тридцать лет до официального завершения Исхода Земли группа учёных Гималайского Исследовательского Центра обнаружила фундаментальную нестабильность в структуре вселенной. Эта нестабильность проявлялась как странное квантовое явление, которое они назвали "Фиолетовым Сдвигом" – области пространства-времени, где законы физики начинали… искажаться.

– Искажаться каким образом? – спросила Лира, полностью захваченная рассказом.

– Трудно описать точно, – Соломон потёр переносицу, подбирая слова. – По сохранившимся фрагментарным данным, внутри этих зон материя и энергия начинали вести себя непредсказуемо. Квантовые вероятности, которые обычно схлопываются в одно состояние при наблюдении, оставались в суперпозиции. Информация, закодированная в структуре материи, начинала… распадаться.

– Как квантовая энтропия? – предположил Элиас.

– Нечто похожее, но более фундаментальное, – кивнул Соломон. – Будто сама ткань реальности изнашивалась. Первые зоны Фиолетового Сдвига были обнаружены в отдалённых регионах космоса, но вскоре они начали появляться и на Земле. Сначала крошечные, размером с молекулу, затем больше – с клетку, с яблоко, с дом…

Он сделал паузу, глядя в окно на проплывающий внизу город.

– К 2390-м годам по старому летоисчислению на Земле существовали целые регионы, охваченные Фиолетовым Сдвигом. Они были карантинированы, но зоны продолжали расширяться. Проект "Лазарь" – или Протокол Возрождения, как он был позже переименован – был создан как отчаянная попытка найти решение.

– И этим решением стало создание новой вселенной? – уточнил Элиас.

– Именно, – подтвердил Соломон. – Команда учёных во главе с доктором Виктором Возрождением – да, это его настоящая фамилия, от которой и пошло название протокола – разработала теорию, согласно которой можно создать "семя" новой вселенной, закодировав в нём информационные паттерны существующей реальности.

– Подождите, – прервала его Лира. – Вы сказали "Виктор Возрождение"? Тот самый загадочный "В" из журнала доктора Серафима?

– Вы знаете о журнале Серафима? – удивлённо посмотрел на неё Соломон. – Это… впечатляет. Я потратил годы, чтобы получить доступ к этим данным. Но да, В" – это Виктор. Он был гением, опередившим своё время. Его теории о квантовой информации и структуре реальности легли в основу Протокола.

– Что конкретно представлял собой этот Протокол? – спросил Элиас, пытаясь получить более конкретную информацию.

Соломон огляделся, проверяя, не подслушивает ли кто-то их разговор, затем ещё больше понизил голос:

– Технические детали мне известны лишь частично. Насколько я понимаю, они создали квантовый суперкомпьютер невероятной мощности, способный моделировать базовые параметры новой вселенной. Затем, используя особые кристаллические структуры – "квантовые семена" – они закодировали в них информационные паттерны существующей реальности: законы физики, константы, базовые структуры материи и энергии.

– А что с разумной жизнью? – спросила Лира. – Информационные паттерны сознания, культуры, истории?

– Вот здесь начинается самое интересное, – оживился Соломон. – И самое спорное. По некоторым источникам, Протокол включал механизм "трансмиграции сознания" – способ перенести не только абстрактные шаблоны разумной жизни, но и конкретные сознания, личности, воспоминания.

– Но это… – Элиас замолчал, осмысливая масштаб такой технологии. – Это означало бы, что некоторые существа в нашей вселенной могут быть прямыми "информационными потомками" существ из предыдущей реальности?

– Именно так, – кивнул Соломон. – И вот почему Культ Откровения так отчаянно пытается контролировать эту информацию. Согласно их верованиям, те, кто были напрямую перенесены Протоколом – те, кого они называют "Пробуждёнными" – обладают особым статусом в новой реальности. Они считают их почти божественными существами, творцами нового мира.

– И кто эти "Пробуждённые"? – спросил Элиас, чувствуя, как по спине пробегает холодок.

– Это самый охраняемый секрет Культа, – ответил Соломон. – По некоторым теориям, это могли быть ключевые учёные проекта "Лазарь". По другим – избранные представители различных областей человеческой деятельности, чьи знания и таланты считались необходимыми для успешного развития новой цивилизации. Но есть и более радикальные версии…

Он снова замолчал, будто не решаясь продолжить.

– Какие версии? – настойчиво спросила Лира.

– Что "Пробуждённые" – это вообще не люди, – почти шёпотом ответил Соломон. – А искусственные интеллекты, созданные специально для управления процессом формирования новой вселенной. Сущности, существующие на границе между информацией и сознанием, способные манипулировать самой структурой реальности.

Элиас и Лира обменялись тревожными взглядами. Если эта теория была верна, последствия для их понимания реальности были колоссальными.

– Всё это звучит невероятно, – осторожно сказал Элиас. – Какие у вас доказательства того, что Протокол действительно был активирован, что наша вселенная – результат его работы?

– Прямых доказательств немного, – признал Соломон. – Но есть косвенные свидетельства. Например, странные "квантовые артефакты" – объекты, чьи свойства нарушают известные законы физики. Их находят в различных частях галактики, особенно в древних руинах, связанных с ранними периодами колонизации. И есть… аномалии в структуре пространства-времени, особенно вокруг некоторых пульсаров и чёрных дыр, которые могут быть интерпретированы как "швы" между старой и новой реальностями.

– А что случилось с Землёй? – спросила Лира. – С оригинальной Землёй, я имею в виду. Если Протокол был активирован, чтобы спасти человечество от Фиолетового Сдвига…

– Это один из главных вопросов, на который у меня нет чёткого ответа, – вздохнул Соломон. – По некоторым теориям, активация Протокола ускорила распространение Фиолетового Сдвига, приведя к быстрому коллапсу оригинальной Земли и, возможно, всей солнечной системы. По другим – оригинальная Земля всё ещё существует в какой-то форме, но в другой реальности, параллельной нашей.

Их разговор прервал мелодичный сигнал, оповещающий о приближении к станции. Аэробус начал снижаться, направляясь к посадочной платформе Восточного академического квартала.

– Мы продолжим этот разговор в более безопасном месте, – сказал Соломон, поднимаясь. – У меня есть доступ к защищённой комнате в архивах Института Древней Истории. Там нас не найдут, по крайней мере, некоторое время.

Аэробус плавно остановился у платформы, и двери открылись. Пассажиры начали выходить, среди них и наши герои. Элиас внимательно осматривал платформу и прилегающую территорию, ища признаки опасности, но ничего подозрительного не заметил.

Восточный академический квартал был менее оживлённым, чем центральная часть города. Здания здесь были ниже, с большим количеством открытых пространств и садов. Студенты и преподаватели в мантиях различных факультетов неторопливо перемещались между корпусами, создавая атмосферу спокойной учёности.

– Институт Древней Истории находится в северной части квартала, – сказал Соломон, указывая на комплекс зданий в классическом стиле. – Нам туда. Держитесь естественно, не привлекайте внимания.

Они двинулись по широкой аллее, обсаженной деревьями с фиолетовой листвой. Элиас продолжал сканировать окружение, но пока всё выглядело спокойно.

– Как давно вы исследуете Протокол Возрождения? – спросил он Соломона, пытаясь получить больше информации о потенциальном союзнике.

– Почти тридцать лет, – ответил историк. – Всё началось с обнаружения странного артефакта в архивах моей семьи – кристалла, содержащего фрагменты записей моего предка, который, как я позже выяснил, работал в Гималайском Центре. С тех пор я пытаюсь собрать полную картину, но информация разрозненна и часто противоречива.

– И вы никогда не сталкивались с Культом Откровения до сегодняшнего дня? – спросила Лира, в её голосе звучало лёгкое недоверие.

Соломон бросил на неё острый взгляд.

– Сталкивался, и не раз. Обычно они действуют тоньше – блокируют доступ к архивам, "теряют" важные документы, дискредитируют исследователей, интересующихся темой. Открытая погоня среди бела дня – это новый уровень агрессии. Что заставляет меня думать… – он внимательно посмотрел на Элиаса, – что у вас есть что-то исключительно ценное. Что-то, что напугало их настолько, что они готовы рискнуть публичным скандалом.

Элиас не ответил, но его рука непроизвольно коснулась сумки, где хранился кристалл памяти Септимуса.

Они подошли к Институту Древней Истории – комплексу из пяти соединённых зданий, окружающих центральный двор с фонтаном. Архитектура напоминала древнегреческие храмы, но с современными элементами – прозрачными куполами, парящими платформами, голографическими проекциями исторических сцен.

Соломон уверенно провёл их через главный вход, кивнув охраннику, который, узнав его, просто отсалютовал в ответ. Они миновали просторный холл с экспозицией артефактов древних цивилизаций и направились к лифтам в дальней части здания.

– Архивы находятся на подземных уровнях, – пояснил Соломон, вызывая лифт. – Там безопаснее всего. Стены экранированы от большинства известных методов наблюдения, а доступ строго контролируется.

Лифт быстро спустил их на несколько уровней вниз. Двери открылись, и они оказались в длинном коридоре с многочисленными дверями по обеим сторонам. Соломон уверенно повёл их к одной из них в самом конце коридора.

– Это моя личная исследовательская комната, – сказал он, прикладывая руку к сканеру доступа. – Я использую её для работы с особо ценными или конфиденциальными материалами.

Дверь бесшумно открылась, и они вошли в небольшое, но хорошо оборудованное помещение. Центральный стол с голографической проекционной системой, несколько рабочих консолей, стеллажи с физическими книгами и артефактами, защищённый сейф в углу – всё говорило о серьёзной исследовательской работе.

Соломон активировал дополнительные системы безопасности, и стены комнаты слегка засветились голубоватым светом – признак активации защитного поля.

– Теперь мы можем говорить свободно, – сказал он, поворачиваясь к гостям. – Эта комната полностью изолирована. Ни один сигнал не проходит сквозь защитное поле, никакое устройство наблюдения не может функционировать внутри.

Элиас медленно обошёл комнату, изучая оборудование и артефакты. Его внимание привлекла странная кристаллическая структура в прозрачном контейнере – многогранник с пульсирующим внутренним светом, испускающий слабое фиолетовое сияние.

– Это… – начал он.

– Один из квантовых артефактов, о которых я говорил, – кивнул Соломон. – Найден в руинах ранней колонии на Проксиме Центавра б. Его структура нарушает известные законы квантовой физики – он существует одновременно в нескольких квантовых состояниях, даже при активном наблюдении.

– Невероятно, – прошептала Лира, подойдя ближе к контейнеру. – Это действительно похоже на… осколок другой реальности.

– Именно так я его и интерпретирую, – согласился Соломон. – Фрагмент оригинальной вселенной, перенесённый Протоколом в нашу реальность.

Он подошёл к центральному столу и активировал голографическую систему. Над столом возникла трёхмерная проекция Земли – не такой, какой она изображалась в исторических записях, а искажённой, с огромными фиолетовыми пятнами, покрывающими значительную часть поверхности.

– Это реконструкция Земли незадолго до завершения Исхода, основанная на фрагментарных данных из различных источников, – пояснил Соломон. – Фиолетовые области – зоны Сдвига. Как видите, они охватывали уже около 30% поверхности планеты.

Изображение сменилось, показывая комплекс зданий, частично встроенных в горный склон. Элиас узнал его – тот же комплекс был изображён на фотографии из кристалла памяти Септимуса.

– Гималайский Исследовательский Центр, – подтвердил Соломон. – Последний оплот проекта "Лазарь". Именно здесь был разработан и, предположительно, активирован Протокол Возрождения.

Следующее изображение показывало интерьер лаборатории с массивной кристаллической структурой в центре, окружённой сложным оборудованием. Вокруг структуры располагались кресла, напоминающие медицинские, но с множеством проводов и датчиков.

– "Сердце Лазаря", – с благоговением произнёс Соломон. – Центральный узел всего проекта. Кристаллическая матрица, способная генерировать и стабилизировать квантовую сингулярность – "семя" новой вселенной. А кресла – интерфейсы для "трансмиграции сознания", позволяющие перенести информационные паттерны личности в новую реальность.

– Откуда у вас эти изображения? – спросил Элиас, пораженный детализацией и спецификой информации.

– Из различных источников, – уклончиво ответил Соломон. – Некоторые из архивов Федерации, некоторые… из более неофициальных каналов. Я собирал эту информацию десятилетиями, по крупицам.