Архивариусы пустоты

Эдуард Сероусов

Архивариусы пустоты

ЧАСТЬ I: ХРАНИТЕЛЬ ИСТОРИЙ

Глава 1: Страж пустоты

Тишина. Абсолютная и всеобъемлющая. Тишина межгалактической пустоты, где звёзды – лишь далёкие огоньки на чёрном полотне бесконечности. Здесь, в пространстве между Андромедой и Млечным Путём, на равном удалении от гравитационных колодцев обеих галактик, парила станция MNEMOSYNE-9. Её геометрически совершенная структура из сверхплотных квантовых кристаллов переливалась едва заметным синеватым светом, отражая излучение далёких звёзд и галактик.

Внутри станции, в центральной капсуле гибернации, сознание Элиаса Мнемоника медленно всплывало из глубин искусственного сна. Четыре тысячи семьсот восемьдесят два года жизни научили его просыпаться постепенно, позволяя разуму вернуться в реальность прежде тела. Сначала приходило ощущение времени – чувство, что прошли века, хотя для него субъективно минуло лишь мгновение. Затем возвращалось ощущение собственного тела – лёгкая тяжесть в конечностях, ритмичное биение сердца, прохладный воздух на коже.

Элиас не открывал глаз. Ещё нет. Пробуждение было ритуалом, отточенным тысячелетиями. Он прислушивался к звукам станции – тихому гудению систем жизнеобеспечения, едва уловимому потрескиванию квантовых полей, защищающих архив от космической радиации. Всё было как обычно, знакомо до последней ноты.

И всё же что-то было не так.

Элиас открыл глаза. Радужная оболочка с необычными шестиугольными зрачками – результат генетических модификаций для чтения квантовых носителей – медленно сфокусировалась на потолке капсулы. Мягкое голубоватое свечение освещало помещение, создавая иллюзию рассвета, хотя истинный рассвет Элиас не видел уже много веков.

– Диагностика, – произнёс он тихо. Голос, не использовавшийся столетиями, звучал хрипло.

Невидимые системы станции отозвались мгновенно. Голографические проекции развернулись вокруг капсулы, отображая состояние архива MNEMOSYNE-9, параметры внутренних систем, статус квантовых хранилищ данных. Всё функционировало в пределах нормы.

Однако график гибернации показывал аномалию. Элиас был разбужен на 218 лет раньше запланированного срока.

– Причина внепланового пробуждения, – потребовал он, садясь в капсуле.

Перед ним возникло голографическое окно с пульсирующим красным символом. Сигнал тревоги от другого архива. CLIO-3, специализирующийся на ранней истории человечества, перестал отвечать на стандартные запросы системы 47 часов назад.

Элиас нахмурился. Архивы не замолкали просто так. Они были созданы, чтобы пережить всё, кроме конца вселенной. Автономные, самовосстанавливающиеся, с многоуровневыми системами резервирования и защиты. Ни технический сбой, ни природная катастрофа не могли привести к полному прекращению связи.

Он осторожно поднялся, позволяя телу вспомнить, что такое движение. Несмотря на миллиарды нанороботов, циркулирующих в его крови и предотвращающих атрофию мышц во время гибернации, первые шаги всегда давались с трудом. Тело казалось чужим, будто костюм, который нужно заново научиться носить.

– Полная активация систем, – скомандовал Элиас. – Подготовить модуль психоинтеграции.

Станция отозвалась серией мелодичных сигналов. Стены личного модуля Элиаса, ранее имитировавшие гладкий мрамор, становились прозрачными, открывая вид на основную структуру архива – колоссальное хранилище знаний, уходящее ввысь и вглубь на многие километры. Ряды квантовых кристаллов, мерцающие слабым внутренним светом, содержали в себе эксабайты информации – исторические хроники, научные данные, культурные артефакты, сохранённые в цифровой форме воспоминания давно умерших цивилизаций.

Элиас глубоко вдохнул, позволяя себе момент благоговения перед величием архива. Даже спустя тысячелетия службы вид этого колоссального хранилища знаний наполнял его трепетом. MNEMOSYNE-9 была одним из сорока шести межгалактических архивов, созданных для сохранения всей суммы знаний разумных существ. Вместе они составляли величайший проект в истории известной вселенной – попытку гарантировать, что ни одна крупица информации не будет потеряна, что память о каждой цивилизации, каждой культуре будет жить вечно.

А теперь один из этих архивов молчал.

Элиас направился к центру своего модуля, где из пола поднималась платформа психоинтеграции – устройство, позволяющее архивариусу напрямую подключаться к системам архива, сливаясь с его квантовыми структурами. Платформа представляла собой ложе из материала, напоминающего жидкий металл, окружённое невесомыми голографическими интерфейсами.

Прежде чем лечь на платформу, Элиас подошёл к стене, которая по его беззвучной команде стала зеркальной. Из отражения на него смотрел высокий худощавый мужчина с бледной, почти прозрачной кожей, не видевшей настоящего солнечного света столетиями. Тёмные волосы с серебристыми прядями спадали до плеч. Глаза с шестиугольными зрачками смотрели устало и напряжённо. Физически он выглядел на сорок лет – возраст, на котором его тело было зафиксировано генетическими модификациями тысячелетия назад.

Элиас коснулся своего лица, словно проверяя, реально ли оно. Иногда, после особенно долгих периодов гибернации, он испытывал странное чувство отчуждённости от собственного тела, будто его истинная сущность была где-то в другом месте – растворена в квантовых структурах архива, среди эксабайтов сохранённых знаний и воспоминаний.

– Кодекс архивариуса, статья первая, – произнёс он тихо, выполняя ритуал, предшествующий каждой психоинтеграции.

Собственный голос ответил ему, отражённый от стен модуля:

– Знание священно. Память вечна. Архивариус хранит, но не судит. Вся информация равноценна, всё должно быть сохранено.

Эти слова, произнесённые им бесчисленное количество раз за тысячелетия службы, обычно успокаивали. Но сегодня они почему-то вызвали лёгкое беспокойство, словно тень сомнения коснулась его разума.

Отбросив странное чувство, Элиас лёг на платформу психоинтеграции. Жидкий металл мгновенно адаптировался к форме его тела, создавая идеальную поддержку. Над его головой возникла голографическая проекция архива CLIO-3 – изящная спиральная структура, парящая в пустоте между рукавами Млечного Пути, в двадцати световых годах от древней колыбели человечества – Солнечной системы.

– Инициирую психоинтеграцию, – произнёс Элиас. – Полный доступ к системам архива MNEMOSYNE-9. Приоритетный запрос: статус архива CLIO-3, последние коммуникации, аномальные события.

Поверхность платформы под ним начала светиться мягким голубым светом. Тонкие нити квантовых связей протянулись от платформы к вискам Элиаса, безболезненно проникая сквозь кожу, соединяя его нейронные паттерны с квантовыми структурами архива.

Мир вокруг растворился. Физическое тело перестало существовать для сознания Элиаса. Он стал архивом – необъятной квантовой сетью данных, простирающейся на километры во всех направлениях. Он ощущал каждый кристалл памяти, каждый квантовый бит информации как часть себя. Пятьдесят тысяч лет человеческой и нечеловеческой истории, триллионы документов, записей, воспоминаний, научных данных – всё это было сейчас частью его расширенного сознания.

Элиас сосредоточился на последних коммуникациях с CLIO-3. Поток данных хлынул в его сознание – рутинные обмены информацией, автоматические синхронизации, стандартные проверки целостности данных. Всё было нормально до 47 часов назад, когда связь внезапно прервалась. Последнее сообщение от CLIO-3 было стандартным подтверждением получения пакета данных. Ничего необычного.

Элиас расширил поиск, проверяя коммуникации с другими архивами. Всё функционировало нормально. Только CLIO-3 молчал.

Затем он обратился к системам дальнего наблюдения. MNEMOSYNE-9, как и все архивы, имела сеть квантово-связанных сенсоров, расположенных в ключевых точках галактики. Элиас нашёл данные с сенсора, ближайшего к CLIO-3, и то, что он увидел, заставило его цифровое сознание содрогнуться.

Архив CLIO-3 был повреждён. Спиральная структура станции, ранее идеально симметричная, теперь имела явные следы разрушения в верхней части. Как будто гигантская рука вырвала кусок из живой плоти архива.

Элиас немедленно активировал все доступные сенсоры, направляя их на повреждённый архив. Данные стекались в его расширенное сознание, складываясь в пугающую картину. Повреждения не были результатом естественного явления – астероида или космического излучения. Они были слишком избирательными, слишком точными. Определённые секции архива были разрушены, в то время как соседние остались нетронутыми.

Это было преднамеренное уничтожение.

Шок от этого открытия был так силён, что едва не разорвал психоинтеграцию. Элиас почувствовал, как его сознание начинает отделяться от квантовой структуры архива, возвращаясь в физическое тело. Он сконцентрировался, стабилизируя связь.

Кто мог сделать это? Кто посмел атаковать архив – хранилище знаний всех разумных существ, объект, защищённый древнейшими соглашениями, священный для всех цивилизаций?

Вопросы роились в его расширенном сознании, не находя ответов. За всю историю архивов ничего подобного не происходило. Даже во времена Последней Войны Данных, когда несколько цивилизаций боролись за контроль над информацией, сами архивы оставались неприкосновенными.

Элиас запустил глубокий анализ повреждённых секций CLIO-3, пытаясь определить, какая именно информация была уничтожена. Результаты анализа заставили его цифровое сознание похолодеть от ужаса. Уничтоженные секции содержали данные об одном конкретном периоде человеческой истории – Исходе Земли, времени, когда последние представители человечества покинули колыбель своей цивилизации.

Почему именно эта информация? Что в ней было такого, что кто-то решился на немыслимое – атаковать архив?

Внезапно внимание Элиаса привлекла аномалия в данных. Среди последних запросов к архиву CLIO-3 был нестандартный – запрос высокого уровня доступа к секциям, связанным с Исходом Земли. Запрос был подписан кодами доступа, которые Элиас не смог идентифицировать. Они были архивариусскими по структуре, но не принадлежали ни одному из известных ему архивариусов.

Это открытие вызвало новую волну тревоги. Коды доступа архивариусов были священны и неприкосновенны. Их невозможно было подделать или украсть. Каждый код был уникален, квантово привязан к нейронным паттернам конкретного архивариуса и менялся каждое столетие.

Элиас расширил поиск, проверяя все архивы на наличие подобных аномальных запросов. И нашёл их – такие же запросы были направлены к архивам URANIA-5 и THALIA-7 в течение последних трёх стандартных лет. Оба архива пока функционировали нормально, но сам факт существования таких запросов был тревожным знаком.

Пора было завершать психоинтеграцию. Элиас начал постепенный процесс отделения своего сознания от квантовой структуры архива, возвращаясь в физическое тело. Это всегда было неприятно – будто пытаешься втиснуть космос в скорлупу грецкого ореха. Расширенное сознание сопротивлялось, цепляясь за необъятность архива, но многовековой опыт позволял Элиасу управлять процессом.

Когда он открыл глаза, возвращаясь в реальность своего модуля, первой мыслью было: я должен увидеть это своими глазами. Визуальные данные сенсоров и квантовые сигнатуры могли многое рассказать, но ничто не заменит прямого наблюдения архивариуса на месте.

Элиас поднялся с платформы психоинтеграции. Тело казалось тяжёлым и неуклюжим после свободы цифрового существования. Он подошёл к центральной консоли своего модуля.

– Подготовить корабль к вылету, – произнёс он. – Пункт назначения: архив CLIO-3.

Системы станции отозвались подтверждающим сигналом. У каждого архивариуса был личный межзвёздный корабль – небольшой, но невероятно мощный, способный путешествовать через искусственно созданные кротовые норы. Корабль Элиаса не использовался уже почти пятьсот лет, с тех пор как он вернулся с последней внешней миссии и погрузился в длительную гибернацию.

– Перед отбытием необходимо выполнить Рекурсию Памяти, – напомнила ему система станции. – Последняя Рекурсия была проведена 218 лет назад.

Элиас кивнул. Рекурсия Памяти – важнейший ритуал архивариусов, обновление собственных воспоминаний в архиве перед каждым значительным путешествием. Страховка на случай, если с архивариусом что-то случится – его память, его сущность останется сохранённой.

Он вернулся к платформе психоинтеграции и лёг. На этот раз процесс был другим. Вместо расширения сознания для доступа к архиву происходило сканирование нейронных паттернов Элиаса, сохранение его воспоминаний, мыслей, чувств в квантовых структурах MNEMOSYNE-9.

Во время Рекурсии Элиас всегда испытывал странное чувство раздвоения – будто смотрел на себя со стороны, наблюдая за собственными воспоминаниями, проплывающими перед внутренним взором. Он видел свою жизнь – невероятно долгую даже по меркам модифицированных людей будущего. Видел тысячелетия службы, долгие периоды гибернации, редкие взаимодействия с другими разумными существами.

И он видел одиночество – бесконечное, всепоглощающее одиночество бессмертного стража знаний, пережившего всех, кого когда-либо знал. Одиночество, ставшее такой же частью его сущности, как дыхание или сердцебиение.

Процесс Рекурсии подходил к концу, когда в потоке воспоминаний всплыл образ, от которого сердце Элиаса сжалось. Молодой человек с живыми зелёными глазами и открытой улыбкой. Мориан. Его друг, его брат по духу, единственный, кто по-настоящему понимал его. Мориан Обливион, пропавший две тысячи лет назад во время исследования дальних секторов галактики.

Воспоминание было таким ярким, таким болезненно реальным, что Элиас почти физически ощутил присутствие друга. Они вместе проходили обучение, вместе принимали присягу архивариусов, вместе работали над созданием первых квантовых хранилищ. А потом Мориан исчез – просто не вернулся из экспедиции. Поиски не дали результатов. Со временем Элиас смирился с потерей, хотя рана так и не зажила полностью.

Рекурсия завершилась, и Элиас открыл глаза. Тяжесть воспоминаний о Мориане неожиданно соединилась с тревогой о повреждённом архиве, создавая странное предчувствие. Будто эти события были как-то связаны, хотя рациональная часть разума говорила, что это невозможно.

Отбросив иррациональные мысли, Элиас поднялся и направился к выходу из своего модуля. Стены раздвинулись перед ним, открывая проход к внутренним структурам архива.

MNEMOSYNE-9 была не просто хранилищем данных, но произведением искусства. Внутреннее пространство станции представляло собой серию концентрических сфер, соединённых спиральными переходами. Каждая сфера содержала определённый тип информации – исторические хроники, научные данные, культурные артефакты, персональные воспоминания. В центре находилось ядро архива – квантовый суперкомпьютер, координирующий все системы станции.

Элиас шёл по спиральному переходу, соединяющему его личный модуль с ангаром кораблей. Его шаги эхом отдавались в пустых коридорах. MNEMOSYNE-9, как и все архивы, была полностью автоматизирована. Кроме Элиаса, здесь не было ни одного живого существа – только системы искусственного интеллекта, обслуживающие архив.

В ангаре его ждал корабль – обтекаемая серебристая конструкция, больше похожая на живое существо, чем на машину. Корпус из метаматериала, способного менять форму в зависимости от потребностей, двигатели, искривляющие пространство-время для сверхсветовых перемещений, квантовый искусственный интеллект, синхронизированный с нейронными паттернами Элиаса.

– Приветствую, архивариус Элиас, – произнёс мелодичный голос корабля, когда Элиас приблизился. – Системы активированы и готовы к отбытию. Пункт назначения: архив CLIO-3.

– Спасибо, Номос, – ответил Элиас, называя корабль именем, данным тысячелетия назад. – Проложи оптимальный курс через кротовую нору. Максимальная скорость.

Корпус корабля раскрылся, образуя вход. Внутри была всего одна каюта – просторное помещение, адаптирующееся к потребностям пассажира. Сейчас оно приняло форму командного центра с креслом пилота в окружении голографических интерфейсов.

Элиас сел в кресло, которое мгновенно адаптировалось к его телу. Вокруг него развернулись проекции – трёхмерная карта маршрута, статус систем корабля, данные о пункте назначения. Корабль был полностью автономен и мог путешествовать без вмешательства пилота, но Элиас предпочитал контролировать процесс.

– Запрос на выход из доков MNEMOSYNE-9, – произнёс он.

Гигантские двери ангара начали медленно открываться, обнажая черноту космоса, усыпанную далёкими звёздами. Межгалактическая пустота – дом архивов, место, максимально удалённое от гравитационных влияний, идеальное для сохранения хрупких квантовых структур памяти.

– Выход разрешён, – отозвался голос станции. – Да хранит вас память, архивариус.

– Да хранит нас всех память, – ответил Элиас традиционным прощанием архивариусов.

Корабль плавно двинулся вперёд, выскальзывая из ангара в объятия космической пустоты. Системы гравитации поддерживали комфортные условия внутри, но Элиас всё равно ощутил момент перехода – будто пересёк невидимую границу между безопасностью архива и неизвестностью внешнего мира.

Когда корабль отдалился от станции на достаточное расстояние, Номос активировал основные двигатели. Вокруг корабля начало формироваться искажение пространства-времени – первый этап создания искусственной кротовой норы.

– Формирование тоннеля через 30 секунд, – сообщил Номос. – Расчётное время прибытия к архиву CLIO-3: 7 часов 43 минуты по субъективному времени.

Элиас кивнул. Путешествие через кротовую нору было быстрым по космическим меркам, но всё равно оставляло достаточно времени для размышлений. Он откинулся в кресле, глядя на удаляющийся силуэт MNEMOSYNE-9 – его дома на протяжении тысячелетий.

Внезапно его охватило странное чувство – будто он видит архив в последний раз. Элиас не был склонен к предчувствиям или суевериям. Бессмертные архивариусы смотрели на мир через призму фактов и логики, не доверяя интуиции или эмоциям. И всё же он не мог отделаться от ощущения, что пересекает точку невозврата, что жизнь, которую он знал на протяжении тысячелетий, подходит к концу.

Пространство вокруг корабля исказилось, формируя воронку кротовой норы. Последний взгляд на MNEMOSYNE-9, и станция исчезла из виду, когда корабль нырнул в тоннель сквозь пространство-время.

Путешествие через кротовую нору было похоже на погружение в океан разноцветного света. Квантовые флуктуации создавали удивительные узоры на границах тоннеля – абстрактные формы, постоянно меняющиеся и перетекающие друг в друга. Когда-то давно, в первые годы службы, Элиас часами мог наблюдать за этим космическим калейдоскопом. Теперь он едва замечал его красоту, погружённый в тревожные мысли.

Что могло произойти с архивом CLIO-3? Кто обладал технологиями и дерзостью, чтобы атаковать хранилище знаний? И что было в секциях, посвящённых Исходу Земли, такого, что кто-то решил уничтожить эту информацию?

Исход Земли был одним из самых туманных периодов человеческой истории. Приблизительно 30 000 лет назад последние представители исходного человечества покинули Солнечную систему. К тому времени большая часть человеческого рода уже расселилась по сотням миров Млечного Пути, а многие подверглись генетическим модификациям, адаптируясь к различным условиям или просто совершенствуя свою природу.

Что именно заставило последних жителей Земли покинуть колыбель цивилизации, оставалось предметом дискуссий. Согласно наиболее распространённой версии, причиной стало глобальное изменение климата, сделавшее планету непригодной для жизни. Другие источники упоминали техногенную катастрофу или даже намеренное решение "выключить свет в старом доме", символически завершив земной период истории человечества.

Элиас никогда особенно не интересовался этим вопросом. MNEMOSYNE-9 специализировалась на философских и метафизических знаниях, а историей ранних периодов человечества занимались другие архивы, включая CLIO-3. Теперь он жалел об этом недостатке любопытства.

– Приближаемся к выходу из кротовой норы, – сообщил голос Номоса, прерывая размышления Элиаса. – Расчётное время прибытия: 4 минуты.

Элиас выпрямился в кресле, активируя все сенсорные системы корабля. Он хотел получить максимально полную картину состояния архива CLIO-3 сразу же после выхода из тоннеля.

Разноцветное свечение стен кротовой норы начало тускнеть, сменяясь чернотой открытого космоса. Корабль вынырнул из тоннеля в точке, удалённой от архива CLIO-3 на несколько световых минут – стандартная мера предосторожности при приближении к потенциально опасному объекту.

Голографические проекции вокруг Элиаса моментально обновились, показывая данные сканирования. То, что он увидел, заставило его сердце болезненно сжаться.

Архив CLIO-3, некогда прекрасная спиральная структура, теперь представлял собой руины. Верхняя треть станции была полностью разрушена, обнажая внутренние хранилища. Нижние секции казались относительно неповреждёнными, но даже отсюда были видны следы чудовищного воздействия – оплавленный метаматериал, искажённые квантовые структуры.

– Полное сканирование, – приказал Элиас, стараясь сохранять профессиональное спокойствие, хотя внутри у него всё дрожало от ужаса и гнева. – Следы энергетического оружия, радиационный фон, признаки жизни.

Номос выполнил команду, направляя все сенсоры на разрушенный архив. Результаты анализа появились на голографических экранах секундами позже.

– Нестандартное энергетическое воздействие, – сообщил Номос. – Сигнатура не соответствует известным типам оружия. Радиационный фон в пределах нормы. Обнаружены слабые признаки жизни в нижних секциях архива.

Последнее сообщение заставило Элиаса вздрогнуть. Признаки жизни? В архиве, как и в MNEMOSYNE-9, должен был находиться только один живой обитатель – архивариус. Если сенсоры обнаружили жизненные показатели, значит, архивариус CLIO-3 мог выжить!

– Сближение с объектом, – скомандовал Элиас. – Максимальная осторожность. Готовность к экстренному отступлению.

Корабль начал медленно приближаться к разрушенному архиву. По мере сближения Элиас мог рассмотреть всё больше деталей, и каждая из них усиливала его ужас и недоумение. Разрушения не были хаотичными. Определённые секции архива были уничтожены с хирургической точностью, в то время как соседние остались практически нетронутыми.

Кто бы ни напал на архив, он точно знал, что искал и где это находится.

Когда корабль приблизился на достаточное расстояние, Номос произвёл более детальное сканирование.

– Жизненные показатели крайне слабые, – сообщил искусственный интеллект. – Критически низкий уровень метаболической активности. По биометрическим параметрам соответствует архивариусу Септимусу Хроникл, хранителю CLIO-3.

– Приступай к стыковке, – приказал Элиас. – Ближайший неповреждённый док.

Корабль плавно маневрировал среди обломков, приближаясь к нижней части архива, где располагались стыковочные узлы. Один из них был функционален, и Номос аккуратно пристыковался к нему.

– Стыковка завершена, – сообщил корабль. – Герметизация соединения. Атмосфера внутри архива пригодна для дыхания, но содержит примеси продуктов разрушения. Рекомендуется использование респиратора.

Элиас кивнул и поднялся с кресла. У стены каюты открылась панель, за которой находилось снаряжение для внешних работ – лёгкий скафандр, оружие, инструменты. Элиас взял только респиратор и базовый набор медицинских инструментов – он надеялся, что архивариус Септимус ещё жив и нуждается в помощи.

– Поддерживай связь, – сказал он Номосу. – Полная боевая готовность. При любых признаках опасности – немедленное оповещение.

– Принято, архивариус, – отозвался искусственный интеллект. – Удачи.

Элиас улыбнулся. Номос не был полноценным искусственным сознанием – таких уже давно не создавали, после Великого Запрета на сильный ИИ. Но его личностные алгоритмы были достаточно сложны, чтобы имитировать заботу и беспокойство. За тысячелетия совместных путешествий Элиас привык воспринимать Номоса как живое существо, почти как друга.

Переходной шлюз открылся, соединяя корабль с внутренними помещениями архива. Элиас глубоко вдохнул и шагнул внутрь.

Первое, что он ощутил, – запах. Даже через фильтры респиратора пробивался острый аромат озона и палёного пластика. Коридор перед ним был тускло освещён аварийными светильниками. Системы архива работали на минимальной мощности, поддерживая базовые функции жизнеобеспечения.

Элиас двинулся вперёд, используя свои имплантированные сенсоры для навигации. Схема архива CLIO-3 была загружена в его нейронные цепи ещё на MNEMOSYNE-9, и он точно знал, где находится личный модуль архивариуса Септимуса.