Архивариусы пустоты

Он выключил голографическую проекцию и повернулся к гостям.

– Теперь ваша очередь. Что привело двух учёных к этой опасной теме? И что именно у вас есть, что так напугало Культ?

Элиас и Лира обменялись взглядами. Следовало ли доверять Соломону? У них не было гарантий его лояльности, но и выбора особого не оставалось. Если они хотели продвинуться в расследовании, им нужна была помощь кого-то, кто уже погружен в тему Протокола Возрождения.

Элиас решился.

– Мы не совсем те, за кого себя выдаём, – начал он. – Я – Элиас Мнемоник, архивариус MNEMOSYNE-9. А это Лира Нео-Мнемозина, архивариус CALLIOPE-12.

Глаза Соломона расширились от шока.

– Архивариусы? Настоящие архивариусы? – он выглядел потрясённым. – Но… архивариусы не покидают своих станций. Не контактируют с внешним миром. Не…

– Обстоятельства исключительные, – прервала его Лира. – Архив CLIO-3 был атакован. Архивариус Септимус Хроникл убит. Неизвестные использовали технологию квантового выжигания для целенаправленного уничтожения всех данных, связанных с Протоколом Возрождения.

Соломон медленно опустился в кресло, потрясённый этой информацией.

– Убит? Архивариус? Это… невозможно. Архивы неприкосновенны. Таков древнейший закон…

– Который был нарушен, – жёстко сказал Элиас. – Я лично видел разрушения и держал умирающего Септимуса на руках. Перед смертью он передал мне это.

Элиас достал из сумки кристалл памяти Септимуса и положил его на стол. Кристалл слабо пульсировал внутренним светом, его многогранная структура отражала и преломляла освещение комнаты.

Соломон смотрел на кристалл с благоговейным трепетом.

– Кристалл памяти архивариуса, – прошептал он. – Я никогда… Эти устройства легендарны. Говорят, они содержат больше информации, чем все библиотеки Новой Александрии вместе взятые.

– Не совсем так, – поправила его Лира. – Этот конкретный кристалл содержит лишь фрагменты данных, которые Септимус успел сохранить перед смертью. В основном, информацию о Протоколе Возрождения, которую пытались уничтожить нападавшие.

– Но даже эти фрагменты бесценны, – продолжил Элиас. – Они содержат доказательства существования Протокола и намёки на его истинную природу. К сожалению, наиболее важные данные защищены биометрической системой, требующей нейронный паттерн Септимуса для полного доступа.

Соломон задумчиво смотрел на кристалл.

– Я могу помочь с анализом, – наконец сказал он. – У меня есть специализированное оборудование для работы с древними квантовыми носителями информации. Оно не сравнится с технологиями архивов, но может быть полезным.

– А что с биометрической защитой? – спросила Лира.

– Это сложнее, – признал Соломон. – Но… возможно, у меня есть идея. В Институте Нейронаук есть технология для анализа и частичной реконструкции нейронных паттернов. Если у вас есть какие-то данные о нейронной структуре Септимуса, мы могли бы попытаться создать приближённую модель.

– У нас нет таких данных, – покачал головой Элиас. – Но у нас есть другой подход. Лира предложила объединить наши нейронные паттерны. Архивариусы проходят схожие генетические и нейронные модификации, и наши комбинированные паттерны могут быть достаточно близки к паттерну Септимуса, чтобы обойти защиту.

Соломон выглядел впечатлённым.

– Смелое решение. И технически осуществимое. Я могу организовать доступ к оборудованию для такой процедуры. Но это рискованно – объединение нейронных паттернов может иметь непредсказуемые последствия.

– Мы осознаём риски, – кивнула Лира. – Но информация в кристалле может быть критически важной для понимания того, с чем мы имеем дело, и кто стоит за нападениями на архивы.

Соломон некоторое время молчал, обдумывая ситуацию, затем решительно кивнул.

– Хорошо. Я помогу вам. Но сначала давайте проанализируем доступные данные из кристалла. Возможно, мы найдём ключи к разгадке и без рискованных процедур.

Он активировал специальную консоль в углу комнаты и осторожно поместил кристалл памяти в аналитический слот.

– Это займёт некоторое время, – предупредил он. – Технология архивариусов значительно превосходит наши аналитические системы.

Пока консоль работала, обрабатывая данные кристалла, Элиас решил задать вопрос, который беспокоил его с начала их разговора.

– Соломон, вы упомянули, что ваш предок работал в Гималайском Центре. Кем он был? Что вы о нём знаете?

Историк поднял взгляд от консоли, его лицо отразило внутреннюю борьбу.

– Его звали Томас Хроникл, – наконец ответил он. – Он был историком, как и я, но также обладал уникальными когнитивными способностями – фотографической памятью, способностью к обработке огромных объёмов информации. В проекте "Лазарь" он отвечал за документирование и архивирование всех данных. По сути, он был первым архивариусом, хотя тогда этот термин ещё не использовался.

– Первым архивариусом? – Лира не скрывала удивления. – Но согласно нашим записям, каста архивариусов была основана только через несколько тысячелетий после Исхода.

– Официально – да, – кивнул Соломон. – Но идея, концепция архивирования всех знаний человечества родилась именно в Гималайском Центре, в последние дни Земли. Когда стало ясно, что оригинальная вселенная обречена, сохранение информации стало высшим приоритетом.

Он подошёл к сейфу в углу комнаты и, приложив руку к сканеру, открыл его. Из сейфа Соломон достал небольшую шкатулку из тёмного дерева, инкрустированную странными символами.

– Это единственная физическая вещь, доставшаяся мне от предка, – сказал он, осторожно открывая шкатулку.

Внутри лежал маленький кристалл, похожий на кристалл памяти Септимуса, но гораздо более примитивный и, очевидно, древний. Его внутренний свет был тусклым, прерывистым, будто затухающим.

– Это прототип кристалла памяти, – пояснил Соломон. – Один из первых, созданных в Гималайском Центре. Он содержит личный дневник Томаса Хроникла, хотя большая часть данных повреждена или зашифрована способом, который я не смог расшифровать.

Элиас с интересом рассматривал древний артефакт.

– Вы пытались анализировать его с помощью современных технологий?

– Конечно, – кивнул Соломон. – Но результаты были скудными. Технология слишком отличается от современных систем хранения данных. Я смог извлечь лишь фрагменты – несколько записей, некоторые изображения. Но даже эти крупицы информации были бесценны для моих исследований.

– Могу я взглянуть? – спросила Лира, и Соломон, немного поколебавшись, протянул ей шкатулку с кристаллом.

Лира осторожно взяла кристалл, держа его между большим и указательным пальцами. Её глаза с шестиугольными зрачками сфокусировались на внутренней структуре артефакта.

– Удивительно, – прошептала она. – Этот кристалл действительно похож на наши современные носители, но гораздо примитивнее. Как будто… прототип, первый набросок технологии, которая позже была усовершенствована и стала основой наших архивов.

Она вернула кристалл Соломону, который бережно положил его обратно в шкатулку.

– Что именно вам удалось извлечь из этого кристалла? – спросил Элиас. – Какие данные?

– В основном личные записи, – ответил Соломон. – Томас был… неоднозначно настроен к Протоколу Возрождения. С одной стороны, он понимал необходимость спасения человечества от Фиолетового Сдвига. С другой – его беспокоили этические аспекты создания новой вселенной и особенно процесс отбора тех, кто получит прямой перенос сознания.

– Отбора? – заинтересовалась Лира. – То есть, не все получили такую возможность?

– Конечно, нет, – Соломон покачал головой. – Технология была ограничена. По записям Томаса, прямой перенос сознания был возможен только для нескольких десятков, может быть, сотен людей. Остальное человечество и другие разумные виды должны были быть перенесены как информационные шаблоны – базовые структуры ДНК, культурные паттерны, технологии. Но не конкретные личности с их воспоминаниями и идентичностью.

– И кто решал, кто получит прямой перенос? – спросил Элиас, уже догадываясь об ответе.

– Консорциум, – ответил Соломон. – Группа высокопоставленных учёных, политиков и военных, контролировавших проект "Лазарь". Они создали алгоритмы для определения "ценности" каждого кандидата, основываясь на их знаниях, навыках, генетическом потенциале.

– Звучит холодно и утилитарно, – заметила Лира с неодобрением.

– Таковы были обстоятельства, – пожал плечами Соломон. – Они стояли перед выбором: спасти хоть кого-то или потерять всех. По записям Томаса, дебаты были жаркими, но времени на философствование не оставалось – Фиолетовый Сдвиг распространялся слишком быстро.

Их разговор прервал сигнал консоли, завершившей первичный анализ кристалла памяти Септимуса.

– Ах, данные готовы, – Соломон повернулся к экрану. – Посмотрим, что нам удалось извлечь.

На экране появилась трёхмерная карта содержимого кристалла – сложная структура из узлов и связей, представляющая организацию данных. Большинство секторов были отмечены зелёным – доступны для чтения, но несколько ключевых узлов светились красным, указывая на активную биометрическую защиту.

– Как и ожидалось, – прокомментировал Соломон. – Самые важные данные защищены. Но и в доступных секторах есть много интересного.

Он начал навигацию по трёхмерной карте, открывая различные информационные узлы. Большинство из них содержали данные, которые Элиас уже видел – фрагменты исторических записей об Исходе Земли, журнал Септимуса, видеозапись нападения на архив.

Но затем Соломон открыл сектор, который Элиас раньше не заметил – небольшой узел, скрытый в глубине структуры данных. Внутри оказалась серия зашифрованных сообщений, обмен между Септимусом и кем-то, подписывавшимся просто как "Наблюдатель".

– Что это? – спросил Элиас, наклоняясь ближе к экрану.

– Похоже на приватную коммуникацию, – ответил Соломон, изучая данные. – Судя по временным меткам, эти сообщения были отправлены и получены за несколько месяцев до нападения на архив.

Он открыл первое сообщение:

"Септимус, я обнаружил нечто тревожное. Архивные записи о Протоколе Возрождения систематически удаляются из всех общедоступных баз данных галактики. Не обычное архивирование или перемещение – полное стирание, без следов. Кто-то очень методично уничтожает саму память о проекте 'Лазарь'. – Наблюдатель"

Ответ Септимуса:

"Это согласуется с моими наблюдениями. В последние десятилетия я заметил странные пробелы в исторических записях CLIO-3, особенно касающихся финальных лет Земли. Поначалу я списывал это на естественную деградацию данных, но теперь… Кто стоит за этим, по-твоему? – Септимус"

Ответ Наблюдателя:

"У меня есть подозрения, но без твёрдых доказательств. Следы ведут к Культу Откровения, но я сомневаюсь, что они действуют в одиночку. Слишком масштабная операция, слишком тщательно спланированная. Кто-то обладает доступом к системам высокого уровня. Кто-то, кого мы не видим. – Наблюдатель"

Следующее сообщение Септимуса было отправлено несколько недель спустя:

"Я нашёл нечто странное в глубинных секциях архива – данные о проекте 'Омега', связанном с Протоколом Возрождения. Судя по фрагментарным записям, это был подпроект, направленный на создание специальных сущностей – хранителей и регуляторов новой реальности. Не могу найти детальной информации, но упоминается использование продвинутых ИИ как основы для этих сущностей. Что, если 'Пробуждённые', о которых говорит Культ, – это не люди, а искусственные сознания, внедрённые в саму структуру нашей вселенной? – Септимус"

Ответ пришёл почти мгновенно:

"Будь предельно осторожен с этой информацией. Проект 'Омега' – самый охраняемый аспект Протокола. Я годами пытался найти доказательства его существования. Если твои данные верны… это меняет всё. Нужно встретиться лично. Обычные каналы связи могут быть скомпрометированы. – Наблюдатель"

Последнее сообщение в цепочке было от Септимуса, датированное всего за несколько дней до нападения на архив:

"Согласен на встречу. Ситуация ухудшается. Кто-то получил доступ к каталогам архива, используя коды высокого уровня. Они ищут информацию о проекте 'Омега'. Я активировал дополнительные протоколы безопасности и скопировал ключевые данные на отдельный кристалл. Если со мной что-то случится, найди Элиаса Мнемоника из MNEMOSYNE-9. Ему можно доверять. – Септимус"

– Элиас Мнемоник… – Соломон повернулся к архивариусу. – Он знал, что обратится к вам, даже до нападения.

Элиас стоял неподвижно, потрясённый этим открытием. Септимус предвидел опасность. Готовился к ней. И почему-то считал именно его, Элиаса, достойным доверия.

– Кто этот Наблюдатель? – спросила Лира, вглядываясь в экран. – Судя по уровню осведомлённости, он должен занимать высокое положение или иметь доступ к защищённым данным.

– И что такое проект "Омега"? – добавил Элиас. – Ещё один аспект Протокола Возрождения, о котором мы ничего не знаем.

– Проект "Омега"… – задумчиво произнёс Соломон. – Я никогда не встречал этого названия в своих исследованиях. Но концепция искусственных сущностей, внедрённых в структуру реальности, перекликается с некоторыми мифами Культа Откровения о "Пробуждённых".

Он повернулся к экрану и продолжил навигацию по данным кристалла.

– Здесь должно быть больше информации о проекте "Омега". Септимус упоминал, что скопировал ключевые данные…

Его прервал резкий звук – сигнал тревоги от системы безопасности комнаты.

– Что происходит? – напряжённо спросил Элиас.

Соломон быстро переключился на мониторы безопасности.

– Кто-то пытается получить доступ к этому уровню, – сказал он, наблюдая за изображениями с камер в коридоре. – Они используют институтские коды, но это не сотрудники… по крайней мере, не те, кого я знаю.

На экране появились трое мужчин в форме службы безопасности Института. Они двигались по коридору, целенаправленно направляясь к их комнате.

– Это не настоящая охрана, – тихо сказал Соломон. – Настоящие охранники никогда не покидают пост на входе группами.

– Культисты, – прошептала Лира. – Но как они нас нашли?

– Не важно как, – отрезал Элиас. – Важно, что нам нужно немедленно уходить. Есть другой выход из этой комнаты?

Соломон кивнул, быстро извлекая кристалл памяти из консоли и возвращая его Элиасу.

– Технический тоннель, – сказал он, подходя к неприметной панели в стене. – Все исследовательские комнаты соединены с сетью обслуживающих коридоров. Изначально они предназначались для инженеров, обслуживающих оборудование, но я модифицировал свой доступ… на всякий случай.

Он приложил руку к панели, и часть стены бесшумно отъехала в сторону, открывая узкий коридор с тусклым аварийным освещением.

– Быстрее, – поторопил Соломон, глядя на мониторы. – У нас меньше минуты.

Лира первой скользнула в тоннель, за ней Элиас. Соломон задержался на мгновение, чтобы активировать какую-то последовательность на консоли, затем поспешил за ними, закрывая за собой тайный вход.

– Я запустил протокол очистки данных, – пояснил он, ведя их по узкому коридору. – Все следы нашего анализа кристалла будут стёрты. Они не узнают, что именно мы обнаружили.

Тоннель был тесным, едва освещённым и явно редко использовался – на полу лежал слой пыли, нарушенный только старыми следами самого Соломона. Они двигались быстро и молча, прислушиваясь к любым звукам погони.

– Куда ведёт этот тоннель? – шёпотом спросил Элиас.

– К служебному выходу на западной стороне комплекса, – так же тихо ответил Соломон. – Оттуда мы сможем добраться до транспортных платформ, не привлекая внимания.

– А потом куда? – спросила Лира. – Они наверняка проверят все общественные места, транспортные узлы, гостиницы…

– У меня есть безопасное место, – сказал Соломон. – Частная резиденция на окраине города. Её нет в официальных реестрах, я использую её для хранения наиболее чувствительных материалов моих исследований.

Они продолжили движение по лабиринту технических тоннелей. Соломон уверенно вёл их, очевидно хорошо зная маршрут. Наконец, они достигли небольшой металлической двери.

– Подождите, – Соломон остановил их жестом. – Нужно убедиться, что снаружи безопасно.

Он активировал небольшой экран рядом с дверью, показывающий изображение с камеры наружного наблюдения. Снаружи был безлюдный служебный двор, заставленный контейнерами для отходов и техническим оборудованием.

– Чисто, – кивнул Соломон и осторожно открыл дверь.

Они вышли во двор и быстро двинулись к небольшим воротам, ведущим на соседнюю улицу. Соломон достал из кармана маленькое устройство и активировал его.

– Скрамблер, – пояснил он, заметив вопросительный взгляд Элиаса. – Создаёт помехи для систем наблюдения. Ненадолго, но должно хватить, чтобы покинуть зону.

Выйдя на улицу, они смешались с толпой студентов и преподавателей, неторопливо перемещающихся между зданиями кампуса. Соломон вёл их обходными путями, избегая основных транспортных артерий и мест с повышенной концентрацией камер наблюдения.

– Насколько опасны эти культисты? – спросил Элиас, пока они быстрым шагом двигались по одной из тихих аллей. – Они готовы на публичное насилие?

– Обычно нет, – ответил Соломон. – Культ Откровения предпочитает действовать тонко, через манипуляции, подкуп, шантаж. Но если на кону стоит информация о проекте "Омега"… я не уверен. Это может быть достаточно важно для них, чтобы нарушить свои обычные протоколы.

– Нам нужна дополнительная защита, – сказала Лира. – Я могла бы связаться с Советом Архивариусов, запросить помощь…

– Нет, – резко прервал её Элиас. – Пока мы не знаем, кто именно стоит за нападениями, мы не можем доверять даже Совету. Вспомни коды доступа, которые использовали нападавшие на CLIO-3 – это были архивариусские коды.

Лира неохотно кивнула, признавая его правоту.

Они достигли небольшой транспортной платформы, менее оживлённой, чем центральные узлы. Соломон повёл их к стоянке частных аэрокаров.

– У меня есть личный транспорт, – сказал он, указывая на неприметный аэрокар старой модели. – Не самый быстрый, но надёжный и, что важнее, не подключённый к центральной системе навигации города.

Они сели в аэрокар – Соломон за пульт управления, Элиас и Лира на пассажирские места. Машина плавно поднялась в воздух и влилась в поток транспорта, движущегося над городом.

– Мой дом находится в секторе Эпистема-9, – пояснил Соломон, программируя маршрут. – Это тихий пригородный район, населённый в основном преподавателями и исследователями. Там безопасно и, что важно, мало камер наблюдения.

Аэрокар набрал высоту, и перед ними открылся потрясающий вид на Новую Александрию. С этой высоты город действительно напоминал гигантскую книгу, раскрытую на планетарной поверхности – континенты, разделённые океанами, как страницы, испещрённые строчками городов и транспортных артерий.

– Невероятно, – прошептала Лира, глядя в окно. – Целая планета, посвящённая знаниям.

– Новая Александрия была одним из первых миров, колонизированных после Исхода, – сказал Соломон, не отрываясь от управления. – Изначально она была задумана как резервное хранилище знаний человечества, на случай, если с Землёй что-то случится. Ирония в том, что когда с Землёй действительно "что-то случилось", большая часть критически важных данных так и не была перенесена сюда.

– Потому что настоящая причина Исхода была засекречена, – понимающе кивнул Элиас. – Широкой публике говорили о климатических изменениях и истощении ресурсов, в то время как реальной угрозой был Фиолетовый Сдвиг.

– Именно, – подтвердил Соломон. – И даже тем, кто знал о Сдвиге, не рассказывали о Протоколе Возрождения и его истинной природе. Это знание было ограничено узким кругом учёных и руководителей проекта "Лазарь".

Аэрокар покинул центральные районы города и теперь летел над менее застроенной территорией – элегантными жилыми комплексами, окружёнными садами и искусственными озёрами. Здесь здания были ниже, расположены свободнее, создавая ощущение простора и покоя.

– Почти прибыли, – сказал Соломон, снижая аэрокар. – Моя резиденция прямо впереди.

Он указал на уединённое здание, стоящее на небольшом холме, окружённом густым садом. Архитектура дома сочетала элементы классического стиля с современными материалами – каменное основание, стеклянные стены, кристаллическая крыша, отражающая солнечный свет.

Аэрокар мягко приземлился на небольшой площадке перед домом. Как только они вышли из машины, Соломон активировал на своём запястном устройстве какую-то последовательность, и вокруг периметра дома возникло едва заметное мерцание – признак активации защитного поля.

– Добро пожаловать в мою скромную обитель, – сказал он, ведя гостей к входу. – Здесь мы сможем спокойно проанализировать данные из кристалла и спланировать дальнейшие действия.

Внутри дом оказался настоящим музеем археологических артефактов и редких книг. Просторная гостиная с высоким потолком была заставлена стеллажами с древними манускриптами, витринами с таинственными устройствами и голографическими проекциями исторических сцен. В центре комнаты располагался большой стол с встроенной проекционной системой, окружённый удобными креслами.

– Впечатляюще, – заметила Лира, рассматривая коллекцию. – Некоторые из этих артефактов кажутся… невероятно древними.

– Многие датируются периодом до Исхода, – с гордостью ответил Соломон. – Я собирал эту коллекцию всю жизнь. Некоторые предметы были в моей семье поколениями, другие я приобрёл во время экспедиций или у частных коллекционеров.

Он подошёл к стене и активировал скрытую панель. Часть стены отъехала в сторону, открывая небольшую, но впечатляюще оборудованную лабораторию.

– Моя личная исследовательская станция, – пояснил Соломон. – Здесь мы сможем продолжить анализ кристалла в полной безопасности. Системы изолированы от внешних сетей, а защитное поле дома блокирует любые попытки сканирования или наблюдения.

Элиас достал кристалл памяти Септимуса и осторожно передал его Соломону.

– Прежде чем мы продолжим, – сказал он, – я хотел бы кое-что прояснить. Вы упомянули, что ваш предок, Томас Хроникл, был своего рода прото-архивариусом. Что именно вы знаете о его роли в проекте "Лазарь"? И как эти знания повлияли на ваши собственные исследования?

Соломон помедлил, явно выбирая слова.

– Томас был не просто историком или архивариусом, – наконец сказал он. – По некоторым записям, которые мне удалось расшифровать, он был… ключевой фигурой в проекте "Омега". Именно он предложил концепцию создания специальных сущностей – хранителей информации, которые могли бы пережить переход между вселенными и сохранить память о прошлом.

Он сделал паузу, глядя на древний кристалл в шкатулке, лежащей на столе.

– Но похоже, что у него были сомнения относительно этической стороны проекта. В своих последних записях он пишет о "грани между сохранением и контролем", о том, что "знание должно быть доступно, но не может быть инструментом власти". Это… напоминает мне первую статью вашего Кодекса.

– "Знание священно. Память вечна. Архивариус хранит, но не судит," – процитировала Лира. – Основополагающий принцип нашей касты.

– Именно, – кивнул Соломон. – И я подозреваю, что эти слова изначально принадлежали Томасу Хрониклу или были вдохновлены его философией. Что касается моих исследований… – он вздохнул, – я начал их из личного интереса, пытаясь узнать больше о своём предке и его работе. Но чем глубже я копал, тем яснее становилось, что история Исхода Земли, которую нам рассказывают, неполна и во многом неверна. И что правда о Протоколе Возрождения может изменить наше понимание не только прошлого, но и самой природы нашей реальности.

Он осторожно поместил кристалл памяти Септимуса в аналитический слот своей лаборатории.

– Теперь, когда вы здесь, и у нас есть эти данные, мы наконец можем получить ответы. Или, по крайней мере, часть из них.

Системы лаборатории ожили, окружая кристалл сеткой сканирующих лучей. На голографическом экране появилась трёхмерная модель внутренней структуры кристалла, с выделенными защищёнными секторами.

– Как я и думал, – сказал Соломон, изучая данные, – биометрическая защита действительно комплексная. Но у меня есть идея, как мы могли бы её обойти.

Он повернулся к архивариусам.

– Вы упоминали о возможности объединения ваших нейронных паттернов. Это рискованно, но может сработать. У меня есть оборудование для такой процедуры – я использую его для исследования древних нейроинтерфейсов. С некоторыми модификациями оно подойдёт для наших целей.

– В чём именно заключаются риски? – спросил Элиас, всё ещё сомневаясь в целесообразности этого подхода.

Соломон задумался.

– Основной риск – временное смешение сознаний, – наконец ответил он. – Во время процедуры ваши нейронные паттерны будут частично синхронизированы, что может привести к обмену воспоминаниями, мыслями, даже аспектами личности. Обычно эффект временный, но… бывали случаи, когда некоторые изменения оставались постоянными.