Тринити

– А зря… Иногда можно услышать много интересного… – открывает глаза Макс и бросает на меня многозначительный взгляд.

Я озадаченно поднимаю вверх брови, смотря на него в ответ. Его наглости можно только позавидовать. С такой уверенностью и самонадеянностью открывать все свои истинные помысли может только он. И как бы мне не хотелось сейчас сбить с него всю спесь каким-нибудь резким выражением, но мои чувства, тянущиеся откуда-то из глубин, вновь предают меня, заставляя ощущать себя уязвимее под его взглядом.

– Я понимаю, что у вас сейчас ведется какой-то немой диалог, но может уже обсудим насущное. – фыркает Нил, прерывая наш зрительный контакт.

– Да. Давайте перейдем к делу. – отвечаю я и занимаю место на второй половине кровати, садясь рядом с Нилом.

– Из всего, что мы услышали пока рано делать какие-то выводы. Сейчас мы можем только наблюдать, и, по возможности, прислушиваться ко всему, что покажется подозрительным. – серьезно начинает Макс.

– Ну в этом ты у нас мастак… – с укором бросает ему Нил.

– Я хотя бы могу быть полезен. Излишнее культурность временами мешает действовать. – сощурив глаза, отвечает ему Макс.

– Боже… Угомонитесь уже, – не выдерживаю я. – Мы на одной стороне.

– Конечно на одной, Рапунцель. Просто кто-то, по-видимому, ревнует. – усмехается Макс.

Я шокировано округляю глаза, не веря в услышанное. Нил вдруг тихо смеется и оборачивается к Максу. Ледяные глаза цвета стали, устрашающе скользят по лицу «друга», словно могут порезать кожу одним взглядом и несмотря на едкую ухмылку, ровный и расчетливый голос произносит:

– Во-первых – это не твое дело. А во-вторых – не боишься, что твоя прямолинейность однажды выйдет тебе боком?

– Представь себе не боюсь. – с язвительной усмешкой отвечает тот.

– Успокойтесь оба! – начинаю злиться. – Ведете себя как подростки. Мы должны все делать сообща. Если здесь действительно существует какая-то скрытая угроза, то для всех будет лучше, если вы двое прекратите грызться между собой. Не знаю какая кошка пробежала между вами, – хотя я прекрасно понимала, что этой кошкой была я. – Но хотя бы постарайтесь поладить.

Они еще некоторое время сверлят друг друга прищуренным взглядом, а после наконец, выдыхают и переводят все внимание на меня.

– Ты права. Отношения выяснить всегда успеем, а сейчас нужно сконцентрироваться на деле. – произносит Нил.

– Это я поддерживаю, – вдруг мирно соглашается Макс. – И есть еще кое-что, что вы должны увидеть.

С этими словами он достает из кармана брюк разноцветную листовку, похожую на какую-то рекламную брошюру и передает мне. Я забираю черную глянцевую бумагу и раскрываю ее, пробегаюсь взглядом по крупному алому шрифту наверху, который гласит следующее: «СЛЕДУЙТЕ ЗА ДЬЯВОЛОМ, И ОН СМОЕТ С ВАС ВСЕ ГРЕХИ». Ниже надписи расположилось то самое изображение, которое преследует меня с момента нашей высадки в заброшенном городе, стоит только погрузиться в свои мысли. Кровожадные красные глаза наблюдают за мной из портрета, точно в ожидании моего согласия, следовать за ним. Зловещая ухмылка обнажает острые клыки, жаждущие вонзиться в мою плоть. Когтистые руки, испачканные в крови, свисают вниз, готовые в любую секунду исполнить приказ своего хозяина и утащить меня в загробное царство. Я невольно ежусь и открываю рот в попытке как-то прокомментировать это безобразие, но слова застревают в горле, когда взгляд натыкается на уже знакомый мне символ на правой груди зловещего существа. Нил внезапно подается вперед, желая рассмотреть листовку, и я непроизвольно дергаюсь от резкого движения. Я передаю бумагу другу, желая поскорее избавиться от мерзкого изображения в своих руках. Лицо Нила мгновенно меняется со спокойного на удивленное, а после на хмурое и полного непонимания от увиденного.

– «Мы слишком долго позволяли себе творить все, что вздумается. Пришло время погрузиться в страдания и очистить себя от грехов. Следуйте за НИМ и примите то, что уготовано вам небесами.» – цитирует Нил строки, напечатанные мелким шрифтом под портретом. – Ну и бред. Где ты это взял?

– Выпало из сумки Викки. – коротко отвечает Макс.

– Если память меня не обманывает – это именно то, что она читала в каюте по пути сюда. Видимо в том доме раньше обитали какие-то религиозные фанатики, и судя по написанному, они перепутали роли и приняли Дьявола за Бога. – произношу я, сверля брошюру взглядом.

– Похоже на то. Но причем здесь «Тринити»? Тот город находиться очень далеко отсюда. И я сомневаюсь, что влияние какой-то секты могло распространиться на такое расстояние. Тем более в военное время, когда связь уже работала с перебоями, а интернета так вообще не стало. – задумчиво говорит Макс.

– Ты сам тогда сказал, что граффити относительно свежее. А значит его нарисовали спустя годы после разрушения города. И либо эта секта существовала достаточно долгое время, чтобы успеть распространить все это настолько далеко, что в мире до сих пор есть ее участники. Либо у них были другие ресурсы, позволяющие заниматься такой самодеятельностью уже после катастрофы.

– Либо же в их городе раньше находилась похожая организация, сведшая с ума часть населения. – продолжает мои домыслы Макс.

– Или всего один человек, помечающий свои действия этим символом. – тыкает пальцем на нагрудной знак портрета Нил.

– Человек, который после мог создать «Тринити». – завершаю я.

Мы ненадолго замолчали, размышляя о своих же предложенных вариантах. Немыслимо было представлять, что один фанатик, решивший, что он вправе судить всех людей, мог подняться до такого уровня и сформировать целую научную базу. Но все, что мы услышали о значении названия базы, шло вразрез с тем, что оглашали слова на листовке. Здесь, на горе, не было ничего религиозного или фанатичного. Все произнесенное гидом звучало вполне разумно и великодушно по отношению в разрушенному миру. И трудно было представить, что этот доброжелательный мужчина, терпеливо расспрашивающий о моей жизни, или Майкл со своей командой спасателей могли на самом деле служить совершенно другим целям, понять которых мы сейчас были не в силах.

Я сижу и с прищуром издалека рассматриваю листовку, покоившуюся теперь посередине моей кровати. Голова идет кругом от всех мыслей, проскакивающих в ней. Какая-то малая часть меня где-то глубоко внутри все еще продолжает бороться за шанс, что все это может оказаться чистой случайностью, и только я хочу вновь сказать об этом ребятам, как до нас доносится резкий, громкий девчачий визг. А дальше звонкий, полный страха голос кричит:

– Отвали от меня, псих! Не приближайся!

Мы втроем мгновенно подскакиваем с кровати. Наши взгляды устремляются к двери и не успеваем мы сделать и шага в ту сторону, как Нил уверенно произносит:

– Это Викки.

Глава 7

Глава 7

Нил пулей выскакивает за дверь и нам с Максом ничего не остается, как броситься за ним. Преодолев короткий коридор за считанные секунды, мы оказываемся в общей гостиной и видим испуганную Викки с толстой книгой в руках, которой она замахивается на стоящего в метре от нее молодого человека. Парень, лет двадцати пяти на вид, с яркими рыжими волосами до плеч, бледным цветом кожи и лихорадочно блестящими, словно в припадке, яркими голубыми глазами, неотрывно следит за ней. Его руки выставлены вперед в защитном жесте, но он здесь явно не в роли жертвы. Нил в несколько шагов преодолевает разделяющее нас с ними расстояние и встает перед перепуганной девушкой, загораживая ее перед неизвестным. Макс останавливает меня неподалеку от них, также оказываясь передо мной и командным тоном произносит:

– Стой здесь и ни шага в их сторону.

Все еще прибывая в небольшой шоке, я лишь киваю в ответ, ища глазами Викки. Делаю крохотный шаг к ней и протягиваю руку. Она легонько вздрагивает, замечая мое движение, но пересилив себя, протягивает свою в ответ и подходит ближе ко мне. Макс тем временем успевает присоединиться к Нилу и скрестив руки на груди, встает рядом с ним перед чудаковатым мужчиной. Вокруг с каждой арки постепенно выходят и остальные, но не решаются подойти ближе к троице, стоявшей сейчас возле стола, а только тихо перешептываются, пытаясь разглядеть все издалека.

– Ты еще кто такой? – слышу грозный голос Макса и понимаю, что не видела его раньше таким.

– Ты в порядке? Что он тебе сделал? – параллельно шепотом обращаюсь к Викки.

– Вроде в норме. Просто испугалась. Он все время нес какой-то бред и попытался схватить меня за руку, как я поняла, чтобы увести отсюда. – также тихо ответила девушка, сжимая мою руку, словно та была спасительным кругом.

– Какой бред? – заинтересовано спрашиваю я Викки.

– Неважно кто я. Главное, кто они! Вы что не видите? Они повсюду! Тянут к вам свои мерзкие руки, чтобы утащить с собой под землю. Вы должны покинуть это место! Не то станете следующими. – между тем произнес незнакомец, хриплым срывающимся голосом и обводя руками пол вокруг себя.

– Кто они? Здесь никого нет. – подняв брови в удивлении отвечает ему Нил.

– Еще как есть. Вы просто еще не поняли. Черти… Кругом одни черти! Ну ничего… Скоро. Совсем скоро! Вы все увидите и поймете, что пора расплатиться за свои грехи… – взглядом сумасшедшего он обводит всех собравшихся.

– Вот такой бред. Псих какой-то. – шепчет мне Викки, с неприязнью прожигая глазами незнакомца.

Я легонько сжимаю ее руку, давая понять, что угроза миновала, но украдкой поглядываю в сторону стола, стараясь запомнить вид и слова парня, который сейчас постепенно начинает пятиться назад, явно подумывая о побеге. В моей голове же, как под копирку отпечатывается его фраза про грехи, стуча по вискам и крича, что таких совпадений быть не может. Сзади него появляется наш гид и окинув глазами все помещение, громко спрашивает:

– Что здесь происходит? – а после натолкнувшись взглядом на виновника всеобщего беспокойства, устало выдохнув продолжает. – Боже… Хью, ты опять за свое? Не пугай молодежь. Пойдем, заварим тебе успокоительного чая. Ляжешь, отдохнешь как следует и завтра мир снова станет прекрасным и безопасным. – убаюкивающим тоном произносит он, медленными шагами приближаясь к рыжему пареньку.

– В этот раз не сработает, Джим. Сегодня они заберут меня. Они сами сказали. – с побледневшим лицом отвечает Хью.

Мы все стоим на своих местах не двигаясь, вслушиваясь в их разговор и прибывая в полном недоумении. Наш гид, имя которого нам теперь известно, если этот Хью ничего не перепутал, постепенно выводит его за пределы гостиной и через мгновение быстрым шагом возвращается к нам, чтобы бросить всего несколько фраз:

– Простите за это недоразумение. С недавних пор Хью начал видеть то, чего не может существовать на самом деле. Мы пытаемся помочь ему как можем, но неизвестная нам болезнь с каждым днем прогрессирует. Поэтому прошу заранее не огорчаться и не пугаться, если вдруг встретите его в одном из секторов. Болезнь не передается никаким из известных нам способов и не является напрямую угрожающей. Здесь вам нечего опасаться. Скоро будет ужин и я надеюсь, что мы сможем сгладить этот момент нашими вкусными угощениями. – с этими словами и слишком вопрошающей улыбкой он разворачивается и удаляется вслед за Хью.

– М-да… Чем дальше, тем все интересней становится. – произносит Макс, провожая глазами спину Джима.

Викки спешно отпускает мою руку и практически бросается на шею Нила, подошедшего к нам, бормоча слова благодарности. Он мягко похлопывает ее по лопаткам, позволяя девушке висеть на себе столько, сколько та сама пожелает. Я, чувствуя, как тревога постепенно отпускает меня, коротко выдыхаю и оглядываюсь на собравшихся людей, которые словно зрители на каком-то шоу, затаили дыхание в ожидании, что должно произойти еще что-то увлекательное.

– Все его слышали?! – внезапно громко произносит Макс, обращаясь к толпе позади нас. – Парень болен. Здесь больше не на что глазеть. Возвращайтесь в комнаты и ждите ужина.

Вернув все внимание к нам, медовые глаза бегло проходятся по всему моему телу, а после встречаются с моим настороженным взглядом.

– Все хорошо? – уже тише спрашивает Макс.

– Да. Спасибо. – быстро отвечаю я, кивая на расходящуюся толпу.

– Ты как? Он что-то сделал тебе? И что ты вообще тут забыла? Мы же разошлись по комнатам. – тут же интересуется Нил, выпуская девушку из объятий.

– Я в порядке. Вышла, чтобы взять какую-нибудь книжку и скрасить час ожидания еды, но наткнулась здесь на этого. Он подскочил ко мне, схватил за руку и начал нести всю эту чушь про чертей, пытаясь одновременно тащить меня на выход. Мне удалось вырваться, и я сразу вооружилась этим, – Викки покрутила рукой с книгой навесу. – Дальше вы знаете.

– Это все очень странно… Надо побольше разузнать о его болезни. Я же не один думаю, что это все может быть связано? – тихо произносит Макс, смотря по очереди на меня и Нила.

– Не один. – отвечаем мы с Нилом в один голос.

– Что связано? Вы, о чем вообще? – с подозрением осматривает нас троих Викки.

Мы с парнями молча переглядываемся. Макс вскидывает бровь и слегка наклоняет голову в бок, всем видом показывая сомнения, по поводу посвящения кого-то еще в это дело. Я хмурюсь, понимая, что яркая натура девушки может, как помочь нам в дальнейшем, когда нужно будет отвлечь чье-то внимание, так и наоборот привлечь лишнее. Нил же, определив точку зрения каждого, в своей манере закатывает глаза, но все же берет на себя ответственность за принятие окончательного решения и повернувшись к Викки, произносит:

– Мы расскажем, но ты должна обещать, что больше об этом никто не узнает.

Викки удивленно смотрит на него в ответ, но согласно кивает несколько раз.

– Давайте лучше вернемся ко мне в комнату. У меня такое ощущение, что здесь не стоит обсуждать вещи такого рода. – опережаю Нила, намекая, что мы можем не заметить лишних ушей.

– А вот это верное решение. – вдруг медленно произносит Макс и указывает головой на правый угол каменного потолка над выходом из гостиной.

Я перевожу взгляд в ту сторону и замечаю крохотный мигающий красный огонек, затерянный на неровной поверхности свода пещеры. Если бы мы стояли чуть левее, то никто из нас даже не заметил бы легкое алое мерцание, наталкивающее на мысли, что это ничто иное, как камера. И учитывая размеры и расположение, тот, кто устанавливал ее, точно не хотел бы, чтобы она была обнаружена невооруженный взглядом.

– Может пожарная система? – вдруг спрашивает Викки.

– Может, но я почему-то очень в этом сомневаюсь. – задумчиво отвечает Макс.

Буквально через несколько минут мы вчетвером уже занимаем мою комнату. Макс вновь разваливается на целую половину моей кровати, игнорируя недовольное бормотание Нила, который теперь расположился на нешироком каменном подоконнике, уступая оставшееся место нам с Викки. Мы усаживаемся рядом с Максом, и девушка вдруг хмурит брови, натыкаясь взглядом на листовку, в спешке оставленную посреди кровати.

– Эй! Это же мое… – поднимает она вверх яркую брошюру.

– Было твое – стало наше. – с наглой усмешкой произносит Макс.

– Это выпало из твоей сумки. И Макс любезно подобрал, чтобы после вернуть ее тебе. – быстро проговариваю я, прерывая чуть не брошенное возмущение Викки.

– На счет вернуть – не уверен. – переводит он озорную ухмылку на меня.

– Не думаю, что слово «любезно» точно описывает его действие. Здесь больше подойдет «бессовестно». – тут же комментирует Нил, скрестив руки на груди.

– Пусть и бессовестно, но зато практично. А ты и дальше продолжай «не думать». Обратное у тебя плохо получается. – не отстает от него Макс.

– Начинается… – на выдохе устало произношу я и, закрывая глаза и массируя указательными пальцами виски. Парни же продолжают сверлить друг друга глазами, не замечая ничего вокруг.

– Эм… Саманта? И давно они так? – тихо обращается ко мне Викки, переводя взгляд с одного парня на другого.

– Весь вечер… – бормочу я. – Вы закончили? – обреченно интересуюсь у парней.

– Мы даже не начинали, Рапунцель. – с обезоруживающей улыбкой, оборачивается ко мне Макс. – Итак, Викки, для начала ответь, где ты это взяла?

– В том заброшенном доме… – непонимающе отвечает девушка.

После нашего полноценного рассказа Викки сидит и смотрит немигающим взглядом в одну точку, пытаясь осмыслить все услышанное. Мы втроем терпеливо ждем ее вердикта по всему происходящему и надеемся услышать свежее мнение, которое возможно натолкнет нас на какую-то идею. Пока что, я все больше убеждаюсь, что о никакой случайности и речи быть не может. Если раньше я еще допускала такие мысли, то теперь мне пришлось с корнем вырвать их из своей головы. Викки тем временем, тяжело выдыхает и наконец комментирует:

– Охренеть… Вот так начало новой жизни. А я думала, что здесь вновь будут одни скучные рабочие будни.

– Так и что ты думаешь обо всем этом? – спрашивает Нил.

– Пока не знаю, что и думать, но могу сказать, что это точно не случайность или совпадения.

– Хью был третьим. А третья ступень – это закономерность. Сначала граффити, после листовки, а теперь болезнь, которая заставляет видеть каких-то чертей. Не удивлюсь, если расспросить об этом самого Хью, он скажет, что у них на груди есть знак «Тринити». – рассуждаю я, разглядывая темный пейзаж за окном.

– А как же тот наблюдатель из дома? Он не считается? – отвлекает меня Макс.

– На счет него вообще непонятно… Жаль, что отыскать его мы не сможем.

– Мы могли бы попытаться, но для этого придется рассказать все Майклу. – перехватывает Нил.

– Пока это исключено. Слишком все сумбурно и расплывчато. Но никому из базы об этом говорить точно не стоит. В первую очередь, нужно узнать о болезни и всех симптомах Хью. И желательно это сделать, не привлекая лишнего внимания. – сосредоточено говорит Макс.

Наше обсуждение прерывает тонкий писк настенного визуала с сообщением о начале ужина и просьбой посетить общую гостиную. Голодные и морально уставшие мы поднимаемся со своих мест и возвращаемся туда, где недавно была суматоха.

В гостиную заходят несколько девушек, в комбинезонах подобно нашим и держа в руках по огромному подносу, заставленных различными блюдами и столовыми принадлежностями. С миловидными улыбками они расставляют все на столе, предварительно перетащив все книги на стеллаж. Пожелав всем приятного аппетита, они ретируются также быстро, как и появились. Разнообразие еды поражает, каждое блюд наполнено до краев множеством гарниров и мясных угощений: запеченный картофель с зеленью, рис с овощами, фасоль в томатном соусе, несколько видов тушенного мяса, пара теплых салатов с кабачками и баклажанами, две тарелки с жаренными кусками белой рыбы, а также ароматные кексы, политые сверху шоколадом и яблочный штрудель. В добавок ко всему несколько графинов с разными видами сока и большая тарелка фруктов. Гостиная моментально заполняется прекрасным ароматов всех блюд, заставляя желудок протяжно урчать от одного взгляда на такое раздолье лакомств. Обходя вокруг стол, каждый берет себе по мини подставке, тарелку, стакан со столовыми приборам и наполняет их всем, чего душе угодно. Некоторые возвращаются с ужином в свои комнаты, остальные решают провести время здесь. Мы с Викки устраиваемся на ближайшем диване, укладывая подставку себе на колени и приступаем к долгожданному ужину. На секунду в моей голове проскакивает мысль, что еда может быть отравлена, но не видя никакого смысла в этом, я отмахиваюсь и начинаю есть. С наслаждением доедая последний кусочек сладкого кекса, я откладываю подставку с теперь уже пустой посудой обратно на стол и осматриваю всю гостиную, размышляя о том, что следует ли ее куда-то отнести или просто помыть в нашей уборной, а после оставить здесь. Как раз вовремя из входного тоннеля появляется Эллиот, неся в руках небольшую турку и пару маленьких чашек. Обрадовавшись его визиту, я вскакиваю с дивана и иду навстречу.

– Хорошо, что ты здесь, а то пришлось бы заглядывать в каждую комнату, чтобы тебя найти.

– Я использовала твою подсказку, так что твои поиски не продлились бы долго. Что делать с посудой? – с улыбкой отвечаю я, сверля глазами желанный напиток.

– Оставь здесь. Сегодня вы еще в роли гостей, а потому не обязаны тащиться на несколько ярусов вниз, чтобы отнести все на кухню. Девочки скоро вернуться и заберут сами. Но если хочешь, то можешь взять с собой что-нибудь из сладкого или фрукты.

Чувствуя, что кроме кофе в меня не поместиться больше ни крошки, нахмурившись, я отрицательно качаю головой, потирая переполненный живот.

– Хорошо, – смеется брат. – Пойдем, покажешь, где устроилась.

Мы заходим в мою комнату и первым делом я оглядываю кровать в поисках злосчастной брошюры. Не обнаружив ту, радуюсь, что кто-то из ребят подумал и успел захватить ее с собой перед ужином. Я усаживаюсь на мягкий плед, следя за тем, как Эл аккуратно разливает дымящийся напиток по чашках и передает одну из них мне.

– Сладкий, как ты любишь. Это конечно не капучино, но у этого кофе совершенно иной изысканный вкус. Надеюсь тебе понравится.

– Ты все еще помнишь? – немного удивленно спрашиваю я.

– Конечно. Даже если бы хотел, не забыл. Тем более, эти воспоминания слишком ценные, чтобы пытаться их забыть. – с теплотой смотрит на меня Эллиот.

– Я говорила, что ты лучший брат на свете? – искренне улыбаюсь ему и пробую напиток.

Смесь сладости и легкой горечи обволакивает язык, даря настоящее блаженство, сравнимое с чем-то экзотическим и очень дорогим. Одним махом на меня накатывают воспоминания прошлой беззаботной жизни, где самыми большими проблемами были плохо написанные экзаменационные тесты в конце года. Думаю, что если добавить в напиток молока и взбить все, то получиться тот же самый капучино, который когда-то скрашивал каждое утро перед школой, даря заряд бодрости и хорошее настроение.

– Когда-то давно говорила, но я надеюсь услышать это вновь. – радостно усмехается брат.

– Считай, что услышал. – салютую ему чашкой кофе.

– Не-а, сестренка, так не пойдет. Я жду полноценного признания. – с усмешкой отвечает он.

– А такое будет стоить еще нескольких чашек этого нектара богов. – усмехаюсь в ответ.

– Да хоть несколько десятков. – с улыбкой хмыкает брат, но уже через секунду его лицо становится серьезным. – Я слышал, что к вам уже наведывался Хью и успел напугать твою подругу?

– Да было дело, но Викки в порядке. Что-за болезнь у него? – аккуратно интересуюсь я.

– Никто не знает точного названия. Может раньше ее вообще не существовала. Но настоящего вреда он пока никому не причинял, и мы все стараемся быть с парнем помягче. Жалко его…

– Давно это началось?

– Пару месяцев назад. Сначала ему снились странные сны, потом начали мерещится всякие рогатые черти, которые якобы пытаются его куда-то утащить. Ученые пытаются найти лекарство, но не зная первопричину возникновения недомогания, сложно создать антидот. Хью, можно сказать, живет на одних успокоительных, с ними ему становится лучше, но только на короткое время. – поникшим голосом рассказывает Эл.

Цепляюсь за слова «рогатые черти», ощущая, как в голове вновь начинают крутиться шестерёнки, перекатывая все мысли к тому портрету и листовке. Возможно, у нас будет шанс расспросить самого Хью о его болезни и что способствовало его появлению. Пытаюсь унять волнение, придаю себе более беспристрастный вид и спрашиваю:

– С кем-то уже случалось подобное?

– Пару лет назад, кажется. Несколько человек тоже жаловались на похожие видения. Но наш отряд тогда отправили на миссию по поручению самих ученых. Мы колесили по миру два месяца, а когда вернулись, тех людей здесь уже не было. Никто так и не знает куда они делись и живы ли вообще. Местные говорят, они просто исчезли и все…

– То есть, вы даже не пытались их найти? – поражаюсь я.

– Майкл пытался уговорить Лидеров, чтобы наш отряд выехал на поиски, но они чуть-ли не в приказном тоне заставили его отказаться от этой затеи, ссылаясь на то, что те люди окончательно стали невменяемы и для общей безопасности лучше их сюда не возвращать. Тем более, лекарство тогда так и не смогли создать, а держать людей в заключении они воспротивились.

– Почему?

– Сказали, что это идет в противовес с их высокими моральными принципами. «Люди – не животные, чтобы держать их в клетке». Так они объяснили Майклу.

– Да уж… – единственные ответ, который я смогла дать брату обо всем рассказе, потому как в моей голове сейчас варился огромный чан каши из разных подозрений и сомнений.

Несомненно, нам не помешало бы лично познакомиться с этими Лидерами, чтобы знать, что они из себя представляют и на что способны. А еще выяснить каких моральных принципов они на самом деле придерживаются и не сходятся ли те со словами текста из сектантской брошюры. Может быть они нарочно запугали и изгнали тогда бедных больных людей с горы, думая, что таков их истинный путь к выздоровлению и очищению. Каков настоящий смысл всех этих посланий и есть он вообще? Или может это всего лишь бред одного человека, убедившего в нем тех, кто был ослаблен и уязвим в определенный момент своей жизни. Тех, кто последовал за ним, надеясь, что найдет там спасение и обретет покой, которого лишился из-за войны, разрушившей весь мир.