Схватка за Нибиру

Он проверял давление старушки – худенькой женщины с морщинистым лицом и взъерошенными седыми волосами, глаза блестели от страха и недосыпа. Она болтливо рассказывала:

– Я спала, крепко спала… Мне медсестра Мухарам-опа снотворное дала, поэтому не сразу услышала, как кричали люди. Оказывается, какие-то твари вылезли из морга и поползли по зданию…

– Твари? Так их было несколько? – переспросил Абдурашид-ака. – Я слышал, что один…

Та бодро отвечала:

– Несколько – штуки три, а может и пять. Говорят, что в морг ночью пошли санитарки, и их там сожрал монстр. Потом одна успела спастись, она звала на помощь, указывала на помещение, откуда выскочила вся перепуганная и в шоке. Туда побежал вахтер и несколько санитаров. Лишь двое оттуда окровавленные выползли, да и то один не дополз – монстр добрался до него быстрее, чем дежурные врачи сумели его оттащить.

– Так, так… И что дальше?

– Я все не знаю – спала же. Потом появилось еще несколько монстров, они полезли на этажи и стали всех хватать, жрать…

– На что они похожи, опа5? – перебил их Абдурашид-ака. Ему было интересно узнать, как выглядели монстры. – Можете описать их?

Старушка задумалась, протирая подбородок, а потом произнесла:

– Червяки какие-то. Только большие. Какие-то шланги розово-зеленого цвета. Пахло от них – ужас! Люди уже от запаха падали в обморок. Меня же разбудила соседка, русская, по имени Лена, Подпорина ее фамилия. Трясет за плечо, кричит: «Опа, вставайте! Беда, беда!» Я никак не проснусь, все спрашиваю: «Что случилось? Главврач пришел?» А та меня тормошит, поднимает с постели. Потом облила водой из стакана, что стоял на моей тумбочке, и я пришла в себя. Тут Лена хватает меня за руку и тянет – бежим! Я с трудом встала и вышла из палаты.

– Что дальше?

– А там народ бегает, кричит, ничего не понимает, что произошло! Просто всем страшно – нет врачей и медсестер, оказывается, многих из них уже сожрали. Один старик мимо на инвалидной коляске проезжал, я его знаю, это социолог Баходир-ака Мусаев. Крутит колеса, испуганно кричит: «Спасите меня, лучшего ученого города!», пытается ускользнуть от наседавшей твари. Но не сумел – сзади на него «мешок» как натянулся, полностью его проглотил, даже тапочки всосал и книжку, что у него на коленях лежала. Книга по социологии – это я знаю точно…

– Полностью всосал?.. Как это?

– Ну, словно шланг на него надели… И звуки такие страшные… и запах ужасный. И только потом я поняла, что какие-то хищники завелись в больнице и жрут всех подряд. Моя соседка побежала вперед, но тут из окна на нее прыгнул новый червяк и тоже проглотил. Я только видела, как ее ноги дергались… А как выбралась сама – не помню… Очнулась я уже у ворот – меня с толпой вынесло наружу. А тут – слава Аллаху! – милиция подоспела… врачи…

Тут кто-то тронул Абдурашида-ака за руку. Он поднял глаза и увидел лейтенанта милиции – высокого мужчину с широкой грудной клеткой, светло-русыми волосами, аккуратно зачесанными назад, с ясными голубыми глазами, напряженно оглядывавшегося в сторону забора. Правую руку он держал на кобуре, а плечи чуть подрагивали от нервного напряжения. Видимо, нервы шалили не только у пациентов больницы.

– Это вы Раджабов, врач? Ну?.. – спросил он несколько грубо. Такие обычно не любили цацкаться с гражданскими, считая их на порядок ниже.

– Да, я… А что? – Абдурашид-ака понимал, что сейчас не время для церемоний, и грубость пропустил мимо ушей. – А вы кто?

– Я лейтенант милиции Иванов… Вас зовет наш начальник, – и милиционер указал на седоволосого полковника, стоявшего у милицейского «Газика». Мужчина был высокий, с прямой осанкой, лицо с глубокими морщинами, глаза ясные, но строгие, голос уверенный и резкий – видно, что человек привык командовать, не терпит сомнений. Врач его узнал – это был начальник РУВД Эркин Абдуллаев, хороший мужик, но сейчас явно взволнованный.

Рядом стоял участковый Хамракул – среднего роста, крепко сложенный, с темными усами и внимательными карими глазами, внимательно оценивающий происходящее; и следователь Гани – высокий худощавый мужчина с острыми чертами лица, носивший очки в тонкой оправе, его взгляд постоянно сканировал ситуацию, словно вычисляя возможные угрозы. С ними Абдурашид-ака несколько часов назад занимался трупом у мусорного бака. Чуть поодаль передвигались еще несколько офицеров – все вооруженные, напряженные, сжатые плечи, готовые действовать мгновенно.

– Хорошо, – сказал Абдурашид-ака и повернулся к старушке: – У вас хорошее давление для вашего возраста, сто десять на сто сорок, еще двести лет проживете, опа…

– Ох, мне бы еще лет десять прожить – правнуков увидеть, а больше и не надо, – махнула рукой старушка. – Лишь бы больше этих тварей не видеть!..

Тут лейтенант сказал всем врачам, обслуживавшим людей:

– Вам следует забрать всех больных отсюда – таково распоряжение начальства… Здесь находится опасно… Оцепление расширяется до границ этих домов, – и милиционер указал на ближайшие к больнице жилые здания.

Те не стали спорить, позвали водителей, которые завели двигатели машин. Люди стали рассаживаться в маленькие, но удивительно вместимые «Дамасы»6. Те, кому не нашлось места, шли пешком подальше под присмотром сержантов милиции, рядовых солдат и санитаров.

– А вы идемте со мной, – тронул за рукав Абдурашида-ака лейтенант.

Врач подошел к начальству и услышал быстрый разговор. Один из офицеров – капитан – докладывал:

– Визуально обнаружено около пятнадцати тварей – они передвигаются по территории больницы. Сколько в здании – неизвестно, можно считать, что не менее десяти… А может, и больше…

– Всех вывели из больницы? – прервал его полковник.

Капитан, высокий, с широкими плечами и квадратной челюстью, лицо суровое, с легкой щетиной, глаза проницательные, будто считывают намерения любого человека, пожал плечами:

– Неизвестно… Мы не знаем, кто остался там… Вы дали приказ, туда не входить после того, как погибло двое наших сотрудников!

Начальник милиции стукнул карандашом по блокноту, что держал в руках:

– Иванов!

– Я тут! – ответил лейтенант, подходя.

– Передайте мой приказ: стрелять по тварям! Потом доложишь о результатах! – четко произнес Абдуллаев, а сам сказал капитану: – Пока побудь здесь, ты мне нужен…

– Есть! – отдал честь Иванов и кинулся к милиционерам и солдатам, чтобы передать им приказ руководства. Те не стали долго ждать и, влезнув на забор, открыли огонь по движущимся между деревьями червякам.

– Тра-та-та!.. Та-та-та-та!.. Тра-та-та-та!.. Та!.. Та!.. Тра-та-та!.. – раздались очереди автоматов, гремя так, что казалось, будто городская площадь сама дрожит от выстрелов. Пули свистели между деревьями, создавая хаотичный, почти ритмичный грохот, перемежаясь с криками.

Женщины, которые не успели далеко уйти, закричали от ужаса – выстрелы были громкими, эхом отдавались по площади. Паника мгновенно распространилась: люди выпрыгивали из машин «Скорой», кто-то спотыкался и падал на бочину, кто-то, запутавшись в шнурках, кувыркался через бордюр, будто участвовал в нелепой карикатурной эстафете. Из соседних домов выбегали жители, перепуганные и размахивающие руками, словно махали флажками на карнавале хаоса. Милиция пыталась навести порядок, но в толпе их просто сминало; пожарные расчеты пытались успокоить людей сиренами, но эффект был прямо противоположный – тревожный вой лишь увеличивал сумятицу, и жители визжали, пытаясь перепрыгнуть через ограждения и машины.

Полковник заскрежетал зубами от злости. Эвакуация шла стихийно, не так, как положено. Старший офицер из войсковой части не явился, хотя солдаты продолжали держать периметр – и это только усиливало раздражение Абдуллаева. По планам чрезвычайной ситуации действия всех подразделений должны были быть скоординированы, а теперь складывалось впечатление, что каждый действует на свой страх и риск.

– Здравствуйте, – сказал Абдурашид-ака, подходя к передвижному штабу и косясь в сторону заборов. Он видел, как автоматчики ведут прицельную стрельбу:

– Та-та-та-та!.. Тра-та-та!.. Та-та-та-та!..

Полковник взглянул на врача. Стоявшие рядом Хамракул и Гани кивнули ему – мол, снова встретились в этом хаосе, снова вместе в гуще событий.

– Вы и есть тот врач, что последним приезжал сюда? – спросил Абдуллаев, сжимая карандаш в пальцах и щурясь от раздражения.

– Я не знаю, последним ли я был, – пожал плечами Абдурашид-ака. – Ведь приехал сюда часов в двенадцать ночи, а кто прибыл следом – неизвестно мне… В ночную смену выезжает до десяти машин из нашей подстанции, а приемный покой работает круглосуточно… В среднем больницу навещает не менее пяти экипажей с пациентами…

– Это нам известно, Абдурашид-ака, что вы были последним, – прервал Гани, стараясь перекричать автоматные выстрелы, которые все еще отдавались эхом по территории. – Мне дежурная подстанции сообщила, что только ваша машина приезжала в эту больницу, больше сюда никого не привозили…

– Когда вы приехали, то ничего подозрительного не видели? – уточнил Абдуллаев, кусая кончик карандаша и нервно теребя блокнот.

Абдурашид-ака не успел ответить, как выстрелы вдруг прекратились. В этот момент вернулся лейтенант-блондин, немного бледный, с едва сдерживаемой тревогой в глазах; руки дрожали, а голос звучал напряженно и отрывисто.

– Эркин-ака, выстрелы не особенно помогли, – сообщил он дрожащим голосом. – Черви лишь вздрагивают, но продолжают движение… Пули дырявят их, но не убивают!

Полковник выругался отборным матом, ярость проступала на лице и в сжатых кулаках.

– Но это еще не все…

– Что?

Иванов поколебался, затем поспешно выпалил что-то бессвязное:

– Одно чудовище изрыгнуло человека… точнее… ну, это не совсем человек… то есть человек… как бы вам сказать… это был человек, а сейчас… мясо…

– Что за ерунду несете, лейтенант! – разъярился Абдуллаев. – Человек или не человек? Говорите ясно!

Рапортовавший глубоко вдохнул, глаза блестели страхом, и с усилием собрал слова в одну мысль:

– Это человек, но без кожи, волос и одежды… Мышцы только и кости… Такое ощущение, что его изъела кислота…

– Кислота? – не понял полковник, морща лоб.

В разговор вступил Абдурашид-ака, пытаясь рационально объяснить ужасное:

– Это желудочный сок. Он растворяет любую пищу, которая попадает в желудок; например, ваша пища также фрагментируется… Видимо, эти червяки глотают жертву как змеи, а потом растворяют их внутри себя…

– Так это змеи? – насторожился полковник.

Лейтенант ответил с тревогой:

– Нет… Они не похожи ни на змей, ни на обычных червяков… Это какой-то… желудок. Пожарники пытались отогнать его струями из брандспойтов, но не погасили его активность…

– Желудок? – переспросил врач, смутно ощущая, что мозг ищет логическую цепочку и пытается соотнести странное с известным. Он стал хватать в уме все концы, чтобы построить ленту событий. Полковник заметил это и с интересом приподнял бровь, наблюдая, как Абдурашид-ака пытается сложить ужас в понятный пазл.

– Вы о чем-то догадываетесь? – спросил Абдурашид-ака, сжимая кулаки, как будто пытался удержать мысли от хаоса.

– Все началось с морга, а туда мы ночью привезли труп… – ответил Гани. – Мне сказала одна пациентка, что события начались именно оттуда.

– И что?

– Это был странный человек… весил более четырёхсот килограммов… По-моему, он умер от сердечной недостаточности… Не выдержало такое тело. Но причину смерти должен был установить патологоанатом Поваренков…

Абдуллаев вздохнул, широко раскрывая глаза:

– Да, ну и масса… Четыреста кило… Бог ты мой, у меня бык столько не весит!

Абдурашид-ака кивнул:

– Да, мы с вашими сотрудниками это тоже заметили, что масса далеко не здорового человека… Этот мужчина жрал всё без остановки, словно не мог насытиться… У меня вопрос к вашему следователю, – он повернулся к Гани. – Вы выяснили, кто это был? Кем он был?

Солнце уже поднималось, согревая землю своими яркими лучами. Воздух наполнялся запахом горячего асфальта и пыли, и предвестником летнего пекла становилась каждая тень. Лишь под кронами деревьев и возле арыков можно было найти хоть какое-то облегчение, но солнце уже щипало кожу, предвещая изнуряющий день.

– Которого нашли у мусорных баков? – почесал затылок следователь. – Это крупный бизнесмен, зовут его Рустам Кадыров. Возглавлял издательский дом и рекламное агентство. Несколько месяцев назад развелся, точнее, жена ушла… Возможно, на почве психических расстройств стал обжираться…

– А можно мне сказать, – вмешался участковый, качая головой, – я разговаривал с соседями, они сказали, что у него были проблемы с желудком… Он газовал много…

Фраза внесла сумятицу в голову полковника. Его лицо вытянулось, брови поднялись:

– Что? Как это газовал? То есть обещал и не исполнял, иначе говоря, кидал7? Или утечка газа дома была?

– Ну, как это помягче сказать… он пердел… – покраснел Хамракул. – Причём так сильно и вонюче, что запахи доходили до нижних этажей, и соседи страшно злились. Видимо, жена не выдержала и ушла от него. И детей забрала… Я быстро поговорил с его женой – её зовут Залина, по телефону говорил, и она сообщила, что мужу несколько месяцев назад привезли какой-то препарат из Индии – настойку на змеином желудке…

– Змеинный желудок? – хором воскликнули все, включая и лейтенанта, который рапортовал о ситуации в больнице. Он тоже все слышал и проявил интерес к разговору, поэтому никуда не отошел.

Участковый вздрогнул:

– По-моему, Залина-опа сказала: на змеинном желудке настойка… Какой-то йог Раджа Алок Шекхар занимается народной медициной и продал лекарство знакомому Рустама…

– А почему ему требовалось это лекарство? – удивленно спросил полковник. – Тем более не сертифицированное, из-за границы? Чем он болел?..

– Как я понял из слов супруги, у Кадырова была проблема с потенцией… короче, не мог исполнять супружеские обязанности… Сексопатологи не могли помочь… Вот и заказал чудодейственный препарат в Бомбее. Он пил каждый день по несколько капель… А потом стал пердеть… Говорят, что даже на работу не мог ходить, ибо там создавал такую атмосферу, что никакая вентиляция не спасала… – участковый замялся, покраснев. – Да, чуть не забыл, Залина-опа добавила, что он стал много кушать, ни минуты не мог остановиться от еды. Она советовала ему сходить к эндокринологу, а он не слушал – всё жрал и жрал. В холодильнике ничего не оставалось, припасы в кладовке исчезли, цветы в кадушке и мыло даже ел… В итоге растолстел…

– Всё это понятно, – сказал полковник, хмурясь, – но причем тут этот Кадыров и те монстры, что захватили больницу и поедают людей? – он ткнул в сторону забора. – Криминалистика раньше с подобными явлениями не сталкивалась, и милиционеры, привыкшие к четким инструкциям и схемам действий, не могли понять, в чем дело. Они привыкли к ясным фактам: злоумышленник, оружие, жертвы… а здесь – какая-то биологическая аномалия, непонятная и ужасающая.

Врачу пришлось пояснять свою мысль дальше:

– Это только предположение… я не уверен… – начал Абдурашид-ака, щурясь на жаркое утреннее солнце, которое отражалось в бронзовых щитках машин и блестело на касках солдат. – Но могу сказать, что произошли какие-то морфологические и генетические изменения с организмом мужчины… Его тело, по всей видимости, мутировало, а контроль над физиологическими функциями исчез. И, судя по поведению чудовищ, эти изменения каким-то образом перенеслись и на «живую массу», что теперь видим в больнице…

– Чего-чего? Морфо… гинета?.. – у полковника глаза полезли на лоб. Было видно, что он силен в Уголовном кодексе, но никак не в биологии и, тем более, медицине. Для него требовался более упрощённый подход и ясный расклад гипотезы. Причём объяснять следовало быстро, ведь опасность продолжала угрожать всем вокруг.

– Я считаю, что желудок мутировал и стал самостоятельным организмом… – начал Абдурашид-ака, почесывая висок. – Он жил внутри человека и влиял на его сознание, понуждая искать пищу и поглощать всё подряд, даже отходы. Рустам уже ничего не мог с собой поделать – им управляли… А запахи, что он издавал, – это реакция интенсивного метеоризма, что вполне естественно, учитывая продукты, которые попадали в его пищеварительную систему.

– А причём тут астрономия? – спросил Иванов, стоявший поблизости.

– Астрономия? – в недоумении повернулся к нему врач.

– Ну да… метеориты, болиды, астероиды и кометы… это же из астрономии, – гордо произнёс лейтенант, чувствуя себя образованным и пытаясь выглядеть как специалист. – Разве не так? – Он уставился на Абдурашида-ака.

Другие милиционеры тоже косились на врача с вопросительными лицами: один нервно тер руки о форму, другой тер подбородок, третий с удивлением сдвинул брови, словно пытался уловить смысл в словах, которых не понимал. Они явно были в тумане, стараясь совместить знакомую картину угрозы с чуждой им терминологией.

Абдурашид-ака вздохнул и развёл руками:

– Боже, сколько дилетантов… Метеоризм – это не из области небесных тел, а реакция организма на разложение пищи в желудке. Кишечные газы – это и есть метеоризм. Человек пердит – это и есть метеоризм.

– А-а-а, – протянули милиционеры. Понимание пришло, но им было непонятно, зачем усложнять обычное слово научным термином.

Абдурашид-ака проявил нетерпение:

– Нам нужно быстрее разобраться, в чём дело…

– Вы считаете, что желудок Рустама стал хищным организмом? – переспросил следователь, недоверчиво морща лоб.

– Да, считаю… – кивнул врач. – И он действует по инстинкту… не знаю какому, но хочет жрать и будет жрать до бесконечности.

– Но ведь у Рустама был один желудок! – воскликнул следователь. – У человека один желудок – или я плохо знаю анатомию? А там больше десятка монстров! – он указал в сторону больницы.

Из здания доносились редкие крики оставшихся охранявших, но к счастью, всех эвакуировали, и площадь перед больницей была пуста. Лишь милиционеры и солдаты патрулировали забор, а расчёты пожарных машин готовились к действиям на случай экстренной угрозы.

Тут Абдурашид-ака развел руками:

– Вы правы – один. Но я не знаю, откуда взялись остальные… Мне трудно сказать, Эркин-ака, пока сам не увижу их…

– А в этом мы вам поможем, – несколько зловеще произнес Абдуллаев, его взгляд был острым и напряжённым. Казалось, он перекладывает ответственность за чудовищ на медицину, полагая, что именно врачи наплодили этих тварей, а страдать теперь должны простые люди, включая милицию. Вообще-то полковник был неплохим человеком, но нервозная обстановка сильно давила на него, и злость хотелось с кого-то сорвать. Его плечи напряглись, челюсть сжалась, а глаза блестели, словно он готовился к любому, даже самому абсурдному повороту событий.

Сам Абдурашид-ака мог в любой момент бросить в лицо полковнику, что операция – военная, правоохранительная, и он к ней не имеет никакого отношения, и уйти к коллегам, которые кварталом выше продолжали оказывать помощь пострадавшим и просто больным. Однако его останавливало элементарное любопытство – по натуре он был любознательным и даже писал кандидатскую диссертацию, обдумывая детали наблюдаемых аномалий.

В этот момент подъехал другой «Газик» – машина начальника военной части. Дверца с хрустом открылась, и из кабины выполз толстый, неуклюжий и весь потный майор Останакул Мирзаев. Он полнел быстрее, чем успевали сшить мундир, так что нынешний был почти в обтяжку. Его глаза пылали злостью, рот презрительно скривился, а шевелюра была растрёпана – всё указывало на то, что фуражку лучше было оставить на голове.

Говорили, что это был пройдоха ещё тот: занимался теневым бизнесом, продавая «налево» горюче-смазочные материалы, запчасти к технике, продукты для солдат и за деньги предоставляя увольнительные. На него у милиции имелся компрамат, но связи наверху мешали привлечь к уголовной ответственности. И вот его буквально выдернули из постели, но не из дома – а от любовницы, где он частенько пропадал. Это его сильно раздражало, и теперь злость смешалась с раздражением, выдаваясь во всей его манере.

– Ну, чего тут? – недовольно спросил майор, оглядываясь. Он был вздорным и самоуверенным типом: никогда не разговаривал с другими нормально, даже с детьми и женой. Всегда был груб, высокомерен и заносчив. Сейчас он не поздоровался ни с кем, что в восточном обществе считалось крайне невежливым и вызывающим. Его взгляд цепко скользил по присутствующим, рот поджимался, плечи слегка наклонялись вперёд, словно готовясь к любому спору или требованию.

Полковник поморщился, но спорить не стал. Сейчас действительно не время для выяснений личных претензий – события разворачивались быстрее, чем кто-либо мог предусмотреть.

– Зачем понадобились мои танки вам? – продолжал расспрашивать Мирзаев, поправляя ремень с большой кобурой, где висел новенький «Стечкин». Он вообще-то сегодня намеревался с друзьями из прокуратуры сходить на рыбалку. Конечно, не для того, чтобы ловить рыбу, а чтобы попьянствовать, нажраться шашлыка с лепешкой, различными соусами и салатами, с бокалом крепкого вина или чая с мятой. Атмосфера должна была быть весёлой и расслабленной, на берегу речки, где шум воды и пение птиц создавали идеальный фон для праздника.

Кроме того, следователь Усербаев обещал привести девиц легкого поведения, которые часто обслуживали подобные мероприятия высокопоставленных работников правоохранительных органов. Среди них, говорили, была некая Гуля – сочная и эффектная, с яркой внешностью и лёгкой манерой общения. Планировалась полная роскошь: еда, напитки, веселье, музыка – и вдруг – бац! – какие-то непредусмотренные факторы ставят под угрозу пирушку у речки.

– Вы что, с бандитами своими средствами расправиться не можете? – орал майор на милиционеров, как на собственных подчиненных. – Вам, может, ещё ракеты предоставить? Тяжелую технику на войну с ворами и всякой шпаной? Всю дивизию поднять захотели? Что за цирк здесь устроили и меня от серьезных дел – обороны страны – отвлекли? У меня сегодня встреча с командующим военным округом, а вы вызываете меня по больничным вопросам?..

Тут Абдуллаев не выдержал. Он схватил Мирзаева за рубашку, скрутил ворот жгутом и подтянул к себе. Сверля его гневным взглядом, он буквально выплёвывал слова:

– Ты, мерзость, заткни свою пасть! Знай свое место, подонок! Твоя часть – это позор нашей армии. Ты распродал всё, что есть в части, и только два этих танка – тут он указал на Т-72 – ещё способны двигаться, и ты их держишь для показухи, для парадов и маршей. Остальные – это утильсырьё! Была бы моя воля, я бы давно тебя упек в тюрьму за хищения и воровство!

Мирзаев пытался отбиться, выкручивал голову, чтобы не смотреть в глаза милиционеру. Когда Абдуллаев отпустил его, майор отскочил, словно его укусила злая собака. Он растерянно огляделся, глаза широко раскрыты, рот приоткрыт, словно видел инопланетян. Он никак не мог понять, почему такая реакция у окружающих: ведь он – самый главный военный в городе, его должны уважать все, включая милиционеров и врачей! У него столько оружия, что он мог разрушить целый квартал, а тут – за горло взяли… Его взгляд метался, полон недоумения и растерянности, а по щекам бежали капли пота. Даже Абдурашид-ака не смог скрыть лёгкую ухмылку – майор приостыл, явно растерявшись.

– Слушай ты, шваль военная! – рявкнул полковник. – Там, за забором, находятся монстры, и поэтому мне нужна твоя техника!

Майор тупо уставился на него, глаза расширены, рот чуть приоткрыт, плечи опущены – выражение полной растерянности и недоумения, будто мир вокруг внезапно перевернулся.

– К-какие монстры? Что ты плетешь? Что за дурацкие шутки?..

Лицо Мирзаева налилось кровью, глаза округлились, губы поджались, плечи подергивались от напряжения. Ему казалось, что над ним издеваются, что вся эта заварушка устроена, чтобы подставить его и сместить с кресла начальника части. Мысли о возможных претендентах на его место кружились в голове, и в груди закипала ярость. Руки дрожали, не от страха, а от злости, зубы скрежетали, а взгляд метался между полковником и окружающими, пытаясь уловить поддержку, которой, конечно, не было.

В этот момент полковник Абдуллаев резко дал ему оплеуху. Ладонь хлестнула по щеке Мирзаева, заставляя головой дернуться в сторону. Размазывая разбитую губу, майор ошеломленно посмотрел вокруг, осознавая, что здесь никто не собирается церемониться. Сердце билось быстрее, разум пытался осмыслить происходящее, а на губах застыла смесь удивления и злости.

– Соблюдай субординацию, майор!.. – рявкнул полковник, гневно сверля Мирзаева взглядом. – Я тоже не планировал по больницам шастать!.. То, что там, за забором, не поддается логике… Два моих сотрудника сгинуло. Черт знает, сколько погибло больных и врачей!.. Здесь тебе не учения, а реальная боевая обстановка! Понял?!

– П-понял-л, – заикаясь, ответил Мирзаев, доставая платок и вытирая кровь с лица. Его движения были скованными, дыхание прерывистым, но в глазах уже промелькнуло понимание: спорить не стоит. Все обиды и претензии он приберег для потомков, для тех случаев, когда можно будет нанести удар в спину или подколоть начальство.