Я тебя слышу

Но я смогла уловить суть по губам.

– Яр, кажется, запал на нашу Алису. Ты бы видела, как он утром крутился вокруг неё и двух слов связать не мог.

Я робко улыбнулась и скосила глаза на её брата.

Модная серая рубашка была расстёгнута на две пуговицы, на шее – цепочка и шнуры. Ткань обтягивала накачанные мышцы на руках. Но внешний вид не вязался с тем, что парень не знал, как подкатить к девушке.

«Стеснительный красавчик – как мило».

Я глянула на Алису, решив, что, возможно, дело в ней. К такой и правда непросто найти подход.

Я так и не поняла, за что она меня невзлюбила. Ярику она даже улыбалась. Только мне казалось, что парень зря тратит своё время. Такая, как Алиса Котова, с надменным взглядом, встречающая по одёжке, не каждому по зубам.

– Давайте так, зовите своих и приходите в кафе напротив после пар. Я договорюсь, организуют вам столик. Желающих сегодня, думаю, будет много. Алис, ты придёшь? – Голос Яра был полон надежды.

– У неё сегодня премьера альбома, – снова вмешался Лебёдкин, за что получил гневный взгляд Ярослава. Я даже услышала, как он шумно втянул носом воздух, негодуя на парня сестры. Напряжение было почти осязаемым.

– Не у меня, к сожалению. – Алиса взяла поднос и изящно встала, вновь распрямляя плечи. – А у моего отца. И завтра. Сегодня у меня другие планы, нужно маникюр обновить.

Блондинка развернулась. Ярослав проводил её тоскливым взглядом до самой двери. А я про себя отметила её и без того идеальные ногти.

– А кто у неё отец? – Яр повернулся к сестре.

– Музыкальный продюсер Котов.

– А-а… – как-то разочаровано выдохнул парень, будто поняв: чтобы дотянуться до этой звезды, придётся постараться. В своих силах он, похоже, уверен не был.

Мы встретились взглядами.

– Ты придёшь? – спросил он.

– Я тоже не смогу пойти, – призналась я, смущённо пожав плечами.

Мама будет переживать, если я вовремя не отзвонюсь ей из дома. Мы договорились, что после занятий я сразу уеду. Тем более, мне ещё нужно освоить наземный транспорт. Закусив губу под взглядами новых знакомых, я тоже встала и отправилась к выходу.

– Вот видишь, с нашей группой тебе ловить нечего, – расслышала я голос Карины, ещё не успев отойти. Она снова выговаривала брату.

«Что она имела в виду? В любом случае, дело не во мне».

Оборачиваться не стала.

Мог ли этот странный день стать ещё хуже? Без сомнений.

После окончания пар мы переместились в библиотеку, чтобы получить учебники.

– Шевелись, Громова, – поторопила Алиса, отодвигая меня. Она подошла к столику библиотекаря. – Мне только эти два. – Она указала на учебники по предметам, которые были основными в семестре.

– Фамилия, – строго произнесла женщина, глядя на Алису поверх очков.

Я еле подняла сумку с книгами. Зато Котова, взяв всего две книги, быстро расписалась за получение и легко закинула сумочку на плечо. Она развернулась как раз в тот момент, когда я проходила за её спиной.

Столкновения было не избежать. Она врезалась в меня, одновременно подталкивая вперёд.

От сильного тычка в спину я споткнулась, и тяжеленная сумка с учебниками потянула меня за собой к мраморному полу.

– Не мешай людям ходить, киборг, – бросила одногруппница.

Из-за её невнимательности и моей недальновидности и без того странный день в мгновение ока превратился в ужасный.

Все смотрели на Алису и на меня.

После столкновения с новой звездой университета, которая презирает меня только за то, что я плохо слышу, судьба решила меня добить, и, будто назло, мой слуховой аппарат выпал.

Наступила тишина. Я различала только неразборчивый гул, будто шёпотом вдалеке кто-то бубнит. И, кажется, даже в этой неразборчивой тишине я услышала треск пластика, когда сумка с учебниками погребла под собой слуховой аппарат.

Мне было страшно подняться и посмотреть на прибор. От внезапной обиды глаза закрыла влажная пелена, а губы задрожали.

«Ужасный день для ужасной меня. И чего я хотела добиться? Кому и что доказать? Я просто хочу быть как все! Быть обычной! Неужели это так много?»

С чувством досады на себя и несправедливость я шмыгнула носом, когда в зоне видимости появилась ладонь.

Я подняла голову и посмотрела на Котову.

– Вставай, нечего тут валяться, – разобрала я по губам.

Алиса стояла с ровной спиной и смотрела свысока. По её вине теперь не только одногруппники знали о моём недуге, но и другие студенты. Очередь в библиотеку доходила до дверей из корпуса.

Худшее, что я могла сегодня сделать, – это позволить окружающим увидеть себя слабой.

Некоторое время я смотрела на протянутую руку Котовой, не видя ничего вокруг. Я не сильная, совсем. И всё же я ухватилась за её ладонь.

Наши пальцы встретились. Мои горячие и её прохладные.

Я встала, подняла сумку, сжала в руке аппарат. Ничего не ответив, развернулась. Разглядывать его при всех, привлекая лишнее внимание, не решилась и понеслась в туалет так быстро, что встречный поток холодил мокрые дорожки на щеках. Я кожей ладони чувствовала острые края образовавшейся на корпусе слухового аппарата трещины.

Тишина… В туалете никого не было, и я даже выдохнула от облегчения, что никто больше не станет свидетелем моего позора.

Слуховой аппарат был испорчен, пластиковый наушник, который держал вкладыш, треснул, а рожок вылетел.

«Что мне теперь с этим делать? Как сказать маме?»

Дрожащими пальцами я достала из кармана второй аппарат. Открыла контейнер. Вставила наушник, но и он не захотел работать. С каждым разом, пытаясь включить его, я волновалась всё сильнее.

К глухоте я уже привыкла, но почему-то именно сейчас, когда меня отделяла от переполненного студентами коридора лишь тонкая стена, я вдруг не захотела оставаться без аппарата.

Батарейка безнадёжно разрядилась, а новые были только дома. Я тяжело вздохнула, обессилено прислонилась к стене, не зная, что делать, и почувствовала себя загнанной в ловушку.

В туалет ввалилась шумная компания старшекурсниц. Одна из них нахмурилась, заметив в моей руке слуховой аппарат, и скорее отвернулась.

Убрав контейнер в карман, я вышла в холл.

Планы на вечер, которые придавали мне уверенности, полетели в тартарары. Разбитая, я упала на скамейку напротив дверей библиотеки.

«До дома смогу добраться. Это будет нелегко, но я справлюсь. А вот предъявить маме сломанный аппарат… не смогу».

Студенты, которые были свидетелями моего в прямом смысле слова падения, проходили мимо и с опаской поглядывали, словно принимая меня за заразную. Их губы двигались и кривились, а кто-то посмеивался. Они могли говорить и слышать. А мне теперь никогда не найти подруг. Никто не захочет общаться с такой, как я.

Никто не решался подойти. Все боялись, видимо, не знали, как с глухой можно говорить.

Так было и с аппаратом. Увидев его в ухе, люди неосознанно начинали говорить громче.

Через банковское приложение я проверила баланс на карте.

«Восемьсот… Не густо».

В обычном магазине я вряд ли найду подходящую батарейку. Закусив губу, открыла в интернете вкладку поисковика и вбила «сурдолог». Попытаться починить поломанный аппарат, проверить, не повреждена ли микросхема, как минимум стоит. Надежды мало, но это шанс хоть как-то исправить ситуацию.

Боковым зрением я заметила остановившуюся неподалёку фигуру. Карина постояла в нерешительности, но потом всё же подошла. За ней из дверей библиотеки показался Лебёдкин, он тащил две тяжёлые сумки, свою и её.

– Можно его починить? – спросила одногруппница.

– Не знаю, – пожала плечами я.

– Не переживай, я уверена, она не со зла. Всё вышло случайно. Мы же видели.

Карина выглядела растерянной. Бросила взгляд на подоспевшего Платона.

Его руки были заняты увесистыми сумками, потому парень попытался изобразить что-то лицом, приподнимая брови и указывая ей глазами на аппарат в моей руке.

Карина привычно отмахнулась.

– Мой тебе совет, не пробуй с ней тягаться, – продолжила она. – Она из золотой молодёжи.

– Она не слышит. – Лебёдкин наконец додумался сказать это вслух, прекратив гримасничать.

– Что? Ой! Прости! Я не подумала. – Карина залилась краской. – Просто это так непривычно, говорить с кем-то, кто может не слышать…

– Я поняла тебя, – призналась я и пояснила в ответ на удивлённый взгляд: – По губам.

Карина с Платоном внезапно повернули головы, и я невольно сделала то же самое. С другого конца коридора к нам приближался Ярослав.

– Вот вы где! – радостно сказал он, подойдя к нам с милой улыбкой. Заметив меня с покрасневшими от слёз глазами, нахмурился.

«Ну нет уж, не хватало ещё стать цирковой обезьянкой».

– Мне нужно идти.

Я резко встала, подхватила сумку, которая вдруг перестала казаться тяжёлой, и направилась к дверям.

Выйдя на улицу, огляделась. Сверилась с адресом в телефоне. Судя по карте, напротив университета как раз должна была находиться клиника. Я, конечно, с тугоухостью, но не слепая. Стояла, вертела головой и ничего не замечала. Перебежала дорогу и увидела с торца дома вывеску.

«Фух, есть».

Я взбежала по ступенькам и зашла внутрь.

В пустом помещении никого не было. Стойка регистратора пустовала.

– Эй, есть кто? – позвала я, заглядывая в коридор.

Седовласая голова появилась из одного из кабинетов. А за ней показался и весь доктор. Мужчина в теле. Белый халат плотно обтягивал его живот. Внимательный взгляд врача быстро просканировал меня.

– Что у вас случилось? – Он заговорил жестами, и я вдруг почувствовала себя спокойно.

Подошла к нему и раскрыла ладонь, в которой до сих пор сжимала слуховой аппарат.

– Его можно починить?

Мужчина поцокал языком и покачал головой.

– Старенький уже, – покрутил он в руках пострадавший наушник. – Проходите!

Доктор сел за стол, включил яркую лампу и принялся тщательно осматривать треснувший корпус.

– У вас же двухсторонняя тугоухость?

– Да, а как вы поняли? – Я опустилась на стул перед ним, сняла с плеча сумку с книгами.

– О, я много чего вижу и понимаю, не молодой ведь. А второй аппарат где?

– У него батарейка села.

Пожилой доктор прищурился и несколько секунд не сводил с меня глаз. Под его пристальным, почти родительским взглядом мне стало стыдно, и я опустила голову.

– Расскажете, как же так случилось? – Он подключил слуховой аппарат к специальному прибору.

За спиной доктора в окно были видны парадные двери университета. Радостные студенты выходили, их жизни не могли омрачить ни первые занятия, ни первые домашние задания.

Возле тротуара остановилась чёрная машина. Взмахнув переливающимися золотом волосами, к ней поспешила Алиса Котова.

Заметив недоброе и мстительное выражение на моём лице, доктор обернулся и проследил за моим взглядом.

– Это из-за неё?

Машина плавно отъехала от тротуара. Карина, Платон и прибившийся к ним Ярослав, который определённо неровно дышал к Алисе, смотрели ей вслед.

– Она опозорила меня перед всеми. Теперь из-за неё у меня не будет друзей. И почему я должна терпеть все эти насмешки? – Я сама не заметила, как стиснула пальцы в кулак.

– Вы думаете, что месть – хороший выход? – спросил доктор, забыв о жестах. Но я разобрала по губам.

Я пустым взглядом смотрела на дорогу, машина уже давно скрылась за поворотом.

– Я… – растеряно замерла, не зная, что ответить.

Мстительница из меня никакая. Никогда не была злой. Но и как исправить эту ситуацию, и как поставить противную дочку продюсера на место, я не знала.

«Позволить Алисе и дальше насмехаться надо мной? Сдаться и перевестись на заочное?» – пробежали невыносимые мысли.

– Что ж, я могу помочь, – изрёк доктор.

– Правда? – обрадовалась я и немного замешкалась. – У меня, правда, денег не так много. – Голос стал тихим, а жесты, которыми я дублировала слова, вялыми и замедленными.

– Не страшно. Разве в деньгах счастье?

Тут я бы, конечно, с ним поспорила. Подавляющая часть моей семьи думала, что так и есть. И, глядя на них, я и сама была в этом уверена.

– Не имей сто рублей, а имей сто друзей – так ещё говорят, – добавил доктор.

Не придав его словам значения, я вытянула шею, чтобы увидеть, какую сумму он напишет в квитанции.

«Восемьсот рублей…»

– Оленька подойдёт, оплатите. А пока давайте-ка починим эту штуку, – засмеялся доктор.

– Хорошо.

Некоторое время я следила за тем, как он работает, медленно варясь в собственных мыслях.

Закончив с починкой через несколько минут, доктор защёлкнул корпус наушника и протянул мне прибор:

– Но его всё равно нужно будет заменить со временем. Пробуй.

Я вставила аппарат в ухо, включила и окружающие звуки снова наполнили мою голову.

– Спасибо! – обрадовалась я.

– Как слышимость? – улыбнулся доктор.

– Прекрасно.

Хотела вставить второй аппарат в другое ухо, но вовремя вспомнила о разряженной батарейке. Кажется, я никогда не была так рада снова оказаться со слуховым аппаратом!

– Второй покажете?

Я протянула его мужчине. Он подключил прибор, быстро проверил, щёлкнув кнопкой.

– Дома есть батарейки, – пояснила я. – С собой просто не взяла.

– Не забудьте поменять. – Он протянул мне футляр с аппаратом.

В дверях показалась Оленька. Доктор отдал ей квитанцию.

Поднявшись, я обернулась к нему.

– Спасибо вам. – Улыбка не сходила с губ.

Мужчина, по-старчески кряхтя, тоже улыбнулся, но в его взгляде пряталось что-то серьёзное.

– Не подведи.

Глава 3

Квартира встретила тишиной. В комнате, которую мы делили с сестрой, было темно. Диана как всегда собиралась последней и так и не открыла шторы. Одеяло, отброшенное в угол кровати, так и валялось. На дверке шкафа, где хранились вещи сестры, висели мятые кофты и юбки.

Впрочем, на моей половине порядка было не больше, но, по крайней мере, кровать была заправлена, и вещи аккуратно сложены.

Вообще мы с Дианой очень отличались друг от друга. Особенно это стало заметно в последние несколько лет, когда она из кожи вон лезла, чтобы… быть максимально непохожей на меня во всём.

Если я прибиралась на своём столе, то она разбрасывала свои учебники и ручки. Если я снимала со стены фотографии, то она завешивала свою половину так, что свободного места не оставалось. Если я на домашнем обучении усердно занималась, то моя сестра, когда-то бывшая отличница, скатилась на тройки.

Я зажгла настольную лампу. Переоделась, поменяла батарейку в аппарате и сложила ровной стопкой выданные учебники.

С потерей слуха все мои радости закончились. Я убрала почти всё, что когда-то радовало меня. Над столом осталась висеть только одна фотография: в блестящем платье, с ярким макияжем и небольшим пучком на макушке тринадцатилетняя я держу медаль, рядом тренер. Мама не позволила снять эту фотография. Остальные, на которых мы с группой, уже давно перекочевали в коробку на балкон.

Когда-то я занималась танцами, ездила на соревнования, но за несколько лет, кажется, уже забыла, как это – двигаться под музыку. По крайней мере, публично я этого не делала.

Тренер сразу сказала, что возьмёт меня, но времени на индивидуальный подход нет, помогать оттачивать движения не будет. В первых рядах мне уже не танцевать.

С мамой же она была более откровенной – брать на себя такую ответственность не хотела.

После того как дома попробовала станцевать наш конкурсный танец и подвернула ногу, я оставила все попытки вернуться в студию. Теперь о прошлом напоминало только фото, и от взгляда на него снова навернулись слёзы.

Я включила диктофон и принялась за расшифровку лекции, дописывала всё, что не успела записать на занятиях.

Когда хлопнула входная дверь, я уже знала, кого ждать.

Не разлучаясь с телефоном, сестра, не сказав ни слова, плюхнулась на кровать. Включила музыкальную колонку над изголовьем.

Громкая мелодия и голоса ребят из «Честити» наполнили комнату. Диана закивала под биты и начала подпевать.

– Я занимаюсь, можешь потише сделать? – попросила я.

– Я тебе не мешаю.

– Диан, мешаешь. – Я обернулась к сестре.

– Так вытащи свои аппараты. Чего ты ко мне прицепилась? – бросила она, развязно жуя жвачку.

Я насупилась. Ответить было нечего. Эту пятнадцатилетнюю хамку не переспорить.

– И когда ты успела такой стать? – пробурчала я под нос.

Собрав учебники, я ушла в кухню. Поучиться и там не дали, групповой чат не замолкал. Те несколько человек, которые всё же собрались в кафе отметить первое сентября, закидывали снимками на зависть остальным. Что удивительно, Ярослав был активным участников барной фотосессии. И мне пришлось признаться самой себе, что на фото с ним мой взгляд задерживался дольше.

Когда в дверях появилась запыхавшаяся мама с тяжёлым пакетом продуктов, я поспешила убрать телефон. Закрыла учебник и поднялась, чтобы ей помочь.

– Сиди-сиди. Давай, зови Дианку, будем ужинать. – Заметив мой недовольный взгляд, мама спросила: – Что, опять поругались?

– А когда-то было иначе?

Маме оставалось только вздохнуть.

– Ужин. – Я заглянула в комнату к сестре.

На что она, как всегда, сделала вид, что не слышит меня, и даже не взглянула в мою сторону. Впрочем, когда запахло вкусненьким, всё же явилась в кухню.

– Диана, сегодня только первый учебный день! – Мама всплеснула руками, в одной из которых была тарелка с салатом. – А мне уже звонят по поводу твоей неуспеваемости!

Сестра села за стол. Вытащила жвачку и прилепила её на клеёнку на столе. Я закатила глаза.

«Фу…»

– Тебе даже не интересно? – изумилась мама отсутствию какой-либо реакции у Дианы.

– Что опять?

– Звонила твоя преподаватель с курсов английского. Диана, первый тест на проверку, что у вас отложилось в голове с прошлого года, – и ты умудрилась его провалить! Я не понимаю, как так. Как можно было сделать такие элементарные ошибки? – Мама накрывала на стол и расходилась пуще прежнего. – Ты должна хорошо учиться! Сдать экзамены!

Сестра потянулась ложкой к кастрюле, чтобы положите себе картофельное пюре.

– Зачем? – удивилась Диана. Мама села за стол и опустила плечи. Сладить с упрямицей ей не удавалось. – Чтобы тоже потом как ты сидеть до глубокой ночи и пахать? На неё?

Сестра посмотрела на меня.

– Вы сёстры! У тебя ещё все впереди! Вся жизнь! А она уже не сможет выучиться и чего-то достигнуть! – Мама всплеснула руками, и сразу прикусила язык, поняв, что ляпнула.

Ди изогнула бровь и ухмыльнулась, а я опустила взгляд в тарелку. Сделать вид, что не услышала, не получится. Честно, было обидно это слышать от мамы, после всех моих стараний. Обидно, что, несмотря ни на что, у неё не было никакой надежды на то, что я смогу выучиться и закончить вуз.

Салат показался безвкусным, я перестала жевать.

Да, по моей вине мама была вынуждена много со мной возиться. И много работать тоже из-за меня.

– Ох, Майя, прости, – спохватилась мама и накрыла мою ладонь своей. – Я не хотела так говорить, – виновато добавила она.

– Я понимаю. Это же… правда, – сдавлено проговорила я, заталкивая эмоции поглубже.

Случившееся – только моя ошибка. А справляться с этим приходилось всей семье.

Так и не отпустив мою руку, мама повернулась к Диане:

– Доедай и иди готовься, я договорилась, завтра будешь переписывать тест. – Она устало опустила голову.

– Мама переживает за тебя, – сказала я сестре, за что получила суровый взгляд исподлобья.

«И боится, что ты на фоне своего подросткового пубертатного бунта тоже совершишь глупость, подобную той, что сделала я», – мысленно добавила я, но говорить вслух не стала.

Ни к чему пробуждать демона в сестре своими нравоучениями. Впрочем, я и без того по одному взгляду Дианы поняла, что она думает обо всём этом и как ей фиолетово наше беспокойство о ней.

– Я так ничему и не научусь, – добавила я, чтобы хоть как-то сподвигнуть сестру на активное противодействие. Ведь она стремилась быть лучше меня, быть не такой, как я. Может, если я не убиралась бы в комнате и не мыла бы посуду, то это делала бы она?

Больше мы не говорили. Ужин проходил под мерный звон вилок и ножей.

– Расскажи, как твой день прошёл? – нарушил тишину нарочито весёлый голос мамы. Она пыталась разрядить обстановку. – Как одногруппники? Преподаватели строгие?

Хотя я и была со слуховыми аппаратами, мама всё равно инстинктивно добавляла жесты. В отличие от меня. Я их избегала.

– Интересно, необычно.

– Трудностей не возникло?

Это мама так обтекаемо намекала на мою тугоухость. Я пожала плечами. Об инциденте с Алисой Котовой решила не рассказывать.

– Было очень волнительно снова оказаться среди учащихся.

– Среди людей, ты хотела сказать. – Снисходительность вкупе с язвительностью сочилась из Дианы. – Затворница вышла в свет, – усмехнулась малолетняя оторва.

– Прекрати, – твёрдо произнесла мама.

Ещё пару лет назад сестра стеснялась говорить подобное при родителях, но теперь даже присутствие мамы не могло её остановить. Слова вылетали быстрее, чем Диана думала.

Я тяжко вздохнула и ничего не ответила на выпад. Я уже научилась думать, жизнь заставила. А вот Диана подумает о сказанном лет через десять, в лучшем случае.

Сестра знала язык жестов и даже использовала его поначалу, теперь же полностью игнорировала.

– Столько времени прошло. Пора уже и правда выйти и с кем-то общаться, – успокаивала меня мама, прикладывая ладони к груди. – У тебя всё получится.

Кажется, она пыталась убедить в этом больше себя, чем меня, ещё и неуверенно кивая.

– Ты достаточно себя наказала, – тихо добавила мама. – Уже мерила температуру? – Она беспокойно приложила руку к моему лбу.

– Ещё нет, – покачала я головой. – Всё в порядке, я хорошо себя чувствую.

– Измерь, – продолжала настаивать она.

Диана закатила глаза. Быстро доев, она снова сунула в рот жвачку. Вскочила из-за стола и, как обычно, даже не убрав за собой посуду в мойку, заперлась в комнате.

В нашей комнате.

Мама накрыла рукой мою ладонь и сжала. Она не думала, что я решусь выбраться из своей скорлупы и пойти учиться. Для неё это стало не меньшим поводом для волнения, чем для меня. Я поднялась и зажала под мышкой градусник, который всегда лежал на столе в коробке с лекарствами. Если так ей будет спокойнее, мне не сложно.

– Тебе не приходило письмо от доктора?

– Нет. А должно?

– Уже месяц прошёл, как мы записывались. А они так и не назначили дату приёма.

– Видишь, всё в норме? – Я показала ей маленькое окошко с цифрами термометра.

У мамы был уставший и обеспокоенный вид. Вся эта беготня со мной, подработки, которые она набрала тоже из-за меня, её сильно вымотали.

Я налила две кружки чая и протянула одну маме.

– Оставь, я вымою, – сказала я.

– Спасибо.

Она скрылась в комнате. А я привычно убрала всё со стола и вымыла посуду.

– Спокойной ночи, – заглянула я в родительскую спальню.

Мама в очках, обложившись счетами, работала за ноутбуком, а папина половина как обычно пустовала. Из-за второй работы он приходил слишком поздно, когда мы уже спали. И поэтому мы с ним виделись только по воскресеньям.

Врачи, обследования, исследования, аппараты съели почти все наши сбережения. Раньше мы проводили вечера все вместе за просмотром фильмов, а потом… мама начала приносить домой документы, за ней и папа устроился на вторую работу водителем.

– Майя, – позвала мама, когда я уже почти закрыла дверь. Она сняла очки и устало потёрла переносицу. – Папа звонил, он сдал машину в ремонт. Там посмотрят, что стучало.

– Хорошо.

– Я не смогу тебя завтра отвезти.

– Не страшно, я справлюсь.

– Правда?

– Да, мам, да. – Я подошла и чмокнула её в щёку.

Единственное, чем я могла отплатить ей за то, что она проводила со мной бессонные ночи, а наутро прятала от меня покрасневшие глаза, это быть послушной и не доставлять неприятностей. Я была благодарна маме за всё, что она сделала для меня. Наверное, поэтому я и не могла себе позволить бунтовать, чтобы Диана на моём фоне стала пай-девочкой.

– Проверишь Дианку?

– Конечно.

Судя по тому, что сестра уже лежала в кровати, отвернувшись к стене, и как обычно пялилась в телефон, а её рюкзак так и остался нетронутым стоять на стуле, к тесту она вряд ли готовилась.

– Не нужно заваливать тест, – сказала я, садясь на кровать.

У меня не было сомнений в том, что она знала, но наделала ошибок специально. Иначе как она могла привлечь мамино внимание в первый день учёбы, когда я перетянула всё на себя, поехав в университет.

– Не для себя, а хотя бы ради мамы сделай, – добавила я тихо.

Я вытащила слуховые аппараты и положила их на полку над кроватью.