Поцелуй Погибели

Когда они наконец разорвали поцелуй, оба тяжело дышали. Каэл'Арим прижался лбом к её лбу, и Алира видела в серебряных глазах такую смесь желания и ужаса, что сердце сжалось.

– Что мы делаем? – прошептала она.

– Совершаем ошибку, – ответил он, но не отпускал её. – Огромную, катастрофическую ошибку.

– Тогда почему не можешь меня отпустить?

– Потому что, – его голос дрогнул, – потому что ты заставляешь меня чувствовать себя живым. Впервые за века – живым.

Алира приподнялась на цыпочки и поцеловала его снова – мягко, нежно, как обещание.

– Тогда оставайся живым, – прошептала она против его губ. – Оставайся со мной.

Каэл'Арим закрыл глаза и медленно покачал головой.

– Ты не понимаешь, во что ввязываешься.

– Понимаю. – Алира коснулась его лица ладонью. – Ввязываюсь в отношения с существом, которое боится любить, потому что всех, кого любило, теряло. Которое предпочитает причинять боль, чем рисковать получить её.

– И это тебя не пугает?

– Пугает, – честно ответила она. – Но не настолько, чтобы убежать.

Он открыл глаза и посмотрел на неё с выражением, которое было одновременно надеждой и отчаянием.

– Я могу уничтожить тебя, – прошептал он. – Не намеренно, но…

– А я могу исцелить тебя, – перебила его Алира. – Не обещаю, но… можем попробовать?

Долгая пауза. Каэл'Арим смотрел в её глаза, словно искал там ответ на вопрос, который мучил его веками.

– Хорошо, – сказал он наконец. – Попробуем. Но если почувствую, что причиняю тебе вред…

– Тогда мы остановимся. Вместе. – Алира улыбнулась. – Но до тех пор давай просто… посмотрим, что будет.

Каэл'Арим медленно кивнул и осторожно опустил её на пол. Но не отошёл – остался стоять рядом, держа её лицо в ладонях, словно боялся, что она исчезнет, если отпустит.

– Ты удивительная женщина, Алира, – сказал он тихо. – Безрассудная, упрямая, абсолютно невозможная… и удивительная.

– А ты, – ответила она, – самое сложное существо из всех, с кем мне приходилось иметь дело. И самое прекрасное.

Он засмеялся – впервые с момента их знакомства засмеялся искренне, с настоящей радостью.

– Прекрасное? – повторил он. – Я – правитель царства мёртвых.

– Да. И при этом ты заставляешь меня чувствовать себя более живой, чем когда-либо.

Каэл'Арим смотрел на неё долго, не отвечая. Потом медленно наклонился и поцеловал её снова – не с отчаянной страстью, как раньше, а с нежностью, которая была ещё более интимной.

– Что теперь? – спросила Алира, когда поцелуй закончился.

– Теперь, – ответил он, переплетая их пальцы, – мы учимся не бояться того, что между нами есть.

Они стояли посреди разрушенного зала, окружённые обломками прошлого, и Алира чувствовала, как что-то новое рождается в пространстве между ними. Не только страсть, не только влечение, а что-то более глубокое. Понимание. Принятие. Начало чего-то, что могло стать любовью, если они найдут в себе смелость позволить этому случиться.

А за стенами дворца Пустота медленно меняла свой ритм, откликаясь на изменения в сердце своего хозяина.

Глава 11

Он исчез.

Алира сидела на краю своей постели в безмолвной тишине костяного дворца и пыталась понять, что произошло. Её губы всё ещё хранили память о его поцелуе – об этом требовательном, отчаянном прикосновении, которое перевернуло весь её мир. Пальцы сами собой поднялись к губам, словно пытаясь удержать остатки того мгновения, когда реальность сложилась заново.

Мы учимся не бояться того, что между нами есть.

Его слова звучали в голове, как заклинание. Но теперь, в пустоте его отсутствия, они казались насмешкой. Где же он, если они должны учиться вместе?

Прошло уже три часа – Алира считала удары своего сердца, как маятник отсчитывает время. Три часа, а серебристая связь между ними молчала, словно он намеренно заглушил её. Только слабый пульс где-то на краю сознания напоминал, что он жив, что он где-то в глубинах этого дворца, но недосягаем.

Жаворонок, спевший слишком рано.

Алира встала и подошла к окну. За прозрачной стеной треснувшее небо Пустоты мерцало красными звёздами, но даже их холодный свет не мог охладить жар, который всё ещё пульсировал под её кожей. Она провела ладонью по шее, там, где его дыхание обжигало кожу, и вздрогнула от собственного прикосновения.

Что со мной происходит?

Тело помнило каждую секунду их близости – как его руки скользнули к её затылку, как его губы исследовали её рот с терпением хищника, как что-то глубоко внутри неё отозвалось на это прикосновение, словно долго спавшая часть души внезапно проснулась.

И проснулась голодной.

Алира прижалась лбом к прохладной поверхности окна и закрыла глаза. Но вместо облегчения в темноте за веками всплыли воспоминания – серебряные глаза, потемневшие от желания, дрожь в его пальцах, когда он касался её лица, тот момент, когда его контроль треснул, как лёд под весом весенней воды.

«Ты заставляешь меня чувствовать себя живым».

Слова эти были признанием, которое он вырвал из собственной души, как нож из раны. И теперь он скрывался от неё, наверное, жалея о своей откровенности.

Или я всё неправильно поняла?

Сомнения закрались в разум, как ядовитые змеи. Может быть, для него это был просто момент слабости? Может быть, древнее существо, прожившее тысячи лет, просто поддалось минутному порыву, а теперь пришло в себя и ужаснулось своему поступку?

Алира оттолкнулась от окна и начала ходить по комнате. Босые ноги шлёпали по костяному полу, который всегда был тёплым, словно под ним пылал невидимый огонь. Но сейчас даже это тепло не могло разогнать холод, который поселился у неё в груди.

Я сказала, что могу исцелить его. Какая самонадеянность.

Как она, смертная девушка, которая ещё месяц назад собирала травы в лесу, может исцелить существо, искалеченное веками одиночества? Как она может залатать раны, которые нанесла потеря единственной любви?

Лириэль.

Имя прокатилось по сознанию, оставляя за собой горький след. Женщина из света, которая любила его и умерла от этой любви. Которая растворилась в Пустоте, став её частью. Как Алира может соперничать с памятью о совершенной возлюбленной, которая принесла себя в жертву ради него?

«Ты не Лириэль», – вспомнила она собственные слова. «Я обычный человек, который научился выживать в твоём мире».

Тогда это звучало как заявление о силе. Теперь – как жалкое оправдание. Она действительно была обычной. Земной. Со всеми человеческими слабостями и страхами. И главный из них сейчас терзал её изнутри – страх оказаться недостаточно хорошей.