Поцелуй Погибели

Анастасия Вежина

Поцелуй Погибели

Глава 1

Грубая пенька оставляла на шее кровавые ссадины с каждым шагом, но боль эта меркла перед ледяным ужасом, что медленно расползался от сердца к самым кончикам пальцев. Алира шла, и каждое движение отдавалось эхом в её душе – последние шаги свободного человека по земле, которая больше не была домом.

Запах страха висел в воздухе, густой и металлический, смешиваясь с ароматом увядающей травы и дымом факелов. Он щекотал ноздри, заставляя дышать чаще, словно само дыхание стало непослушным, взбунтовавшимся против воли хозяйки.

– Ведьма идёт на костёр, – донёсся шёпот откуда-то из толпы, и слова эти обожгли сильнее раскалённого железа.

Костёр? Алира почувствовала, как в горле пересохло, а язык прилип к нёбу. Нет, не костёр – они идут в другую сторону, в гору, туда, где древние камни помнят времена, когда боги были иными, а жертвы – кровавыми.

Босые ноги скользили по неровной дороге, и каждый острый камешек впивался в нежную кожу подошв, напоминая о том, что она больше не Алира, дочь травницы, а обвинённая в ведовстве. Существо, лишённое права на сочувствие.

Лица вокруг неё расплывались в единое полотно ненависти и страха. Торговец Миррен, что ещё неделю назад просил приготовить настойку для больной жены, теперь смотрел на неё так, словно она была воплощением самой Чумы. Старуха Кейра, учившая её в детстве плести венки из полевых цветов, крестилась и шептала проклятия.

Как же быстро любовь превращается в ненависть, когда появляется страх.

Алира попыталась сглотнуть, но во рту не осталось слюны. Губы потрескались, нижняя распухла от удара стражника – того самого, который вчера заигрывал с ней на рынке. Вкус крови всё ещё чувствовался на языке, солоноватый и тошнотворный.

Дорога петляла между холмами, поднимаясь всё выше, и воздух становился холоднее. Первые звёзды проклюнулись на потемневшем небе, и их свет казался неуютным, чужим. Алира подняла голову, пытаясь найти знакомые созвездия – последнюю связь с прежней жизнью, но даже звёзды словно отвернулись от неё.

– Не смотри на небо, ведьма, – рыкнул стражник, дёрнув за верёвку так сильно, что она едва не упала. – Не то накличешь беду на всех нас.

Алира хотела засмеяться – истерически, горько. Какую ещё беду она могла накликать? Разве не достаточно того, что её ведут на смерть люди, которых она знала с детства?

Впереди, среди деревьев, замаячили очертания древнего капища. Каменный круг на вершине холма, где, по преданиям, ещё водились отголоски старых богов. Место, которого все избегали, особенно в тёмное время суток. А теперь она идёт туда, связанная и беззащитная, навстречу…

Навстречу чему?

В центре круга горел костёр, но не тот костёр, о котором шептали в толпе. Языки пламени танцевали странно – слишком ровно, без дыма, и цвет их был не жёлто-красным, а каким-то серебристым, неземным. А рядом с огнём стоял Лиан.

Алира почувствовала, как сердце ухнуло в пятки при виде его силуэта. Жрец стоял неподвижно, словно каменная статуя, и ветер треплет его тёмную рясу. В руках он держал что-то, что поблёскивало в свете неестественного пламени.

Кинжал.

Нет, не просто кинжал. Лезвие было покрыто символами, которые словно двигались в свете огня, переплетаясь в узоры, болезненные для глаз. И от металла исходило тепло – она чувствовала его даже на расстоянии, как будто клинок был живым.

– Приведите её сюда, – голос Лиана звучал странно, словно доносился из глубокого колодца.

Стражники подтолкнули её в круг, и Алира тут же почувствовала разницу. Воздух здесь был… густым. Вязким. Каждый вдох давался с трудом, а выдох оставлял во рту привкус меди и чего-то сладковатого, отвратительного.

Земля под ногами была мягкой, словно пропитанной влагой, хотя дождя не было уже две недели. Но это была не обычная влага – что-то тёмное, липкое, заставляющее кожу покрываться мурашками.

Лиан повернулся к ней, и Алира едва сдержала вскрик. Это было его лицо, но… изменённое. Глаза горели лихорадочным блеском, а кожа была бледной, почти серой. На щеках и лбу виднелись свежие порезы – ритуальные шрамы, геометрически точные и ещё кровоточащие.

– Алира из рода Эленор, – голос его дрожал, но в нём слышалась железная решимость. – Дочь Мириэль Травницы, наследница древнего знания…

– Я не ведьма! – слова сорвались с её губ прежде, чем она успела их остановить. – Лиан, ты же знаешь меня! Я лечила тебя, когда ты пришёл в нашу деревню больным и изможённым. Ты сам говорил, что моя настойка спасла тебе жизнь!

Что-то мелькнуло в его глазах – боль? раскаяние? – но тут же исчезло, сменившись холодной решимостью.

– Именно поэтому я знаю, – прошептал он, и в голосе его была такая искренняя скорбь, что Алира почувствовала, как у неё подкосились ноги. – Твоя сила не от трав, Алира. Травы – лишь проводник для того, что течёт в твоих венах. Ты носишь в себе кровь древних, тех, кто мог говорить с духами и повелевать стихиями.

– Это безумие…

– Это правда, – перебил он её, поднимая кинжал. – И эта правда – наше спасение. Харад поднимается из пучин забвения. Древнее зло, старше богов, голоднее смерти. Уже сейчас его влияние растекается по миру, превращая людей в чудовищ, а города – в некрополи.

Лиан сделал шаг к ней, и Алира увидела в его глазах не ненависть, а отчаяние.

– Я не хочу этого, – шепнул он, и голос его дрогнул. – Богом свидетельствуюсь, я не хочу. Но видения не лгут. Только кровь последней из древнего рода может открыть путь для Каэл'Арима. Только твоя смерть может призвать того, кто способен остановить Харада.

– Каэл'Арим? – имя это прозвучало странно на её языке, словно было произнесено не её голосом.

– Правитель Пустоты. Тот, кто когда-то сражался с Харадом и загнал его обратно в тьму. – Лиан поднял кинжал выше, и символы на лезвии вспыхнули ярче. – Прости меня, Алира. Пусть твоя жертва не будет напрасной.

Стражники заставили её опуститься на колени в самом центре круга. Земля здесь была тёплой, почти горячей, и Алира почувствовала, как что-то шевелится под её коленями. Что-то живое, голодное, давно ждущее.

Толпа вокруг круга замерла. Даже дети перестали плакать, словно сама атмосфера давила на них, заставляя затаить дыхание. Остался только треск неестественного пламени да далёкий вой ветра в кронах деревьев.

Лиан начал читать заклинание на языке, которого Алира не знала, но который отзывался где-то в глубине её души болезненным узнаванием. Слова плыли в воздухе, тяжёлые и маслянистые, и с каждым слогом мир вокруг неё менялся.

Воздух сгущался, становился почти осязаемым. Земля под коленями начала пульсировать в такт биению её сердца. Камни круга засветились изнутри тусклым, болезненным светом.

Это не просто убийство. Это настоящий ритуал. Лиан действительно призывает что-то из другого мира.

Алира почувствовала, как волосы на руках встают дыбом, а кожу покрывает холодный пот. Что-то огромное и древнее проснулось в глубинах земли. Что-то, что слишком долго спало и теперь жаждало крови.

Кинжал поднялся, ловя отблески серебристого пламени. Алира закрыла глаза, не желая видеть, как сталь войдёт в её плоть. В последние мгновения её охватило не отчаяние, а странное, почти мистическое спокойствие.

Если моя смерть действительно спасёт мир, пусть будет так.

Удар пришёлся точно в сердце.

Но вместо боли – взрыв. Не света, а чего-то более первобытного, более разрушительного. Реальность треснула, как надколотое стекло, и сквозь трещины хлынуло нечто, чего не должно было существовать в мире живых.

Алира почувствовала, как её тело разрывают на атомы, но сознание остаётся нетронутым, запертым в оболочке нескончаемой агонии. Каждая клеточка горела ледяным огнём, каждый нерв кричал от боли, которая была больше физической – она раздирала саму душу.

Земля разверзлась под ней, и она упала – не в смерть, а в нечто намного худшее. Она падала сквозь слои реальности, чувствуя, как связь с родным миром рвётся, как нити, соединяющие её с всем знакомым и дорогим, лопаются одна за другой.

Сквозь рёв ветра и треск рвущегося пространства она слышала голос Лиана – не торжествующий, а полный ужаса:

– Нет! Не так! Ритуал идёт не так!

Но было уже поздно. Портал захлопнулся, оставив его в мире живых, а её – в месте, которого не должно было существовать.

Тишина.

Абсолютная, гнетущая тишина, которая давила на барабанные перепонки и заставляла сердце биться чаще. Алира лежала на холодном полу, не осмеливаясь открыть глаза, не желая узнать, куда её занесло.

Но любопытство оказалось сильнее страха.

Она медленно подняла веки и тут же пожалела об этом.

Над ней простирался потолок из человеческих костей. Рёбра переплетались в сложные узоры, черепа смотрели пустыми глазницами, а между ними вились тонкие косточки пальцев, создавая кружевные арабески смерти. Всё это было не просто сложено – всё это было живым. Кости поблёскивали изнутри перламутровым светом, и время от времени по ним пробегали тускло-золотистые искры.

Алира села, и каждое движение отдалось болью во всём теле. Она была цела – на ней не было ни царапины от кинжала Лиана, но чувствовала себя так, словно её разобрали на части и собрали заново, причём сборщик явно не был знаком с инструкцией.

Воздух здесь был другим – более густым, вязким, с привкусом пепла и чего-то сладко-тошнотворного. Он неохотно заполнял лёгкие, словно не был предназначен для живых существ. Каждый вдох требовал усилий, каждый выдох оставлял во рту металлический привкус.

Она поднялась на дрожащие ноги и огляделась.

Зал был огромным – его границы терялись в сумраке, а свод где-то высоко над головой едва угадывался в мерцающем полумраке. Колонны, сложенные из костей, поднимались к потолку, как деревья в лесу мёртвых. Пол под ногами тоже был костяным, но отполированным до зеркального блеска и удивительно тёплым.

Откуда-то сверху лился свет – не солнечный, не лунный, а какой-то неправильный, холодный и в то же время притягательный. Он не создавал теней, а словно проникал в самую суть вещей, заставляя кости светиться изнутри.

Вдалеке виднелись арки, ведущие в коридоры и залы. Всё здесь дышало древностью – не просто старостью, а чем-то, что существовало ещё до того, как время стало измеряться годами.

Где я?

Алира сделала несколько неуверенных шагов, прислушиваясь к звукам. Но звуков не было – только едва слышимый гул, который чувствовался не ушами, а всем телом. Вибрация, которая проникала в кости и заставляла кровь пульсировать в унисон с каким-то неведомым ритмом.

Она подошла к одной из арок и заглянула в коридор. Бесконечная череда комнат и переходов, освещённых тем же призрачным светом. Этот дворец – или что бы это ни было – простирался дальше, чем могла охватить глазом.

И тогда она подняла голову.

Сквозь прозрачный купол над залом было видно небо. Но это небо не имело ничего общего с тем, под которым она родилась и выросла. Оно было изранено – покрыто трещинами, словно гигантское разбитое стекло, и сквозь эти трещины сочился какой-то тёмный свет. Звёзды мерцали неправильно – слишком ярко, слишком близко, и многие из них были не белыми или жёлтыми, а красными, как капли крови на чёрном бархате.

Я больше не в своём мире.

Осознание пришло не как удар, а как медленно разливающийся яд. Она мертва? Но сердце билось, лёгкие дышали, ноги болели от холодного пола. Но живой в полном смысле слова она тоже не была. Что-то в ней изменилось на уровне, более глубоком, чем плоть.

Алира опустилась на колени посреди зала из костей и впервые позволила себе заплакать. Слёзы были горячими и солёными – единственной знакомой вещью в этом кошмарном месте. Она плакала о доме, который больше никогда не увидит. О матери, которая будет искать её в каждом закате. О Лиане, который предал её из благих намерений. О своей прежней жизни, которая кончилась ударом заговорённого кинжала.

Но слёзы быстро иссякли. Плач не вернёт её назад, не изменит произошедшего. И где-то в глубине души она чувствовала – она здесь не одна. Что-то наблюдает за ней из теней между колоннами. Что-то древнее и терпеливое.

Что-то, что ждало её прихода.

Алира вытерла слёзы тыльной стороной ладони и поднялась. Если она здесь, значит, должна выжить. Понять правила этого места. Найти смысл в том, что с ней случилось.

Она сделала первый шаг по костяному полу, потом второй. Каждый шаг был выбором – выбором не сдаваться, не ломаться, идти вперёд, даже не зная, куда ведёт эта дорога.

За её спиной в тенях между колоннами раздался тихий, довольный смешок.

Глава 2

Время здесь текло иначе – густо, словно мёд в холодный день. Алира не знала, сколько прошло с её прихода в этот костяной дворец. Часы? Дни? В мире без солнца и луны время теряло всякий смысл, превращаясь в бесконечную череду мгновений, каждое из которых тянулось как вечность.

Она исследовала дворец с осторожностью затравленного зверя, прислушиваясь к каждому звуку, вглядываясь в каждую тень. Залы сменяли друг друга в причудливой последовательности – здесь была библиотека с книгами, переплёты которых шевелились, словно живые; там – оранжерея, где росли цветы из человеческих волос и лепестков, пахнущих тленом.

Везде кости. Кости в стенах, кости в полу, кости в потолке. Но постепенно Алира начала различать в этом мрачном изобилии тонкие различия. Здесь кости были отполированы до зеркального блеска и инкрустированы жемчугом, там – покрыты странными рунами, которые мерцали при приближении. А в некоторых местах кости словно пели – тихо, едва слышно, мелодии без слов, которые заставляли кожу покрываться мурашками.

Кто построил всё это? И из чьих костей?

Ответа не было. Дворец хранил свои тайны, как скупец хранит золото, и Алира понимала, что узнает их только тогда, когда хозяин этого места позволит.

А хозяин определённо был. Она чувствовала его присутствие как постоянное давление на затылке, как взгляд, который нельзя поймать, но невозможно игнорировать. Кто-то наблюдал за ней, изучал, оценивал. И эта мысль заставляла её двигаться быстрее, словно скорость могла помочь укрыться от невидимых глаз.

В одном из залов она нашла что-то похожее на трон – массивное кресло, вырезанное из единого куска чёрного камня и украшенное вставками из костей. Сиденье было отполировано до совершенства, подлокотники заканчивались звериными головами с глазами из тёмных самоцветов. Рядом с троном стояли чаши из человеческих черепов, наполненные какой-то жидкостью, которая мерцала в неверном свете.

Алира подошла ближе, влекомая любопытством и ужасом. Жидкость в чашах была тёмно-красной, почти чёрной, и от неё исходил аромат – сладкий, дурманящий, заставляющий голову кружиться. Не кровь. Что-то другое. Что-то, что было живым, но не принадлежало миру смертных.

– Тебе нравится мой дворец?

Голос пришёл отовсюду и ниоткуда одновременно. Низкий, бархатный, с едва уловимыми нотами издевательства. Алира обернулась, сердце колотилось так громко, что она была уверена – его слышно на весь зал.

Никого.

– Или ты предпочитаешь прятаться? – продолжал голос, и теперь она почувствовала, как воздух становится плотнее, словно сгущается вокруг неё. – Это так… человечно.

– Покажись, – выдохнула Алира, удивляясь твёрдости собственного голоса. – Если ты хозяин этого места, то хватит играть в прятки.

Смех. Тихий, почти ласковый, но с оттенком чего-то хищного.

– Играть? – эхо его голоса отражалось от костяных стен, создавая странную какофонию. – О, милая девочка, я никогда не играю.

Воздух перед троном задрожал, словно летний зной над раскалённой дорогой. Тени сгустились, приобрели форму, плотность, и из них медленно выступила фигура.

Алира почувствовала, как дыхание застряло в горле.

Он был… красив. Но красив той красотой, которая ранит глаза и заставляет сердце пропускать удары. Высокий, с фигурой, которая сочетала в себе грацию танцора и силу воина. Волосы цвета полуночи падали на плечи, обрамляя лицо, которое могло бы принадлежать падшему ангелу – если бы ангелы умели так улыбаться.

Но глаза… Глаза были не человеческими. Серебристые, как расплавленный металл, без зрачков, без радужки, сплошное мерцающее серебро, в котором отражались вещи, которых не должно было существовать.

Одежда на нём была простой – чёрная рубашка, тёмные брюки, сапоги без украшений. Но ткань переливалась, словно была соткана из теней, а на запястьях поблёскивали тонкие браслеты из того же металла, что и глаза.

– Я – Каэл'Арим, – произнёс он, и его имя прозвучало как заклинание, как предупреждение, как угроза. – Правитель Пустоты, Хранитель Костяного Престола, Тот, Кто Ходит Между Мирами.

Он сделал шаг к ней, и Алира почувствовала, как реальность вокруг него искажается. Воздух становился гуще, тяжелее, пропитанный силой, которая заставляла кожу покрываться мурашками. Каждый его шаг отдавался вибрацией в костях пола, в костях стен, в её собственных костях.

– А ты, – он остановился в нескольких шагах от неё, и Алира увидела своё отражение в серебряных зеркалах его глаз, – ты мой подарок.

– Подарок? – голос её дрогнул, но она заставила себя не отступать. – Я не подарок. Я человек.

– Был человеком, – поправил он с лёгкой усмешкой. – Теперь ты нечто большее. И нечто меньшее. Жрец твоего мира принёс тебя в жертву, чтобы призвать меня. Твоя кровь открыла врата, твоя смерть дала мне возможность вернуться в мир живых. – Каэл'Арим обошёл её по кругу, словно хищник изучает добычу. – Но ритуал пошёл не так, как планировал твой благочестивый убийца. Вместо того чтобы умереть, ты пришла сюда. И теперь ты принадлежишь мне.

– Никому я не принадлежу! – выкрикнула Алира, и эхо её голоса отразилось от стен, вернувшись искажённым. – Отпусти меня. Верни в мой мир.

Каэл'Арим остановился прямо перед ней. Вблизи его присутствие было почти невыносимым – как стоять слишком близко к костру, который жжёт не жаром, а холодом.

– Отпустить? – он наклонил голову, словно услышал что-то забавное. – В твоём мире ты мертва, девочка. Твоё тело лежит в том капище, где тебя убили. Твоя душа здесь, в Пустоте, и здесь она останется.

– Лжёшь, – прошептала Алира, но слова прозвучали неуверенно даже для неё самой.

– Ложь – удел слабых, – ответил он, протягивая руку к её лицу.

Алира отшатнулась, но пальцы его всё равно коснулись её щеки. Прикосновение было холодным, как зимний ветер, но в то же время жгучим, как раскалённый металл. И в этот момент…

Каэл'Арим замер.

Его серебряные глаза расширились, а на лице появилось выражение удивления – первая искренняя эмоция с момента его появления.

– Как… интересно, – прошептал он, не убирая руку.

– Что? – Алира попыталась отступить, но ноги словно приросли к костяному полу.

– Твой страх, – его голос стал тише, задумчивее. – Он… громкий. Слишком громкий.

Он убрал руку, но продолжал смотреть на неё с таким выражением, словно увидел нечто невозможное.

– Все остальные, которые попадали сюда, были как тени эмоций. Бледные отголоски чувств. Но ты… – Каэл'Арим обошёл её ещё раз, уже медленнее, внимательнее. – Твои эмоции кричат. Они отдаются эхом в Пустоте, заставляют сами камни дрожать.

Алира почувствовала, как по спине побежал холодок. Она не понимала, о чём он говорит, но в его голосе появились нотки… заинтересованности? Голода?

– Остальные? – сумела выдавить она.

– До тебя сюда попадали и другие. Воины, жрецы, ведьмы. Все они становились частью этого места, теряли свою человечность, превращались в то, что ты видела в других залах. – Он остановился перед ней, и в его взгляде мелькнуло что-то похожее на предвкушение. – Но ты… ты можешь быть другой.

– Не хочу быть другой, – сказала Алира с большей твёрдостью, чем чувствовала. – Хочу домой.

– Дома больше нет, – отрезал он. – Есть только здесь. Есть только сейчас. Есть только то, что я позволю тебе иметь.

Злость вспыхнула в ней, как пламя от искры. Яркая, очищающая злость, которая на мгновение прогнала страх.

– Ты не бог, – бросила она ему в лицо. – И я не твоя собственность.

Каэл'Арим усмехнулся, и в этой усмешке было столько холодного веселья, что кровь в венах Алиры превратилась в лёд.

– Не бог? – он поднял руку, и воздух вокруг неё задрожал. – Посмотри вокруг, девочка. Этот мир создан моей волей. Каждая кость в этих стенах помнит мой голос. Каждая тень здесь подчиняется моему слову. – Его глаза вспыхнули ярче. – Здесь я единственный бог. И ты будешь поклоняться мне, как все остальные.

– Никогда, – выдохнула Алира.

И снова это удивление в его взгляде. Он смотрел на неё так, словно она была загадкой, которую он не мог разгадать.

– Никогда? – повторил он медленно. – Какое… человеческое слово.

Каэл'Арим повернулся и направился к трону. Каждый его шаг отдавался гулом в костях дворца, словно само это место признавало его власть.

– Ты останешься здесь, – сказал он, не оборачиваясь. – Будешь есть то, что я позволю, спать там, где разрешу, жить настолько, насколько это будет развлекать меня.

– А если не буду? – крикнула Алира ему вслед.

Он остановился у подножия трона и медленно обернулся. Улыбка на его губах была прекрасной и ужасающей одновременно.

– Тогда ты узнаешь, что смерть – не самое худшее, что может случиться с душой в Пустоте.

Воздух вокруг неё внезапно стал плотным, давящим. Алира почувствовала, как что-то сжимается вокруг её горла – не руки, не верёвка, а сама реальность, подчиняясь его воле.

– Понимаешь? – спросил он почти ласково, и давление усилилось.

Алира не могла дышать, не могла говорить, но смотрела на него с таким гневом, что Каэл'Арим на мгновение даже отступил.

– Твои эмоции действительно громкие, – пробормотал он, и давление исчезло.

Алира упала на колени, жадно хватая воздух ртом. Горло горело, словно его обожгли изнутри.

– Это был урок, – сказал Каэл'Арим, усаживаясь на трон. – Первый из многих. Здесь ты будешь учиться новым правилам, новой реальности. – Он взял одну из чаш с тёмной жидкостью и медленно отпил. – А я буду учиться понимать, что делает тебя такой… звучной.

– Чего ты хочешь от меня? – хрипло спросила Алира, поднимаясь на ноги.

– Пока не знаю, – честно ответил он. – Но я выясню. У нас впереди много времени. – Серебряные глаза сфокусировались на ней с почти осязаемой силой. – Очень много времени.

Он взмахнул рукой, и реальность вокруг Алиры размылась. Последнее, что она увидела перед тем, как потерять сознание – его лицо, прекрасное и бесстрастное, как маска из белого мрамора.

А последнее, что услышала – его голос, доносящийся словно издалека:

– Добро пожаловать в Пустоту, мой дар. Надеюсь, ты не разочаруешь меня слишком быстро.

Алира очнулась в небольшой комнате, лёжа на чём-то мягком. Не на кровати – на куче шёлковых подушек, разбросанных по костяному полу. Стены здесь были другими – не из человеческих костей, а из чего-то, что напоминало слоновую кость, только с перламутровым отливом.

В углу комнаты горел камин – без дров, без углей, просто язычки серебристого пламени, танцующие в воздухе. Тепла от него не было, но свет был приятным, почти уютным.

На небольшом столике рядом с подушками стояли блюда с едой – хлеб, который пах как домашний, фрукты, которые выглядели знакомо, кувшин с водой. Всё это казалось безобидным, нормальным, но Алира не решалась до него дотронуться.

Он кормит меня. Значит, хочет, чтобы я жила.

Но зачем?

Она села на подушки, оглядывая комнату. Дверей не было – только арка, завешенная тяжёлыми шторами из какой-то переливающейся ткани. За шторами что-то двигалось, отбрасывало тени, но звуков не было слышно.

Алира подошла к арке и осторожно раздвинула штору.

За ней простирался коридор, освещённый всё тем же призрачным светом. Но теперь она знала – где-то в этом лабиринте из костей и теней сидит Каэл'Арим на своём чёрном троне и думает о ней.

Думает о том, что делает её эмоции такими громкими.

Думает о том, как использовать этот дар.

Алира отпустила штору и вернулась к подушкам. Пока она не понимает правил этого места, пока не знает, что он от неё хочет, лучше было набраться сил.

Она взяла кусок хлеба и медленно откусила. Вкус был обычным, человеческим, и от этого стало почему-то ещё страшнее.

Что бы ты ни планировал, – подумала она, глядя в сторону арки, – я не сломаюсь так легко.

А где-то в глубине дворца Каэл'Арим сидел на своём троне и впервые за столетия улыбался.

Глава 3

Алира проснулась от ощущения, что её тело больше ей не принадлежит.