Скверна

Он подошел к ручью, зачерпнул воды. Смотрел на свое отражение в темной, дрожащей поверхности. Глаза, подернутые дымкой усталости и нездоровым блеском Скверны, горели теперь новым, холодным огнем понимания. Он поднял руку, коснулся Кармана Бездны, чувствуя под пальцами холодную тяжесть Филактерии Души.

«Контейнер высшего порядка… Требует понимания…» – теперь это звучало не как приговор его тупости, а как вызов. Как следующая ступень.

Сеть Врат была повреждена. Разрушена. Он видел это по обломкам в #Delta-8, по активированным, но одиноким колоннам #Delta-6 и #Delta-7. Филактерия была запечатана под завалом колодца #Delta-6… возможно, намеренно, как послание или предупреждение.

«Что, если… «Реставрация» … это восстановление Врат?» – мысль ударила, как разряд, пронзая усталость. «Куда они вели? Что или кто их разрушил? И что за душа заточена в этом сосуде?»

Вода в ладонях казалась ледяной. Дождь монотонно стучал по камням. Скверна пульсировала в такт этим вопросам, напоминая о цене. Он был больше, чем выживальщик, бегущий от тварей. Он стал ключником. И первая дверь – та, что в его собственном разуме – только что приоткрылась. Теперь он видел путь. Тернистый, опасный, ведущий через тьму незнания. Но путь.

Он сжал кулак, разбрызгивая воду. Понимание было первой победой. Следующая ступень – глубже. Яснее. Чтобы Филактерия открыла свои тайны. Он должен знать. Должен. Ценой чего угодно. Путь Врат начался с первого шага в бездну собственного неведения. Теперь предстоял следующий.

Тепло колонны #Delta-7 было как дыхание старого друга. Грид стоял перед ней, не прислоняясь, собранный как тугой лук. Скверна: 16.0%. Цифра горела в интерфейсе не просто предупреждением, а приговором на паузе. Системное сообщение, всплывшее после последней медитации в серебристом ручье, висело в памяти ледяной глыбой:

ВНИМАНИЕ: Анализ биосигнатуры пользователя A_Д_Грид_941.

Уровень заражения "Скверной" приближается к критическому порогу для взаимодействия с населенными пунктами.

Порог безопасности: ≤ 25%.

При превышении:

Триггер автоматических защитных систем "Врат Поселений" (статус: АКТИВНЫЙ).

Реакция: Немедленная нейтрализация источника аномалии.

Рекомендация: Снижение уровня заражения до безопасных значений перед попыткой контакта.

"Нейтрализация". Вежливый термин для расчленения лучом энергии или превращения в пятно пепла. Интеллект 3 [MP: 60] позволил не просто прочитать, а понять подтекст. Цивилизация боялась Скверны. Боялась таких, как он. Его путь к людям, к классу, к спасению от вечной охоты, лежал через контроль этого внутреннего яда. И ключ – +1 к Интеллекту через восстановление разрушенного святилища.

Глава 5. Дельта 8.

Дни перед походом слились в один бесконечный, водяной кошмар. Каждая минута была битвой не за победу, а за отсрочку конца.

Он поселился в серебристом ручье. Не купался – жил в нем. Спал, полупогруженный в ледяной поток, просыпаясь от костного холода лишь для того, чтобы подбросить жалких щепок в вечно тлеющий костер на берегу. Скверна отступала медленно, неохотно, сантиметр за сантиметром. Каждая кроха очищения давалась ценой леденящей дрожи, сковывающей мышцы до одеревенения, и кожи, побелевшей и сморщенной, как у долго лежавшего в воде трупа. Пищей были крохи вяленого мяса, проглоченные прямо в воде. Это было не очищение. Это было медленное утопление на суше.

Он научился чувствовать свое врожденное сопротивление Скверне. Не цифру в голове, а реальное ощущение. Как тонкую, натянутую струну внутри грудной клетки, которая звенела тонким, почти неслышным предупреждением, когда яд пытался глубже вгрызться в ткани. Как слабый магнитный барьер под кожей, отталкивающий липкие щупальца заразы, тянущиеся к нему из отравленного воздуха за кругом безопасности. Это сопротивление – крошечное, выкованное болью и чистой волей – было его единственной надеждой. Оно замедляло ядовитое наступление извне, делало каждую мучительную минуту в ручье чуть-чуть эффективнее. Надежда, купленная ценою собственного окоченения и близости к смерти.

Каждый предмет в его арсенале был не вещью, а гвоздем в крышку его гроба или оружием против мира. Выбор – всегда между быстрой смертью и чуть менее быстрой.

Он снял громоздкие костяные пластины с самодельной "юбки", превращавшие его в неповоротливую мишень. Оставил лишь усиленную ржавым металлом кожу на бедрах и паху. Ловкость против стаи. Каждый грамм на счету, а бездонный Карман стонал под тяжестью запасов. Шрапнель стала его ставкой. Карман превратился в склад смерти: острые, как бритвы, обломки хитиновой брони Сколопендр – тяжелая артиллерия; костяные шипы Хроноходов, отточенные до игл; даже куски крепких костей – не для убийства, а для ослепления, отвлечения, чтобы выиграть мгновение.

Щит перестал быть просто защитой. Дубовая дверь, обшитая самыми толстыми костяными пластинами Сколопендр, скрепленными жилами и сыромятной кожей, стала передвижной баррикадой. Монолит, который его возросшая сила, выкованная в аду таскания камней, едва держала. Цена – скорость, но зато он был непробиваем. Копье – длинное, негнущееся древко с наконечником из закаленного черного материала – превратилось в жало для финальных, точных тычков в горло или глаз. Нож – ржавый клинок, доведенный до состояния острого шила – не для боя. Для последнего удара в горло. Для правки снарядов в минуты затишья. Для обрезки ремней. Инструмент выживания. И последние крохи надежды: спрессованное вяленое мясо в грубой керамической плошке, драгоценная вода в пузырях из высушенных желудков тварей. Паек на краю гибели.

Разрушенное святилище #Delta-8 зияло перед ним, словно открытая, нагноившаяся рана мира. Колонну не просто рухнула – ее вырвало взрывом из земли, оставив воронку с рваными, оплавленными краями. Обломки черного камня, похожие на обгоревшие кости титана, валялись в хаосе. В центре – нагромождение плит и балок, погребенных под пеплом времени. Но его взгляд выхватил главное: узкий, как горло бутылки, проход между двумя полуразрушенными стенами уцелевшего фрагмента фундамента. Естественная ловушка. Шириной едва в полтора метра. Туда, в эту каменную глотку, он и направил свои шаги. Здесь он устроит свою последнюю линию обороны.

Времени на хитроумные механизмы не было. Только грубая сила, голая находчивость и сама Скверна как топливо отчаяния.

"Костяной Гроб" (Вход): Он втаскивал, спотыкаясь под непомерной тяжестью, две массивные, полуобгоревшие балки черного металла. Каждая – испытание для его возросшей силы. Поставил их вертикально, как столбы-близнецы, уперев торцы в стены и в потолок рухнувшего свода. Сверху – навалена груда самых тяжелых, бесформенных камней и остроконечных обломков колонны. Конструкция дышала ненадежностью. Легкий толчок – и все это рухнет, завалив вход каменным саваном. Спусковой крючок: длинная тетива, сплетенная из жил, туго натянутая между основанием этих шатких столбов и его будущим укрытием в глубине прохода. Рывок за этот нерв – и вход будет наглухо запечатан. Последняя надежда на спасение, или последняя ловушка для него самого.

"Поле Шипов" (Перед проходом): перед самым входом в воронку, на пути атакующей волны, он работал как одержимый могильщик. Короткими, яростными рывками копья вырыл десяток неглубоких, но коварных ям. В каждую – плотно, как в колчан смерти, набил острые костяные шипы, отобранные для Шрапнели. Направленные вверх под острым углом, они жаждали мяса и сухожилий. Сверху – тонкий, обманчивый слой серой пыли и обломков мелких костей. Примитивно? Да. Но на бегу, в азарте атаки… эта земля станет ковром из ножей.

"Стена Снарядов" (Позиция): В самой глубине каменного горла, за естественным укрытием – грудой оплавленного, почерневшего камня – он сложил свою смертоносную надежду. Пирамида из основного арсенала для Шрапнели: горы хитиновых обломков, тяжелые и острые; заточенные костяные копья; ржавые, но грозные обрезки металлического лома. Все в зоне мгновенной досягаемости дрожащей руки. Его щит-баррикада стоял вертикально, прикрывая его как скала, с оставленной узкой щелью для обзора и выстрела. Древко копья упиралось в камень рядом, холодное и готовое. Здесь, в этой каменной могиле, он даст свой последний бой. Или превратит ее в братскую для тех, кто посмеет войти.

Он не ждал долго. Воздух сгустился, запах озона и гнили усилился, стал почти физическим. Потом – ШЕРОХ. Не один. Множественный. Сухой, колючий, как будто по стеклу водят тысячей ножей, разрывая тишину и нервы.

Из желтой мглы на гребне воронки вышли фигуры. Пять Шерохрустов. Меньше того первого кошмара, но не менее смертоносных. Их иглы вибрировали в жутком унисоне, сливаясь в оглушающую, пронизывающую мозг какофонию. Они двигались не хаотично – строем, зигзагами, словно прошедшие адскую муштру, их желто-зеленые щели-глаза методично сканировали каждую тень, каждую груду камней. А за ними… Вожак. Наполовину крупнее остальных. Его «сосульки» были длиннее предплечья Грида и отливали холодным, синеватым металлическим блеском. Не иглы – клинки. Глаза – не щели, а два тлеющих уголька кровавого света, в которых светился бездонный хищный разум. От него веяло волной леденящего холода и давящей тяжести, заставляющей сжиматься легкие. КРИТИЧЕСКАЯ УГРОЗА. Мысль ударила, как ледоруб.

Грид сглотнул ком страха, вязкий и горький. Скверна пульсировала в ответ, холодный червь под кожей. Он вышел на открытую площадку перед каменным горлом своего прохода, подставив себя под взгляды тварей. Поднял копье и ударил древком по щиту. БАМ! Звук железа по дубу, резкий и вызывающий, как пощечина, разорвал гнетущую тишину воронки.

Пять пар желто-зеленых глаз уставились на него, как одно целое. Вожак издал низкий, вибрирующий гул, похожий на рев боевого горна, отозвавшийся эхом в самых костях. Стая рванула вниз, в воронку, единым черным потоком, поднимая клубы едкой серой пыли. Их движение было стремительным, слаженным, смертельным – отточенный танец клинков, несущий гибель.

Ведущий Шерохруст на полном скаку угодил лапой прямо в скрытую яму. Хруст! Визг боли, пронзительный и животный, на миг перекрыл оглушительный шерох стаи. Тварь рухнула, завязнув, дико дергая пробитой шипами конечностью. Грид не ждал. Шрапнель! Материал: костяные шипы – те самые, что вонзились в собрата. Заряд рванул в ближайшую тварь. ТУК-ТУК-ТУК! Острые обломки впились в серую плоть между ее собственных игл. Новый визг. Стройный танец смерти споткнулся о первое замешательство. Скверна внутри Грида шевельнулась, холодный прилив.

Шквал стали. Ответ стаи был мгновенным. ШРАПНЕЛЬ! Три залпа одновременно. Десятки костяных клинков, длинных и острых, полетели в него с пронзительным свистом, заполняя воздух смертоносным дождем. Грид рванул назад, в спасительную тесноту прохода, за свою щит-баррикаду. ТУК-ТУК-ТУК-ДЗЫНЬ! Глухие удары, звон рикошетов, скрежет. Иглы впились в костяную обшивку щита, как гвозди. Две – пробили насквозь, оставив рваные дыры в ткани пончо на плече, холодок боли скользнул по коже. Рикошет, царапины. Повезло.

Узкое горло. Стая, взбешенная, кинулась к проходу. Вожак ревел сзади, подгоняя рыком, от которого вибрировали камни. Они полезли в узость, толкаясь, сбивая друг друга – два, а то и три сразу. Идеально. Грид вскочил. Шрапнель! Материал: обломки брони Хронохода-Сколопендры. Он выбрал не кости – снаряд. Массивный, с кулак величиной, осколок черного хитина с рваными, бритвенно-острыми краями. ВЫСТРЕЛ! БА-БАХ! Удар как от кузнечного молота. Один Шерохруст отлетел, его бок превратился в кровавое месиво. Второй, с развороченной мордой, завизжал и попятился, ослепленный болью. Проход захлебнулся черной кровью. Скверна внутри Грида подползла чуть выше, навязчивый холод.

Вожак увидел. Его рев превратился в ультразвуковой вой, от которого задрожали и запрыгали мелкие камни на склонах воронки. Он не полез в проход. Он рванул сам – не вперед, а вверх, по почти стене воронки! Тело твари исказилось волной – умение! – пытаясь зайти сверху, через нависающие груды обломков. Расчет! Грид был готов. Шрапнель! Материал: на вожака. Куски костей – мусор, отвлекающий удар. Заряд – не в тварь, а в основание шаткой груды камней прямо над его голодной мордой! Выстрел! Камни посыпались, вынуждая вожака отпрыгнуть вниз, теряя высоту и момент. Скверна горела под кожей Грида, как кислота.

Пока вожак огрызался на камнепад, уцелевшие твари – три клыкастых кошмара – лезли в проход, давя раненых, заливая пол черной жижей. Грид стал автоматом смерти. Щит плотно прикрывал тело, лишь рука со сжатым кулаком мелькала в бойнице для Шрапнели. Выстрел. Мысленный захват нового снаряда из кучи. Выстрел. Материал: все подряд. Кости, клыки, рога. Проход превратился в адскую мясорубку: визги сливались в один сплошной вой, хруст ломающихся костяных игл, чавканье рвущейся плоти, брызги черной слизи. Одна тварь рухнула, сбитая снарядом и пронзенная острым обломком от сородича. Другая, окровавленная, пролезла под низ щита – Грид добил ее копьем через щель в броне, вложив в удар всю свою ярость. Глубокая царапина на руке от отлетевшей иглы горела огнем.

Вожак, обезумев от ярости, рванул прямо на баррикаду, сметая падающие камни. Его массивное тело, утыканное синеватыми клинками, как броня адского дикобраза, заполнило проход. Шрапнель из хитиновой брони лишь жалобно цокнула о его стальные иглы-пластины. Он ударил в щит! БАМ! Удар, как от падающей скалы. Грида отбросило назад, древко копья лопнуло с треском. Щит треснул по всей длине, костяная броня осыпалась осколками. Боль в груди – тупая, сдавливающая, как от кувалды. Вожак разинул пасть – вертикальную щель, усеянную игольчатыми зубами – для смертельного укуса. Времени на мысль не было. Только инстинкт, отточенный выживанием и подсказанный холодным Интеллектом [INT: 3, MP: 60]