Тяготы домохозяйства

***

Дома к ней подскочил невероятно взволнованный Паша.

– Слава богу, вы живы!

– А что? У меня по гороскопу сегодня иные планы? ― искренне удивилась Набекрень.

– Я ужасно перед вами виноват!

– Конечно, вы же по дому ходите в обуви.

– Да перестаньте. Я же пытаюсь вам во всем признаться! ― Паша чувствовал, что Набекрень просто издевается над ним.

– Что ж, я буду разбирать пакеты, а вы пока вещайте.

С этими словами Ольга Прокофьевна прошла на кухню. Паша снова начал изливать душу. На этот раз ему даже было как-то легче, он чувствовал ментальную связь с домработницей, которая в конце рассказа заявила, что отпустить ему грехи не может, так как сама она буддистка.

Набекрень налила себе и Паше по целой стопке неразбавленного бальзама.

– Я хочу покончить со всем этим, ― наконец выдал Паша, осушив свою стопку.

– С чем именно? ― вытягивала из него слова Набекрень.

– С изменами, с этой Ксюшей… Но я хочу, чтобы Катя никогда об этом не узнала, и Платон тоже. Правда, теперь меня, наверное, убьют… ― пустил он пьяную слезу.

– Не убьют. Я не позволю, ― улыбнулась Набекрень, и Паша улыбнулся в ответ. ― Только где гарантия, что не будет рецидивов?

Набекрень налила еще по одной, хотя Паша уже был близок к нокауту.

– Придется верить на слово.

– Ну уж нет, ― Набекрень вытащила из чемодана кипу бумаги и, сунув Паше под нос, сказала: ― Закрепим слова документально. С вас ― гарантия того, что вы будете верным мужем, а с меня ― защита.

Паша и не предполагал, что так скоро окажется с иной стороны договора. После подписания Набекрень настояла на том, чтобы Паша немедленно расстался с Ксюшей. Дрожащими руками мужчина набрал СМС и под контролем Ольги Прокофьевны отослал его. Ответ не заставил себя долго ждать. «Прощай», ― коротко написала Ксения. В этом слове было слишком много смысла. Все это понимали.

Близился час расплаты.

Глава 9

Паша выпил третью стопку бальзама у себя на кухне и закрыл глаза. А когда открыл, то не сразу понял, где находится. Вокруг было темно и жутко неудобно. Он был согнут вдвое в каком-то замкнутом пространстве.

«В гробу!» ― кольнула его страшная мысль. Точно, его похоронили заживо. Дядя Ксюши его все-таки достал. Правда, в этом гробу почему-то пахло картошкой с грибами. Должно быть, предсмертные галлюцинации.

– Почему ваш багаж плачет? ― послышался снаружи незнакомый голос. ― Что в нем?

– Мой начальник, ― ответила Набекрень.

– Вы что, его похитили?!

– Нет. Он сам туда попросился.

– Он не может ехать багажом.

– Я ему то же самое сказала. Но он ― начальник. Кто я такая, чтобы с ним спорить?

– Выпустите меня! ― завопил чемодан.

Щелкнули замки, белый свет ламп аэропорта резанул Паше глаза.

– Что мы тут делаем?! ― прохрипел мужчина, хрустя конечностями.

– Ждем наш рейс, ― совершенно невозмутимо ответила Ольга Прокофьевна, параллельно разгадывая кроссворд.

– Какой еще рейс? Куда вы меня везете?!

– Родина Хеопса и Тутанхамона, шесть букв, ― прочла Набекрень, не отвлекаясь.

– Египет… Что?! В Египет?! Зачем?!

– Решать вопрос вашей безопасности. Вы же сами недавно кричали, что лучшая защита ― это нападение. Я с вами полностью согласна.

– С ума сошли? Вы же меня просто накачали алкоголем! Это все ваш суррогатный бальзам!

– Он безалкогольный, ― достав флягу, Набекрень прополоскала бальзамом рот и закапала глаза.

– Что я скажу Кате?!

– То же, что и всегда. Скажете, что ушли на пробежку. Тем более что маршрут ваш все так же пролегает через Ксению.

– Но как мы ее найдем? У вас что, есть адрес?

– Да, один знакомый «крысеныш» подсказал.

Паша так хотел со всем этим скорее покончить, что вынужден был согласиться.

– Билеты, надеюсь, бизнес-классом?

– С классом. С пятым «В», на пирамиды едут смотреть, ― помахала Набекрень в сторону разносивших зал ожидания детей.

Их классный руководитель четырежды подмигнула ей в ответ своим нервным тиком. Рейс задерживался на пять часов, и бедная женщина периодически бегала в дьюти-фри за «седативным».

– Нет, так не пойдет, ― Паша встал и направился к кассам, чтобы поменять билеты.

– Нытик! ― громко заявила Набекрень.

– Что вы сейчас сказали?! ― озлобленно посмотрел в ее сторону Паша, который вспомнил, как Набекрень недавно называла его начальником.

– Вечно жалующийся человек, пять букв ― нытик, ― спокойно ответила Набекрень и вписала слово.

На предполетном досмотре их остановили сотрудники аэропорта, объяснив, что личную еду с собой на борт брать нельзя и в стоимость билетов входит обед.

– Жаль, а я хотела угостить всех на борту, – сказала Ольга Прокофьевна и достала из чемодана сорок контейнеров с горячей едой.

Она как бы случайно открыла один из них. Густой аромат жареной картошки с лисичками тотчас спровоцировал забастовку среди пассажиров и экипажа. Абсолютно все, кроме капитана воздушного судна, отказывались лететь, если на обед подадут что-то другое. Когда Ольга Прокофьевна достала маринованное ассорти, капитан тоже капитулировал, забрызгав слюной багажную ленту.

Среди пассажиров были иностранцы. Пришлось оперативно включить личную еду Набекрень в обязательное меню, пока забастовка не переросла в международный конфликт.

Весь полет Паша был как на иголках. Вся эта история с дядей Ксении и решение проблемы перелетом в другую страну довели мужчину до стресса. Его поражало непоколебимое спокойствие Набекрень, которая проспала весь полет. Своим храпом она вызывала легкую турбулентность. В какой-то момент Ольга Прокофьевна впала в такой глубокий сон, что снова начала лунатить. Пять взрослых мужчин пытались утихомирить Набекрень, но так и не смогли помешать ей отмыть все иллюминаторы и починить кондиционер. А еще она разгадала весь кроссворд, а потом долго обижалась на Пашу, считая, что он разгадал его сам, пока она спала. Все оправдания, что она гуляет во сне, Набекрень посчитала враньем и издевательством над рабочим классом.

***

Египет встретил их жарой и карманниками. На выходе из аэропорта какой-то мужчина столкнулся с Ольгой Прокофьевной и засунул свою руку туда, где, по его мнению, хранился кошелек женщины. Набекрень сочувственно улыбнулась. Рука застряла там на семь часов, при этом все конечности Ольги Прокофьевны были на виду. За время своего незапланированного заключения воришка выучил русский, провел экскурсию по всем местным достопримечательностям и помог найти продуктовый рынок, где Набекрень долго медитировала среди фиников и баклажанов. Затем он позвонил своему брату-таксисту и попросил, чтобы тот отвез его новых друзей в отель, где остановилась Ксюша. Только тогда рука снова стала его собственностью, но потеряла былую ловкость. Мужчина больше никогда не воровал, зато устроился на официальную работу гидом.

Отель оказался очень большим и очень частным. Информацию по поводу клиентов сотрудники не разглашали даже за деньги, которые, к слову, все равно брали. Паша, мрачный как туча, провел весь день, стуча во все номера подряд, а еще разгуливая по пляжу и заглядывая под зонты в поисках своей бывшей любовницы. Но везде находил лишь чужих. За свою назойливость он несколько раз был изгнан с территории отеля охраной, но за наличку, точно птица феникс, снова возвращался назад на грешную землю и продолжал поиски.

Ольга Прокофьевна исследовала коралловое дно с маской, проверила аквапарк, прокатилась на каждой горке, а потом пошла по ресторанам. Паша оплачивал все расходы. Домработнице все больше нравилась перспектива быть убитой. Она всерьез начала задумываться о том, чтобы как можно чаще попадать в подобные истории. И даже решила пересмотреть несколько пунктов договора, который заключила со своим работодателем.

В конце дня, когда солнце уже село, они встретились с Пашей в назначенном месте у бассейна. Набекрень выглядела отдохнувшей и сытой. Тело ее покрывал свежий бронзовый загар, волосы стали пышными от соленой воды, она успела обзавестись купальником и ожерельем из коралла. Паша выглядел менее радужно. На нервной почве он не пил и не ел, исхудал и осунулся, кожа слезала с него лоскутами, и обзавелся он только хроническим гастритом.

Ольга Прокофьевна достала из чемодана сметану, мистическим образом прошедшую все таможни. Сгоревший на солнце Паша умолял не дотрагиваться до него, и женщина использовала технику широкого мазка. Словно художник-абстракционист, покрывающий холст, она разукрасила начальника и всех в радиусе десяти метров сметаной, размахивая банкой. Несколько отдыхающих рядом не поняли современного искусства и покинули территорию бассейна. Паша впитал натуральный крем как губка – за секунду – и лишь негромко всхлипнул.

Ольга Прокофьевна уже потянулась за второй банкой, когда мимо них прошла какая-то влюбленная парочка. Мужчина громко разговаривал и на очень ломаном русском признавался девушке в любви. Он размахивал руками, чтобы более четко донести свои намерения до избранницы, и нечаянно его рука зацепила обгоревшее плечо Паши. О том, что Паше больно, узнал весь отель. Консьерж успокаивал туристов, говоря, что, скорее всего, люди слышат рев тяжелобольного верблюда, который уже при смерти.